у  них иерархия.  Женщинам, отдающим распоряжения,
иногда  приказывают  те самые женщины, которыми  чуть  ранее командовали,  а
позже все вновь меняется, и Верин непонятен ни порядок, ни причины. Хотя вот
Сорилее до сих пор никто не давал указаний;
     хоть какое-то утешение.
     Верин мысленно  улыбнулась.  Сегодня, ранним утром, в Солнечном Дворце,
Сорилея потребовала ответа:
     что  более всего  стыдно  для  мокроземцев.  Кируна и другие сестры  не
поняли;  они и  не  старались  по-настоящему  уяснить  происходящее,  то  ли
страшась   того,   что  узнают,  то   ли  боясь  испытания,  которому  может
подвергнуться  клятва. Они по-прежнему старались оправдать тот роковой путь,
с которого их столкнула судьба,  но  у  Верин уже были доводы в  пользу того
пути,  который  избрала  она, доводы  и цель. В поясном  кошеле  у нее лежал
готовый список - осталось  только  вручить его  Сорилее, когда они  окажутся
наедине.  Другим  знать ни  к чему.  Кое-кого из  пленниц Верин  в жизни  не
встречала,  но полагала, что для большинства из них в этом списке подытожены
те  слабости,  которые  искала Сорилея. Для  женщин  в  черном  жизнь станет
намного  труднее. И если  повезет, ее  собственные  усилия  сыграют  в  этом
немалую роль.
     У самой палатки сидели два рослых и  могучих -  косая сажень в плечах -
айильца,  с виду  совершенно  поглощенных игрой  в "кошачью колыбельку",  но
стоило  Верин высунуться  из  палатки,  как  они  быстро  огляделись.  Корам
поднялся во весь рост с  быстротой змеи,  а Мендан помедлил  лишь миг, пряча
веревочку. Выпрямись  Верин,  она  едва бы достала любому из  них  до груди.
Разумеется,  она  могла  бы  перевернуть обоих вверх тормашками и  отшлепать
впридачу. Когда бы  осмелилась.  Иногда  искушение  было  так  велико...  Их
назначили в провожатые Верин, поручив оберегать от недоразумений в лагере. И
несомненно,  они сообщали обо  всем, что она скажет или сделает. В некоторых
отношениях она бы предпочла, чтобы с нею  был Томас, но лишь в некоторых. От
своего Стража уберечь тайны куда труднее, чем от чужаков.
     - Пожалуйста, передайте Колинде, что  я закончила с Туранной Норилл,  -
сказала Верин Кораму, - и попросите ее прислать ко мне Кэтрин Алруддин.
     Сначала Верин хотела  закончить с сестрами, у которых  не было Стражей.
Корам кивнул и,  не сказав  ни слова, потрусил прочь.  Не слишком-то любезны
эти айильцы.
     Мендан опустился  на корточки, поглядывая на  Верин изумительно  синими
глазами. Вокруг  головы Мендана была повязана полоса красной ткани с древней
эмблемой Айз Седай. Как и другие носившие такую повязку мужчины, как и Девы,
он словно бы ждал, когда она допустит  оплошность. Что  ж, они  не  первые и
далеко не самые опасные. С той поры, когда она допустила последнюю серьезную
ошибку, минул семьдесят один год.
     Верин  одарила Мендана туманной улыбкой и  уже нырнула  было  обратно в
палатку, как вдруг ее взгляд наткнулся на то, что удержало ее точно тисками.
Если бы айилец попытался перерезать ей горло, она бы этого не заметила.
