олько  что  ее   фигура   еще   была   видна,   застывшая,   кое-где
угольно-черная, кое-где ослепительно-белая, а в следующее мгновение  она
исчезла, умерла до того, как началась агония.
   Ранд с воплем повел погибельным огнем  к  площади  -  гора  булыжника
исчезла, сметенная прочь из времени, - и позволил  саидин  уйти,  прежде
чем  полоса  белого  огня  прикоснулась  к  озеру,  в   которое   сейчас
превратился Машадар, затопивший площадь. Обтекая Врата, по  этому  озеру
прокатилась волна и слилась с серыми светящимися потоками,  выползающими
из  дворца  на  другой  стороне  площади.  Саммаэль  погиб.  Должен  был
погибнуть. У него не было  времени  убежать,  не  было  времени  сплести
проход, а если бы  оно  у  него  было,  Ранд  почувствовал  бы,  как  он
воспользовался саидин. Саммаэль мертв, его убило зло -  почти  такое  же
мощное, как он  сам.  Самые  разные  чувства  беспорядочно  метались  за
пределами Пустоты; Ранду хотелось засмеяться - или заплакать. Он  пришел
сюда, чтобы убить одного из Отрекшихся, а убил женщину, которую  покинул
здесь, оставив на милость судьбы.
   Долго стоял он на вершине башни, пока убывающая луна плыла  по  небу,
стоял, наблюдая, как Машадар полностью затопил площадь, -  лишь  кусочек
Путевых Врат виднелся над  туманом.  Потом  начался  медленный  отлив  -
Машадар отправлялся на охоту в другое место. Останься Саммаэль в  живых,
ему ничего не стоило бы убить в эти мгновения Дракона Возрожденного,  но
Ранда это почти не волновало. Он открыл проход для Скольжения и соорудил
платформу, диск без ограждения,  наполовину  белый,  наполовину  черный.
Скольжение было медленнее Перемещения.  Потребовалось  по  крайней  мере
полчаса, чтобы добраться до Иллиана, и всю дорогу в мозгу Ранда снова  и
снова вспыхивало имя Лиа. Он хотел заплакать, но ему  казалось,  что  он
позабыл, как это делается.
   В Королевском Дворце, в тронном зале,  его  ждали.  Башир,  Дашива  и
остальные Аша'маны. Это был точно такой же зал, как и  на  другом  конце
площади, со стоячими  светильниками,  вырезанными  на  мраморных  стенах
морскими пейзажами и длинным белым помостом. Точно такой же, только чуть
больше во всех измерениях, и  вместо  девяти  кресел  на  помосте  стоял
один-единственный большой позолоченный трон с ручками в виде  леопардов.
Позолоченные пчелы величиной с кулак  украшали  навершие  спинки  трона,
возвышаясь над головой.
   Ранд устало опустился на ступеньки перед помостом.
   - Полагаю, Саммаэль мертв, - сказал  Башир,  оглядывая  его  пыльную,
повисшую лохмотьями одежду.
   - Мертв, - подтвердил Ранд. Дашива издал громкий вздох облегчения.
   - Город наш, - продолжал Башир.  -  Точнее,  твой.  -  Он  неожиданно
рассмеялся. - Сражение продолжалось недолго. Как только люди узнали, что
это ты, все сошло на нет. - Засохшая кровь черным пятном  застыла  внизу
рваного  рукава  его  куртки.  -  Совет  с   нетерпением   ждет   твоего
возвращения. С тревогой, можно сказать, - добавил он с кривой усмешкой.
   Восемь покрытых испариной мужчин поднялись со своих  мест  в  дальнем
конце тронного зала, едва Ранд вошел. Все они были в темных кафтанах  из
плотного шелка с золотой или серебряной вышивкой на отворотах и рукавах,
кружева водопадом у горла и на запястьях. У некоторых  были  бороды,  но
отсутствовали усы. У каждого через  плечо  -  широкая  зеленая  шелковая
лента с девятью золотыми пчелами.
   По сигналу Башира они вышли вперед,  остановились  в  трех  шагах  от
Ранда и поклонились ему, будто на нем  не  лохмотья,  а  великолепнейшие
одежды.
   Главным  был  высокий  круглолицый  человек  с  бородой  и  тщательно
выбритой верхней губой. Он  явно  обладал  врожденным  достоинством,  но
сейчас казался слегка напряженным и обеспокоенным.
   - Милорд Дракон, - сказал он, еще раз поклонившись и  прижав  руку  к
сердцу. - Простите, но лорда Бренда нигде не могут найти и...
   - Он не придет, - спокойно ответил Ранд.  Услышав  тон,  которым  это
было сказано, мужчина изменился в лице и сглотнул.
   - Как скажете, милорд Дракон, - пробормотал он. - Я -  лорд  Грегорин
ден Лушенос, милорд Дракон. В отсутствие  лорда  Бренда  я  выступаю  от
имени Совета Девяти. Мы предлагаем вам... - Он энергично взмахнул рукой,
указав на невысокого безбородого мужчину,  который  вышел  вперед,  неся
покрытую длинным куском зеленого шелка подушку. - ...Мы  предлагаем  вам
Иллиан. - Невысокий мужчина сорвал ткань, и стал виден  тяжелый  золотой
обруч  из  лавровых  листьев,  двух  дюймов  шириной.  -  Город  ваш,  -
взволнованно продолжал Грегорин. - Мы прекращаем всякое сопротивление  и
предлагаем вам корону, трон и весь Иллиан.
   Ранд взглянул на лежащую на подушке корону, ни один мускул не дрогнул
на его лице. Люди думали, что он намерен провозгласить  себя  королем  в
Тире, того же опасались в Кайриэне и Андоре, но  до  сих  пор  никто  не
предлагал ему корону.
   - Почему? Маттин Стефанеос отрекается от престола?
   - Король Маттин исчез два дня назад, - сказал Грегорин. - Кое-кто  из
нас опасается...  Мы  опасаемся,  что  тут  замешан  лорд  Бренд.  Бренд
имеет... Он замолчал и сглотнул. - Бренд имел большое влияние на короля,
некоторые считали, что даже слишком большое. Но он  был  очень  занят  в
последние месяцы, и Маттин  вновь  подал  голос  Ранд  протянул  руки  -
обрывки грязных рукавов свешивались  с  них  -  и  взял  Корону  Лавров.
Дракон, извивающийся вокруг его предплечья, сверкнул так  же  ярко,  как
золотая корона. Ранд повертел ее в руках.
   - Вы не ответили на мой  вопрос.  -  Почему?  Только  потому,  что  я
победил вас?
   Он победил в Тире и в Кайриэне тоже, но в обеих странах  кое-кто  все
еще настроен против него. И все же другого объяснения ему  в  голову  не
приходило.
   - Отчасти, - сухо ответил  Грегорин.  -  Конечно,  мы  могли  выбрать
кого-то  среди  своих;  прежде  королей  выдвигал  Совет.   Но   кое-что
заставляет всех с благодарностью повторять ваше имя  и  возносить  хвалу
Свету. Это зерно, которое вы приказали послать нам из Тира. Если  бы  не
оно, многие умерли бы от голода. Бренд считал, что прежде всего  следует
накормить армию.
   Ранд удивленно взглянул на Грегорина  и,  отдернув  руку  от  короны,
пососал  уколотый  палец.  Почти  скрытые  лавровыми  листьями,   корону
украшали и остроконечные мечи. Сколько времени прошло с тех пор, как  он
приказал тайренцам продавать зерно  их  древнему  врагу,  продавать  под
страхом смерти?
   Он не знал, что они продолжали выполнять его приказ и после того, как
он начал подготовку к вторжению в Иллиан.
   Скорее всего, они просто опасались снова поднимать этот  вопрос,  но,
как бы то  ни  было,  проявить  непокорность  тоже  боялись.  Может,  он
действительно имеет право на эту корону.
   Ранд очень осторожно опустил золотой обруч  из  лавровых  листьев  на
голову. Половина мечей смотрели вверх, половина вниз. Эту корону  нельзя
носить легко или небрежно.
   Грегорин с достоинством поклонился.
   - Свет да осияет Ранда ал'Тора, короля Иллиана, -  нараспев  произнес
он, и семеро остальных лордов тоже поклонились и пробормотали:
   - Свет да осияет Ранда ал'Тора, короля Иллиана.
   Баширу пришлось сделать над собой  заметное  усилие,  прежде  чем  он
поклонился, - в конце концов, он дядя королевы, - но Дашива закричал:
   - Слава Ранду ал'Тору, королю всего мира! Флинн и остальные  Аша'маны
подхватили этот возглас:
   - Слава Ранду ал'Тору, королю всего мира!
   - Слава королю всего мира! А что? Звучало неплохо.

