отрел прямо в глаза репортеру.
  Тот мигом захлопнул рот и отвернулся.
  Лаваллет изобразил на лице широкую  улыбку,  зафиксировал  ее  и  медленно
повернулся   на   180  градусов,  чтобы  каждый  желающий  получил  шанс  ее
запечатлеть.
  -- Леди и джентльмены! -- начал он. -- Хочу поблагодарить вас за  то,  что
пришли.  Хочу  также  принести  свои  извинения  за  небольшие  изменения  в
расписании:  меня  задержали  в  больнице,  где  долечивали  нанесенные  мне
огнестрельные  раны.  -- И он опять улыбнулся, давая понять, что потребуется
больше, чем пуля, чтобы остановить Лайла Лаваллета. Жаль,  он  не  догадался
пошутить  с  больничным  персоналом:  получился  бы  чудный материальчик для
журнала "Пипл".
  -- Также я хочу поблагодарить мистера  Джеймса  Ривелла,  главу  "Дженерал
автос",  и мистера Хьюберта Миллиса, президента "Америкэн автос", за то, что
они приняли наше приглашение. Их присутствие здесь  подчеркивает  тот  факт,
что  мы  собрались  сегодня  не  для  того,  чтобы торжественно открыть, так
сказать, спустить на воду,  очередное  коммерческое  предприятие,  но  чтобы
объявить о событии мирового значения.
  Скорбная пауза.
  --  Не могу не упомянуть нашего глубочайшего сожаления по поводу трагедии,
унесшей мистера Дрейка Мэнгена, президента "Нэшнл автос". Я  знаю,  что,  не
вмешайся смерть, Дрейк -- мой добрый старый дружище Дрейк -- с его обширными
познаниями в технике тоже сейчас был бы здесь с нами.
  Римо услышал, как перебросились репликами Ривелл и Миллис.
  --  Добрый  старый  дружище Дрейк? -- поднял брови Ривелл. -- Да Дрейк был
готов убить его!
  -- Хорошая была мысль, -- ответил Миллис.
  -- Но не  будем  более  отвлекаться,  леди  и  джентльмены,  --  продолжал
Лаваллет.  --  Я  знаю, вы все в нетерпении узнать, какой сюрприз приготовил
вам Непризнанный Гений Автомобилестроения на этот  раз.  Что  ж,  все  очень
просто. Всем нам хорошо известный автомобиль на бензиновом топливе -- мертв.
  Молчание длилось, пока Римо не произнес:
  -- И хорошо.
  Лаваллет проигнорировал этот комментарий и продолжал:
  --  Двигатель  внутреннего  сгорания,  основа  традиционной автоиндустрии,
отныне -- музейный экспонат. Динозавр.
  Римо зааплодировал. Его не поддержали.
  -- Перестань, -- сказал Чиун. -- Я слушаю.
  Однако его глаза не переставали сканировать  публику,  и  Римо  знал,  что
Мастер  Синанджу  здесь  совсем  не  для того, чтобы выслушивать сообщения о
каком-то новом автомобиле.
  -- Динозавр, -- повторил Лаваллет. --  В  этом,  знаете  ли,  есть  что-то
ироническое,  потому  что  именно  динозавры  в  течение  многих лет служили
источником нашей чудесной автомобильной культуры --  в  форме  разложившихся
животных   останков,   разумеется,   останков  динозавров,  погибших  еще  в
доледниковый период, которые мы извлекали из-под земли в виде  сырой  нефти.
Однако  эти ресурсы стали иссякать, и наша четырехколесная культура, подобно
динозаврам, оказалась под угрозой медленного вымирания. -- Эффектная  пауза.
-- Сегодня эта угроза предотвращена.
  Лаваллет  провел  ладонью по затылку и с облегчением обнаружил: непокорный
волос на месте.
  -- Когда я вел одинокую борьбу с коммунистической тиранией в Никарагуа, --
сказал он, -- у меня было вдоволь  времени,  чтобы  исследовать  возможности
изыскания новых ресурсов автомобильного топлива. Леди и джентльмены, решение
-- перед вами!