     Недалеко  от палатки  сидели на коленях  девять или  десять женщин, они
вращали  ручные мельницы из  плоских камней - такими жерновами пользуются на
отдаленных фермах. Другие подносили в корзинах зерно и относили муку. Девять
или десять женщин в темных юбках  и светлых блузах, сложенные шарфы повязаны
на головах,  стояли на  коленях. Одна, заметно ниже остальных, единственная,
чьи  волосы  не доходили до  талии, не носила ни ожерелий, ни браслетов. Она
подняла голову и встретилась  взглядом с Верин, и черты  ее покрасневшего на
солнце лица обострились от негодования.  Правда, лишь  на мгновение, а потом
она вновь принялась торопливо крутить ручку тяжелого жернова.
     Верин  юркнула в палатку, ощущая подкатившую к горлу дурноту. Иргайн из
Зеленой Айя.  Точнее,  она была Зеленой  сестрой - до  того как Ранд  ал'Тор
усмирил ее.  Усмерение притупляет и размывает узы со Стражем, но  усмирение,
как  и смерть, разом обрывает их. Один из Стражей Иргайн,  по- видимому, пал
замертво от потрясения,  а  другой погиб, пытаясь перебить тысячи  айильцев,
даже не  помышляя о  бегстве. Вероятно, Иргайн жалеет, что осталась в живых.
Усмиренной.  Верин  прижала  ладони  к  животу.  Нет, ей  не будет плохо. Ей
доводилось  видывать  кое-что  и  пострашнее   усмиренной  женщины.  Гораздо
страшнее.
     -  Ведь нет  никакой надежды? - глухо  пробормотала  Туранна. Она молча
плакала, глядя на дрожащую в ладонях серебряную чашу как на нечто далекое  и
ужасное. - Никакой надежды.
     -  Если  поискать,  всегда найдется  выход, - сказала Верин,  рассеянно
погладив женщину по плечу. - Ищи.
     Мысли ее устремились  вскачь, и ни одна  из них не была о Туранне.  При
виде усмиренной Иргайн сжался желудок, горечь подкатила к  горлу - то ведомо
Свету. Но что она делает, меля зерно? И одетая, точно  айилка?! Ее заставили
работать,  чтобы  это  увидела  Верин?  Глупости  -  даже  с  таким  сильным
та'вереном, как  Ранд ал'Тор, в нескольких  милях отсюда, все  же есть некий
предел случайным совпадениям. Неужели она ошиблась? В худшем случае,  ошибка
не так  велика.  Только  вот  маленькие  ошибки  порой  оказываются столь же
губительны,  как и большие. Сколько она сама выдержит, если Сорилея  захочет
сломать  ее?  Разочаровывающе  мало,  как  подозревала  Верин.  В  некоторых
отношениях Сорилея жестока, как любой, кто  ей встречался. И неизвестно, что
ее остановит. Не сегодня об этом беспокоиться. Нет смысла забегать вперед.
     Опустившись на колени,  Верин принялась  утешать Туранни, но  не  очень
убедительно. Слова утешения  звучали  пусто как  для нее, так и для Туранны.
Лишь сама Туранна может изменить свое положение, это зависит  только от нее,
от  ее   душевных  сил.  Белая  сестра  горько   зарыдала,  плечи  безмолвно
затряслись, слезы катились по лицу. Появление двух Хранительниц и пары  юных
айильцев,  которым  низкая  палатка не позволяла  выпрямиться  во весь рост,
принесло облегчение.  Во всяком случае, Верин. Она встала и поприветствовала
вошедших реверансом, но те нисколько не заинтересовались ею.
     Давиена  - зеленоглазая,  с желтовато-рыжими  волосами;  темные  волосы
сероглазой Лозейн чуть отливали рыжинкой на  солнце. Обе были на голову выше
Верин, лица обеих выражали  мрачную решимость, хотя они  явно желали чего-то
другого.  Ни одна не обладала такими способностями  направлять Силу, чтобы в
одиночку наверняка удержать Туранну, но  они были соединены  в круг -  будто
всю  жизнь  этим занимались. Сияние саидар вокруг одной, хотя стояли они  не
вплотную, сливалось с ореолом другой. Чтобы  не нахмуриться, Верин заставила
себя улыбнуться. Где они этому научились? Она готова была поставить в заклад
все, что у нее было, что несколько дней назад они о таком и не помышляли.
