ак уж больно тебе не будет, но все же...
   Никогда не лгал себе Перрин, будто  стоять  рядом  с  человеком,  имеющим
доступ к Единой Силе, легко и приятно, притом воин знал: когда  воздействуют
Силой на твое тело, выдерживать ее мощь вдвое, втрое трудней, чем биться  не
на жизнь, а на смерть. Однако уже пару-тройку раз ощущал он на себе действие
Силы и вроде бы представлял себе, каково  бывает,  когда  направляют  ее  на
тебя. Но опыт Перрина ограничивался лишь теми случаями, когда  Морейн  всего
лишь снимала с бойца усталость, уводя боль из натруженных мускулов.  Сегодня
Морейн творила над ним иное дело.
   Взглянув ей в лицо, Перрин мгновенно осознал, что Айз Седай смотрит в его
тайную  сердцевину,  зрит  его  тело  насквозь.  Пытаясь  вздохнуть,  он   в
полубеспамятстве едва не выпустил из рук секиру. Он  ощущал  и  почти  видел
наяву, как сдергивается с  его  спины  кожа,  как  вздергиваются,  сшиваются
израненные мышцы. Воин не сознавал, чья невидимая рука поводит  вперед  и  в
сторону его бугристое плечо, глаза его застилал туман. До мозга костей и еще
глубже прошиб  богатыря  мороз.  Перрин  словно  бы  летел  куда-то,  падал,
барахтался; не зная, что и как подхватывает его и  возносит,  он  чувствовал
себя вне времени и пространства. Прошла целая вечность, прежде чем мир перед
ним вновь стал явным. Едва удержавшись  на  ногах,  Морейн  с  помощью  Лана
отошла от Перрина.
   Изумленный случившимся с ним перерождением, Перрин заметил: рана в  плече
его  затянулась,  кожа  стала  белой,  прочь  убегала   боль.   Не   утратив
предусмотрительности, он не делал лишних движений, но за пролетевшие секунды
боль в спине тоже успела его  покинуть.  Ноги  воина  стояли  на  земле  так
крепко, словно не бывали ранены ни  разу.  И  ликовал,  урча,  его  голодный
живот.
   - Ступай,  поешь  как  следует,  -  приказала  Исцеленному  Морейн.  -  Я
заставила всю твою силу поработать до устали. Тебе надо восстановиться.
   Голод уже разворачивал перед мысленным взором  Перрина  роскошные  облики
яств. Сочился кровью бифштекс, ждала  его  пряная  оленина  и  нежное  седло
козы... Ему с большим трудом удалось победить мечтания желудка  о  мясе.  Не
лучше ли накопать под кустами съедобных корней да поджарить  их,  по  запаху
они ничуть не хуже репы? Но живот его снова  заворчал,  теперь  уже  в  знак
протеста.
   - На тебе даже шрамов не осталось, кузнец! - услышал Перрин голос Лана.
   - Израненные волки сами отступили в лес, - проговорила Морейн, поглаживая
свою поясницу и потягиваясь. - Но оставшихся на поле  зверей  я  постаралась
подлечить. - Она не обратила внимания на пронзающий  взгляд  Перрина,  будто
разговор шел о делах обыденных. - Не знаю, какие резоны заставили их явиться
сюда, - продолжала она. - Знаю одно: они спасли всех нас от гибели.
   Перрин молча повел  плечами,  опустил  голову.  Леди  Айз  Седай  тронула
ссадину на щеке Мин, но молодая женщина сделала шаг назад, промолвив:
   - Рана у меня пустяковая, а вы уже устали,  Морейн.  Вот  видели  бы  вы,
какие ссадины бывали, когда я просто падала!
   Улыбаясь, Морейн опустила руку. Лан поддержал владычицу под локоть.
   - Ну, ладно, - она улыбнулась. - А ты-то как, Ранд? Не ранен  ли?  Легкая
царапина, нанесенная мечом Мурддраала, может лишить человека жизни, да  и  у
многих троллоков сабли того же рода.