  Он  поднял  голову.  По  этому  знаку вертолет, который кружил неподалеку,
направился к месту действия и  завис  над  серебристой  упаковкой.  Лаваллет
кивнул,  с  вертолета спустили человека на веревке, тот прикрепил ее к крюку
на упаковке, дернул, и вертолет стал медленно подниматься.
  -- Леди и джентльмены, добро  пожаловать  на  публичную  презентацию  чуда
нашего  времени,  супермашины  завтрашнего дня. Позвольте представить вам --
"дайнакар"!
  Серебристая упаковка, привязанная к вертолету, поднималась вверх. У нее не
оказалось  дна,  и,  оторвавшись  от  земли,  она   обнаружила   под   собой
глянцево-черный автомобиль.
  Перед  ним аккуратно в ряд выстроились три новехоньких металлических бачка
для  мусора.  Они  были  полны  до  краев,  оттуда-то  и   относил   ветерок
тошнотворную  вонь  прямо  на  прессу.  Ривелл, на краю помоста, закашлялся.
Хьюберт Миллис поперхнулся и побагровел.
  Рядом с бачками стояло черненькое устройство, похожее на большой пылесос.
  -- Подобно тому,  как  автомобили  вчерашнего  дня  работали  на  топливе,
полученном из вчерашних отходов, "дайнакар" -- автомобиль дня завтрашнего --
будет  работать  на  отходах  сегодняшних.  Никакого бензина. Никакой нефти.
Никакого загрязнения окружающей среды. Джентльмены, прошу вас.
  Он кивнул рабочим, которые подошли к мусорным  бачкам  и  один  за  другим
вытряхнули  их  в  воронку  черного  устройства. Полусгнившие старые газеты,
очистки картофеля, куриные кости, грязные тряпки --  все  это  повалилось  в
круглую  черную  дыру,  но  что-то  упало  мимо, и по блестящему боку машины
поползли слизни. Рабочие торопливо смахнули их внутрь. Когда все  три  бачка
опустели, на черном устройстве была нажата кнопка.
  Раздался высокий перемалывающий вой, будто две машины -- для сушки белья и
для переработки мусора -- заработали одновременно.
  Горка  хлама, венчающая воронку, задрожала, приподнялась, опала и медленно
исчезла в чреве устройства.
  -- Сейчас вы видите, как работает преобразователь отходов  "дайнакар",  --
объявил  Лаваллет. -- Это устройство проделывает те же самые операции, как в
свое время при переработке скелетов  динозавров  в  нефть.  С  той,  однако,
разницей, что в нашем случае процесс длится не тысячелетиями, а мгновенно. И
конечный продукт, к тому же, выдается сразу очищенным.
  Вой  прекратился.  Лаваллет  дал  знак.  Рабочий  закрыл воронку крышкой и
отступил в сторону, с видимым усилием сдержав  рвотный  позыв.  Это  вредило
имиджу  корпорации,  и  Лаваллет  пометил  себе  в  уме,  что рабочего нужно
непременно уволить.
  Он сошел с помоста. Римо заметил,  что  два  автопромышленника,  Ривелл  и
Миллис,   с   интересом  наклонились  вперед.  Чиун,  меж  тем,  по-прежнему
разглядывал собравшихся.
  Лаваллет подошел к черному устройству и открыл  дверцу  в  его  основании.
Повернулся   к  гостям,  подняв  над  головой  грязновато-коричневый  брусок
размером с пачку сигарет.
  -- Взгляните, леди и джентльмены. Три емкости отходов, которыми только что
на ваших глазах был заполнен преобразователь, превратились вот в это.
  -- И при чем здесь автомобили?! -- выкрикнул кто-то.