     События  обрушились  водопадом.  Подхватив  Туранну под  руки,  мужчины
поставили ее на ноги. Серебряная чаша скатилась на пол.  К счастью - пустая.
Она не сопротивлялась, понимая, что любой из них может унести ее под мышкой,
как куль с зерном. Челюсть у Туранны отвисла, она принялась хныкать. Айильцы
не обратили на это внимания. Давиена, бывшая центром круга, перехватила щит,
и Верин  отпустила Источник совсем. Никто из них  не доверял  ей  настолько,
чтобы  позволять обнимать  саидар без известной им причины, какие  бы клятвы
она  ни приносила.  Никто  будто ничего  и  не  заметил.  Мужчины  выволокли
Туранну, ее босые ноги волочились  по  коврам  и парусиновому полу  палатки.
Следом вышли Хранительницы. И все.
     Испустив глубокий вздох, Верин тяжело уселась  на яркого цвета подушку.
Рядом с ней  стоял прекрасной работы золотой кубок, и она жадно осушила его.
Все дело в  жажде  и в усталости. День едва на середине,  а  она чувствовала
себя так, словно двадцать миль без отдыха волокла тяжелый сундук. По холмам.
Чаша вернулась на поднос, и Верин вытащила из-за  пояса  маленькую книжку  в
кожаной обложке. Им  всегда нужно какое-то  время, чтобы  привести очередную
женщину. Пара минут перечесть записи - и  добавить  новые, -  которые нельзя
упустить.
     В заметках о  пленницах необходимости нет,  но  нежданное появление три
дня назад  Кадсуане Мелайдрин дало пищу для размышлений. Что нужно Кадсуане?
Спутников ее можно не брать в расчет, но сама  Кадсуане была легендой, и то,
что  из  легенд  можно  принять на веру, делало  ее  очень и  очень опасной.
Опасной и непредсказуемой. Из маленького  набора письменных принадлежностей,
который  Верин  всегда  носила  с  собой,  она  взяла  ручку,  потянулась  к
закупоренной чернильнице. И  тут  в  палатку  вошла  еще одна  Хранительница
Мудрости.
     Верин вскочила на ноги, обронив записную книжку.  Аэрон вовсе  не могла
направлять Силу, но Верин присела  в реверансе куда ниже, чем перед Давиеной
и Лозейн. Потом попыталась, отпустив юбки, схватить книжку, но  пальцы Аэрон
оказались  проворней.  Верин  выпрямилась, спокойно глядя, как Хранительница
листает странички.
     Небесно-голубые,  цвета зимнего  неба,  глаза взглянули в  глаза Верин.
Стылое зимнее небо...
     -  Несколько превосходных  рисунков  и уйма всяких  заметок о цветах  и
травах, - холодно отметила Аэрон. - Не вижу ничего, что имело бы отношение к
вопросам,  которые  тебе велено было задавать.  - И  она скорее  сунула, чем
отдала книжку Верин.
     - Благодарю тебя. Хранительница, - покорно сказала Верин, пряча  книжку
за  пояс. Для  пользы дела  она  даже  еще раз присела  в реверансе, не ниже
первого. - У меня  есть привычка записывать  все, что вижу.  -  Не  помешает
как-нибудь расшифровать  свои заметки -  записными книжками забиты сундуки и
шкафы в  ее комнате  в библиотеке Белой Башни,  на  целую жизнь хватит. Шифр
непростой, а  время для расшифровки,  как надеялась Верин, наступит  еще  не
скоро.  - А что до... пленниц, то  они  на разный лад твердят одно  и то же,
Кар'а'карна нужно  держать в Башне  вплоть до Последней  Битвы.  А...  дурно
обращаться с  ним стали потому,  что он  пытался  сбежать. Но  это вам  уже,
конечно, известно. Я, разумеется, обязательно узнаю больше.
