н и Девами не происходило, а
вот  сами  Девы  вели  себя  странно.  С  самого  выступления  в  поход  все
распоряжения Руарка, касавшиеся Дев, выслушивали Нандера и  Сулин. При  этом
Сулин всякий раз  пятилась, краснела, но снова и  снова  оказывалась рядом с
Нандерой. А на  второй день, когда вечером отряд встал на привал,  Девы чуть
не  поубивали одна другую  голыми  руками. Во  всяком случае, так показалось
Перрину. Они молотили друг друга кулаками, пинали ногами, швыряли на землю и
заламывали  руки  так,  что  перелом казался неизбежным,  однако в последний
момент каждая  ухитрялась вывернуться и  нанести ответный удар. Перрин хотел
было  вмешаться,  но  Руарк  остановил  его,  - похоже,  само это  намерение
несколько удивило вождя. Кайриэнцы  и  майенцы,  толпой  собравшись  вокруг,
оживленно  заключали  пари,  тогда  как  айильцы, и воины,  и  Хранительницы
Мудрости, не обращали на стычку никакого внимания.
     Наконец Сулин  повалила Нандеру ничком, вывернула ей руку и, схватив за
волосы, несколько раз  ударила  головой оземь.  Нандера обмякла. Сулин долго
смотрела на  бесчувственное тело, затем  взвалила  побежденную на  плечи  и,
пошатываясь, удалилась.
     Перрин  решил, что  теперь первенство перейдет  к Сулин,  но  все вышло
иначе.  Она  по-  прежнему появлялась  перед  Руарком рядом  с  Нандерой, но
говорить уже  не пыталась, а все  распоряжения избитой  соратницы  выполняла
беспрекословно. Перрину оставалось лишь чесать в затылке и гадать, правильно
ли-он понял, чем закончилась драка.
     Хранительницы Мудрости шагали вдоль дороги, разбившись  на  две группы,
причем число их и в той  и в другой постоянно менялось. Уже к  концу первого
дня Перрин приметил, что все эти перемещения происходят вокруг двух женщин -
Сорилеи и Эмис. На второй день у него не осталось сомнений в том, что каждая
из  них  гнет  свою   линию:  женщины  обменивались  весьма  хмурыми  косыми
взглядами. Эмис  уступала и  краснела  все реже.  Руарк держался так, словно
ничего не замечает, но от него, когда он посматривал на жену, исходил слабый
запах  тревоги.  Ко времени третьего  привала Перрин  готов был увидеть, как
Хранительницы выяснят отношения тем же способом, что и Девы. Они, однако же,
поступили  иначе. Взяв бурдюк с водой, женщины отошли  в сторону, уселись на
землю  и,  сняв косынки,  распустили  волосы.  Перрин  наблюдал  за  ними  -
издалека, чтобы ненароком не подслушать разговор, - но  они только и делали,
что попивали воду из чашек да вели беседу. В конце концов Перрин уснул.
     На следующий день по  выступлении в путь он довольно скоро - колонна  и
трех миль не одолела - понял, что теперь все сосредоточилось вокруг Сорилеи,
хотя Хранительницы по- прежнему сновали от группы к группе. То и  дело она и
Эмис отходили в сторонку, но косых и недружелюбных взглядов больше  не было.
Будь они волчицами, Перрин сказал бы,  что вожаку стаи удалось отстоять свое
положение,  победив бросившую  вызов  соперницу, однако,  судя  по  запахам,
теперь Сорилея воспринимала  Эмис почти как  равную себе. У волков такое  не
было принято.
     На  седьмой  день   после  отъезда   из  Кайриэна  Перрин  тащился  под
беспощадным утренним солнцем, размышляя о том, чем еще удивят  его  айильцы,
удастся  ли удержать их от стычки с кайриэнцами и что все-таки делать, когда
через три-четыре дня он нагонит  Айз Седай. Конец этим размышлениям положило
послание, полученное от Полхвоста.
     Всего в  нескольких милях к западу находился  большой отряд мужчин  - а
может, и женщин, волки не  слишком хорошо различали двуногих самцов и самок,
- двигавшийся  в  том  же направлении,  что и  воинство  Перрина.  Под двумя
знаменами. Переданный  волком  образ этих  знамен  не  мог не заинтересовать
Перрина.
     Подозвав командиров  -  его мигом  обступили  Добрэйн, Нурелль,  Руарк,
Уриен,  Нандера с Сулин  и Сорилея с  Эмис, - Перрин, поворачивая Трудягу на
запад, сказал:
     - Езжайте дальше,  а я малость отлучусь.  Возможно, к нам присоединятся
друзья.
