чего  о  них?
Свет, почему я не могу узнать, как мне добиться того, чего я хочу?
   - Спустите лошадей на берег, капитан, - сказала она Канину.  -  Я  сообщу
госпоже Мариим и госпоже Кариле о прибытии. - Найнив была Мариим, а Илэйн  -
Карилой.
   - Я уже послал человека оповестить их, госпожа  Джозлин.  А  ваши  лошади
будут ждать вас  на  причале,  как  только  моим  людям  удастся  установить
грузовую стрелу.
   Капитану очень хотелось избавиться от них. Эгвейн уже подумывала  сказать
ему, что не надо спешить, но тут же отказалась от этой мысли. Хоть качка  на
"Змеешейке" и прекратилась, девушке хотелось как  можно  скорее  ступить  на
твердую землю. И без  проволочек.  И  все  же  она  остановилась,  погладила
Туманную по носу и позволила серой кобыле потереться носом о ее ладонь.  Она
сделала это, чтобы убедить капитана Канина, что нисколько не торопится.
   На лестнице, ведущей из  кают,  появились  Найнив  и  Илэйн,  нагруженные
узлами и седельными сумками. Увидев,  что  Эгвейн  смотрит  на  нее,  Найнив
отодвинулась  от  Дочери-Наследницы  и  остальную  часть  пути  прошла   без
посторонней помощи. Команда устанавливала узкие сходни,  еще  пара  матросов
прилаживала широкий парусиновый пояс под брюхо  Туманной.  Эгвейн  поспешила
вниз за своими вещами. Когда она вернулась, ее кобыла была уже на  пристани,
а чалая лошадь Илэйн висела на парусиновом поясе на полпути к берегу.
   Первым ощущением  Эгвейн  после  прикосновения  к  камням  пристани  было
облегчение: ничего уже не будет качаться и ходить ходуном  под  ногами.  Она
стала разглядывать  город,  достичь  которого  им  стоило  стольких  трудов.
Каменные склады  огораживали  длинные  причалы,  вдоль  которых  выстроилось
множество судов, больших и малых. Еще суда стояли на якоре рядом, в реке. От
них Эгвейн поспешно отвернулась. Тир  был  выстроен  на  совершенно  плоской
равнине. Дальше, за складами,  где  пролегали  грязные  улочки,  ей  удалось
разглядеть каменные и деревянные дома, гостиницы и таверны. Крыши были крыты
черепицей и имели причудливые угловатые очертания, а  некоторые  возвышались
тонкими, острыми шпилями. За  всем  этим  виднелась  внушительная  стена  из
серого камня, за которой торчали высокие башни с балконами и дворцы с белыми
куполами. Вершины  башен  были  заострены,  а  очертания  дворцовых  куполов
казались квадратными. Тир предстал таким же большим городом, как Кэймлин или
Тар Валон, и, хотя он не считался таким  же  красивым,  по  праву  назывался
одним из великих городов мира. И все-таки, кроме Тирской Твердыни,  смотреть
было не на что.
   Эгвейн слышала о ней много сказаний  и  преданий,  которые  гласили,  что
Тирская Твердыня - величайшая крепость в мире, и к тому  же  самая  древняя,
возведенная первой  после  Разлома  Мира.  Но  все  эти  рассказы  никак  не
подготовили девушку к тому, что она увидела. Сначала  Эгвейн  подумала,  что
это огромный серый холм или маленькая  бесплодная  гора,  простирающаяся  на
запад от Эринин через стену в  сам  город  и  занимающая  сотни  гайдов.  На
огромной высоте развевалось знамя - три белых  полумесяца  по  диагонали  на
красно-золотом поле. И даже когда девушка увидела стяг, хлопающий над  рекой
на высоте не менее трехсот шагов, но достаточно  большой,  чтобы  его  можно
было разглядеть, даже когда она оглядела зубчатые стены и башни, -  ей  было
трудно поверить, что Тирская Твердыня построена - нет, скорее высечена  -  в
бывшей тут горе.
   - Тут не обошлось без Силы, - пробормотала Илэйн. Она  тоже  смотрела  на
Твердыню. - Сплетенными потоками Земли  вытянули  камни  из  земных  глубин,
потоками Воздуха перенесли их из всех уголков мира, а потоки  Земли  и  Огня
использовали, чтобы сплавить все это в монолит, в единое  целое,  без  швов,
без скрепляющего раствора. Атуан Седай  говорит,  что  Башня  не  смогла  бы
повторить это сегодня.  Странно,  если  принять  во  внимание,  каково  ныне
отношение Благородных Лордов к Силе.