   Перрин заметил кое-что важное.
   - Ранд, у тебя куртка вся в  крови!  -  сказал  он.  Из-под  куртки  Ранд
выпростал правую руку, сплошь залитую кровью.
   - Нет, не Мурддраал поработал, - отвечал  он,  разглядывая  свою  раненую
руку с отсутствующим видом. - И не троллок, конечно. Просто открылась старая
рана, я получил ее в Фалме.
   Присвистнув от удивления, Морейн отошла от  Лана,  опустилась  на  колено
подле Ранда. Откинув полу его куртки, она  изучала  рану.  Перрин  видел  не
ранение Ранда, а затылок  склонившейся  Морейн,  но  гуще  становился  запах
крови.  Морейн  разводила  руками,  и  на  лице   Ранда   отражалась   боль.
Усмехнувшись, он молвил:
   - "Кровь Дракона Возрожденного на скалах Шайол Гул освободит человечество
от Тени!" Не так ли звучит то, что повторяется в пророчествах о  возвращении
Дракона?
   - Кто тебе сказал это? - требовательно спросила юношу Морейн.
   - Вам остается всего лишь доставить меня к Шайол Гул, - пробормотал Ранд,
и голос его звучал полусонно, - а помочь могут Путевые Врата или  Портальный
Камень. И тогда со всем этим будет покончено. Не будет  больше  смертей.  Не
будет больше снов. Больше не будет...
   - Будь дело настолько просто, - угрюмо промолвила Морейн, -  я  бы  давно
так и сделала, как-нибудь да сделала бы, но не все  в  "Кариатонском  Цикле"
следует воспринимать буквально. На одно, о чем говорится впрямую, приходится
десять фраз, истолковать которые можно по-разному, любое из сотни объяснений
выбирай. Но какой смысл в эти фразы  вложен?..  И  не  думай,  будто  что-то
знаешь из того,  что  должно  случиться,  пусть  кто-то  и  пересказал  тебе
Пророчества целиком. - Морейн вздохнула, набираясь сил.  Ангриал  она  сжала
покрепче, а правой рукой стала оглаживать тело Ранда спокойно, словно оно  и
не было залито кровью. - Потерпи!
   Ранд распахнул глаза, точно желая от ужаса поглотить ими  весь  мир.  Его
била дрожь. Перрин знал, что сейчас Ранд уверен: кошмару,  овладевшему  всем
его телом, не будет предела. Так  ощущал  свою  муку  и  Перрин,  когда  его
исцеляла Морейн. Лишь изредка целительница давала Ранду отдых, позволяя  ему
прислониться спиной к дубу.
   - Я совершила... Я сумела все, что в  моих  силах,  -  промолвила  царица
поселка, едва шевеля губами.  -  Все,  что  могла.  Но  будь  осторожен,  не
расслабляйся. Рана может раскрыться вновь, если ты...
   Голос ее умолк, Морейн повалилась на землю. Ранд пытался ее  удержать  на
ногах, но в мгновение ока к хозяйке своей метнулся Лан,  сумел  поднять  ее,
усадить. И вдруг на лице его засветилось неясное  новое  чувство.  Нежность?
Нежность у Лана - к Морейн? Вот уж каких чудес не ожидал Перрин!
   - Все силы свои отдала раненым, - проговорил Страж. - Она помогла каждому
из нас, но кто в силах помочь  ей?  Отнесу  ее  в  дом,  пусть  поспит  хоть
немного...
   - Ранд есть, он поможет ей, - молвила Мин. Но Страж покачал головой:
   - Лучше и не пытайся, пастух. Твоих знаний довольно  только  чтобы  убить
Морейн. Оказать ей помощь - работенка более заковыристая!
   - Это правда, - сказал Ранд с горечью. - Здесь мне доверять нельзя.  Всех
рядом с собой поразил Льюс Тэрин Убийца Родичей. Быть  может,  и  я  натворю
таких же бед, как он!
