тебе безразлично, увидишь ты его  в жизни хотя
бы еще раз или нет.
     И снова зеленые буравчики ее глаз  впились  в  лицо  Кадсуане.  Сорилея
знала.  Знала достаточно,  если не  слишком  много. И  тут  Кадсуане ощутила
возбуждение от открывающейся возможности. Сорилея не стала бы прощупывать ее
таким образом, не надеясь на какое-то соглашение.
     - Ты считаешь,  мужчина должен быть тверд? - спросила она. - Или силен?
- Тон  Айз  Седай  не  оставлял  сомнений  в  том, что  разница между  двумя
понятиями для нее очевидна.
     Сорилея прикоснулась к подносу, и ее  губы на кратчайший миг изогнулись
в неком подобии улыбки. Или это только показалось?
     - Большинство мужчин думает, будто это одно  и тоже, Кадсуане Меледрин.
Однако сильное выдержит там, где твердое расколется.
     Кадсуане вздохнула. Открывающаяся возможность влекла, но была связана с
таким риском, что  другая на ее  месте едва ли  решилась испробовать. Но  то
другая - а она была самой собой.
     - Паренек путает одно  с  другим, - сказала Кадсуане. - Ему нужно стать
сильнее, а он  делает  себя  тверже.  Он  слишком  тверд даже сейчас,  но не
остановится, если его не остановят. Он разучился смеяться, разве что горьким
смехом, разучился  плакать, и  если  не  обретет  снова  слезы и  смех,  мир
столкнется с большой опасностью. Если он выйдет на Тармон Гай'дон таким, как
сейчас, даже его победа обернется не меньшей бедой, чем поражение.
     Сорилея выслушала Кадсуане, не сводя с нее пристального взгляда, и лишь
когда та закончила, заговорила сама:
     -  Возрожденный  Дракон,  Последняя  Битва  -  все   это  не  из  наших
Пророчеств.  Мы пытались заставить Ранда ал'Тора вспомнить, кто он по крови,
но  боюсь,  он  видит  в  нас  всего лишь одно  из своих копий.  Если  копье
ломается, о нем некогда скорбеть, надо поскорее браться за другое. Возможно,
мы с тобой целим в мишени, отстоящие одна от другой не так уж далеко.
     -  Возможно,  - осторожно кивнула Кадсуане, думая  о  том, что  мишени,
отстоящие всего лишь на пядь, совсем не обязательно одинаковы.
     Внезапно старую Хранительницу окружило свечение саидар.  В Единой  Силе
Сорилея  была  очень  слаба,  заметно  слабее  Дайгиан.  Сила  этой  женщины
заключалась вовсе не в способности направлять.
     -  Есть  одно  плетение, которое может  показаться  тебе  полезным,.  -
сказала она. - Заставить  его работать я не смогу, но показать тебе сумею. -
И она показала - свила тонкую, слабую, тут же распавшуюся паутинку.
     - Это называется Перемещением, - заключила Сорилея.
     На  сей  раз  у  Кадсуане  отвисла  челюсть.  Аланна, Кируна  и  прочие
отказывались  учить Хранительниц  Мудрости  Соединению  и  некоторым  другим
умениям, которыми, как вдруг выяснилось, те все же владеют. Кадсуане думала,
что Айил вырвали знания у сестер, содержавшихся пленницами в их палатках. Но
такое!.. "Невозможно!" - сказала бы она, будь у нее хоть малейшее сомнение в
том, что Сорилея не лжет. Ей не терпелось опробовать плетение в действии, но
торопиться не следует, тем паче что  в этом нет нужды. Даже  знай она точно,
где  находится  проклятый  мальчишка,  ей  надо  не Перемещаться  к  нему, а
заставить его явиться к себе. На сей счет Сорилея права.
     - Великий  дар, -  медленно произнесла  Кадсуане. - Боюсь,  у меня  нет
ничего, что я могла бы преподнести взамен.