   - Я думаю, - тихо сказала Найнив, следя за снующими  вокруг  рабочими,  -
если принять во внимание именно это, то есть вещи, о которых нам не  следует
говорить во всеуслышание.
   По лицу  Илэйн  было  ясно,  что  ее  одолевают  противоречивые  чувства:
негодование - ведь говорила она совсем тихо - и признание правоты Найнив.  В
последнее время Дочь-Наследница часто соглашалась с Найнив - слишком часто и
с готовностью, что редко устраивало Эгвейн Только тогда, когда Найнив права,
ворчливо заметила про себя Эгвейн.
   Здесь за женщиной, которая носит кольцо или даже  просто  связана  с  Тар
Валоном, обязательно будут  следить.  Босые  докеры  в  кожаных  жилетах  не
обращали на них никакого внимания. Они суетились, таская  на  спинах  ящики,
корзины и тюки или катя тачки. В воздухе висел крепкий  запах  рыбы.  Вокруг
трех соседних причалов сгрудились дюжины маленьких рыбацких  лодочек,  очень
похожих на те, что изображены на картине в кабинете Амерлин.  Обнаженные  по
пояс мужчины и босые женщины доставали из лодок  корзины  с  рыбой  -  груды
живого серебра, бронзы и зелени; были там и рыбины  такой  окраски,  которой
Эгвейн никогда не видела: ярко-красные и  бирюзовые,  бриллиантово-желтые  и
даже с полосками или пятнами белого и прочих цветов. Эгвейн  понизила  голос
настолько, чтобы его слышала только Илэйн:
   - Она права, Карила. И не забывай, почему тебя зовут Карилой.
   Она не хотела, чтобы Найнив слышала подобное  признание.  Выражение  лица
Илэйн  не  изменилось,  но  Эгвейн  поняла,  что  той  оказалось  достаточно
услышанных слов, - от ушей коротко полыхнуло жаром, как от печки.
   Черного жеребца Найнив уже спускали с судна,  матросы  принесли  сбрую  и
просто кинули ее на мокрые камни причала. Найнив  посмотрела  на  лошадей  и
открыла было рот,  чтобы  приказать  оседлать  животных,  но  сжала  губы  и
тряхнула головой, что потребовало  немалых  усилий.  Найнив  лишь  пару  раз
дернула себя за косу. Как только ее лошадь была освобождена  от  строп,  она
накинула попону в синюю полоску на черную  спину  и  положила  поверх,  свое
седло с высокой лукой. На спутниц Найнив не глядела.
   Эгвейн не хотелось ехать верхом, чтобы вновь не подвергать испытанию свой
желудок, который еще помнил  качку  на  "Змеешейке",  но  вид  грязных  улиц
все-таки убедил ее выбрать меньшее зло. Девушке очень  не  хотелось  очищать
грязь со своих туфель и постоянно приподнимать юбки  во  время  ходьбы.  Она
быстро оседлала Туманную и вскарабкалась на ее спину, принявшись  поправлять
юбки, - и проделала все раньше, чем успела подумать,  что  грязь  -  это,  в
конце концов, не так уж и плохо. На "Змеешейке", во  время  плавания,  Илэйн
пришлось заняться небольшим рукоделием.  Дочь-Наследница  шила  аккуратными,
мелкими стежками, и она приспособила все платья девушек для верховой езды.
   Найнив вскочила в седло и на несколько мгновений побледнела - ее  жеребец
неожиданно взбрыкнул. Держалась всадница с завидным  самообладанием,  но  ей
пришлось крепко сжать губы и так же крепко  -  поводья.  Вскоре  ей  удалось
усмирить своего жеребца.
   Когда всадницы медленно двигались мимо складов, Найнив уже пришла в  себя
и была в состоянии говорить:
   - Мы должны отыскать, где находятся Лиандрин  и  другие,  но  так,  чтобы
никто не узнал, что кто-то об этом спрашивал. Им наверняка известно, что  мы
отправились за ними следом, но мне бы не хотелось, чтобы они узнали о  нашем
здесь пребывании, пока для них не  станет  слишком  поздно.  -  Она  глубоко
вздохнула. - Признаюсь, я пока  не  придумала,  как  это  сделать.  Пока  не
придумала. Кто может что предложить?
   - Ловец воров, - без колебаний сказала Илэйн. Найнив нахмурилась.
   - Ты имеешь в виду - кто-то вроде Хурина? - спросила Эгвейн.  -  Но  ведь
Хурин был на службе у короля. Разве ловцы воров тут  не  служат  Благородным
Лордам?
   Илэйн  кивнула,  и  на  мгновение  Эгвейн   даже   позавидовала   желудку
Дочери-Наследницы.