  -- При всем, -- победно ответил Лаваллет. -- При том, что этот кирпичик  в
моей  руке  --  полноценное  топливо, на котором мой "дайнакар" будет бегать
неделю без дозаправки. Только представьте себе! Вместо  того,  чтобы  каждый
вторник  выбрасывать отходы, вы просто заполняете преобразователь, включаете
мотор -- и вынимаете из него топливо  для  вашего  автомобиля.  Одним  махом
решаются  две  проблемы сразу -- уничтожения отходов и источника энергии для
транспорта!
  Выкрикнули следующий вопрос. Лаваллет узнал крикуна: он был от независимой
местной радиостанции, которая никогда не жаловала Лаваллета. Там  не  только
отказывались  именовать  его Непризнанным Гением, но, напротив, по существу,
обозвали крупнейшим неудачником автоиндустрии. Вопрос был ехидный и  состоял
в следующем:
  -- Мою станцию интересует, что делать, если в семье две автомашины?
  --  Такие  семьи  могут  круглые сутки слушать вашу станцию. Вы извергаете
столько хлама, что его хватит на всю страну.
  По толпе пробежал смешок. Лаваллет удивился: где взрыв хохота? Внимательно
посмотрел  на  лица  и  вместо  заинтригованного   изумления,   на   которое
рассчитывал,  увидел  беспокойство  в  глазах,  нахмуренные  лбы  и изрядное
количество зажатых пальцами носов.
  --  Давайте  напрямую,  мистер  Лаваллет,  --  спросил  телерепортер.   --
Автомобиль действует исключительно на мусоре?
  --  На  отходах,  --  поправил  Лаваллет.  Слово "мусор" ему не нравилось.
Только представить  заголовок  в  "Инкуайре":  "НЕПРИЗНАННЫЙ  ГЕНИЙ  ИЗОБРЕЛ
МУСОРОМОБИЛЬ"!
  -- На любых? -- уточнили справа.
  --  Абсолютно.  На  всем, на чем угодно, от рыбьих голов и старых комиксов
до...
  -- А на дерьме? -- перебил его  журналист  из,  судя  по  значку,  журнала
"Роллинг Стоун".
  -- Прошу прощения?
  -- Я говорю о фекалиях. Будет он работать на дерьме?
  -- Этого мы не пробовали...
  -- Но могли бы?
  После  короткой паники Лаваллет с облегчением понял, что ни одна уважающая
себя американская газета не выпустит в свет  словечко  "дерьмомобиль".  И  в
конце-то концов, кого волнует, что пишется в "Роллинг Стоун"!
  -- Вполне возможно. В самом деле, не вижу причин, почему бы нет.
  --  Мы хотим посмотреть, как она ездит, -- сказал журналист из зловредного
"Роллинг Стоун".
  До сих пор, видно,  эта  мысль  в  голову  ни  одному  из  журналистов  не
приходила, потому что все они вдруг закричали вразнобой:
  --  Верно!  Точно!  Давайте  посмотрим, как она бегает! Покатайтесь в ней,
Лаваллет!
  Лаваллет, жестом призвав к тишине, сказал:
  -- Это второй  прототип.  Первый  украли  на  прошлой  неделе...  Полагаю,
промышленный   шпионаж.   Но   они   обманулись.   Оба   изобретения   --  и
преобразователь, и автомобильный мотор "дайнакар" -- столь революционны, что
построить их, не имея моих эксклюзивных патентов, нет никакой возможности. А
кроме  того,  чтобы  секрет  действия  системы  оставался  в  исключительной
собственности   компании  "Дайнакар",  каждая  модель  будет  выпускаться  с
фирменной  печатью  на  радиаторе,  и   только   лицензированные   компанией
мастерские  получат  право  их  обслуживать. Всякий, кто попытается нарушить
печать, обнаружит, что мотор самоуничтожился, превратившись  в  бесформенную
железку, -- что, я уверен, и случилось с ворами, которые увели единственную,
помимо  стоящей  перед  вами,  существующую модель. А теперь... Демонстрация
"дайна-кара" в действии!