     На  сей  раз  сомнений  не было  - губ Сорилеи  действительно коснулась
улыбка. Хранительница Мудрости прекрасно понимала,  что Кадсуане перед ней в
долгу. Подняв  обеими руками тяжелый золотой  кувшин, она наполнила  из него
две белые чашки. Чистой водой. Не пролив ни капли.
     - Я предлагаю тебе водный обет, - торжественно произнесла Сорилея. - Мы
будем действовать как одна, чтобы научить  Ранда ал'Тора смеяться и плакать.
Она отпила глоток, и Кадсуане последовала ее примеру.
     - Мы как одна, - повторила за ней Айз Седай. думая: а что, если они все
же целят в разные мишени? Далекая от того, чтобы недооценивать Сорилею и как
союзницу, и как противницу, Кадсуане имела твердое намерение поразить именно
свою мишень. Поразить любой ценой.


        ГЛАВА 13. Пепел как снег



     Горизонт  на  севере  терялся  за  сплошной   стеной  яростного  ливня,
хлеставшего восточный Иллиан  на  протяжении  всей ночи. В утреннем небе над
головой грозно клубились темные тучи. Ветер рвал  плащи и заставлял виться и
щелкать,  словно кнуты, реявшие над гребнем холмистой гряды знамена -  белый
Драконов Стяг,  темно-красное Знамя Света и яркие  штандарты  знатных  домов
Иллиана,  Тира и  Кайриэна.  Аристократы каждой страны держались  особняком,
образовав  свой круг вызолоченной или посеребренной стали, шелков, бархата и
пенистых кружев,  но  их  роднило  одно  -  растерянность  во  взорах.  Даже
великолепно  выезженные кони  тревожно  встряхивали  гривами  и  переступали
копытами, разбрызгивая  топкую грязь. Ветер,  холодный  сам по  себе,  после
недавней жары казался пронизывающе студеным, а  внезапно обрушившийся  после
столь долгой  засухи дождь оказался для многих потрясением.  Все эти лорды и
леди,  из  какой  бы  страны они  ни  были  родом,  еще недавно  молились  о
прекращении зноя, но теперь решительно не знали, как отнестись к явившимся в
ответ на их мольбы непрестанным бурям, некоторые - думая, что он не заметит,
-  поглядывали  на  Ранда,  видимо,  надеясь услышать ответ  от него. Мысль,
заставившая Ранда горько усмехнуться.
     Затянутой в кожаную перчатку рукой он  похлопал по шее  своего  черного
мерина,  довольный  тем, что  Тай'дайшар не выказывает беспокойства. Могучий
конь застыл, словно статуя, в ожидании, когда хозяин, движением поводьев или
колен,  тронет  его   с  места.   Стоило   порадоваться  тому,   что  скакун
Возрожденного  Дракона выглядел столь же невозмутимым,  как и он  сам, будто
они вместе плавали в коконе Пустоты. Даже пропуская через себя Единую Силу -
огонь, лед  и смерть, - Ранд едва  осознавал ветер, хотя тот трепал расшитый
плащ,  забираясь под зеленый, украшенный густым золотым шитьем кафтан, вовсе
не предназначенный для такой погоды. Пульсирующая  боль в боку, боль в двух,
не  поддающихся Исцелению  ранах,  старой  и  новой,  пересекавшей  прежнюю,
воспринималась  сейчас  отстраненно, как  страдание плоти  другого человека.
Тонкие  острия,  скрытые  под  золотыми  лавровыми  листьями  Короны  Мечей,
по-прежнему  кололи виски,  но сейчас -  будто чужие виски.  Даже  порча  на
саидин ощущалась Рандом не столь остро, как обычно, - столь же тошнотворная,
столь  отвратительная,  она  казалась  чем-то  отдаленным, не  заслуживающим
внимания. Однако взгляды, устремленные в спину. Ранд чувствовал.