   - Да, служат, - сказала Илэйн. - Но ловцы воров не похожи  на  гвардейцев
королевы или на тайренских Защитников Твердыни. Да, они  служат  правителям,
но иногда обворованные платят им, чтобы те вернули украденное. И иногда  они
за деньги берутся отыскать нужного человека. По крайней мере, так они делают
в Кэймлине. Вряд ли, по-моему, в Тире происходит как-то иначе, - Значит,  мы
поселимся в гостинице, - сказала Эгвейн, -  и  попросим  хозяина  найти  нам
ловца воров. - Только не гостиница, - сказала Найнив с такой же  твердостью,
с которой она управилась с жеребцом.  Казалось,  она  никогда  не  позволяла
своему скакуну выйти  из-под  контроля.  Но  скоро  ее  голос  смягчился:  -
Лиандрин уж точно нас знает, и мы должны допустить, что  другие  нас  узнают
тоже. Они наверняка следят за всеми гостиницами, поджидая тех, кто придет по
их следу. Я хочу захлопнуть западню у них перед носом, но так, чтобы  нас  в
ней не оказалось. Вот поэтому мы не остановимся в гостинице.
   Эгвейн знала, что Найнив будет ждать возражений, и потому  молчала  -  не
желая потакать ей в этом.
   - Тогда где же? - хмуро спросила Илэйн. - Если б я могла рассказать,  кто
я, и в это бы поверили - то даже в такой одежде и без эскорта нас приняли бы
в большинстве благородных Домов и, скорее всего, в  самой  Твердыне,  потому
что между Кэймлином и Тиром установлены дружественные  отношения.  Но  тогда
невозможно будет утаить наше появление, и еще до наступления  ночи  об  этом
будет знать весь город. Найнив, ничего, кроме гостиницы, я  придумать  не  в
состоянии. Если ты решила отправиться на какую-нибудь ферму за  городом,  то
оттуда мы никогда не найдем их.
   Найнив посмотрела на Эгвейн:
   - Я решу, где мы остановимся. Только дайте мне оглядеться.
   Недовольный взгляд Илэйн переметнулся с Найнив на Эгвейн и обратно.
   - "Не стоит отрезать себе уши, если не нравятся серьги",  -  пробормотала
она.
   Эгвейн присматривалась к улице, по которой они ехали. Если я  позволю  ей
подумать, что у меня есть какие-то  догадки,  то  пусть  меня  испепелит  на
месте.
   Людей встречалось немного,  не  то  что  в  Тар  Валоне.  Вероятно,  всех
отпугивало обилие грязи на улицах. Мимо девушек проезжали телеги и  фургоны.
Их тянули круторогие быки, а рядом шли  возчики  с  длинными  стрекалами  из
какого-то светлого ребристого дерева. Не было ни экипажей, ни  портшезов.  В
воздухе тоже пахло рыбой, мимо спешили люди, несшие корзины с уловом.  Лавки
не выглядели  процветающими,  перед  ними  не  было  лотков  с  разложенными
товарами, и Эгвейн редко видела, чтобы в лавки кто-то заходил.  Над  входами
висели вывески: портновская иголка и рулон ткани,  нож  и  ножницы,  ткацкий
станок и тому подобное, - но краска на большей части уже облезла.  Несколько
попавшихся на .пути гостиниц были в таком же  плачевном  состоянии,  как  их
вывески, и выглядели не слишком оживленными. Убогие домишки теснились  между
гостиницами и лавками, часть черепицы или слюды пооблетала с крыш. Эта часть
Тира явно была очень бедной.  И,  видя  лица  прохожих,  Эгвейн  все  больше
убеждалась, что никто  уже  не  пытался  что-либо  изменить.  Некоторые  еще
работали и что-то делали,  но  большинство  на  все  махнули  рукой.  Только
немногие поднимали головы, чтобы посмотреть на трех всадниц,  хотя  верховые
были редкими гостями там, где все передвигались пешком.
   Мужчины носили мешковатые брюки, завязанные  на  лодыжках.  Только  очень
немногие были облачены в куртки необычного покроя - длинные, темные,  плотно
облегающие  грудь  и  руки  и  расширяющиеся  ниже  талии.  Людей,   носящих
неглубокие туфли, было больше, чем тех, кто ходил в сапогах,  а  большинство
шлепали по грязи босиком. Многие вообще не носили ни курток, ни  рубашек,  и
потому у них были  видны  поддерживающие  шаровары  широкие  кушаки,  иногда
цветные и часто грязные. Кое-кто ходил в конусообразных соломенных шляпах, и
только совсем немногие носили матерчатые береты,  сдвинутые  набок.  Женские
платья закрывали шею, доходя до подбородка,  а  подолы  касались  щиколоток.