   Слухи  не  признают  ни  расстояний,  ни  границ,  но  изменяются  со
временем, удаляясь от  места  возникновения.  Из  Иллиана  их  разносили
морские суда, и купеческие караваны, и тайно отправленные голуби. В пути
слухи  обрастали  подробностями,   которые   переплетались   с   другими
подробностями и порождали новые. Слухи рассказывали, что в Иллиан пришла
армия: армия айильцев, армия Айз Седай, появившихся  прямо  из  воздуха,
армия мужчин, умеющих направлять  и  летать  на  крылатых  зверях,  даже
салдэйская армия, хотя в  последнее  верили  немногие.  Некоторые  слухи
утверждали, что Корона  Лавров  вручена  Возрожденному  Дракону  Советом
Девяти, а другие - что король Маттин Стефанеос сам преклонил  перед  ним
колени. А еще говорили, что Дракон Возрожденный сорвал корону  с  головы
Маттина, а потом насадил его голову на копье. Нет,  Дракон  Возрожденный
сровнял Иллиан с землей и похоронил старого короля под развалинами. Нет,
он и его армия Аша'манов сожгли Иллиан дотла. Нет, покончив с  Иллианом,
он разрушил Эбу Дар.
   Но одно слухи повторяли  снова  и  снова.  Иллианская  Корона  Лавров
получила новое название. Корона Мечей.
   И вот что странно. Непонятно почему мужчины  и  женщины,  повторявшие
эти слухи, всегда добавляли почти одинаковые  слова.  Надвигается  буря,
говорили они, тревожно поглядывая на юг. Надвигается буря.
   Тот, кто господствует над молниями и оседлал бурю, Тот,  кто  владеет
Короной Мечей, тот, кто прядет нити  судьбы,  возвышаясь  над  ней.  Кто
думает, что поворачивает Колесо Времени, Тот  постигнет  истину  слишком
поздно.