  Шествуя сквозь толпу,  Лаваллет  чувствовал  на  себе  неотрывные  взгляды
Ривелла  и  Миллиса.  Окруженный  фотографами  и  телеоператорами, он открыл
маленький люк в капоте автомобиля и вложил внутрь кирпичик сжатого мусора.
  -- Итак, леди и джентльмены, этого достаточно,  чтобы  автомобиль  работал
неделю.
  Он  уселся  за  руль, и когда вспышки фотокамер засверкали со всех сторон,
поднял напоказ золотой ключик зажигания.
  Сначала журналистам показалось, что Лаваллету не  удается  завести  мотор.
Они  видели,  как  он вставил и повернул ключ зажигания, но из-под капота не
донеслось урчания, машина не дрогнула, не затряслась.
  Но вдруг, жизнерадостно махнув в окно, Лаваллет резво  тронулся  с  места.
Периметр  стоянки,  свободный  от  автомобилей,  стал испытательной трассой.
Кто-то из репортеров подсчитал, что всего в десять секунд скорость  возросла
с  нуля  до  65  миль  в  час,  для негоночной машины -- показатель хороший.
Лаваллет завершил круг и плавно притормозил у старта. Исключая визг  шин  по
бетону, за всю поездку "дайнакар" не издал ни единого звука.
  Во  весь  рот  улыбаясь,  Лаваллет выбрался из машины и принял героическую
позу.  Мисс  Блейз,  на  помосте,  первой  начала  аплодировать.   Репортеры
поддержали  ее  почин  -- не столько потому, что считали овацию необходимой,
сколько чтобы поощрить мисс Блейз подольше продолжать это волнующее ее грудь
действие.
  Лаваллет  дал  знак  рабочим,  те,  подойдя,  выстроились  в   ряд   перед
"дайнакаром".  Один  проговорил что-то в радиотелефон, и через мгновение над
головами присутствующих снова появился вертолет  со  все  еще  свисающей  на
веревке  гигантской  серебристой  упаковкой,  под  которой  пряталась машина
вначале. Ловким, хорошо отработанным движением вертолет развернулся и  снова
накрыл  "дайнакар".  Рабочий  отсоединил  веревку,  вертолет  был  таков,  а
Лаваллет вернулся на помост и сказал в микрофоны:
  -- Если есть вопросы, прошу вас.
  -- Вы утверждаете, что это экологически чистая машина?
  -- Вы же видели  сами:  ни  газов,  ни  выхлопной  трубы,  ни  даже,  могу
прибавить, глушителя.
  -- А запах?
  -- Какой запах? -- удивился Лаваллет.
  -- Зловоние. Когда вы проехали мимо, мы все его слышали.
  --  Вздор, -- сказал Лаваллет. -- Это всего лишь остаточный запах отходов,
которые стояли  здесь  в  ожидании  своей  переработки.  Прошу  простить  за
доставленное  неудобство,  но  я  хотел  использовать  наихудший, застарелый
вариант отбросов, чтобы показать в полной мере, до какой степени  эффективен
процесс.
  -- Надо было попробовать дерьмо! -- нес свое репортер из "Роллинг Стоун".
  --   В  начале  этой  недели  в  вас  стрелял  некто,  заявивший,  что  он
представляет собой группу "зеленых" экстремистов. Как вы думаете,  произошел
бы этот инцидент, если бы покушавшийся знал о "дайнакаре"?
  --  Думаю,  что  нет,  --  сказал Лаваллет. -- "Дайнакар" -- голубая мечта
"зеленых".
  -- Что скажешь, Чиун? -- спросил Римо.
  -- Скажу, что хорошо б ты ушел отсюда.
  Чиун по-прежнему разглядывал толпу.
  -- Это мы уже обсудили. Да что, черт возьми, ты все время ищешь?
  -- Душевный покой. И не нахожу, -- огрызнулся старик.
  -- Отлично, -- пожал плечами Римо. -- Получай свой покой. Пойду поброжу.
  -- Помни, что обещал ни во что не лезть!