Многие носили фартучки бледных тонов, подчас  даже  два-три,  каждый  меньше
предыдущего. Соломенные шляпы женщин мало отличались  от  мужских,  но  были
окрашены в тон  передников.  Эгвейн  поняла,  как  местным  жителям  удается
уберечь туфли от грязи, присмотревшись к одной из прохожих. К туфлям женщины
были привязаны небольшие деревянные платформы, на  которых  она  возвышалась
над грязью на две ладони. Причем создавалось впечатление, что женщина шагает
так,  будто  ступает  по  твердой  земле.  Мужчины  тоже  носили  платформы.
Некоторые женщины ходили босиком, но все же босых мужчин было больше.
   Эгвейн уже принялась было  размышлять,  в  какой  лавке  продаются  такие
платформы, как вдруг  Найнив  направила  своего  жеребца  в  переулок  между
длинным узким трехэтажным домом и каменной стеной  гончарной  лавки.  Эгвейн
обменялась взглядом с Илэйн, Дочь-Наследница недоуменно  пожала  плечами,  и
они последовали за Найнив. Эгвейн не могла понять, куда и зачем направляется
Найнив, и охотно обсудила бы  с  ней  это,  но  и  отставать  от  подруг  не
хотелось.
   Переулок привел их в маленький задний дворик, окруженный  домами.  Найнив
уже спешилась и привязывала  поводья  к  смоковнице,  чтобы  ее  жеребец  не
дотянулся до зелени, растущей в занимающем полдвора огородике.
   К задней двери была проложена дорожка из камней. Найнив подошла к двери и
постучала.
   - Что это  тут?  -  невольно  вырвалось  у  Эгвейн.  -  Почему  мы  здесь
остановились?
   - А ты не заметила в окнах пучки сухих трав? - Найнив вновь  затарабанила
по двери.
   - Трав? - недоуменно спросила Илэйн.
   - Мудрая! - подсказала Эгвейн, слезая с седла и привязывая Туманную рядом
с черным жеребцом Найнив. Гайдин -  не  слишком  подходящее  имя  для  коня.
Неужели она думает, что мне невдомек, кого она имеет в виду? Найнив отыскала
Мудрую, или Ищущую, или как их здесь еще называют.
   Женщина приоткрыла дверь ровно настолько,  чтобы  бросить  подозрительный
взгляд. Сначала Эгвейн показалось, что она  коренастая  и  толстая,  однако,
когда женщина широко раскрыла дверь, оказалось,  что  хоть  она  и  плотного
сложения, но у нее превосходные мышцы. Она выглядела такой же сильной, как и
госпожа Лухан, а в Эмондовом Лугу некоторые  утверждали,  что  Элсбет  Лухан
силой не уступит своему мужу. Может быть, это было и не  совсем  так,  но  и
недалеко от правды.
   - Чем я могу вам помочь? - спросила женщина. Ее  говор  сильно  напоминал
акцент Амерлин. Седые волосы толстыми локонами  были  уложены  по  бокам  ее
головы. Три передника женщины были разных оттенков зеленого,  каждый  темнее
следующего, но самый верхний все равно был бледного цвета. - Кому из  вас  я
нужна?
   - Мне, - сказала Найнив. - Мне бы  что-нибудь  от  тошноты.  И  возможно,
одной из моих спутниц необходимо то же самое. Если  только  мы  попали  куда
нужно.
   - Вы не тайренки, - сказала женщина. - Можно было догадаться об  этом  по
вашей одежде еще до того, как вы  заговорили.  Меня  зовут  матушка  Гуенна,
также меня прозывают Мудрой,  но  я  уже  достаточно  стара,  чтобы  мне  не
доверяли конопатить швы. Вы пришли, и я постараюсь вам помочь.
   Кухонька была опрятная, хотя и не очень большая. На стенах висели  медные
кастрюли, с потолка свешивались сушеные травы и колбасы.  Несколько  высоких
буфетов были сделаны из светлого дерева, на дверцах виднелась резьба в  виде
каких-то трав. Стол  выскоблен  почти  до  белизны,  а  на  спинках  стульев
вырезаны цветы. На каменной плите булькала кастрюля с супом, судя по запаху,
рыбным. Из носика  закипающего  чайника  струился  пар.  Эгвейн  с  радостью
заметила, что в каменном очаге не горел огонь, потому что плита и так давала
слишком много жара. Но матушка Гуенна, казалось, совсем  не  замечала  жары.