   Из фрагментов перевода "Пророчеств о Драконе",  приписываемого  лорду
Мангоре Кирамину, Барду меча из  Арамелле  и  Стражу  Караиган  Маконар,
изложенного языком,  который  впоследствии  получил  название  народного
(приблизительно 300 г. П. Р.)



   Роберт Джордан.
   Путь кинжалов

---------------------------------------------------------------
     Перевод с английского Тахира Велимеева, Виталия Волховского
     цикл: "Колесо Времени"
     Фантастический роман
     Серия "Век Дракона", основана в 1996 году
     OCR: Kimrum
---------------------------------------------------------------


     Вращается  Колесо  Времени, и ветры судьбы  проносятся над землей. Ранд
ал'Тор, Возрожденный Дракон, пытается спасти мир от надвигающейся  Последней
Битвы. Над людьми довлеет страшное Пророчество о Драконе, предрекающее новый
Разлом Мира...
     В  новом романе  Роберта  Джордана  "Путь  кинжалов" из  цикла  "Колесо
Времени" читателя  ждет продолжение  увлекательного  повествования  о  Ранде
алТоре,  о его друзьях  и соратниках, вставших против надвигающейся  Тени  и
Приспешников Темного. Грядут новые  испытания  и новые свершения,  и от  них
зависят судьбы мира. И каждому из них суждено идти Путем Кинжалов...


     Харриет Мой свет, моя жизнь, моя душа - навсегда

         * ТОМ I * 

     Кто алчет могущества, должен взбираться тропой кинжалов.
     Анонимная пометка, сделанная  чернилами; обнаружена на полях рукописной
истории  (предположительно  датируемой временем Артура  Ястребиное  Крыло) о
последних днях Тованских конклавов.
     На высотах все пути вымощены кинжалами.
     Старая шончанская пословица.