   - Не раскисай, пастух! - приказал ему Лан. - Твои крепкие плечи  -  опора
всему миру! Помни: ты - мужчина. Исполняй свой долг - вот и все!
   Ранд обратил на Стража пронзительный взор, но в  тот  же  миг  злоба  его
испарилась, как это ни странно.
   - Сделаю все, что смогу. Постараюсь сделать! - пообещал он. - Некому  это
сделать, кроме меня. Да, я буду биться, но мне не по душе то, кем я стал.  -
Глаза у него закрылись. Ранд словно уснул. - Да, я буду сражаться! Но сны...
   Внимательно всматриваясь в лицо Ранда, Лан кивнул. Затем скользнул взором
по лицу забывшейся Морейн, повернулся к Перрину и Мин:
   - Уложите его, чтоб отдохнул. Да и сами поспите. Нам еще нужно подумать о
будущем. Что ждет нас? Свет только знает...

Глава 6
ОХОТА НАЧИНАЕТСЯ

   Перрин не ожидал, что уснет как убитый. Сон прилетел, видимо, на зов  его
желудка, битком набитого тушеным  мясом,  ибо  аскетичное  стремление  бойца
насытиться съедобными корнями  было  прервано  запахом  ужина,  одурманившим
голодного, а наевшись мяса, он был сражен усталостью, доведшей его до  звона
в ушах. Он заснул крепко и снов не запомнил.
   Проснулся Перрин в ту минуту, когда верный Лан стал трясти его за  плечо.
На фоне рассвета, вливающегося  в  распахнутую  дверь,  Лан  был  как  тень,
окруженная венцом сияния.
   - Ранда нет! - сообщил мрачно Лан и быстро удалился. Впрочем,  двух  этих
слов было достаточно.
   Зевая, потягиваясь, Перрин вытащил себя из постели и  в  утреннем  холоде
набросил одежду. Неподалеку от его жилища  шайнарцы  волокли  лошадьми  тела
троллоков в лес, причем большинство воинов двигались  так,  что  становилось
ясно: место им сейчас в постели, лежать бы  и  набираться  сил.  Исцеленному
телу требуется время, чтобы восстановить крепость мускулов. Живот у  Перрина
снова урчал от голода. Воин внюхивался в потоки ветра, надеясь, что где-то в
лагере уже готовят завтрак. Теперь уже он, если нужно, поел бы  и  кореньев,
пускай даже сырых,  а  не  вареных.  Но  пахло  не  едой,  а  телами  убитых
Мурддраалов и троллоков, людьми, живыми и мертвыми,  пряным  духом  коней  и
деревьями. И погибшими волками.
   В другом конце долины-чаши, на склоне горы,  жилище  Морейн  возвышалось,
как боевой штаб. В дверь дома  властительницы  проскользнула  Мин,  а  через
несколько  минут  из  дома-штаба  вышли  Масима,  за  ним  Уно.   Одноглазый
воин-победитель вскоре скрылся в роще, поднимаясь  к  скале  с  остроголовой
вершиной, вздымающейся над поселком. По  другой  тропе  с  холма  спускался,
хромая, еще один шайнарец.
   Перрин направился к генеральскому приюту Морейн. Пересекая мелкий  ручей,
обдавший его восторгом плещущих волн, изморосью капель,  он  повстречался  с
Масимой. На усталом лице шайнарца по-особому ярко белел шрам  поперек  щеки,
глаза его тускло блистали из-под бровей. На середине бурного потока он вдруг
ухватил Перрина за рукав. - Ты с ним из одной деревни, - прохрипел Масима. -
Ты должен знать о нем все! За что лорд Дракон  покинул  нас?  Какой  на  нас
грех?
   - Грех? Что ты выдумал? Ранд может идти, куда ему должно, не осуждая тебя
и не восхищаясь твоими подвигами.
   Но слова Перрина не успокоили  Масиму;  он  продолжал  удерживать  воина,
вцепившись в край его одежды, заглядывая ему в глаза, будто  желая  прочесть
во взгляде соратника таимый ответ. Ледяная вода ручья уже залилась  в  левый
сапог Перрина.