     Все сказанное  ею  - соответствует истине,  если и  не вся правда;  она
немало повидала сестер, рискнувших послать других на смерть без веской на то
причины. Беда в  том, как определить, когда риск того стоит. Похищение юного
ал'Тора,  причем посольством,  присланным якобы  для  заключения соглашения,
привело  айильцев  в неописуемую ярость, граничащую с  жаждой убийства,  но,
насколько она  могла  судить, их  почти  не  рассердило то, что она  назвала
дурным обращением.
     Аэрон поправила темную шаль, загремели золотые и костяные браслеты. Она
пристально смотрела  на Верин,  будто пыталась прочесть  ее мысли.  Кажется,
среди Хранительниц Мудрости Аэрон занимает  не последнее место, и хотя Верин
порой  подмечала улыбку на темном от загара лице, теплую  и приятную, улыбка
эта  никогда не  была предназначена  Айз Седай. Мы никогда не думали, что ты
окажешься среди тех, кто подвел нас, говорила улыбка. У Айз Седай нет чести.
Дай мне только тень  подозрения,  и я задушу тебя  собственными  руками. Еще
чуть-чуть, и я брошу тебя  стервятникам и муравьям. Верин  хлопала  глазами,
стараясь казаться  покорной  -  нельзя забывать о  покорности.  Послушной  и
угодливой.  Страха  она не  испытывала.  Верин встречались  и более  суровые
взгляды, в которых  и намека не  было  на угрызения совести. Но...  Пришлось
немало потрудиться,  чтобы расспросы  поручили  именно  ей. И нельзя,  чтобы
столько усилий  пропало  втуне. Если  б только по лицам этих  айильцев можно
было прочесть больше!
     Вдруг Верин поняла, что  в палатке они не одни. Вошли две золотоволосые
Девы, они  поддерживали  под локти женщину  в  черном, ниже обеих на ладонь.
Сбоку стояла Тиалин, долговязая и рыжеволосая,  с мрачным лицом; ее окружало
сияние саидар  - она удерживала щит пленницы.  Мокрые  от пота локоны сестры
свалялись  в  сосульки,  недлинные, до  плеч, пряди  прилипли к лицу, такому
грязному, что Верин не  сразу  узнала  новенькую.  Высокие скулы, нос  с еле
заметной горбинкой, легкая раскосость карих глаз...  Белдейн. Белдейн Нирам.
Она обучала девушку, когда та была послушницей.
     -  Если позволено просить, -  осторожно  промолвила Верин, -  то почему
привели ее? Я просила другую.
     Хотя  Белдейн была Зеленой,  у нее не было  Стража  - шаль она получила
всего три года назад, а первого Стража Зеленые выбирают особенно придирчиво.
Но  если айильцы вздумают приводить кого угодно, у следующей может оказаться
два-три  Стража. Верин предполагала  заняться сегодня еще  двумя,  но только
если у  них  не  будет  Стражей.  И  она сомневалась, что  у нее будет  иная
возможность.
     -  Кэтрин Алруддин ночью сбежала, - чуть ли не сплюнула Тиалин, и Верин
едва не охнула.
     - Вы позволили ей сбежать? -  вырвалось у нее. Усталость не оправдание,
но слова посыпались  у нее с языка прежде, чем она  успела его  прикусить. -
Как вы  могли так глупо поступить?  Она  же - Красная! Не  трусиха и  в Силе
сведуща! Кар'а'карн в опасности! Когда это случилось?
     -  Побег  обнаружили  только  утром, - прорычала одна из  Дев. Глаза ее
походили на отполированные сапфиры. - Хранительница Мудрости и два Кор Дарай
были  отравлены,  а гай'шаин,  принесший им пить, был  найден с перерезанным
горлом.
     Аэрон выгнула бровь, холодно глядя на Деву.
