льчужных масок, но легкие поклоны предназначались для Шончан.
   Как только дверь за ее спиной закрылась, Моргейз прислонилась к  ней,
пытаясь унять водоворот мыслей. Шончан, дамами. Императрица, и клятвы, и
люди, ставшие собственностью. Лини  и  Бриане  стояли  посреди  комнаты,
глядя на Моргейз.
   - Что ты узнала? - спросила Лини таким  же  терпеливым  тоном,  каким
спрашивала маленькую Моргейз о прочитанной книге.
   - Кошмар, безумие... - вздохнула Моргейз. Она вдруг  с  беспокойством
огляделась. - Где... Где мужчины?
   Бриане сухим  насмешливым  тоном  ответила  на  невысказанный  вопрос
Моргейз.
   - Талланвор пошел что-нибудь разузнать.  -  Она  с  весьма  серьезным
видом уперла кулаки в бедра. - Ламгвин пошел с ним, и мастер Гилл  тоже.
Что вы узнали? Кто эти... Шончан? - Она произнесла  незнакомое  слово  с
явным затруднением, нахмурившись. - Мы сами лишь это слово и слышали.  -
Она делала вид, что не замечает жалящего взгляда Лини. - Что нам  теперь
делать, Моргейз?
   Моргейз прошла между женщинами к ближайшему окну. Не такое узкое, как
те, в зале для аудиенций, и до каменной мостовой  двора  около  двадцати
футов или чуть больше.  Перед  Моргейз  открылось  печальное  зрелище  -
колонны истерзанных мужчин с окровавленными повязками уныло тащились  по
двору под присмотром тарабонцев с копьями. Несколько  Шончан  стояли  на
ближайшей башне, вглядываясь между ее зубцами вдаль. На одном был шлем с
тремя тонкими перьями. В окне на противоположной стороне двора появилась
женщина с  вышитой  на  лифе  платья  молнией,  она  хмуро  смотрела  на
угодивших в плен Белоплащников. Спотыкающихся, неспособных  понять,  что
произошло.
   Что им теперь делать? Моргейз ужасала необходимость принять  решение.
У нее мелькнула мысль, что за долгие последние месяцы ей любое  решение,
даже выбор фруктов на завтрак, могло грозить бедой. Выбор - так  сказала
Сюрот.
   Помогать этим  Шончан  в  захвате  Андора  или...  Моргейз  поклялась
служить Андору, но что она может сделать для него сейчас?  Только  одно,
последнее служение... Показался хвост колонны,  за  которой  шли  другие
тарабонцы; войдя во двор, они присоединились к  своим  товарищам.  Всего
двадцать футов высоты, и Сюрот ничего ей не сможет сделать. Наверно, это
трусость, но она уже  имела  возможность  убедиться  в  своей  трусости.
Имелось, правда, еще одно соображение  -  для  королевы  Андора  это  не
слишком достойная смерть.
   И Моргейз негромко,  только  для  себя  одной,  пробормотала  роковые
слова, которые на протяжении двух тысяч лет истории Андора звучали  лишь
дважды:
   - Именем Света я отказываюсь от звания Верховной Опоры Дома Траканд в
пользу Илэйн Траканд. Именем Света я отрекаюсь от Короны Роз и  Львиного
Трона в пользу Илэйн, Верховной  Опоры  Дома  Траканд.  Именем  Света  я
покоряюсь воле Илэйн из Андора, покорно  вверяя  себя  ей  как  одну  из
подданных. - Эти слова не сделали Илэйн  королевой,  но  теперь  совесть
Моргейз была чиста.
   - Чему это ты улыбаешься? - спросила Лини.
   Моргейз медленно повернулась.
   - Я думала об Илэйн. - Моргейз надеялась, что ее старая  няня  стояла
достаточно далеко и не расслышала  того,  чего  не  должен  был  слышать
никто.
   Глаза Лини широко раскрылись, дыхание стало тяжелым.
