ывался в эту систему.
     - Теперь скажи, кто из делегатов пользуется наибольшим авторитетом?
     Бладнер начал называть имена, а потом заметил, что при конфиденциальной
встрече с этими людьми, следует, пожалуй, держаться пожестче, "без цветочков
и подобных штучек, чтобы им в головы не лезли лишние мысли, парень".
     Это Римо  понимал. Делегаты на приватной встрече сразу отреагировали на
кандидатуру Бладнера  надлежащим  образом. Римо заверил  их, что  с нынешним
вице-президентом не будет проблем. Все согласились, что он, в конце  концов,
фигура легковесная и  не станет настаивать на передаче ему поста президента,
как полагалось бы по уставу. Найдутся,  конечно,  недовольные. Кто-то, может
быть, попытается состряпать  из этого  судебное  дело, но  его удастся легко
замять, если  Бладнер быстро  завоюет  авторитет  в  профсоюзе, как это  ему
раньше всегда удавалось на региональном уровне.
     Римо сделал правильный выбор.  Делегаты  на плечах  внесли Бладнера  на
сцену, и ему  пришлось постучать некоторых по  затылкам, чтобы его поставили
наконец на  ноги.  Когда Бладнер взошел на трибуну, зал  взревел еще громче.
Римо и Эйб обнялись.
     Улыбаясь толпе, Римо тихо сказал Бладнеру:
     - Эйб, от  того, как ты  будешь соблюдать нашу договоренность, зависит,
как долго ты проживешь.
     - Парень, я прекрасно это понимаю, - ответил Бладнер.
     Обернувшись,  Римо глянул через  плечо  на  сидящих позади  президентов
братских транспортных профсоюзов. Они тоже оказались здравомыслящими людьми,
хотя один  сидел  в несколько напряженной позе,  оберегая от лишних движений
все еще побаливающий позвоночник.
     Когда восторг публики поутих, Римо крикнул в микрофон:
     -  Давайте  проголосуем!  Кто  за  то,  чтобы   избрать  Эйба  Бладнера
президентом, скажите "да"!
     Зал взорвался в едином "да"!
     - Кто против, скажите "нет"!
     Хохот встретил чье-то одинокое "нет".
     - Итак, президентом избран Эйб Бладнер.
     Опять последовала истерия приветственных криков.
     Римо попытался утихомирить аудиторию.
     - Прежде чем представить вам моего доброго старого друга Эйба Бладнера,
я хотел бы сказать несколько слов.
     Римо посмотрел  на  балкон, на места, где расположились кое-кто из  жен
делегатов, и подумал о Крис, которая сейчас ждет в аэропорту. Ждет, но так и
не дождется. Вместо него на встречу явятся агенты ФБР, получившие  анонимный
телефонный  звонок.  На  суде  свидетельские  показания  Крис  положат конец
карьере  президентов трех других профсоюзов транспортников. О  какой карьере
может идти речь после  того,  как  станет известно,  что они вложили  деньги
своих союзов  в строительство  здания для  другого  профсоюза? Автоматически
отпадет и идея объединения в суперпрофсоюз. А через несколько дней прекратит
существование некто, известный под именем Римо Джоунс. У его преемника будет
новое  лицо и, может быть,  другой  акцент. Но никогда не  будет  у него  ни
семьи,  ни  дома,  никогда  не  сможет   он  съесть  гамбургер,  напичканный
глютаматом натрия. Что ж, так тому и быть. Он останется  тем, кто он есть, и
ничего тут не переменишь.
     - Хочу сказать вам то, во что сам глубоко  верю, - спокойно начал Римо,
безо  всяких  ораторских  приемчиков.  -   Вам  приходилось  слышать   массу
рассуждений  об Америке и ее богатстве,  о  ее  приближающемся  конце. Часто
утверждают, что мы слишком богаты и поэтому зажирели и ослабели. Но скажите,
откуда взялось все это богатство Америки? Вам кто-нибудь его преподнес? Ваши
предки или вы сами нашли его на дороге? Нет, говорю вам, богатство  страны -
это вы сами. Это  вы  делаете  ее сильной. Есть страны куда богаче  нас,  но
взгляните на  них: на Южную Америку,  Африку, большую  часть  Азии,  да и на
некоторые регионы  Европы. Нет, богатство страны в ее людях, в их готовности
работать и зарабатывать себе и близким лучшую жизнь.