     Придержав  рукоять  меча,  он  слегка склонился  вперед.  Тесная гроздь
низких, поросших леском холмов  в полумиле к востоку была видна ясно, словно
в  подзорную трубу. Местность вокруг расстилалась открытая,  кроме  длинного
кряжа, над которым полоскались знамена, да тех бугорков ничто не приковывало
к себе  взора. Ближайший  лес,  действительно заслуживающий такого названия,
находился милях в десяти. Холмы покрывали облетевшие, побитые дождем деревца
да корявые кусты,  но Ранд знал, кто прячется за этой  порослью. Отряд в две
или три тысячи  человек,  из числа собранных  Саммаэлем,  чтобы помешать ему
захватить Иллиан.
     Армия распалась, когда  ополченцам  стало  известно,  что создавший  их
человек  мертв,  что  Маттин Степанеос исчез и, скорее  всего, тоже сошел  в
могилу, а в Иллиане теперь новый король. Многие разошлись по домам, но почти
половина войска разбилась на мелкие отряды, иные из  которых  превратились в
вооруженные банды. Небольшие  банды - два десятка человек  здесь, три там, -
но ухитрись кто-нибудь объединить  их,  они составят внушительную силу.  И в
любом случае Ранд не мог допустить, чтобы эти  вояки свободно разгуливали по
стране.  Время свинцовой  тяжестью давило на его  плечи.  Времени не хватало
всегда, но, может быть, ейчас... Огонь,  лед  и смерть. Что  бы сделал ты? -
подумал  Ранд.  Ты  там? Где ты  вообще? -  мысленно спросил он, исполненный
сомнения и ненависти к этому сомнению.
     Ответом ему  было  глубокое, мертвое  молчание окружавшей Пустоты.  Или
все-таки  где-то,  в  потаенных  глубинах  сознания,  прозвучал  отдаленный,
безумный смех?  Что  это? Игра воображения, как  и  ощущение,  будто  кто-то
смотрит из-за  его плеча  и вот-вот прикоснется  к  спине? Как  те  цветовые
всполохи,  возникающие  и  исчезающие  почти за пределами видения, цвета, за
которыми скрывается нечто большее? Безумие!
     Его большой  палец скользнул  по  резному  древку  Драконова  Скипетра.
Длинная бело-зеленая кисть под  копейным острием  трепетала на ветру. Огонь,
лед и смерть - они грядут!
     - Я поеду и сам поговорю с ними, - возгласил Ранд. Это произвело фурор.
     Лорд Грегорин, член Совета Девяти, с зеленой  перевязью поверх чеканной
золоченой  кирасы,  спешно  выехал  из рядов иллианцев на  своем крепконогом
белом мерине.  За  ним последовал Деметр Марколин, Первый Капитан Спутников,
на  внушительном гнедом. Марколин, единственный из всех, не носил ни шелков,
ни кружев, ни прочей мишуры - лишь ослепительно сверкающую броню. Только его
конический шлем, подвешенный к  луке седла, украшал плюмаж из  трех  золотых
перьев. Лорд Марак натянул было поводья, но  отпустил их, заметив, что никто
из  прочих  лордов Совета не двинулся  с  места.  Этот грузный, флегматичный
мужчина вошел в  Совет Девяти лишь  недавно  и, несмотря на богатые шелка  и
ниспадавший  на  прекрасные   доспехи  водопад  кружев,  более   походил  на
ремесленника, чем на лорда. Со стороны тайренцев вперед выехали  Благородные
Лорды Вейрамон и Толмеран в нарядах ничуть не менее пышных, чем у  любого из
Девяти,  и  недавно  стяжавшая  титул  Благородная  Леди  Росана  в  кирасе,
украшенной  гравировкой и  виде Звезд и Ястребов ее Дома. Среди  знати  Тира
тоже нашлись такие, кто порывался пришпорить  коней,  но  так и не  решился.