        Пролог. Обманчивая внешность

     Этениелле  доводилось видывать горы  и пониже,  чем эти Черные Холмы  -
будто в насмешку так названные огромные кособокие груды наполовину заплывших
землей валунов, по склонам которых петляли  крутые  тропки. На многих из них
несладко  пришлось бы  и  горному козлу. Три  дня  кряду  можно ехать  среди
иссушенных  зноем  лесов  и  лугов  с  пожухлой  травой,  не  видя  и  следа
человеческого  жилья,  а  потом  вдруг  в  полудневном  переходе  обнаружить
семь-восемь крохотных  деревушек, о  которых  мир  и  не подозревает. Черные
Холмы  -  место  неприветливое, в стороне от торговых путей,  а  в  нынешние
времена и подавно.
     С крутого утеса, шагах в сорока в стороне,  взирал на проезжавшую  мимо
Этениелле и ее вооруженный  эскорт исхудавший леопард, вскоре исчезнувший из
вида.   На   западе   дурным   знамением   терпеливо  кружили   стервятники.
Кроваво-красное солнце, на небе ни облачка; изредка налетал теплый ветер и в
воздух поднималась стена пыли.
     Этениелле ехала  неторопливо, с рассеянным видом. Чего опасаться, когда
за спиной пятьдесят  воинов? В противоположность своему  почти  легендарному
предку Сурасе, она вовсе не  думала, будто погода подчинится ее воле  только
потому, что она восседает на Облачном Троне. Что же до спешки... В тщательно
зашифрованных,  оберегаемых  пуще  глаза  посланиях  был  согласованы  сроки
выступлении в  поход и с  каждым была обговорена необходимость не привлекать
особого   внимания.  Не   очень  простая  задачка.  Некоторые   полагали  ее
невозможной.
     Нахмурясь,  Этениелле  задумалась  о том  везении,  благодаря  которому
удалось незаметно забраться так далеко: никого не пришлось убивать,  и  хотя
на  объезд  малюсеньких  деревушек  требовалось  порой  несколько  дней, все
получилось  как  нельзя  лучше.  Несколько  огирских  стеддингов не  вызвали
затруднений  - в большинстве своем,  огир  уделяли  мало внимания тому,  что
происходит у людей, а в последнее время их это и подавно не  волновало, - но
вот деревни... Они были слишком малы, вряд ли  в них могли оказаться глаза и
уши Белой  Башни или же того, кто  провозгласил себя Драконом Возрожденным -
наверное, так оно и есть;
     впрочем, Этениелле еще не решила, что хуже, - да, слишком малы, но рано
или поздно  в них  появятся  торговцы. А  торговцы  возят с собой не  только
товары, но и слухи, и болтают с кем ни попадя, и слух потечет, словно  река,
набирая силу, через Черные Холмы,  покатится дальше по миру. Несколько слов,
и один-единственный  пастух, ушедший незамеченным,  может  зажечь сигнальный
костер, видимый за пять сотен лиг. От такого огонька запылают леса и луга. И
города, быть может. Целые государства.
     - Верный ли выбор  я сделала, Серайлла?  - Сердясь  на  себя, Этениелле
поморщилась. Она уже не девочка, чему свидетелями седые пряди, так к чему же
бездумно  болтать  языком? Решение принято. Хотя от  тревожных дум никуда не
денешься. Свет свидетель, она не так бесстрастна, как бы ей того хотелось.
     Первая Советница ехала на мышастой  кобыле следом за Этениелле, держась
вплотную за стройным  вороным мерином  королевы. С  круглым доброжелательным
лицом, внимательными  темными  глазами, леди  Серайллу можно было принять за
жену фермера в платье родовитой особы,  но ум, прячущийся за грубыми чертами
потного лица, остротой не уступал уму Айз Седай.
     -  Другие  решения  - не  меньший  риск, - спокойно ответила  Серайлла.
Коренастая,  но  танцевавшая на балах  с той же ловкостью, как  и сидевшая в
седле,  Серайлла  всегда держалась со спокойствием. Без вкрадчивости,  лести
или фальши  - она просто была  совершенно  невозмутима. - Какова бы  ни была
правда, ваше величество, но судя по  всему. Белую Башню  парализовало, равно
как и раскололо. Вы могли бы сидеть и следить за Запустением, пока мир у вас
за спиной рушился в тартарары. Будь на вашем месте кто-то другой.
     Простая необходимость действовать. Только ли это привело  ее сюда?  Что
ж, коли Белая Башня не хочет или не может сделать того, что требуется, тогда
это должен сделать кто-то  другой.  Что толку  стоять на рубежах Запустения,
если мир за спиной рушится?
     Этениелле посмотрела на стройного мужчину,  ехавшего по другую  сторону
от нее: белые пряди на висках  придавали  ему надменный вид, на сгибе руки в
изукрашенных, орнаментированных  ножнах красовался  меч  Кирукан. Во  всяком
случае,  так говорили;  что  ж, легендарная  воительница  королева  Арамелле
вполне  могла  его носить.  Клинок  был  древним, некоторые утверждали,  что