     Сила  страны не в запасах  полезных  ископаемых. Богатых  ресурсами, но
слабых  и  бедных стран  полным-полно. Наша  страна  сильна  тем,  что  дает
человеку надежду на  лучшее будущее. И сильные  люди  полагаются на это. Вы,
собравшиеся  здесь,  представляете  водителей. Они  -  частица этой надежды,
надежда эта жива. И скажу вам честно и откровенно: отдать за это  свою жизнь
- большая честь.
     Последняя  фраза  показалась  кое-кому   из  присутствующих  уж   очень
мелодраматической, но этим грешили все ораторы. До делегатов так и не дошло,
что Римо говорил от чистого сердца.
     Некоторым,  правда, показалось,  что  в глазах  Римо блеснули  слезы. А
кое-кто потом рассказывал, что Римо Джоунс, покидая новое здание на  окраине
Чикаго, плакал, не скрывая слез. Но никто его больше не видел.



   Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир.
   Рота террора


     ---------------------------------
     выпуск 3
     Перевод на русский язык Центр ЛКЛ
     Издательский центр "Гермес" 1994
     OCR Сергей Васильченко
     ---------------------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Воздушный лайнер -  отнюдь не  идеальный  объект  для  террористов. Его
нельзя укрепить, нельзя дозаправить.
     Миссис Кэти Миллер летела из Нью-Йорка в Афины. Мужчина, сидящий рядом,
был обаятельным, мягким человеком  лет  под сорок с ласковыми карими глазами
на  крупном лице,  загорелом  и обветренном. Он говорил  со странным, слегка
гортанным  акцентом,  безуспешно  стараясь  развеять  ее  боязнь  воздушного
пиратства.
     - Сейчас путешествие на  самолете  гораздо менее опасно, чем поездка из
одной деревни в другую в  средние века, -  сказал он. - Во-первых, воздушным
пиратам не так-то  просто захватить самолет, а во-вторых, пока он в воздухе,
это очень уязвимый и неукрепленный объект.
     Он улыбнулся. Миссис  Миллер крепче прижала  маленького Кевина к груди.
Доводы соседа не убедили ее.
     - На  худой конец,  единственное,  что нам  грозит,  -  это полетать  и
приземлиться,  скажем, в Ливии или  Каире, а потом нас вернут.  В наше время
все, даже самые  воинственные правительства -  устали от воздушных  пиратов.
Ну, не  знаю, насколько ужасной эта  отсрочка может показаться вам, для меня
же  она  будет  просто восхитительна. У меня  прекрасная  компания: вы и ваш
прелестный малыш. Право же, американцы чудесные люди.
     -  Я  ненавижу воздушных пиратов.  От  одной  мысли о  них  я...  теряю
рассудок и впадаю в ужас.
     - Вот видите, вы боитесь не воздушного пиратства как такового, а только
мысли о нем... Вы боитесь оказаться беззащитной.
     - Да, пожалуй. Но какое право имеют  эти люди подвергать опасности  мою
жизнь? Я никому не сделала ничего плохого.
     -  Бешеная  собака  не раздумывает,  прежде чем укусить, миссис Миллер.
Скажите спасибо, что у них слабые клыки.
     - Откуда вы знаете, что слабые?
     - А почему вы уверены в обратном?
     -  Очень просто.  Они убивают людей.  Они убили  спортсменов в Мюнхене,
дипломатов еще где-то.  Они стреляют в людей с чердака. Подбрасывают бомбы в
магазины. Они целятся в невинных людей из укрытий в номерах отеля. Какие  уж
там слабые клыки!
     Пассажир на соседнем сиденье усмехнулся.
     -  Это  свидетельство слабости. Сильный  человек  орошает  поля. Строит
дома. Открывает  новые  способы борьбы с  болезнями.  Если  какой-то лунатик
убивает людей направо и налево, это не сила. Вероятность пострадать от таких
безумцев ничтожно мала.
     -  Но  она   все-таки  существует,  -  возразила  Кэти  Миллер.  Доводы
собеседника  вызвали  у нее непонятное раздражение.  Как  он  может с  такой
легкостью рассуждать  о терроризме?  Теперь ощущение страха  у нее сменилось
раздражением.
     - Мало  ли что  может  случиться! - сказал  он.  -  На  то она и жизнь.
Лыжника  подстерегает  снежный обвал. Пловца - акула. Водителя -  авария  на
дороге.  Но   для  того   чтобы  жить,   нужно  воспринимать  опасности  как
неотъемлемую   часть  жизни.  Понимаете,  вас   беспокоит  то,  что   вы  не
застрахованы  от опасностей,  а  не  то, что  они  существуют. И  террористы
внушают вам страх только  потому, что напоминают вам о том, что вы предпочли
бы навсегда спрятать в  каком-нибудь темном закутке вашего  сознания. О том,
что  вы  смертны.  Нади  ответ этим  обезумевшим животным  -  жить.  Любить.