   - Сейчас же отойди оттуда! - закричала она, схватила Моргейз за  руку
и потянула от окна.
   - Лини, ты забываешься! Ты уже перестала быть моей няней!.. - Моргейз
перевела дыхание и постаралась смягчить тон.  Смотреть  в  эти  насмерть
перепуганные глаза было нелегко; до сих пор  мало  что  пугало  Лини.  -
Поверь мне, так будет лучше, - почти нежно проговорила  она.  -  Другого
выхода нет... Нет другого выхода. возмущенно вмешалась Бриане, дрожащими
руками вцепившись в свои юбки. У нее был такой вид, будто она  предпочла
бы вцепиться в горло Моргейз. - Что за чушь? А если эти Шончан подумают,
что мы убили тебя?
   Моргейз поджала губы - неужели лицо так выдает ее мысли?
   - Замолчи, женщина! - Лини редко сердилась, почти никогда не повышала
голоса, но сейчас произошло и то и другое, а увядшие  щеки  старой  няни
запылали. -  Закрой  рот,  или  я  так  тебе  всыплю,  что  окончательно
поглупеешь!
   - Всыпь лучше ей, если  у  тебя  руки  чешутся!  -  завопила  Бриане,
брызгая слюной от ярости. - Королева Моргейз! Да она  запросто  отправит
на виселицу и тебя, и меня, и  моего  Ламгвина,  и  своего  драгоценного
Талланвора, потому что у нее кишка тонка, у этой королевы!
   Открылась дверь,  впустив  Талланвора,  появление  которого  положило
конец перепалке. Крик сразу стих. Лини  сделала  вид,  что  разглядывает
рукав Моргейз, будто именно сейчас, когда  вслед  за  Талланвором  вошли
мастер Гилл и Ламгвин, возникла срочная необходимость  заштопать  дырку.
Бриане расцвела в улыбке и расправила юбки. Мужчины ничего, конечно,  не
заметили.
   Зато Моргейз  заметила  многое.  И  прежде  всего,  что  на  поясе  у
Талланвора появился меч, и у мастера Гилла тоже, и даже у Ламгвина, хотя
и совсем короткий. Ей всегда казалось, что  ему  сподручнее  действовать
кулаками, чем оружием. Прежде чем Моргейз успела спросить,  как  это  им
удалось, худощавый маленький человечек,  замыкавший  шествие,  осторожно
закрыл за собой дверь.
   - Ваше величество, - произнес Себбан Балвер, - прошу простить меня за
вторжение.
   Педантичность сквозила даже в  поклоне  и  сухой  улыбке,  но,  когда
взгляд Балвера метнулся от нее к остальным женщинам, Моргейз поняла, что
он почувствовал атмосферу, царившую в комнате, - это и прежде  удавалось
бывшему секретарю Пейдрона Найола.
   - Я удивлена, что вижу тебя здесь, мастер Балвер, - сказала она. - До
меня дошли слухи, у тебя были неприятности с Эамоном Валдой.
   На самом деле Моргейз лишь слышала однажды, как Валда  говорил,  что,
если Балвер попадется ему на глаза, он пинком вышибет его из Цитадели.
   Улыбка Балвера увяла, он знал об этой угрозе Валды.
   - У него есть план, как вывести нас  отсюда,  -  вмешался  Талланвор.
Сегодня же. Прямо сейчас. - Он посмотрел на Моргейз, его взгляд  не  был
взглядом подданного. - Мы принимаем его предложение.
   -  Как?  -  растерянно  проговорила  она,   чувствуя,   что   у   нее
подкашиваются ноги. Что  может  предложить  это  суетливое  ничтожество?
Бегство. Ей ужасно захотелось присесть, но  она  не  сделала  этого  под
взглядом Талланвора, устремленным на нее с тем же  выражением.  Конечно,
теперь она уже не его королева, но он этого  пока  не  знает.  Еще  один
вопрос пришел на ум Моргейз. Зачем? Мастер  Балвер,  я  не  откажусь  от
любого искреннего предложения помощи, но  зачем  тебе  рисковать  собой?