     Колонна продолжала движение, но  одного Перрина все же не отпустили. Не
успел он  проехать и четверти мили, как за ним пристроились дюжина всадников
из Крылатой  Гвардии, столько же кайриэнцев, по меньшей мере два десятка Дев
под  началом   Сулин  и  такое  же  количество   сисвай'аман,  возглавляемых
седовласым зеленоглазым мужчиной,  на  лице  которого будто дробили  валуны.
Перрину  оставалось  лишь  удивляться, что в эту компанию не  затесалось  ни
одной Хранительницы Мудрости.
     - Друзья, - бормотала  себе под  нос Сулин, бегущая рысцой  рядом с его
стременем.  -  Хорошенькие друзья.  Появляются невесть  откуда,  без всякого
предупреждения, а он, опять же невесть  откуда,  знает, что они  появятся. -
Взглянув на  Перрина, она заговорила  громче: - Мне  бы не хотелось увидеть,
как ты перелетишь через подушку и расшибешь нос.
     Перрин  покачал  головой;  видимо,  за  то  время,  пока  прикидывалась
служанкой,  эта женщина не составила о нем высокого мнения. Чудные они,  эти
айильцы.
     Направляемый  волками,  он ехал, никуда  не сворачивая,  около часа  и,
когда,  поднявшись  на невысокий холм, увидел впереди выстроившихся колонной
по  двое  всадников,  ничуть  не удивился этому  зрелищу. По  равнине  ехали
двуреченцы под его собственным стягом  с волчьей головой. Неожиданностью для
него было увидеть с ними женщин - он насчитал девять, - а также мужчин  явно
не двуреченского обличья. Насторожило же Перрина второе  знамя: Красный Орел
Манетерена. Он предпочел бы вовсе не вывозить этот  стяг из Двуречья, но это
был один из немногих случаев, когда его земляки упорно поступали по- своему.
Впрочем, благодаря смутному волчьему посылу, он был готов и к этому.
     Конечно,  в  том  отряде  быстро  заметили  приближавшихся  -  глаза  у
двуреченцев зоркие.  Колонна подровнялась,  передние  всадники потянулись  к
лукам. Длинным двуреченским лукам, разящим на триста шагов и даже дальше.
     - Никто не должен находиться  передо  мной, - сказал  Перрин. -  Они не
станут стрелять, если узнают меня.
     - Похоже, желтые глаза видят далеко, - недоверчиво пробормотала Сулин.
     -  Держитесь позади, вот и все, - со  вздохом повторил Перрин, не желая
вдаваться в подробности.
     Стоило Перрину подъехать поближе, как земляки опустили луки и сняли уже
наложенные на тетивы стрелы. Он с радостью приметил, что они привели с собой
Ходока и, с гораздо меньшим восторгом, - Ласточку. Фэйли не простит, если он
загубит ее любимую  лошадку.  Будет неплохо вновь сесть на своего мышастого,
но возможно, не  помешает  сохранить и кайриэнского Трудягу. В конце концов,
лорду позволительно иметь двух лошадей. Даже если жить этому  лорду осталось
всего четыре дня.
     Из колонны двуреченцев,  подкручивая густые  усы, выехал Даниил, за ним
Айрам, а позади них держались женщины.  Еще до того  как  Перрин узнал среди
них Верин и Аланну, он  понял, кто они,  хотя не мог взять  в толк, как  они
сюда попали. Девять. Девять Айз Седай. Через три-четыре дня девять Айз Седай
могли оказать неоценимую помощь, только вот можно ли им доверять? Их девять,
а  Ранд разрешил  последовать за ним только шести. Интересно, которая из них
Мерана - она должна быть за главную.
     Простоватая с  виду,  похожая на жену  фермера,  Айз Седай с квадратным
лицом, сидевшая на крепкой гнедой кобылке,  ухитрилась  обогнать  Даниила  и
заговорила первой:
     -  Стало быть, ты и есть  Перрин Айбара.  Лорд Перрин, - видимо, теперь
следует говорить так. Мы о тебе наслышаны.
     - Вот уж не ожидали повстречать тебя здесь, да еще и со столь странными
спутниками,  -  добавила высокомерная  красавица,  восседавшая на свирепом с
виду темном мерине. Перрин готов был побиться  об  заклад, что это обученный
боевой скакун. - Мы полагали, что ты нас опередил.
     Игнорируя Айз Седай, Перрин обратился к Даниилу:
     - Не то чтобы я был этим недоволен, но все-таки как вы сюда попали?
     -Даниил покосился на Айз Седай и нервно разгладил усы.