Прямой,  как   клинок.  Араком,   голубоглазый  Мараконн  и  лысый  Гуам  не
шелохнулись:
     всегда стремившиеся  быть  как  можно ближе  к  средоточию  власти, они
просто боялись, что Ранд убьет их. Со стороны кайриэнцев прискакал один лорд
Семарадрид на  знавшем  лучшие времена сером,  в помятой кирасе  со  стертой
позолотой. Его лоб  был выбрит и напудрен, как у  простого  солдата, суровое
лицо  исхудало,  но  глаза  светились  презрением  к  рослым,  расфранченным
тайренцам.
     Презрение так и  витало в воздухе. Презрение  и  ненависть.  Тайренцы и
кайриэнцы враждовали  испокон  веку, так  же как тайренцы и иллианцы. Только
иллианцы и кайриэнцы кое-как  ладили друг с  другом,  хотя и между  ними  не
обходилось  без трений.  В отличие  от Тира  и Иллиана,  эти  два народа  не
разделяли  реки пролитой в несчетных войнах крови,  но  все же для иллианцев
кайриэнцы представляли собой  не  что иное, как чужеземное  войско,  которое
терпели  на земле Иллиана лишь потому, что  оно сопровождало  Ранда. Все эти
люди в пузырящихся, раздуваемых ветром плащах бросали  друг  на друга хмурые
взгляды  и  пытались  заговорить с  Рандом  одновременно,  но,  несмотря  на
взаимную неприязнь, говорили по сути одно и то же. Каждый на свой манер.
     - Ваше величество, - торопливо выпалил Грегорин, склоняясь в  золоченом
седле. - Прошу послать вместо вас меня или Первого Капитана Марколина. - Его
круглое, встревоженное лицо обрамляла ровно подстриженная борода, без  усов.
- Эти люди должны знать, что вы король - манифест о вашем восшествии на трон
глашатаи  возглашали в каждом селении, на каждом перекрестке, - но они могут
не выказать должного почтения к вашей короне.
     Гладко  выбритый, со впалыми  щеками,  Марколин  пристально смотрел  на
Ранда глубоко посаженными глазами, не позволявшими догадаться, что таится за
его  бесстрастным  взглядом.  Спутники  хранили верность Короне  Иллиана,  а
Марколин прослужил  достаточно  долго, чтобы  помнить  Тэма ал'Тора, бывшего
некогда  Вторым  Капитаном,  но  как  воспринимал  он  сына  своего  бывшего
командира в качестве короля, оставалось известным лишь ему самому.
     -  Милорд  Дракон, - заговорил нараспев Вейрамон,  не  дожидаясь, когда
закончит Грегорин. Вейрамон всегда говорил нараспев и, даже трясясь в седле,
выглядел так, будто  шествует по коврам.  Шелка,  бархат и пена кружев почти
скрывали его панцирь,  а от  седой остроконечной бородки  исходил  цветочный
запах ароматических масел. -  Милорд  Дракон,  этот сброд слишком  ничтожен,
чтобы  вы  занимались  им  лично.  Пусть  иллианцы сами разберутся со  своим
отребьем. Сгори моя  душа, пусть сослужат хоть какую-то службу, а  то от них
не  дождешься  ничего кроме  пустой  болтовни. По существу, он  согласился с
Грегорином,  но ухитрился превратить свое согласие  в оскорбление. Худощавый
Толмеран,  рядом с которым Вейрамон выглядел тучным, хмуро кивнул. Отнюдь не
глупец,  к  тому  же  не  жаловавший  Вейрамона,  он  не мог  не  поддержать
высказывание, задевавшее достоинство Иллиана.
