который применяли инути. А потом белые ушли.
     И  несчастные  племена  лишились   и   белого  пути   существования,  и
традиционного старого пути инути.
     - И вот мы  снова видим, что путь белого  человека не верен, - закончил
Чиун.
     - Я  еще  никогда  не  слышала, чтобы это  объясняли так  хорошо  и так
красиво, - отозвались Дара.
     - А я все еще не ношу кимоно, - заметил Римо.
     Повозки  приехали на поле, которое сверкало под яркими лучами солнца, и
казалось, будто серебряные волны ходили по нему.
     - Жук  Унга,  -  пояснила  Дара.  - Обычно его размножение регулируется
естественным путем,  но  с  тех  пор,  как мы начали  с  ним  бороться,  его
численность только возрастает.
     Потом она обернулась и похлопала по  стоявшему в повозке  белому коробу
рефрижератора.
     - Вот это должно все изменить. Здесь такая красивая земля. И это вернет
землю людям.
     Со  стороны  длинной  череды лимузинов,  стоявших  с  плотно  закрытыми
окнами,  появился  бегун. Все  моторы  работали,  кондиционеры  трудились на
полную мощь.
     - Его превосходительство желает знать, когда вы начнете.
     - Через пятнадцать минут, - ответила Дара.
     - Он хочет, чтобы оборудование было установлено около автомобилей.
     - Но оно лучше сработает, если будет посередине поля, - сказала Дара.
     - Ну тогда ладно. Дайте сигнал, когда будете готовы.
     Дара  велела повозками  встать посредине поля. Волы содрогнулись и чуть
не  понесли, потому что жуки покрыли их шевелящимся  слоем,  точно  попоной.
Римо и Чиун  освободили увендийских солдат  от упряжи,  и те кинулись прочь,
стряхивая с себя сверкающих насекомых.
     Дара стояла в повозке. Подъехали и остальные ученые, некоторые  из  них
стряхивали с себя жуков, другие старались не обращать на них внимания.
     -  А чем вы пользуетесь? Дайте нам немного вашего средства, - попросила
Дара.
     - Средства? - переспросил Римо.
     - Репеллента. Почему насекомые не садятся на вас?
     - Надо только, чтобы кожа все время двигалась, - ответил Римо.
     - Вы ходите сказать, что можете управлять движением вашей кожи?
     - А вы хотите  сказать, что не можете этого делать?  -  удивился Римо и
только тут вспомнил, как ему досаждали москиты до обучения у Чиуна.
     Повозки  выехали  на  середину  поля,  и волов  выпрягли,  они  неловко
поскакали по сухой мертвой земле подальше  от докучливых  насекомых, которые
дожирали последние жалкие остатки урожая.
     Дара  вместе  с другими  учеными извлекла  из  рефрижератора  маленькие
канистры.
     - Понимаете, - объясняла она Римо  и Чиуну, - самая страшная  опасность
состоит в том, что жук Унга  размножается очень быстро. Но в этом же кроется
и   его   слабость.  Доктор  Ревитс  нашел  феромон,  вещество,   обладающее
привлекательным для насекомых запахом. После того, как феромон будет выпущен
из  канистр, насекомые  не смогут удержаться. Они вынуждены  будут перестать
есть и будут только размножатся.
     - То есть, затрахают друг друга до смерти? - поинтересовался Римо.
     - Как вы грубы, - ответила Дара. - Вы  самый никудышный ученый из всех,
кого я знаю.
     - А ДДТ на них не действует? - спросил Римо.
     -  Раньше  действовал.  Но  через   несколько  недель  они   выработали
сопротивляемость  на  него.  Затем оказался  бесполезным  ЕДВ.  И  каким  бы
смертельным ни был токсин, Унг в очень  короткое  время приспосабливается  к
нему. Он, собственно говоря, начинает питаться токсинами.
     Ученые  бродили  среди  жуков,  с  ног до головы  покрытые серебристыми
насекомыми, и расставляли канистры через каждые десять ярдов.
     А потом они ретировались. Благодаря жаре, запах из канистр очень быстро
начнет   распространяться   по   полю.  Некоторые  из   ученых  спотыкались,
ослепленные тучами насекомых, но когда они добрались до машин, все  жуки  до
единого  с них  исчезли.  Но слишком живое воспоминание о  ползающих по телу
насекомых заставляло их размахивать руками и хлопать по обнаженным плечам.
     А в середине поля послышалось гудение, поначалу тихое, как шепот, затем
оно стало  громче, точно стук  поезда, а потом вдруг там возник извивающийся
холм. Канистр  видно  не было, но даже если б там стоял человек, его бы тоже
никто не смог различить в густых тучах насекомых.
     - Действует! Действует! - закричала Дара.