     - Лорд Перрин, как и  было велено, мы выступили без промедления. Я хочу
сказать, что фургоны и все прочее мы оставили, потому как решили, что у  вас
есть важная причина спешить. Ну а потом нас нагнали Кируна Седай, Бера Седай
и  остальные. Они сказали,  что Аланна Седай может отыскать Ранда... то есть
Лорда Дракона. Ну а поскольку  вы поехали с ним, я  решил, что вы будете там
же, где и  он. Мы ведь не могли знать, уехали вы из Кайриэна или... - Даниил
глубоко вздохнул. - Похоже, они оказались правы. А, лорд Перрин?
     Перрин  нахмурился, размышляя,  каким  это  образом Аланна может  найти
Ранда. Впрочем, не  важно.  Может,  поскольку  в противном случае  Даниил  и
прочие не оказались бы здесь. Сама Аланна, как и Верин, продолжала держаться
позади,  рядом со  стройной  кареглазой  женщиной, которая  отчего-то  часто
вздыхала.
     - Я Бера Харкин, - представилась женщина с квадратным лицом, - а это, -
указала она  на свою  надменную спутницу, - Кируна Начиман. - Остальных она,
видимо, не сочла нужным представить. - Не скажешь  ли нам, как вышло, что ты
здесь, тогда как молодой ал'Тор...  Лорд Дракон -  в нескольких днях  пути к
северу?
     Перрин недолго размышлял. Если эти девять сестер решат присоединиться к
тем, враждебным, он вряд ли сможет им помешать. А вот иметь девять Айз Седай
на своей стороне...
     -  Он захвачен  в плен. Айз  Седай по имени Койрен с  пятью, по меньшей
мере  пятью,   соратницами   везет  его  в  Тар  Валон.  Во  всяком  случае,
направляются они туда, а... а я хочу их остановить.
     Сказанное  Перрином вызвало  потрясение.  У  Даниила  аж  глаза на  лоб
полезли, и даже Айз  Седай заговорили все разом.  Кажется,  это известие  не
обеспокоило  лишь  Айрама,  но тот, похоже, вообще  интересовался лишь своим
лордом, Перрином, и своим мечом. Лица Айз Седай оставались невозмутимыми, но
от них исходили запахи страха и негодования.
     -  Мы  должны их  остановить,  Бера,  -  заявила женщина  с  косами, на
тарабонский манер украшенными бисером.
     -  Нельзя допустить,  чтобы его заполучила Элайда! - одновременно с ней
промолвила бледнолицая кайриэнка, сидевшая на поджарой гнедой кобыле.
     -  Шесть? -  недоверчиво  переспросила  кареглазая.  -  Но  я  уверена,
шестерым не под силу захватить его.
     - Я же говорила, что он ранен, - чуть  ли не рыдая,  произнесла Аланна.
Запах ее выдавал неподдельную боль. - Всем вам говорила.
     Верин  молчала, но  пахло  от  нее гневом  - и страхом.  Кируна окинула
сопровождающих Перрина пренебрежительным взглядом:
     - И  с такими  силами, молодой человек, ты  вознамерился остановить Айз
Седай? Странно, Верин не называла тебя глупцом.
     - У меня есть еще люди на Тарвалонском тракте, - сухо отозвался он.
     - Тогда можешь присоединиться с ними к нам, - снисходительно промолвила
Кируна. - Пожалуй, это не помешает. Ты как считаешь, Бера?
     Бера кивнула.
     Перрин не понимал, почему эта Кируна так  его раздражала,  но гадать об
этом не было времени.
     - И, кроме того, три  сотни двуреченских лучников,  которых я собираюсь
отвести на тракт, - добавил Перрин. Откуда Аланне знать, ранен Ранд или нет?
- Если вы желаете отправиться с нами, Айз Седай, - добро пожаловать.
     Сестрам  это,  разумеется,  не понравилось.  Отъехав  в  сторонку,  они
принялись  совещаться,  по-видимому,  защитившись  от  подслушивания  Единой
Силой,  - даже Перрин не смог ничего расслышать. Ему уже показалось, что они
порешили ехать одни, однако Айз Седай не стали разлучаться  с  двуреченцами.
Бера и  Кируна,  держась  по обе стороны от Перрина, наперебой  втолковывали
ему,  сколь сложными  и деликатными  являются сложившиеся  обстоятельства  и
сколь  осторожен он  должен  быть,  дабы  не  усугубить  положение  молодого
ал'Тора. Правда, Бера порой все же именовала Ранда Возрожденным Драконом, но
обе сходились на  том,  что, не спросивши их, Перрин  и пальцем  шевелить не
должен. А поскольку Перрин  не больно-то рвался кивать да  поддакивать, они,
похоже, начинали испытывать раздражение. Он чуть было не пожалел, что позвал
их с собой.