Шончан заставят тебя пожалеть об этом, если дознаются.
   - Мой план созрел еще до того, как они здесь появились,  -  тщательно
подбирая  слова,  ответил  он.  -  Мне  казалось...   неблагоразумным...
оставлять королеву Андора в руках  Валды.  Рассматривайте  это  как  мой
способ отплатить ему за  все.  Я  знаю,  что  не  заслуживаю  особенного
доверия, ваше величество...
   - Балвер закашлялся, прикрыв рот сухонькой ладошкой  с  таким  видом,
будто хотел показать, что не слишком высокого мнения о самом себе. -  Но
план сработает. Эти Шончан сами облегчили его осуществление, без них мне
понадобилось бы еще несколько дней. В каждом  вновь  захваченном  городе
они предоставляют значительную свободу тем, кто пожелает дать им клятву.
Уже через час после восхода солнца я получил пропуск, позволяющий мне  и
еще десятерым давшим клятву покинуть Амадор. Я сказал им, что  собираюсь
закупить на востоке вино и повозки, чтобы доставить его в город.
   - Это, наверно, ловушка, - с горечью сказала Моргейз. Лучше окно, чем
западня. - Разве они могут допустить, чтобы распространяли слухи  об  их
армии?
   Балвер склонил голову набок и принялся потирать ручки, потом внезапно
прекратил.
   - По правде говоря, ваше величество, я учел и такую возможность.
   Офицер, который дал мне пропуск, сказал, что это  для  них  не  имеет
значения.
   Вот буквально его слова: "Наоборот, рассказывай  о  том,  что  видел,
тогда все поймут, что против нас никому не выстоять. Все равно скоро все
узнают". Я своими глазами видел, как этим утром несколько торговцев дали
клятву и уехали вместе со своими фургонами.
   Талланвор подошел ближе к Моргейз. Слишком близко. Она почти  ощущала
его дыхание. Чувствовала на себе его взгляд.
   - Мы принимаем его предложение, - произнес  он  так,  чтобы  услышала
только Моргейз. - Если потребуется вас связать и заткнуть рот,  полагаю,
он найдет способ вывезти вас даже в таком виде. Похоже,  этот  маленький
господин очень находчив.
   Их взгляды встретились. Окно или... хоть какой-то шанс. Хотя, если бы
Талланвор придержал язык, ей было бы гораздо легче.
   - Принимаю с благодарностью, мастер Балвер. - Она все  же  выговорила
это. Моргейз отступила от Талланвора, будто для того, чтобы лучше видеть
Балвера. Находясь слишком близко к Талланвору, она  всегда  волновалась.
Он чересчур молод. - С чего начнем? Сомневаюсь, чтобы охранники у  двери
пропустили нас по вашему пропуску.
   Балвер поклонился с таким видом, будто предвидел ее вопрос:
   - Боюсь, что с ними произойдет несчастный случай, ваше величество.
   Талланвор  обнажил  кинжал,  пальцы  Ламгвина  сжались,  точно  когти
лопаря.
   Моргейз не верила, что все окажется так просто, даже после того,  как
они уложили то, что смогли унести,  и  запихнули  обоих  тарабонцев  под
кровать.
   В главных воротах, неловко прикрываясь льняным плащом от пыли - мешал
узел на спине, - она поклонилась, держа руки на коленях, как  научил  ее
Балвер, в то время как сам он объяснял  стражникам,  что  они  поклялись
повиноваться, ждать и служить. Моргейз думала о том, как не попасть в их
руки живой.
   Окончательно она поверила лишь тогда, когда, оставив позади последних
стражников, они покинули Амадор и поскакали дальше на  лошадях,  которые
приготовил  Балвер.  Конечно,  маленький  бывший   секретарь   наверняка
рассчитывает получить неплохую  награду  за  спасение  королевы  Андора.