     Семарадрид  презрительно   покосился  на  тайренцев,  но,  прежде   чем
отзвучали слова Вейрамона, обратился к Ранду:
     -  Их там много, раз в десять больше, чем  в любой банде, встречавшейся
нам  до  сих пор, милорд Дракон. - Его совершенно  не заботило, кто король в
Иллиане и мало  волновало  все, касавшееся  Возрожденного  Дракона, но  Ранд
распоряжался  троном   Кайриэна,   и  Семарадрид  надеялся,  что  этот  трон
достанется тому, кто последует за  Драконом  Возрожденным,  а не тому, с кем
ему придется враждовать. - Должно быть, они верны Бренду, иначе не собрались
бы  вместе  в таком числе.  Боюсь,  говорить с ними  - только попусту терять
время, но коли вы считаете, что это нужно, позвольте мне открыто окружить их
позиции, чтобы они знали, какова будет плата за неповиновение.
     Росана  смерила  Семарадрида  ледяным  взглядом  голубых  глаз  и  тоже
заговорила с Рандом раньше, чем умолк кайриэнец.
     -  Я зашла так далеко и испытала так много не ради того, чтобы  увидеть
вашу  напрасную гибель, - резко  заявила  она. Резкость вовсе не говорила  о
глупости - Росана не уступала умом  Толмерану и даже сумела попасть в  совет
Благородных Тира,  что  редко  удавалось  женщинам.  Но  в  ее  характере ум
соседствовал с  решительностью.  Несмотря на доспехи, знатные женщины  редко
водили войска  в бой,  но  у  седла  Росаны  висела булава,  и иногда  Ранду
казалось, что она не  упустит  случая воспользоваться оружием. - Сомневаюсь,
чтобы у  этих иллианцев  недоставало  луков,  - продолжила Благородная  Леди
Тира, - и всего лишь одной стрелы достаточно, чтобы убить даже Возрожденного
Дракона.
     Марколин, поджав  губы,  задумчиво  кивнул  и  лишь  потом обменялся  с
Росаной  удивленными  взглядами  -  и  того,  и  другую  поразило,  что  они
придерживаются одного мнения с исконным врагом.
     -   Это   мужичье   не   собралось   бы   такой   большой  толпой   без
подстрекательства, - снова встрял Вейрамон, словно не замечая Росану. Он был
большим мастером  не  замечать тех, кого  не хотел  заметить. И  при  этом -
глупцом. - Могу я предложить  Лорду Дракону подумать, а не стоит  ли за ними
так называемый Совет Девяти?..
     - Протестую, ваше величество, - прорычал Грегорин, хватаясь за  рукоять
меча.  -  Я  не   желаю  выслушивать  оскорбления  этих  тайренских  свиней.
Категорически протестую!
     - На сей раз их слишком много, - гнул свое Семарадрид. - открыто они на
вас, может, и не нападут, но стоит вам повернуться к ним спиной, не преминут
нанести   удар.  -  Хмурый   взгляд,  обращенный   на   тайренцев,  позволял
предположить, что он имеет  в  виду  их в не меньшей степени,  чем  людей на
холмах.  Возможно,  так  оно  и  было.  - Лучше  атаковать, без  всяких  там
переговоров.
     - Я  спрашивал чье-то мнение?  - рявкнул  Ранд,  и гомон мигом сменился
тишиной,  нарушаемой лишь хлопаньем  плащей да полощущихся на ветру  знамен.
Обращенные  к  нему лица  сделались  на  удивление невыразительными,  многие
посерели.  Окружающие  не  знали, что Ранд удерживает Силу, но знали, кто он
такой. Не все, что они знали о нем, было правдой, но они в это верили. -  Со
мной пойдешь ты, Грегорин, -  продолжил  он  уже не столь гневным, но тем не
менее твердым голосом. С ними нужна твердость! Будь сталью, или они повернут
против тебя. - И ты, Марколин. Остальные остаются здесь. Дашива! Хопвил!