     Если  растянувшееся   по  тракту  воинство  -  айильское,  майенское  и
кайриэнское  -  и произвело на Айз Седай впечатление, то виду они не подали,
их же появление в отряде восприняли по-разному. Судя по всему, кайриэнским и
майенским  всадникам  присутствие  девяти Айз  Седай и  шестнадцати  Стражей
придало  храбрости  -   они   приветствовали  их  радостно  и   почтительно.
Сисвай'аман и Девы,  напротив, поглядывали на  Айз Седай с угрюмой  опаской,
словно ожидали, что те тут же  сокрушат их. Хранительницы Мудрости выглядели
столь же  невозмутимыми, как  и  сами  Айз Седай,  однако  Перрин  улавливал
исходившие от них волны гнева. Айз  Седай, за  исключением Коричневой сестры
по  имени Масури, поначалу не  уделяли Хранительницам особого  внимания,  но
после того  как  последние  отвергли  все  настырные  -  а  она  была  очень
настойчива  - попытки  Масури завязать с ними  знакомство, заинтересовались.
Поглядывая  на Хранительниц Мудрости, они неслышно переговаривались за своим
непроницаемым барьером.
     Перрин сожалел,  что  не слышит  разговора Айз  Седай  -  наверняка  он
касался  не  только  айильских женщин. Аланна так и не  сказала ему, как  ей
удалось выяснить,  где находится  Ранд,  заявив, что "есть знания, способные
испепелить разум любого, кроме Айз  Седай".  Говорила она спокойно, напустив
на  себя таинственность, но запах  безошибочно  указывал на  тревогу и боль.
Верин  почти не разговаривала и лишь  следила за Перрином, по-птичьи склонив
набок головку, однако от нее исходили  волны досады и гнева. Главенствовала,
судя по запаху, то ли Бера, то  ли Кируна; Перрин склонялся к  тому, что все
же Бера,  хотя  превосходство ее  не  было  очевидным. Так  или  иначе,  они
держались рядом  с  ним  и  без  конца повторяли  вариации  одних и  тех  же
"советов",  видимо, считая, что руководят им. К сожалению, так  же, кажется,
думали не  только они  - Нурелль исполнял  все их  распоряжения, бросив лишь
взгляд на Перрина,  а Добрэйн  порой обходился и без этого  взгляда. Полтора
дня Перрин пребывал в убеждении, что  Мерана  осталась в  Кэймлине, и был до
крайности  удивлен, услышав, как стройную  кареглазую  женщину назвали  этим
именем. Ранд говорил, будто она возглавляет  салидарское посольство, однако,
хотя на первый взгляд  все Айз Седай держались между собой как равные, запах
ее, выдававший  тупую отстраненность и  беспокойство,  указывал,  по волчьим
понятиям,  на  невысокое  положение  в  стае.  Все эти  загадки  Перрина  не
радовали. Разумеется,  Айз Седай вправе хранить свои секреты, но,  собираясь
отбить Ранда у  Койрен, он  предпочел бы знать заранее, не  придется  ли ему
потом отбивать  его  еще и у  Кируны  с ее  компанией. Конечно, приятно было
вновь  оказаться вместе с земляками,  хотя они воспринимали  Айз Седай почти
так же, как и кайриэнцы с майенцами. Радость была взаимной - двуреченцы даже
не стали ворчать, когда Перрин велел им убрать подальше манетеренское знамя.
Бан, кузен Даниила, похожий на него точь-в-точь, если не считать длинных, на
доманийский манер усов, аккуратно свернул стяг и упрятал  в седельную  суму,
пребывая  в  уверенности, что  ему  еще  представится  случай развернуть это
полотнище.  Флаг  с  волчьей  головой пришлось  оставить. С  одной  стороны,
двуреченцы ни в какую  не хотели убирать и его,  с  другой же, и сам Перрин,
приметив  пренебрежительный  взгляд Кируны, решил, что,  пожалуй, флаг лучше
сохранить. Увидев  знамя  Перрина, Добрэйн с Нуреллем достали свои. Вовсе не
Восходящее   Солнце  Кайриэна  и  не  майенского  Золотого  Ястреба.  Каждый
прихватил пару штандартов Ранда - один с ало-золотым драконом на белом фоне,
а  другой  с черно-белым диском на  темно-красном.  Айильцы  не обратили  на
знамена   никакого   внимания,   Айз   Седай   посматривали   на   флаги   с
неудовольствием, но вслух его не высказывали.