Тарелки стояли в ряд на каминной полке, а другие были составлены на полках в
аккуратные стопки по обеим сторонам очага. Пол был чисто выметен.
   Матушка Гуенна закрыла за вошедшими  дверь,  и,  когда  она  подходила  к
буфетам, Найнив спросила:
   - Какой чай вы мне заварите? Из цепного листа? Или из синего корня?
   - Будь они у меня, то непременно бы заварила. - Матушка  Гуенна  порылась
на полках и достала глиняный кувшин. - Так как в последнее время у меня  нет
возможности собирать травы, то я предложу вам настой листьев белоболотника.
   - Я никогда не слышала о таком средстве, - удивленно произнесла Найнив. -
Оно действует так же хорошо, как цепной  лист,  только  у  него  горьковатый
вкус, впрочем, некоторые не обращают  на  это  внимания.  -  Матушка  Гуенна
засыпала высушенные измельченные листья в голубой  чайник  и  направилась  к
плите, чтобы залить  их  кипятком.  -  Значит,  вы  тоже  следуете  ремеслу?
Садитесь. - Она жестом указала девушкам  на  стол  и  сняла  с  полочки  две
глазурованные голубые чашечки. - Давайте присядем и поговорим.  У  кого  еще
нелады с желудком?
   - Я в полном порядке, - небрежно бросила Эгвейн, берясь за спинку  стула.
- Карила, а тебя не тошнит?
   Дочь-Наследница с легким раздражением мотнула головой.
   -  Неважно.  -  Седовласая  женщина  налила  в  чашку  темную   жидкость,
пододвинула чашку Найнив и села напротив нее. - Тут хватит на двоих,  листья
белоболотника хранятся дольше, чем соленая рыба. Он действует тем лучше, чем
дольше настаивается, но, правда, при этом становится и более горьким.  Пейте
столько, сколько нужно, чтобы успокоить желудок, и столько, сколько выдержит
язык. Пей, девочка! - Секунду спустя она наполнила вторую чашку  и  глотнула
сама. - Видишь? Это не смертельно.
   Глотнув разок, Найнив недовольно фыркнула.  Однако,  опустив  чашку,  она
была спокойна.
   - Немного горьковато. Скажите, матушка Гуенна, долго ли нам  еще  терпеть
этот дождь и грязь?
   Старая женщина нахмурилась, недовольно  оглядывая  всех  троих,  пока  ее
взгляд не остановился на Найнив. - Девушка,  я  ведь  не  Ищущая  Ветров  из
Морского Народа, - негромко сказала она. - Если  бы  я  умела  предсказывать
погоду, то скорее запустила бы себе под платье  живую  щуку-серебрянку,  чем
призналась в таком. Защитники считают, что от этого умения  до  делишек  Айз
Седай - один шаг. Ну, так ты следуешь ремеслу или нет? У  вас  усталый  вид,
как после долгой дороги. Что применяют для восстановления  сил?  -  внезапно
резко спросила она.
   - Чай из плосколиста, - спокойно ответила  Найнив,  -  или  же  из  корня
андилея. Поскольку вы  решили  задавать  вопросы,  то  скажите,  что  бы  вы
сделали, чтобы облегчить роды?
   Матушка Гуенна фыркнула:
   - Наложу теплые полотенца, дитя мое, а если это очень тяжелые  роды,  дам
немного белого фенхеля. Кроме этого, женщине нужна разве  что  успокаивающая
рука. Неужели не можешь придумать  вопроса,  на  который  не  ответит  любая
фермерская женка? Что ты дашь  при  болях  в  сердце,  если  это  смертельно
опасный случай?
   - Истертые в порошок соцветия геандина на язык, - твердо ответила Найнив.
- А что вы будете делать, если у женщины острые боли  в  животе  и  ее  рвет
кровью?
   Они испытующе  уставились  друг  на  друга,  перебрасываясь  вопросами  и
ответами все быстрее и  быстрее.  Иногда  словесный  поединок  на  мгновение
прекращался, когда одна из  целительниц  заговаривала  о  растении,  которое
другая знала под иным названием. Но потом разговор снова  набирал  скорость.
Они спорили о достоинствах микстур по сравнению с отварами,  целебных  мазей
по сравнению с припарками и о том, в каком случае лучше применять одно, а не
другое. Постепенно разговор перешел на травы и коренья, которые одна  знала,
а другая нет, и они делились друг с другом знаниями. Эгвейн это уже начинало
раздражать.
   - И после того как ты ему дала костовяз, -  говорила  матушка  Гуенна,  -
оборачиваешь  сломанную  часть  руки  или  ноги   несколькими   полотенцами,
пропитанными отваром голубых козлятников