     -  Она разве с тобой разговаривает,  Карагуин? Обе Девы тут же занялись
Белдейн. Аэрон  просто  взглянула  на  Тиалин,  и  рыжеволосая Хранительница
потупилась. Потом взоры Хранительниц обратились на Верин.
     - Твоя  тревога о  Ранде  ал'Торе  делает  тебе...  честь,  -  ворчливо
заметила  Аэрон. - Его защитят. Большего тебе знать не надо. И так много.  -
Вдруг тон ее стал жестче. - Но ученицам не позволено говорить подобным тоном
с Хранительницами Мудрости, Верин Матвин Айз Седай.
     Последнее  было  произнесено  с презрением. Подавив  вздох, Верин вновь
присела, сожалея о  том времени,  когда она была  стройной - когда прибыла в
Белую Башню. Ныне ей уже не с руки бить поклоны.
     - Прости меня,  Хранительница, - смиренно промолвила она. Сбежала! Если
не  айильцам,  то ей все  стало  ясно  по  обстоятельствам бегства. - Дурные
предчувствия дали волю моему языку. -  Очень жаль,  что не удалось наверняка
подстроить Кэтрин несчастный случай.  - Я постараюсь запомнить. - Лишь такая
малость, как мановение ресниц, показала, что Аэрон приняла извинения. - Могу
я принять ее щит, Хранительница?
     Аэрон,  не  глядя на Тиалин, кивнула, и  Верин  быстро обняла Источник,
принимая щит, который  отпустила Тиалин. Верин не  переставало поражать, как
женщина, не имеющая способности направлять, так свободно распоряжается теми,
кто наделен этой способностью. В Силе Тиалин немногим уступала Верин, однако
косилась  на Аэрон  так же нервно, как и  Девы, и когда  те, повинуясь жесту
Аэрон, торопливо выскочили из палатки, Тиалин отстала от них только на  шаг.
Шатающаяся Белдейн осталась стоять.
     Однако Аэрон ушла не сразу.
     - Ты не скажешь Кар'а'карну о Кэтрин Алруддин, - промолвила  она. - Ему
и так о многом приходится тревожиться. Незачем его волновать по пустякам.
     - О  ней я  ему ничего  не скажу, - быстро  согласилась Верин. Пустяки?
Красная с силой Кэтрин - вовсе  не пустяк. Возможно, нужно взять на заметку.
Нужно обдумать.
     -  И  попридержи  язык, Верин  Матвин,  а не то взвоешь.Ответа  явно не
требовалось,  посему Верин  снова угодливо  и  покорно присела  в реверансе.
Скоро от реверансов колени заболят.
     Как только Аэрон  ушла,  Верин разрешила себе облегченно вздохнуть. Она
боялась,  что  Аэрон  решит  задержаться. На то,  чтобы добиться  разрешения
оставаться  с  пленницами наедине,  ушло  почти  столько же  сил и  времени,
сколько  и на  то,  чтобы убедить Сорилею  и  Эмис в необходимости допросить
пленниц,  а   сделать  это  лучше  тому,  кто  близок  им  по   Башне.  Если
Хранительницы узнают,  что к решению их искусно  подвели... Об  этом тоже не
стоит сейчас думать. Как и об очень многом другом.
     -  Здесь есть  вода. Можешь вымыть лицо  и  руки, - мягко сказала Верин
Белдейн. - И, если хочешь, я Исцелю тебя.
     У  всех сестер,  с  кем беседовала Верин, на теле  были следы от розог.
Айильцы  не  били  пленниц, разве только когда те  проливали воду  или плохо
выполняли   задания,  а  самые  упрямые  слова  неподчинения  вызывали  лишь
презрительный смех.  Однако  с женщинами  в черном они  обращались  точно со
скотиной,  розгой  подгоняя, останавливая, понуждая  поворачивать, и стегали
посильнее - если подчинялись не сразу. После Исцеления остальное шло легче.