   - Пойми же, Масима, - все дела лорда Дракона совершаются в соответствии с
планом. Лорд Дракон никогда нас с тобой не оставит!
   Или все же оставит он нас, бросит, мой обожаемый  Дракон?  А  я?  На  его
месте как бы мог поступить я? Бросить друзей, соратников?
   Поразмыслив над словами Перрина, Масима кивнул:
   - Да, теперь я все понял. Дракон  выступил  на  тропу  одиночества,  дабы
весть о его появлении громом грянула в дальних краях, куда он отправился. Мы
тоже должны рассказать всем о Драконе. Так! - И он двинулся поперек  потока,
прихрамывая, бормоча себе под нос какие-то заклинания.
   Хлюпая промоченным сапогом, Перрин  поднялся  по  тропе  к  штабу-избушке
Морейн и постучал в дверь. Никто не откликнулся.  Немного  повременив,  воин
переступил порог деревенского дворца.
   Прихожая, где почивал Лан,  убрана  была  скудно  и  просто,  как  хижина
Перрина. К стене приколочена грубо  сработанная  кровать,  на  стене  висела
полка, из углов торчали вешалки и крючки для одежды и оружия. Лишь  свет  из
дверного проема освещал помещение, да самодельные  лампы  на  полке,  и  еще
лучины из маслянистой смоленки, торчащие из трещин в расколотых  булыжниках.
Узкими струйками над лучинами поднимался дым и слоился под потолком.  Почуяв
запах угара, Перрин наморщил чуткий нос.
   Головой своей воин чуть-чуть не достигал потолка. А вот у Лойала  затылок
так и катался по нависающим доскам низкого свода, так что он  предпочел  как
бы уменьшить свой рост, усевшись на  кровать  Лана  и  неуклюже  согнувшись.
Вызывая явное неудовольствие своего хозяина, подергивались заросшие  пучками
волос уши огир. Рядом с дверью, что вела в личную комнату  Морейн,  скрестив
ноги, сидела на земляном полу Мин, сама же леди  Айз  Седай,  погруженная  в
размышления, прохаживалась вдоль бревенчатых стен.  Темные  мысли  не  могли
оставить ее. Три шага вперед - вот и  все  оружие  королевы  против  мрачных
догадок. Она поставила пространство  себе  на  службу,  но  с  каждым  шагом
изменялось ее лицо, покой покинул целительницу-королеву.
   - Сдается мне, Масима слегка тронулся, - сообщил Перрин всему  почтенному
обществу.
   - Чтобы с ума сойти, нужно сначала его иметь, - фыркнула Мин.  -  У  тебя
есть доказательства?
   К Перрину повернулась Морейн, губы ее были сжаты  в  ниточку,  заговорила
она тихо. Чересчур тихо.
   - Неужели сумасшествие Масимы - это главное,  о  чем  мыслишь  ты  в  это
превосходное утро, Перрин Айбара?
   - Да нет. Мне гораздо важнее знать, когда ускакал Ранд и почему он должен
был нас покинуть. Кто видел его последним? - Перрин заставил себя  встретить
взор Морейн столь же  спокойным  взглядом.  Далось  ему  это  нелегко.  Боец
возвышался над стройной дамой, но имя ее звучало:  Айз  Седай  -  Не  вы  ли
изволили  отослать  его  подальше,  Морейн?  Управляли  вы   им   с   этакой
жестокостью, что он утратил терпение и уже готов  был  сделать  что  угодно,
улететь в дальний край, но не держаться поближе к вашей юбке, верно?
   Лойал навострил ушки и  послал  исподтишка  юноше  тайный  знак  толстыми
пальцами своей руки. Сама же Морейн в  ту  минуту  изучала  Перрина,  слегка
склонив головку набок, а он из последних сил старался не опустить очи долу.