     На десятый день, когда  солнце  было  на  полпути  к зениту,  а Перрин,
несмотря на  общество двуреченцев и Ходока  под  седлом, пребывал в  угрюмом
расположении духа, ибо так и не решил, что же  ему  делать, когда он догонит
караван - а ждать этого всего несколько часов, - от волков пришло  тревожное
сообщение. Спеши! Здесь двуногие! Много-много двуногих! Спеши!



        ГЛАВА 55. Колодцы Дюмай

     Ехавший  во главе колонны  Гавин старался сосредоточиться на окружающем
ландшафте.  Холмистая  равнина с редкими  купами деревьев казалась  ровной -
создавалось впечатление,  будто она прекрасно  просматривается, но оно  было
обманчивым.  Вблизи длинные кряжи и пологие холмы оказывались куда выше, чем
представлялось издалека. К тому же ветер  поднимал тучи  пыли, которые могли
скрыть многое. По правую  сторону от дороги,  в небольшой рощице, находились
три каменных колодца - Колодцы Дюмай.  Стоило бы пополнить запасы воды здесь
-  до  Колодца Алианелле,  ежели он не пересох, оставалось не менее  четырех
дневных переходов, но Галина велела двигаться без остановок. Он изо всех сил
старался сосредоточиться на местности, но в голову лезли другие мысли.
     То  и дело  Гавин  оборачивался,  бросая  взгляды на  длинную  вереницу
фургонов, тянувшихся по равнине в  окружении  верховых Айз Седай и  Стражей.
Слуги тащились  пешком.  Отроки, в  большинстве  своем, находились в тыловом
охранении, куда их отправила Галина. Отсюда ему не был виден один, в отличие
от прочих не  покрытый  холщовым  тентом, возок,  рядом с которым  постоянно
ехали верхом шесть Айз Седай. Гавин готов был убить ал'Тора, но происходящее
вызывало у него отвращение. На второй день даже Эриан отказалась принимать в
этом участие, и. Свет свидетель, резоны на то у нее имелись.  Но Галина была
непреклонна.
     Решительно устремив взгляд  вперед, Гавин коснулся  кармана, где лежало
аккуратно завернутое в шелковый платок письмо Эгвейн. Всего несколько слов о
том,  что  она любит его,  но  должна уехать.  Ничего больше. Он перечитывал
письмо по пять-шесть раз в  день. Эгвейн не напоминала о его обещании,  но в
том не было нужды. Гавин не поднимал руки на ал'Тора;  он  сам был ошарашен,
узнав,  что этот человек уже  несколько дней находится в плену. В свое время
Гавину придется все это объяснить Эгвейн. Он не поднял и не поднимет руки на
ал'Тора, даже если это  будет  стоить  ему жизни, но и  помогать  ал'Тору не
станет. Эгвейн должна это понять. О Свет, непременно должна.
     Гавин рукавом кафтана утер струившийся по лицу пот. Сейчас он ничего не
мог сделать для Эгвейн,  разве что молиться о ней. О ней и о -Мин. Наверное,
Мин нуждалась  в молитвах.  Девушку везли в Тар Валон как пленницу, но он не
верил  в  ее  вину  и,  ослабь Стражи  бдительность хоть  на  миг,  пожалуй,
попробовал бы...
     Увидев  далеко  впереди вздымавшиеся  клубы пыли, а  затем и  мчащегося
галопом коня, кажется, без седока, Гавин поднял руку.
     '- Джисао,  -  приказал он, - останови колонну.  Хэл, передай  Раджару,
чтобы Отроки готовились к бою.
     Не говоря ни слова, всадники помчались выполнять приказ. Гавин ждал.
     Конь оказался  пыльно-серым  мерином  Бенджи Далфора, да и  сам  Бенджи
находился в  седле, хотя и еле  удерживался, привалившись к лошадиной  шее и
вцепившись в  гриву. Конь  едва  не  промчался мимо  - Гавин  с трудом сумел
ухватить его за поводья.
     Бенджи  поднял на  Гавина остекленевшие  глаза. Изо  рта его  выступила
кровь, одной рукой он зажимал  живот, словно опасался, что у него  вывалятся
внутренности.
     -  Айильцы,  -  прохрипел  разведчик.  -  Тысячи.  Со  всех  сторон.  -
Неожиданно  он  улыбнулся:  - Прохладный  сегодня денек,  верно?..  -  Кровь
хлынула  у  него  изо  рта,  и он повалился  навзничь,  уставясь  на  солнце
невидящими глазами.
     Развернув  коня, Гавин галопом поскакал к фургонам.  Заняться