Послушайте, у вас прекрасный ребенок. Вы летите в Афины к мужу. Уже одно то,
что вы живете и любите, служит вызовом, серьезным вызовом любому террористу.
Вот вы летите в самолете. Разве это не доказывает слабость террористов?  Они
не смогли вас остановить.
     - В ваших рассуждениях что-то не так, - сказала Кэти Миллер. - Не знаю,
что именно, но что-то явно не так.
     Стюардесса  наклонилась к ним  и с заученной улыбкой предложила выбрать
напитки.
     Миссис Миллер попросила кока-колу.
     Ее сосед неодобрительно покачал головой.
     - Сплошной сахар и кофеин, - сказал он. - Не полезно ни вам, ни малышу,
которого вы кормите грудью.
     - Откуда вы знаете, что он не искусственник?
     - Достаточно видеть, как вы его держите, миссис Миллер. Моя  жена точно
так же держала нашего ребенка.
     - Но мне нравится кола, - сказала она.
     Трое  мужчин в деловых костюмах быстро  проскользнули мимо стюардессы и
направились  в  носовую  часть  самолета.  Сосед  Кэти  Миллер, до  сих  пор
державшийся непринужденно,  устремил на  этих  троих  настороженный  взгляд,
словно газель на внезапно появившегося тигра.
     - У вас здесь кола? - спросил он стюардессу.
     Кэти Миллер в замешательстве заморгала. Что происходит?
     - Да. На тележке, - ответила стюардесса.
     - Дайте же скорее! - потребовал пассажир.
     - Так вам две колы? - переспросила стюардесса.
     Сосед  Кэти  Миллер, казавшийся ей таким любезным и  предупредительным,
бесцеремонно выхватил напиток, прежде чем стюардесса успела обслужить Кэти.
     Он  поднес напиток к губам, с ужасом наблюдая за тем, что происходило в
передней части  самолета.  Кэти увидела, что он  держит  около стакана белую
продолговатую таблетку.
     Не отрывая глаз от передней части самолета, он сказал:
     -  Я  хочу, чтобы  вы запомнили  одно,  миссис  Миллер.  Любовь  всегда
сильнее. Любовь - это сила. Ненависть - слабость.
     Кэти Миллер некогда было философствовать. Из громкоговорителя понеслись
слова, от которых у нее все сжалось внутри:
     - Говорит  Революционный фронт освобождения Палестины.  Благодаря нашим
героическим   усилиям   мы   доблестно   захватили   этот   самолет,   оплот
капиталистического и сионистского  гнета. Мы освободили самолет. Теперь он в
наших  руках. Не  делайте  резких  движений, и вам  не причинят  вреда. Одно
резкое движение, и вас пристрелят. Всем положить руки на голову. Без  резких
движений. Не подчинившихся нашей команде ждет расстрел на месте.
     Если положить  руки на голову, она уронит ребенка. Кэти Миллер положила
левую  руку на  голову, а  правой продолжала  держать  ребенка. Может  быть,
необязательно  поднимать обе руки. Она закрыла  глаза и  молилась, молилась,
как ее учили в воскресной школе. Она говорила с Господом, объясняя, что ни в
чем не  виновата, чтобы  ей и ее  ребенку  причинять боль. Она  умоляла Бога
оставить их в живых.
     - Доктор Геллет!  Доктор Геллет!  Где  вы находитесь?  -  послышалось в
репродукторе.
     Кэти  слышала, как люди пробираются по проходу. Она  почувствовала, что
под  ногами у нее мокро. Должно быть,  она  выронила  стакан с  колой. Ей не
хотелось  открывать глаза, чтобы удостовериться в этом.  Она  будет сидеть с
закрытыми глазами, прижимая Кевина к груди, и все обойдется. Она ни в чем не
виновата. Она всего-навсего  пассажир.  В худшем случае  самолет пробудет  в
воздухе несколько лишних часов, потом она откроет глаза и обнаружит, что они
наконец приземлились в Афинах.  Так и  произойдет, если только не  открывать
глаза.  Воздушные  пираты,  которые  напали  на  самолет,  все  равно  будут
вынуждены где-то приземлиться. Они выйдут из самолета, а она с Кевином и все
остальные полетят в Афины.
     -  Доктор Геллет, мы знаем, что  вы на борту. Мы все  равно найдем вас,
доктор Геллет. Не подвергайте опасности других пассажиров, - сказал голос  в
репродукторе.