   - С чего ты взял, будто я его прогнала? - Она усмехнулась. -  Он  оседлал
жеребца ночью, я ничего не слышала. Я бы тоже желала узнать, когда именно  и
куда посмел удрать твой Ранд!
   Вздох облегчения  вышел  у  Лойала  столь  глубокий,  что  у  него  плечи
поднялись и опали, как волна. Сей тихий  для  огир  вздох  прогремел,  точно
шипенье воды, в коей закаливают меч.
   - Никогда не вводите во гнев Айз Седай! - прошептал он  будто  бы  самому
себе, но слова его услышал каждый. - Лучше объять  раскаленное  солнце,  чем
разгневать Айз Седай!
   Мин, оглянувшись, передала Перрину записку:
   - Вчера вечером, когда мы уложили Ранда на кровать, его  вскоре  навестил
Лойал, и Ранд попросил его принести перо, бумагу  и  чернила,  -  прошептала
она.
   Уши огир шевелились, он  обеспокоенно  переставлял  ступни  своих  ног  и
хмурился, так что длинные его брови повисли до самых щек.
   - Не знал я, что задумал Дракон. Не знал и не знаю!
   - Не волнуйся, - успокоила его Мин. - Никто тебя не обвиняет, Лойал.
   Заметив в руках кузнеца бумагу, Морейн сузила глаза, но помешать  Перрину
прочитать записку она не пыталась. По почерку письмо явно принадлежало  руке
Ранда:

***

   То,  что  мне  приходится  предпринять,  отменить  невозможно.  Он  вновь
преследует меня повсюду. Но на сей раз одному из  нас  должно  погибнуть,  я
знаю. Но соратники мои умереть не должны. Слишком многие из них отдали  свою
жизнь за меня. Я тоже умирать не желаю и во что бы то  ни  стало  постараюсь
уцелеть. Да, смерть - реальна, а сны частенько нам лгут, но и правды  в  них
хватает.

***

   Вот и все послание. Без подписи.  И  для  Перрина  вовсе  не  было  нужды
выяснять, кого имел в виду Ранд, именуя противника словом "он".  Для  Ранда,
как и для них всех, враг был один - Ба'алзамон.
   - Он подсунул записку под дверь, - сказала Мин, и голос ее дрожал.  -  Он
взял кое-что из одежды, старых курток, вывешенных шайнарцами на просушку, да
прихватил с собой флейту. И вскочил на жеребца. Вроде бы ничего больше он не
увез, только немного съестного. Во тьме его не заметил никто из  часовых,  а
ведь прошлой ночью они не упустили бы из виду и мышонка!
   - А стали бы часовые задерживать его? - Морейн глуховато засмеялась. -  У
кого из них хватило бы мужества преградить путь лорду Дракону? Окликнуть его
- и  то  невозможно!  Многие  из  воинов  рады  по  первому  его  приказанию
перерезать себе глотки! Как, например, Масима. -  Теперь  Перрин  бросил  на
Морейн пытливый взгляд.
   - Но в чем виновны солдаты, Морейн? - спросил он у властной дамы.  -  Они
принесли клятву верности своему господину! Ранд ни за  что  бы  не  назвался
Драконом, только из-за вас это случилось, Морейн, и вам  об  этом  известно,
как видит Свет! Чего же тогда ожидать от часовых, Морейн?  -  Властительница
не отвечала. Перрин понизил голос. - Морейн, вы в  самом  деле  верите,  что
Ранд и есть Дракон Возрожденный? Или вы рассчитываете  использовать  доброго
малого как вам заблагорассудится, пока Единая Сила не сведет беднягу с  ума,
не лишит его разума и самой жизни?
   - Ты бы выбирал  слова,  Перрин,  -  проворчал  Лойал.  -  Уж  больно  ты
раскипятился нынче!
   - Я-то успокоюсь, - возразил ему Перрин. - Но каков будет ответ? Мы ждем,
Морейн!
   - Он тот, кто он есть! - промолвила Морейн резко и холодно.