Моргейз никому не сказала о том, что,  собственно  говоря,  она  уже  не
королева, важно, что слова сказаны, и никому об этом не следовало знать.
Бесполезно сожалеть, что она произнесла их.  Теперь  Моргейз  предстояла
новая жизнь - без трона. И конечно, вдали от  мужчины,  который  слишком
молод и нарушает ее душевное равновесие.
   - Почему ты  улыбаешься  так  печально?  -  спросила  Лини,  подъехав
поближе  к  Моргейз  на  тощей  пегой  кобыле,  которая  казалась  очень
изможденной.
   Гнедая лошадь Моргейз выглядела не лучше, да и остальные тоже. Шончан
было наплевать на Балвера, но приличные лошади нужны им самим.
   - Впереди у нас очень долгий путь, - ответила Моргейз старой няне  и,
пустив свою кобылу рысью, насколько той это  было  под  силу,  поскакала
вслед за Талланвором

Глава 27

СОВСЕМ ОДИН

   С одной стороны на  поясе  висел  колчан,  с  другой  -  петля,  куда
привычно скользнула рукоять топора. Перрин взял из угла длинный  лук  со
снятой  тетивой,  повесил  седельную  суму  на  плечо  и,  ни  разу   не
оглянувшись, покинул свои комнаты. Они с Фэйли были счастливы здесь - по
большей части. Он не думал, что когда-нибудь вернется. Неужели так будет
всегда?  Стоило  им  с  Фэйли   хоть   где-нибудь   почувствовать   себя
счастливыми, и непременно  приходилось  покидать  это  место,  не  зная,
доведется ли вернуться. Перрин очень хотел надеяться,  что  когда-нибудь
это кончится.
   Теперь слуги в коридорах дворца  носили  черные  ливреи;  может,  так
приказал Ранд, а может, они сами пришли к этому решению. Без ливрей  они
чувствовали себя так, будто не знали, кому служат, а  черное,  как  цвет
Ранда, казалось безопасным из-за  Аша'манов.  Те  из  слуг,  кто  сейчас
попадался Перрину, едва завидев его, поспешно убегали, не  присев  и  не
поклонившись. За ними тянулся запах страха.
   На  этот  раз  не  желтые  глаза   распугивали   всех.   Благоразумие
подсказывало держаться подальше от человека, на которого только  сегодня
утром на глазах у множества людей Дракон Возрожденный обрушил свой гнев.
Перрин поудобнее устроил на  плече  седельную  суму.  Давненько  уже  не
случалось, чтобы кому-то удалось вот так поднять и с размаху  отшвырнуть
его. Правда, никто прежде не использовал  для  этого  Силу.  Одна  сцена
особенно поразила его, она снова и снова возникала в памяти.
   Прямоугольная колонна остановила его полет, упираясь в нее плечом, он
изо всех сил старался удержаться на ногах. Перрин не удивился  бы,  если
бы выяснилось, что несколько  ребер  сломаны.  По  всему  Большому  Залу
Солнца тут и там стояли придворные, явившиеся на прием к Ранду по  своим
делам; все смотрели в сторону, делая  вид,  что  их  здесь  нет.  Только
Добрэйн, покачивая седой  головой,  не  сводил  глаз  с  Ранда,  который
большими шагами пересек тронный зал.
   - Я буду обращаться с Айз Седай так, как считаю нужным! -  воскликнул
Ранд. - Слышишь, Перрин? Как я считаю нужным!
   - Ты просто передал их в руки Хранительниц Мудрости, - резко  ответил
Перрин, отталкиваясь от колонны. - Ты понятия не  имеешь,  спят  они  на
шелку или им уже перерезали  глотки!  Ты  что,  все  знаешь?  Ты  же  не
Создатель!
   Ранд в ярости вскинул голову.