     Она сжала в объятиях Римо. И ей очень понравилось то, что она держала в
руках.  От  радости один  из ученых обнимал всех подряд  и  добрался даже до
Чиуна. Впрочем, последнему позволено было  избежать сей  участи, отделавшись
только похлопыванием по спине.
     Чиун заметил, что в Корее Римо отвергал предложения лучших девушек Дома
Синанджу,  а вот теперь охотно подвергается  публичному  бесчестью, позволяя
первой встречной белой гладить и трепать себя.
     - Папочка, я ведь все еще не ношу кимоно, - сказал Римо.
     Когда  насекомые сбились  в огромный  плотный  холм,  высотой в  четыре
этажа, быстро распахнулись двери лимузинов, и  делегаты из всех стран Азии и
Африки  сгрудились   перед  телевизионными  камерами.  Амабаса  Франсуа  Ндо
произнес короткую речь, поздравляя самого себя.
     Все поаплодировали ему, вернулись в машины и тут же направились обратно
в аэропорт. Все, кроме Ндо.  Его автомобиль подкатил  к Римо и Чиуну. Дверца
распахнулась, и директор посмотрел на Чиуна.
     Чиун стоял неподвижно.  Генеральный  директор МОЗСХО  вылез из машины и
направился к Чиуну. Чиун позволил маленькому деревянному божку Га явиться из
складок кимоно и уронил его в подставленные ладони Ндо.
     Телекомментатор, сопровождавший  машину  Ндо,  велел  своим  операторам
запечатлеть генерального  директора, беседующего  с  человеком в кимоно и  с
учеными.
     Диктор наговорил на пленку следующий комментарий:
     -  После удачного  начала  научного  эксперимента  генеральный директор
задержался, чтобы дать последние указания техникам о том, как МОЗСХО следует
в  будущем  продвигаться  вперед в  ее  неуклонной борьбе против невежества,
болезней и голода.
     Ндо, точно сладкоежка, стибривший шоколадку, спрятал куколку за пазуху,
в жилетный карман, и тут же вернулся в свою машину. Караван уже исчез вдали,
поднимая гигантские тучи, а полуобнаженные  туземцы с  недоверием  смотрели,
как  их  старинный  страшный  враг  пожирает  сам  себя, сбившись в  большую
колышущуюся груду.
     - Я не знаю, как вам  двоим удалось доставить их  всех  сюда, но я  вас
благодарю за это. Благодарю обоих, - сказала Дара, которая вдруг обнаружила,
что  все еще держится  за наиболее противного ей  представителя сей странной
пары.
     - Просто следует разбираться в международной  политике, - мягко  сказал
Чиун.
     - А ты заметил это? - спросил вдруг Римо у Чиуна.
     - Разумеется, - ответствовал Чиун.
     - Заметил что? - спросила Дара.
     - Жука, - ответил Римо.
     - Жука? Да их здесь миллионы, биллионы.
     Римо кивнул. Конечно,  она права.  Но был тут  и еще один  жук, который
явно отличался от остальных. Его не притягивал феромон, и он бешено мчался к
холмам, где теперь вздымалась поднятая лимузинами пыль.
     Присоединившись к  каравану,  Ндо радостно поднял бокал "Дом Периньона"
за нынешний день. Гости, влиятельные делегаты Третьего мира, решили, что Ндо
поднял  тост исключительно за успех этой маленькой демонстрации  в маленькой
грязной деревушке. И они все знали, что директору еще  придется заплатить за
то,   что   он   вытащил  их  сюда.   Некоторым  даже   пришлось  пропустить
коктейль-вечер   ради  того,  чтобы  приехать.  А  подобное   самоотречение,
оказалось, вовсе  не  было нужно. Для столь нудной работы всегда кого-нибудь
нанимали  белых,  индийцев  или  там  пакистанцев.  Но  уж  никак  не  самих
делегатов.   И   они  решили,  что  Ндо  обязательно  должен   заплатить  за
самоуправство.
     А  Ндо совершенно не интересовало, о  чем размышляют  его  делегаты. Он
позаботится о них, как  не раз  делал  и в прошлом. Он  получил  обратно Га,
своего покровителя, и, поднимая тост за удачный день, он праздновал вовсе не
битву с жуком Унга, а возвращение божка инути.
     Однако  же его  проблемы  стали  несколько  проще,  когда по  дорого  в
аэропорт половина делегатов была убита. Сам Ндо, разумеется, спасся. Га  был
с ним, и вокруг простирались земли инути.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     Те  делегаты,  которым  все-таки  удалось выжить и  добраться до  своих
частных самолетов  в национальном  аэропорту,  не в  силах были описать этот
ужас африканских равнин.  К  счастью,  их сопровождали несколько операторов,
съемки которых могли подтвердить правдивость невероятных рассказов.
     На автомобили напали шимпанзе - но это были не обыкновенные шимпанзе.