   - Помнится мне, что вы нам наобещали: настанет миг, когда Узор сам  собою
заставит Дракона выйти на верный путь. Может быть, ночью  так  и  случилось?
Или же добрый молодец решил просто-напросто от  вас  удрать?  -  Разумеется,
Перрин уже сомневался, не зашел ли он слишком далеко,  ибо  чернеющие  глаза
королевы поселка обливали его непроглядным гневом, - но если уж  биться,  то
ни шагу назад! - Итак, Морейн?
   Морейн вздохнула глубоко и беззащитно.
   - Вполне возможно, что все решил сам Узор. Уж я-то, во всяком случае,  не
советовала Дракону исчезать столь внезапно и в одиночку. Сила  его  огромна,
однако во многих делах наш Ранд, как дитя, наивен, он  не  знает  жизни,  не
знает людей. Направлять он способен, но даже если ему удается  обратиться  к
Единой Силе, он частенько не умеет  управлять  ее  потоком.  И  если  он  не
овладеет необходимым мастерством, то он не успеет сойти с ума - Сила  просто
прикончит его. А ему еще учиться и учиться. А Ранд стремится бежать  впереди
своего жеребца!
   - Морейн, вы способны рассечь волос,  проложить  ложные  следы-запахи,  -
хмыкнул Перрин. - Если наш Ранд и вправду Дракон, то вдруг  ему  лучше,  чем
тебе, ведомо, что делать дальше?
   - Он есть  то,  что  он  есть!  -  проговорила  Морейн  с  прежней  своей
твердостью. - Знать его планы я не обязана, у меня  задача  другая:  уберечь
Дракона от гибели. Мертвым ему не  исполнить  пророчеств,  и  даже  если  он
сумеет избежать Друзей Тьмы  и  Отродий  Тени,  то  найдется  тысяча  других
врагов, готовых в любой день и  час  пронзить  его  сталью.  Все,  о  чем  я
сказала, не есть вся правда о нем, а лишь намек на сотую часть всей  правды.
Но если бы все дело состояло  лишь  в  том,  что  вы  сейчас  узнали,  я  бы
волновалась за  него  в  сто  раз  меньше,  чем  сейчас.  Не  забывайте  про
Отрекшихся!
   Перрин вскинул голову; в углу Лойал пробормотал:
   "Темный и все Отрекшиеся заточены в  Шайол  Гул!"  Перрин  пустился  было
твердить про себя с детства врезавшиеся в память предреченья,  но  завершить
мысленное чтение ему не дала Морейн:
   - Иссякли запреты печатей, Перрин! Мир не знает об этом, но многие клейма
утратили силу. Отец Лжи пока еще в заточении. Но  печати  ломаются,  слабеют
все больше. И кто из Отрекшихся уже вырвался на свободу?  Ланфир?  Саммаэль?
Асмодиан, или Бе'лал, или Равин? Может быть,  Ишамаэль,  Предавший  Надежду?
Отрекшихся мы знаем всего тринадцать, Перрин, и скованы они лишь печатями, а
не стенами узилища, где заточен Темный. Тринадцать из  самых  могущественных
Айз Седай, неодолимых в Эпоху Легенд,  из  них  слабейшему  и  десять  самых
сильных ныне живущих Айз Седай не ровня - нынешним ведь ничего не ведомо  из
знания Эпохи Легенд! И все они, каждый  мужчина,  каждая  женщина,  отринули
Свет, предали свои души Тени. Быть может. Отрекшиеся от Света уже  вырвались
на свободу и где-то неподалеку от нашего лагеря подстерегают Ранда?  Нет,  я
не отдам его предателям на съеденье!
   От колкого холода, пронзившего рану в его спине, или от ледяной  стали  в
словах Морейн о тех, кто осмелился отречься от Света, Перрин  стиснул  зубы.
Отрекшиеся - это шеренга посланцев смерти! Когда воин-кузнец был мальчишкой,
мать пугала  его  их  именами.  Если  ты  будешь  мне  врать,  тебя  заберет
Ишамаэль!.. Засыпай скорее, а не то за то