   - Я - Дракон Возрожденный! - закричал он. - Мне нет дела до того, как
с ними обращаются! Им самое место в  темнице!  -  У  Перрина  волосы  на
голове зашевелились, когда Ранд перевел взгляд на  него.  Голубые  глаза
сверкали, точно весенний лед, но  даже  лед  выглядит  теплее  и  мягче;
впечатление усиливалось еще и тем, что эти глаза смотрели с  искаженного
болью лица. - Я не хочу тебя  видеть,  Перрин!  Уходи!  Слышишь?  Уезжай
прочь из Кайриэна!
   Сегодня! Сейчас же! Я больше никогда не хочу тебя видеть!
   Резко повернувшись на каблуках. Ранд зашагал  прочь.  Придворные  при
его приближении кланялись так низко, что чуть не падали на пол.
   Перрин вытер стекавшую с уголка рта струйку крови. В какой-то  момент
ему даже показалось, что Ранд готов его убить.
   Тряхнув головой, чтобы избавиться от воспоминаний, Перрин завернул за
угол и  чуть  не  столкнулся  с  Лойалом.  С  большим  узлом  на  спине,
державшимся на ремне, и дорожной сумой на плече  -  такой  внушительной,
что можно целиком затолкать овцу, - огир сжимал в руке топор  с  длинной
рукояткой, опираясь на него как на дорожный посох. Вместительные карманы
долгополой куртки раздулись от книг.
   При виде Перрина уши с кисточками поднялись вверх, но  тут  же  резко
опали. Лицо Лойала осунулось, брови нависали над щеками.
   - Мне обо всем рассказали, Перрин, - печально прогудел огир.  -  Ранд
не  должен  был  так  поступать.  От  опрометчивых  слов   всегда   одни
неприятности. Я знаю, он передумает. Может, уже завтра.
   - Все в порядке, - ответил Перрин. -  Кайриэн  слишком...  изысканный
город. Для меня во всяком случае. Я - кузнец, а не придворный. Завтра  я
буду уже далеко отсюда - Вы с Фэйли можете отправиться вместе  со  мной.
Мы с Карлдином собираемся посетить стеддинги, Перрин. Те,  что  рядом  с
Путевыми Вратами. Стоящий позади Лойала  узколицый  молодой  человек  со
светлыми волосами перевел хмурый взгляд с Перрина на огир. У  него  тоже
были сума и узел, а у бедра меч.  Несмотря  на  голубую  куртку,  Перрин
узнал в нем одного из Аша'манов.
   Встреча с Перрином явно не доставила ему  удовольствия;  более  того,
запах Карлдина был пропитан холодным  гневом.  Лойал  перевел  взгляд  в
глубину коридора за спиной Перрина. - А где Фэйли?
   - Она... Мы договорились встретиться в конюшнях. -  По  крайней  мере
звучало правдоподобно. Перрин понизил голос:
   - Лойал, на твоем месте я бы не говорил о некоторых  вещах  там,  где
тебя могут услышать. Я имею в виду Путевые Врата.
   От фырканья Лойала шарахнулся бы в сторону бык, но он заговорил тише.
   - Здесь, кроме нас, никого нет. - Конечно, это не шепот, и все  же  в
двух-трех шагах за спиной Карлдина слова уже не были  слышны  отчетливо.
Уши огир начали... хлестать,  вот  самое  подходящее  слово...  и  снова
гневно опади.
   - Все обходят тебя стороной. И это после всего,  что  ты  сделал  для
Ранда.
   Карлдин потянул Лойала за рукав.
   - Нам пора, - сказал он, глядя на Перрина. Его вид ясно давал понять,
что тому, кто навлек на себя гнев Возрожденного Дракона, лучше как можно
быстрее оказаться за воротами.  Перрин  подумал,  не  обратился  ли  тот
сейчас к Силе.