     Кэти услышала  поднявшийся  среди  пассажиров  ропот. Какая-то  женщина
кричала, что  у  нее  сердечный приступ. Заплакал чей-то ребенок. Стюардесса
призывала  пассажиров сохранять спокойствие. Кэти почувствовала, что самолет
снижается. Когда-то она читала, что пуля, пробив обшивку самолета на большой
высоте, может привести  к взрыву. Или к  самовозгоранию? Нет, к  взрыву.  На
большой высоте давление воздуха таково,  что делает перестрелку равносильной
взрыву бомбы.
     -  Доктор Геллет, мы все равно вас найдем! Просим  пассажиров,  сидящих
рядом с  доктором Геллетом или знающих, где он находится, дать нам знать. Мы
ничего вам не сделаем. Мы мирные люди и не намерены причинять вам вред.
     Кэти  почувствовала,   как   ее   головы  коснулось  что-то  тяжелое  и
металлическое.
     - Я не могу поднять вторую руку. Я уроню ребенка, - сказала она.
     -  Откройте  глаза.  - Голос  был  мягкий,  но угрожающий.  Шелковистая
мягкость змеи.
     Кэти сделала то,  чего  не хотела делать, пока все это не кончится. Она
открыла глаза.  Пистолет был  направлен ей  в  лоб.  Его держал  стоявший  в
проходе молодой человек в деловом костюме с нервным, изможденным лицом.
     Пассажир, который недавно уверял ее в невероятности нападения воздушных
пиратов,  спокойно спал в своем кресле. Глаза его были закрыты, руки  лежали
на  коленях. Из приоткрытого рта, словно  кусок  жвачки,  высовывался кончик
языка. Только теперь Кэти поняла, что все  еще держит свой стакан в руке над
головой.  Напиток пролил ее  сосед. Наверное, поэтому она и чувствовала, что
под ногами мокро. Она не осмелилась посмотреть вниз.
     - Вы  знаете  его?  -  спросил вооруженный  бандит, кивком головы давая
понять, кого имеет в виду.
     - Нет. Мы просто беседовали, - сказала Кэти.
     - Мы знаем его,  -  сказал бандит  и выпустил поток иностранных  слов с
таким видом, будто собирался сплюнуть.
     На помощь ему сразу же подошел его сообщник, тоже вооруженный.
     -   Я  могу  опустить  стакан?  -  спросила  Кэти.  Смуглый  бандит   с
невозмутимым лицом кивнул.
     Кэти поставила стакан на ковер и прижала к себе Кевина обеими руками.
     - Как вас зовут? - спросил смуглый бандит.
     - Миллер. Миссис Кэтрин Миллер.  Мой муж -  инженер строительной фирмы.
Он работает в Афинах. Я лечу к нему.
     - Очень хорошо. Так о чем вы беседовали с доктором Геллетом?
     -  Это был  обычный разговор.  Я не  знаю его. Мы просто болтали. - Она
ждала,  когда  же  наконец сосед  проснется,  скажет что-нибудь  и тем самым
отвлечет внимание бандитов на себя.
     - Ясно, - сказал бандит. - Он ничего вам не передавал?
     - Нет, нет, - покачала головой Кэти, - Абсолютно ничего.
     Смуглый  бандит грубо  отдал какой-то приказ на своем  гортанном языке.
Пистолет, который  был  приставлен  к  голове  Кэти, скрылся в кобуре.  Руки
державшего  пистолет  светлокожего бандита  освободились, он  снял с доктора
Геллета куртку, и по странной  неподатливости  его тела  Кэти поняла, что ее
приятный попутчик  мертв. Таблетка, которую он поднес к стакану, когда  трое
молодчиков появились в проходе, очевидно, была ядом.
     Быстрым,  сноровистым  движением  светлокожий бандит раздел  и  обыскал
доктора Геллета.
     - Ничего, - сказал он, наконец.
     -  Неважно.  Он  был  нужен нам живой. Миссис Миллер,  вы уверены,  что
доктор Геллет не сказал вам ничего важного?
     Кэти покачала головой.
     - Попробуйте вспомнить. Какие были его последние слова?
     - Он сказал, что любовь сильнее ненависти.
     -  Вы  лжете. Он  сказал вам что-то  еще, - трясущимися губами произнес
смуглый бандит.
     -  Мы проиграли,  - сказал  светлокожий. - Что  он  мог сказать  ей  за
несколько минут? Да и если бы  он даже передал ей свои бумаги, он  был нужен
нам живым.  В качестве выкупа. Он знал, что за мертвого  выкупа не получишь.