     Едва  Аша'маны  подъехали  к  Ранду,   все,  кроме  двух  названных  им
иллианцев, натянули поводья и поскакали назад.  Да  и Грегорин  с Марколином
поглядывали  на мужчин  в  черных мундирах  так,  словно тоже  предпочли  бы
остаться.  Помимо  всего прочего,  Корлан  Дашива  в  обычной  своей  манере
хмурился и  бормотал что-то под нос. Каждый знал, что саидин рано или поздно
приводит  мужчину  к безумию,  а  беспрерывно  облизывающий  губы и качающий
головой  со всклоченными,  развевающимися на ветру волосами  Дашива выглядел
наглядным   тому  подтверждением.  К  тому   же  и   взгляд  Эбена  Хопвила,
шестнадцатилетнего  паренька,  с лица  которого еще  не  сошли  мальчишеские
прыщи, казался устремленным  в никуда. Почему -  знал только Ранд. Но он, во
всяком случае, знал.
     По   приближении   Аша'манов   Ранд   непроизвольно  покачал   головой,
прислушиваясь,  хотя  прислушивался  к  самому  себе,  к тому, что пребывало
внутри  него. Разумеется,  там  была Аланна  -  этого  не могли  изменить ни
Пустота, ни Сила. Из-за расстояния ощущение стало  очень слабым - Ранд,  как
всегда,  чувствовал,  что  она  где-то  на севере,  что она взволнована,  но
сегодня к этому добавилось нечто  большее, смутно напоминающее едва уловимый
шепот потрясения или негодования. Должно быть, она переживала  очень сильно,
если острота  ее чувств воспринималась даже на таком расстоянии. Может быть,
скучает по нему? Ранд отбросил эту вздорную мысль - он-то по ней  не скучал.
Не  обращать  внимания  на  Аллану  было  теперь  легче,   чем  раньше.  Она
оставалась, но не было голоса, призывавшего смерть на головы Аша'манов, едва
те показывались на  виду. Льюс Тэрин исчез. Правда,  осталось чувство, будто
кто-то  смотрит  ему в  затылок,  вот-вот прикоснется  к  лопатке. И остался
хриплый, безумный смех где-то в глубинах  сознания. Чей  - может  быть,  его
собственный? Нет, Льюс Тэрин должен быть там! Должен!
     Заметив,  что Марколин уставился  на него, а Грегорин  пытается сделать
вид,  будто  смотрит в  сторону.  Ранд, криво усмехнувшись,  бросил им: "Еще
нет!" и едва не рассмеялся, ибо оба поняли  его правильно: слишком очевидным
было облегчение на их лицах. Он еще не сошел с ума. Пока не сошел.
     - Поехали! - с этим приказом  Ранд направил Тай'дайшара вниз по склону.
Он был одинок, несмотря на спутников.  И  опустошен, несмотря на Силу. Между
грядой  и холмами пролегала плоская равнина  с редким кустарником  и  бурой,
прибитой  дождем травой. Еще  несколько  дней назад  казалось,  что  здешняя
земля, иссохшая и растрескавшаяся, без  труда впитает целую  реку. Но когда,
то  ли  по  долгожданной милости  Создателя,  то  ли по насмешливой  прихоти
Темного с  небес  низверглись  непрекращающиеся  ливни, равнина превратилась
чуть ли не в болото. Из-под лошадиных копыт во все стороны летела грязь.
     Ранд надеялся,  что  это не продлится долго.  Судя по  докладу Хопвила,
некоторое время  у него есть,  но отнюдь не вечность. Повезет, так несколько
недель. А ему нужны месяцы. О Свет, ему нужны  годы, которых  у него никогда
не будет! Обостренный  Силой  слух позволял разбирать кое-что  из  разговора
позади.  Грегорин с Марколином, скакавшие колено к  колену, кутаясь в плащи,
приглушенно переговаривались об  отряде  впереди  - их  тревожило  возможное
столкновение. Конечно, вздумай мятежники на холмах оказать сопротивление, их
сотрут в порошок, но как Ранд отнесется к тому, что здесь