     Звери   неслись   со  скоростью  мотоциклов.   Срывали  дверцы  тяжелых
автомобилей.   И,   объятые   безумием,    расшибали    черепа   о   толстые
пуленепробиваемые  стекла. Они вгрызались в металлические крылья автомобилей
и отрывали руки у мужчин.
     Гнули оружейные стволы.
     И  каждый делегат  понимал,  что произошло.  Во всей  виновата медицина
белого  человека и грубое вмешательство стран Первого мира. Новые химикалии,
которые  были  только  что использованы в  деревушке инути, превратили  этих
обычно дружески настроенных зверей в безумных и могучих убийц.
     Новая  позиция  МОЗСХО,  разработанная  на  закрытом  собрании,  спешно
состоявшемся на  заднем  сидении лимузина, состояла в следующем: разумеется,
МОЗСХО  принимала   участие  в  разработке  вещества,   которое   уничтожило
жука-вредителя. Но,  к  сожалению, это вещество  было изготовлено на фабрике
белых капиталистов, которые  пренебрегли проблемой охраны  окружающей среды,
столь дорогой для  исконных  и  законных  обитателей страны.  И  результатом
такого пренебрежения и стало превращение шимпанзе в обезумевших берсеркеров.
И виноват был кто-то другой, а вовсе не безупречная МОЗСХО.
     Во время  обратного полета за бокалом коктейля  была принята резолюция,
восхваляющая делегатов  за их  неустанный  труд  с целью  искоренения голода
путем   уничтожения   жука   Унга.   Попутно   резолюция   осуждала   алчных
производителей химикалий  за  небрежное  отношение к  побочным  воздействиям
продукта на окружающую среду.
     Данная  резолюция,  как, впрочем,  и  все прочие резолюции МОЗСХО, была
принята единодушно. Правда, на этот раз душ оказалось несколько меньше.

     Римо  и  Чиун  ехали  вместе  с  Дарой  Вортингтон  в  первой  повозке,
запряженной  волами.  Впереди,  рядом  с  колонной  лимузинов  они  заметили
какие-то темные  волосатые существа, которые кидались на деревья  и  безумно
метались вокруг машин.  Подъехав  ближе, они  увидели, как шимпанзе, отломав
кусок камня,  пытается  его  съесть.  Другие  удовлетворенно  спали, впав  в
состояние,  подобное  коме. Вдоль дороги выстроились  полуразваленные черные
лимузины,  некоторые  моторы еще  работали,  а кондиционеры  тщетно пытались
охладить  горячий  воздух  африканского  лета,  выдыхая   маленькие  облачка
прохлады.
     - Что это? - спросила Дара.
     Она увидела  останки  одного  из делегатов, который выглядел так, точно
его разделали наподобие цыпленка в магазине.
     - Понятия не имею, - ответил один из ученых, находившийся в повозке.
     Они остановились, чтобы рассмотреть странные создания. Все, кроме  Римо
и Чиуна. Римо наблюдал за крошечным существом величиной в пол-ногтя, которое
сидело  на ветке дерева, лишенного листьев  недавним  нашествием  жука Унга.
Чиун прислушивался к разговору исследователей.
     -  Кости начисто переломаны, - сказал один  из ученых, поднимая  мягкую
волосатую лапу шимпанзе.
     Другой   обнаружил  необычайно  увеличенное  сердце  другого  шимпанзе,
разодранного пополам.
     И  почти  у каждого  животного  в  организме было  что-то  сломано  или
претерпело изменения.
     Никто из ученых еще не видел ничего подобного.
     - Бога ради, что же тут произошло? - спросила Дара Вортингтон.
     Пока ученые сосредоточенно разглядывали останки, Чиун обратился к Римо.
     -  Шимпанзе, подобно  всем  другим  существам,  кроме человека,  обычно
полностью  использует  свою  силу.  Но  посмотри  вокруг. На  этот  раз  они
действовали сверх своих сил.
     Римо кивнул. Он знал,  что они с Чиуном, вероятно, единственные люди на
земле,  которые могут полностью использовать свою силу  и  могущество. Порой
это  казалось  ему   странным.  Научившись  подражать  низшим  животным,  он
превзошел человека.
     Но  с этими шимпанзе  произошло что-то непонятное. Они использовали всю
свою  силу и  пошли дальше. Они превзошли  регулирующий  барьер,  встроенный
природой в  животных,  и использовали свои  мышцы  и члены  с  такой  силой,
которая  буквально  разорвала  их  на  части  или  заставила  полопаться  от
непосильного напряжения.
     -  Вот так  они убили  и доктора Ревитса,  -  сказал Римо. -  С помощью
кошки.
     - Совершенно верно, - согласился Чиун.
     - Только кошка находилась внутри комнаты.
     - Совершенно верно, - согласился Чиун.
     - Никто не смог бы проскользнуть мимо тебя.