Он нас перехитрил. Мы проиграли.
     В уголках рта у темнокожего выступила пена.
     - Мы не проиграли. Эта американка помогла еврею. Если бы американцы  им
не помогали, мы бы вышли победителями. Она во всем виновата.
     - Братишка, шеф, да она же всего лишь домохозяйка.
     -  Она  что-то  знает.  Она  причастна  к  сионистскокапиталистическому
заговору. Это они вырвали у нас из рук победу.
     - Нас надул доктор Геллет, а не она.
     На лице смуглого выступила краска. Его темные глаза гневно загорелись.
     -  Ты рассуждаешь, как израильский агент. Еще одно слово в ее защиту, и
я пущу тебе пулю в лоб. Веди ее вместе с сосунком в хвост. Я допрошу их.
     - Слушаюсь, шеф.
     Кэти попыталась встать, но что-то помешало ей. Светлокожий наклонился к
ней, и она подумала было, что он хочет дотронуться до ее бедер, но тот всего
лишь отстегнул привязной ремень на сиденье.
     Он помог Кэти подняться, и она, перешагнув через ноги  Геллета, вышла в
проход.
     - Я действительно ничего не знаю, - проговорила она сквозь слезы.
     - Даже если бы и знала, это ничего не меняет, - сказал  светлый бандит.
- Он был не военный. Он представлял ценность сам по себе.
     - Кем же он был? - спросила Кэти.
     - Исследователем рака.  Мы  не хотим,  чтобы израильтяне первыми  нашли
средство от этой болезни. Это  было бы слишком хорошо для их  пропаганды. Мы
хотели  обменять Геллета  на некоторых наших деятелей, сидящих в израильских
тюрьмах.
     - Заткнись! - скомандовал главарь.
     Когда они вошли в закуток в конце салона, главарь забрал Кевина у Кэти.
     - Обыщи  ее,  -  приказал  он  своему сообщнику. Последовала тирада  на
незнакомом  Кэти  языке.  "Должно  быть,  это  арабский",  -  подумала  она.
Произнося  эту  тираду, светлокожий  растопыривал  пальцы,  словно подвергая
сомнению разумность приказа.
     Главарь  ответил  какой-то  короткой  гневной  фразой,  и его  сообщник
склонил голову.
     - Раздевайся, - приказал он, - я буду тебя обыскивать.
     Всхлипывая, Кэти сняла жакет в клетку, белую блузку, расстегнула  юбку.
Она отвела от бандитов глаза.
     - Тебе же велели раздеться, - рявкнул  главарь. - Снимай с себя все. Ты
что, не знаешь, что значит раздеться?
     Склонив голову, Кэти  завела руки  за спину и  расстегнула  лифчик. Она
была слишком перепугана, чтобы испытывать стыд.
     Она стянула с бедер трусы, и они сползли на пол.
     - Теперь обыскивай се, - сказал главарь. - Руками.
     - Да, Махмуд, - отозвался светлокожий.
     - Не называй имен, - сказал главарь Махмуд.
     Кэти закрыла глаза. Она чувствовала, как проворные руки бандита шарят у
нее по плечам, под мышками, по спине.
     - Дальше! - сказал Махмуд.
     Кэти почувствовала, что  руки  задержались  у нее  на груди,  и вопреки
желанию откликнулась на  это прикосновение.  Руки спустились вниз, по бокам,
потом, вначале грубо, затем осторожно рука  вошла  в ее тело. И тело предало
ее. Разум сказал "нет", а тело сказало "да".
     Ее  глаза были  закрыты,  когда  он  овладел ею. Мысленно  она  просила
прощения у  мужа.  Она не могла двигаться в такт  движениям насильника и  от
этого испытывала  тайное  торжество. Она словно одеревенела. Не успел первый
бандит покинуть  ее тело, как  тотчас же ею овладел  другой. В этот раз было
больно, а в третий раз она готова была кричать от боли.
     Закончив, бандиты втолкнули ее в  ванную комнату  и  заперли дверь. Она
почувствовала,  как  самолет  качнулся,  и   продолжала  повторять,   словно
заклинание, что  рано  или поздно  этот ненадежный  воздушный  объект должен
будет приземлиться.
     В ванной комнате было холодно, она попыталась укрыться полотенцами. Она
ощущала себя разбитой, никчемной  и измученной. Но в  то же время она знала,
что ей не в чем себя винить.
     Она постучала в дверь. Молчание. Она постучала снова. Молчание.
     - Пожалуйста, принесите  м