   - Да-да, - пробормотал Лойал, взмахнув огромной рукой, но не двинулся
с места, лишь с задумчивым и хмурым видом оперся  о  свой  топор.  -  Не
нравится мне все это, Перрин. Ранд прогнал тебя.  Отослал  меня.  Как  я
теперь закончу свою книгу... - Уши Лойала задергались, он закашлялся.  -
Ладно, что горевать об этом сейчас. Но ты, и я, и Мэт... Свет знает, где
он. Следующей будет Мин, вот увидишь. Он прячется от нее все сегодняшнее
утро. Отправил меня к ней и велел  сказать,  что  его  нет.  Думаю,  она
догадалась, что это неправда.
   Скоро он останется совсем один, Перрин. "Это ужасно - быть одному", -
так он мне сказал. И все же он гонит всех своих друзей.
   - Колесо плетет, как желает Колесо, - сказал Перрин. Лойал  удивленно
заморгал, услышав  из  его  уст  слова  Морейн.  Перрин  совсем  недавно
вспоминал ее; ей удавалось в какой-то мере обуздывать Ранда.  -  Доброго
тебе пути, Лойал. Постарайся не попадать  ни  в  какие  переплеты  и  не
доверяй первому встречному. - На Карлдина Перрин даже не взглянул.
   - Не может быть, чтобы ты действительно так думал,  Перрин.  -  Голос
Лойала звучал... ошарашенно; сам он был убежден, что доверия заслуживают
все. - Не говори так. Пойдем со мной, Перрин. И Фэйли возьмем.
   - В один прекрасный день мы встретимся снова, - мягко ответил  Перрин
и заторопился прочь, боясь сказать лишнее. Он не любил  лгать,  особенно
другу.
   В северной конюшне все происходило точно так же, как и во дворце.
   Увидев Перрина, мальчишки, помощники конюхов, побросали навозные вилы
и скребницы и ринулись на двор через маленькие  двери  в  задней  стене.
Шуршание на сеновале высоко над головой - доступное только слуху Перрина
- говорило о том, что  там  кто-то  прячется;  слышалось  взволнованное,
испуганное дыхание.
   Перрин вывел Ходока из мраморного стойла, накинул на него  уздечку  и
привязал мышастого  к  позолоченному  кольцу.  Снял  попону  и  седло  с
деревянных крюков  кладовая,  где  они  хранились,  тоже  была  отделана
мрамором; половину висящих там седел украшали серебро и золото.  Конюшня
вполне соответствовала дворцу высокие прямоугольные мраморные колонны  и
мраморный пол, даже под соломой  в  стойлах.  Вскочив  на  коня,  Перрин
поскакал прочь, радуясь, что покинул все это великолепие.
   Он двигался на север, тем же путем, каким всего несколько дней  назад
так опрометчиво последовал за Рандом, и скакал до тех пор, пока холмы не
скрыли Кайриэн. Потом Перрин повернул на восток,  где,  как  он  помнил,
тянулся лес, сбегая с одного высокого холма и  поднимаясь  еще  выше  на
следующий.
   Здесь, среди деревьев, его и  встретила  Фэйли  верхом  на  Ласточке.
Айрам, тоже на коне, не отставал от нее ни на шаг, точно преданный  пес.
При виде Перрина лицо Айрама просветлело, хотя это говорило лишь о  том,
что его верность поделена между Перрином и Фэйли.
   - Муж мой, - сказала Фэйли. Не слишком холодно, но гнев,  острый  как
бритва, обида и ревность  ощущались  по-прежнему,  смешиваясь  с  чистым
запахом травяного мыла. Фэйли оделась в дорогу - за спиной висел  тонкий
плащ-пыльник, красные перчатки в тон сапогам,  выглядывающим  из-под  ее
любимой юбки-штанов для  верховой  езды.  За  пояс  заткнуто  не  меньше
четырех кинжалов в ножнах. Позади Фэйли появились Байн и Чиад. И  Сулин,
а с ней еще дюжина Дев. Брови Перрина  поползли  вверх.  Интересно,  что
подумает Гаул, узнав об  этом?  Айиле