создан он с  помощью  Силы. Двуручная рукоять,  как того требовали традиции,
была обращена к Этениелле, хотя у  нее  и в мыслях не было хвататься за меч,
как какой-нибудь пылкой салдэйке. Королеве положено думать,  вести за собой,
командовать, а это вряд ли возможно, если пытаться делать то, что куда лучше
способен сделать любой солдат ее армии.
     -  А ты. Носитель  Меча? - обратилась Этениелле к мужчине.  - Гнетут ли
тебя сомнения в этот поздний час?
     Лорд  Балдер  повернулся  в  украшенном  золотом  седле,  оглянулся  на
всадников позади, на знамена в руках, спрятанные в чехлы из выделанной  кожи
и шитого золотом бархата.
     - Мне не  нравится скрывать,  кто я такой,  ваше  величество,  - нервно
проговорил  он. -  Скоро  мир узнает  о нас, о том, что  мы сделаем. Или что
пытаемся сделать.  Мы или  погибнем, или войдем в историю, или и то и другое
вместе, так что пусть они знают нас по именам.
     Балдер отличался язвительностью и больше интересовался музыкой и своими
нарядами, нежели чем-то  еще - ладно пригнанная по  фигуре синяя куртка была
за сегодняшний день уже третьей, - но, как и в случае с Серайллой, внешность
была  обманчива.   На   Хранителя   Меча  при   Облачном  Троне  возлагалась
ответственность  куда  большая,  чем  таскать меч  в  украшенных самоцветами
ножнах. После смерти мужа  Этениелле, около  двадцати лет назад,  Балдер  от
имени королевы командовал отправленной в поход армией Кандора, и большинство
солдат  отправились бы за ним к  самому Шайол Гул. Его не считали выдающимся
военачальником, но  он знал, когда нужно сражаться, а  когда уйти от  боя, и
знал также, как одерживать победы.
     - Место встречи должно быть поблизости, - вдруг заметила Серайлла.
     Тут и Этениелле заметила разведчика, которого  Балдер выслал  вперед, -
лукавого  малого по имени Ломас, в шлеме с гребнем в виде  лисьей головы. Он
остановил своего коня на верху тропы. Наклонив копье, он сделал знак  рукой,
означавший: "виден пункт сбора".
     Балдер развернул широкоплечего  мерина и громко  отдал  эскорту  приказ
остановиться  - когда надо было, он мог и рявкнуть, - потом, пришпорив коня,
послал  того вслед  за королевой и Серайллой.  Хотя встречались  и давнишние
союзники, Балдер, проезжая мимо Ломаса, обронил короткий приказ: "Наблюдай и
передавай". Если  что-то пойдет  не так, Ломас даст  эскорту сигнал  идти на
выручку своей королеве.
     Заметив одобрительный кивок Серайллы, Этениелле едва заметно вздохнула.
Да,  давнишние союзники,  но времена нынче такие, что  подозрения  множатся,
точно  мухи  в  навозе. А они разворошат кучу, и мухи наверняка закружатся в
воздухе.  За последний год  слишком  многие  правители  на  юге погибли  или
исчезли,  так что она не  чувствовала  себя спокойно  с короной  на  голове.
Слишком много земель подверглись опустошению, которое могла бы учинить разве
что  целая  армия троллоков.  Кем бы  он ни был,  этот ал'Тор, ему за многое
придется ответить. За многое.
     За Ломасом тропа  открывалась в низинку, которую  язык не поворачивался
назвать долиной,  а редкие деревья едва ли заслуживали названия рощи. Зелень
немного сохранилась на болотных миртах,  голубых елях, трехигольных соснах и
на  нескольких  дубах,  но  остальные  деревья  стояли  либо  голые,  либо с
побуревшей  листвой  на ветвях.  Южнее, однако,  находилось  то, из-за  чего
именно  это место было выбрано  для встречи. На  голом склоне холма,  частью
уйдя  в   землю,  наклонно  торчал  тонкий  шпиль,  похожий  на  колонну  из
сверкающего  золотого  кружева,  верхушка  его  на  добрых  семьдесят  шагов
возвышалась над кронами деревьев. Об этом шпиле  знал в  Черных Холмах любой
научившийся  ходить  ребенок,  но  вокруг  на  четыре  дневных  перехода  не
было-деревень,  и по своему желанию сюда никто и на десять миль не подойдет.
Об этом месте ходили  слухи, что здесь  бывают  жуткие  видения, и тут, мол,
бродят ожившие мертвецы, а коснувшись шпиля, можно умереть.
     Этениелле,  хоть и  не считала себя  впечатлительной, слегка поежилась.
Ниан говорила, что шпиль - осколок Эпохи Легенд и что он никому  не причинит
вреда. Если повезет, то у Айз Седай не будет повода вспоминать тот разговор,
случившийся несколько лет назад. Жаль, что здесь не оживают мертвые. Легенда
гласит,  что  Кирукан  собственными руками обезглавила Лжедракона  и  что от
другого мужчины, способного направлять Силу, она родила  двух  сыновей. Или,
может, от  того же самого.  Она бы знала,  как  добиться  цели  и остаться в