  Римо исчез в толпе. Какой бес вселился в Чиуна? Ладно, предположим, старик
не в духе, потому что его задело шальной пулей, но при  чем  здесь  Римо?  И
зачем  было являться сюда? С чего он вздумал, что тот, кто его ранил, придет
тоже?
  Между тем Лаваллет продолжал отвечать на вопросы.
  --  Мистер  Лаваллет,  хотя  всем  известно,  что  вы  Непризнанный  Гений
Автоиндустрии,  изобретателем  вы  не  числитесь. Как же вам удалось создать
революционное  технологическое  открытие,  на   основе   которого   работает
"дайнакар"?
  --  Как  ни  странно,  в  этой  машине  нет  технологических  открытий, за
исключением привода, -- гладко произнес Лаваллет. -- Все остальное имелось в
наличии.  Широко  известно,  что  на  Западе  есть   жилые   дома   и   даже
электростанции,   использующие  в  качестве  топлива  спрессованные  отходы.
Проблема состояла в том, чтобы воплотить существующую  технологию  в  формы,
доступные каждой американской семье. Мы ее решили.
  -- Когда вы сможете приступить к производству?
  -- Немедленно, -- сказал Лаваллет.
  --   Когда,   по   вашему  мнению,  вы  сможете  реально  конкурировать  с
автогигантами "Большой Тройки"?
  -- Вопрос следует переадресовать, -- усмехнулся  Лаваллет,  --  когда  они
смогут конкурировать со мной?
  Он  с улыбкой повернулся к Ривеллу и Миллису, которые так и сидели на краю
помоста, не отрывая глаз от серебристой упаковки "дайнакара".
  -- Вообще говоря, -- продолжал Лаваллет, -- с того времени, как  случилась
трагедия  с  Дрейком  Мэнгеном,  ко  мне обратился уже не один представитель
компании "Нэшнл автос".  Кто  знает,  может,  мы  сумеем  найти  возможность
объединить наши усилия?
  -- Вы хотите сказать, что возглавите "Нэшнл автос"?
  -- Такого поста мне не предлагали, -- сказал Лаваллет, -- но мистер Мэнген
погиб,  как  это  ни  прискорбно,  и,  возможно, "Нэшнл автос" приспела пора
изменить направление развития. "Дайнакар" -- компания завтрашнего  дня.  Все
остальные -- вчерашнего.
  -- Ривелл! Миллис! -- переключились журналисты.
  Те вздрогнули, словно их застали врасплох.
  --  Вы  допускаете возможность объединения с Лаваллетом?! -- закричал один
репортер.
  -- Для производства модели "дайнакар"? -- подхватил другой.
  У края помоста Римо приметил группу вполголоса переговаривающихся людей  в
костюмах-тройках.  По  тому,  как  они держались, он сразу понял: одетые под
обычных бизнесменов, они  вооружены.  Жесты  их  были  скованны,  ладони  не
отстранялись  далеко  от  пояса или подмышки, где крепилось оружие. Там даже
слегка оттопыривались  пиджаки.  Недоумки,  подумал  он.  Лучше  б  нацепили
галстуки с люминесцентной вышивкой: "Телохранитель".
  Усиленный  динамиками,  голос  Лайла Лаваллета плыл над головами. Внимание
Римо привлек оператор, двигающийся по кромке толпы, и произошло это  потому,
что видеокамеру тот держал неловко, словно не привык к ее весу. Оператор был
высокий,  темноволосый,  со  шрамом,  пересекающим  правую  скулу, и ледяным
взглядом, в котором Римо почудилось что-то знакомое.
  Неторопливо обойдя толпу, тот оказался в  ее  арьергарде  строго  лицом  к
месту, где сидели автомобильные бонзы Ривелл и Миллис.
  Уголком  глаза  Римо  заметил, что Чиун перемещается к помосту. Видимо, он
тоже что-то почуял. Но от чего, черт возьми, предостерегал его старик?