     Грязная, потная, дрожащая,  точно тростинка на  ветру, Белдейн скривила
губы.
     - Лучше я  истеку кровью, чем позволю тебе Исцелить меня! - огрызнулась
она. - Я не слишком удивлена, что ты пресмыкаешься перед этими дичками, но я
никогда не думала, что ты опустишься до раскрытия тайн Башни! Это граничит с
предательством,  Верин!  С мятежом! -  Она надменно фыркнула. - Думаю,  если
тебя и этим не смутить,  тебя  ничто  не остановит! Чему еще ты и  остальные
научили их, кроме соединения в круг?
     Верин  нетерпеливо поцокала языком, не  заботясь,  чтобы женщина стояла
прямо.  У нее  болела шея  -  слишком  часто  приходилось  задирать  голову,
разговаривая  с  айильцами,  впрочем, и  Белдейн была  на ладонь выше нее, а
колени от реверансов  подгибались.  И  на  сегодня Верин по  горло была сыта
женщинами, впустую источавшими  презрение и  ненужную гордость. Кому, как не
Айз  Седай, знать, что в миру  у  сестры очень много личин?  Не всегда можно
полагаться  на запугивание  или благоговение. Кроме  того, лучше вести  себя
подобно послушнице, чем подвергаться наказаниям. В конце концов, даже Кируна
вынуждена была признать разумность таких доводов.
     - Сядь, пока не упала, - сказала Верин, сама последовав своим словам. -
Дай-ка я догадаюсь,  что тебя заставили делать сегодня.  Судя по грязи, нору
рыла.  Голыми руками  или тебе  дали ложку?  Знаешь,  когда  они  решат, что
хватит, то заставят  закапывать  обратно.  Ну,  посмотрим.  Ты  вымазалась с
головы до ног, но одежда чистая, вероятно, копать тебя  заставили в чем мать
родила.  Ты  уверена,  что  не  желаешь  Исцеления?  Ожоги от  солнца  очень
болезненны. - Она наполнила водой чашу и,  воспользовавшись потоком Воздуха,
перенесла ее через палатку к Белдейн. - У тебя, верно, в горле пересохло.
     Юная  Зеленая  мгновение неуверенно глядела на  чашу, потом  колени  ее
подломились, и она с горьким смешком почти упала на подушку.
     - Меня часто... поили. - Она вновь рассмеялась, хотя Верин не понимала,
чему тут веселиться. - Сколько угодно, пока я глотать могла. -  Зло осмотрев
Верин, она  помолчала,  потом продолжила напряженным голосом:  -  Тебе очень
идет это платье. А  мое они сожгли, я видела. Они украли все, кроме этого. -
Белдейн тронула кольцо Великого Змея на левом безымянном пальце, золото ярко
сверкнуло в грязи. -  Думаю, просто духу  не хватило. Я знаю, Верин, что они
пытаются  сделать. У  них ничего не выйдет. Ни со мной, ни с кем из нас! Она
вновь  была начеку.  Верин  опустила  чашу рядом  с Белдейн на  разноцветный
ковер, затем взяла свою и, отпив, поинтересовалась:
     - Да? И что же они пытаются сделать? На  сей раз Белдейн  рассмеялась и
хрипло, и нервно.
     - Сломать  нас, и ты это прекрасно понимаешь!  Вынудить нас дать клятву
этому  ал'Тору,  как  поступила  ты. О, Верин,  как  ты  могла?  Дать клятву
верности!  И  что  страшнее - мужчине? Даже  если ты посмела восстать против
Престола  Амерлин, против Белой Башни...  - Для  Белдейн  эти  два слова как
будто значили одно и то же. - ...Как ты могла!
     На миг Верин задумалась, не было бы лучше, если бы женщин, удерживаемые
в айильском  лагере, как  и ее,  подхватил  поток событий, когда б