  Пожалуй, лучше всего -- развернуться и уйти восвояси. Не его дело.  Однако
уже  додумывая  эту  здравую мысль, он увидел, что тот самый оператор правой
рукой возится с ручкой  камеры,  пристроенной  на  левом  плече.  Он  что-то
затевал,  это  было  ясно  как  день,  а  потом вдруг все его тело замерло в
стойке, которая могла означать только одно: оружие.
  -- Чиун! Внимание! -- крикнул Римо.
  Кратчайший путь к оператору был сквозь толпу  журналистов,  и  Римо  мощно
двинулся  вперед,  разметая  собой  людей,  как пудовый шар разметает легкие
кегли.
  Человек со шрамом уронил повисшую на ремне видеокамеру, в его руках  вдруг
оказался  черный  длинноствольный  пистолет,  он  прицелился, как на учебных
стрельбах, и, прежде чем Римо настиг его, ахнуло четыре выстрела.
  Раз, два, три, четыре. Один за другим быстро, как автоматная очередь.
  Римо перевел взгляд на помост. Тело Чиуна наискось накрыло тела Миллиса  и
Ривелла.  Все  трое  были  недвижны.  Лайл  Лаваллет  бежал  к ним по слегка
наклонному помосту. С другой стороны бежали телохранители.
  Римо, изменив курс, кинулся туда  же.  Вокруг  помоста  плотно  сгрудились
журналисты, и Римо, сделав вольт над их головами, приземлился на груду тел.
  -- Чиун, Чиун, ты в порядке?
  --  Был,  пока  какой-то  слон  не  рухнул  на  меня, бедного, -- раздался
скрипучий голос.
  Убийца перестал стрелять:  слишком  много  журналистов  мельтешило,  мешая
попасть  в  цель.  Значит, пора его брать. Римо попытался встать на ноги, но
тут куча-мала пополнилась свалившимися на него Лаваллетом и телохранителями.
  -- Я возьму стрелка, Чиун, -- сказал Римо и начал было выскальзывать  из--
под тел, как вдруг почувствовал, как что-то держит его за лодыжку.
  Он  попытался  освободиться.  Хватка разжалась. Он хотел встать -- в клещи
попала другая  лодыжка.  В  суматохе  все  руки-ноги  так  перепутались,  не
разберешься.
  Римо  рванулся  что  было  сил,  но внезапно все препятствия исчезли, и он
плашмя рухнул на доски.
  Поднявшись наконец на ноги, он осмотрелся поверх  голов  толпящихся  перед
помостом. Стрелок исчез.
  Римо соскочил вниз, прочесал толпу, но того и след простыл, только жужжали
в ушах репортеры:
  -- Кто это был?
  -- Кто стрелял?
  -- Кто-нибудь ранен?
  И вдруг:
  -- А я знаю, кто стрелял.
  Римо молнией подлетел со спины и ухватил сказавшего это за мочку уха:
  -- Говори, кто!
  -- Перестань, -- зашипел тот от боли.
  -- Сначала скажи, кто.
  --  Оператор.  Мы  пришли  сюда  одновременно,  и я видел его имя в списке
приглашенных.
  -- Что за имя?
  -- Смешное какое-то. Ой, не надо! Скажу-скажу. Римо Уильямс.
  Римо отпустил ухо, тяжко сглотнул и побежал к помосту за Чиуном. Надо было
успеть выбраться с места  событий,  чтобы  не  стать  звездами  шестичасовых
новостей.
  Автостоянку они покидали под вой приближающихся полицейских сирен.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  Нет, Мастер Синанджу есть не хочет. Нет, Мастер Синанджу не захочет есть в
предсказуемом  будущем,  по крайней мере, до тех пор, пока это неблагодарное
создание -- его ученик -- не перестанет покушаться на его уединение.
  -- Ну а я голоден как волк и сейчас приготовлю рис.
  -- Отлично,  --  отозвался  Мастер  Синанджу  и  машинально  прибавил:  --
Приготовь