     - Совершенно верно, - снова согласился Чиун.
     - Но что-то подействовало на кошку точно так же, как на этих шимпанзе.
     - Совершенно верно, - сказал Чиун.
     - Именно поэтому мне и не удалось сразу схватить ту собаку в аллее. Она
тоже была заражена.
     - Нет, -  возразил Чиун. - Тебе это не удалось потому, что ты не носишь
кимоно.
     И в этот момент на  пыльной  африканской дороге царило  удовлетворение.
Чиун изящно сложил руки,  спрятав  их в  складках своего солнечного  кимоно.
Римо  кивнул. Наконец, они сумели увидеть суть проблемы. Теперь остался лишь
один  вопрос:   каким   образом  заражались   животные  и  кому   это  могло
понадобиться.
     Разумеется, ученые не разделяли мыслей Чиуна и  Римо. И они не обратили
внимания  на  странную штучку, замеченную Римо на ветке.  Это ведь был всего
лишь простой  слепень, который  устало  примостился  на ветке. А потом,  без
видимой  причины,  он  задрожал и  упал,  сдутый  горячим  ветром, еще  одна
внезапная маленькая гибель среди многих жестоких смертей.

     Валдрон  Перривезер  услышал о массовом  уничтожении  жука  Унга  около
деревушки  инути.  Он узнал о бойне, о геноциде против  миллионов  маленьких
серебристых созданий.  Ему  хотелось выть, хотелось заражать ясли  и детские
сады, высасывать кровь сквозь  кожу. Он убежал в свою  лабораторию и визжал,
пока у него глаза не полезли на лоб.
     - Когда же, черт подери, когда?!
     - Скоро, мистер Перривезер.
     Перривезер в ярости выскочил прочь. Он должен вознести свою организацию
на большую высоту.
     Жук Унга  подвергся  жестокому  уничтожению,  и  теперь  настало  время
отплатить за это оскорбление.
     Он полагал, что Глория и Натан Мусвассеры будут очень полезны, но когда
узнал, что тротил был обнаружен до того, как взорвался,  Валдрон понял,  что
имел дело с еще одной парой, более заинтересованной в славе,  нежели в самой
работе.
     -  Слушайте, -  прорычал  Перривезер,  когда  они доложили ему  о своей
неудаче. - Нашему движению требуются работники, а не охотники до славы.
     - Мы только хотели добыть славу для СОВа, - оправдывалась Глория.
     - Наше  движение  выше  славы. Мы  идем к победе.  Но до  того,  как мы
одержим  окончательную и  полную победу,  вам  придется выполнить  свою долю
работы.
     Глория  Мусвассер,  посвятившая  свою  жизнь  революции  и   беззаветно
сражавшаяся  за  нее   безо  всякой  славы,  очень   резко  ответила   этому
богатенькому буржуа:
     -  А ваша-то  доля какова? Мы хотим  сделать так,  чтобы  этот  мир был
безопасен для всех живых существ. А вы, вы порой бываете так бесчувственны к
судьбе животных. Мне очень неприятно говорить об этом, но это так.
     Вечером, после  того,  как  Перривезер  целый  день скорбел  по  поводу
несчастья с жуком Унгом, Мусвассеры прибыли к нему домой. Они явно выглядели
счастливыми.
     - Почему вы улыбаетесь? - осведомился Перривезер.
     -  Более  сотни делегатов  мертвы. Тротил не сработал, но  другая  наша
штучка оказалась надежной.
     - Черт подери, женщина.  Все жуки Унга  мертвы. И  вы считаете, что это
победа? - возмутился Перривезер.
     - Да ведь делегаты.  Более  сотни. И  мы это сделали. Та штука, что  мы
установили.
     - Где вы ее установили? - спросил Перривезер. - Впрочем, неважно, я сам
вам скажу. Вы установили ее внутри рефрижератора, так?
     - Прямо в их замороженный контейнер  с лекарством, - ответила Глория  с
гордой улыбкой.
     -  Совершенно  верно,  идиотка. И к  тому времени, как  оно  достаточно
разогрелось,  чтобы начать  действовать, было уже поздно. Поэтому оно смогло
только заразить  шимпанзе. Смерть  всех этих несчастных  насекомых  на вашей
совести.
     - Я возьму на себя  эту вину, если на  меня ляжет  и ответственность за
уничтожение сотни делегатов, - ответила Глория.
     Перривезер покачал головой.
     - Я  больше не могу этого выносить. А тут еще  до  меня дошли сведения,
что в МОЗСХО появились два новых ученых. Говорят,  что они готовят еще более
страшные преступления. Хватит полумер.
     - Что же мы будем делать? - спросил Натан Мусвассер.
     Перривезер  сообщил, что  в  качестве  мести за геноцид  жука  Унга  он
собирается  полностью  уничтожить всю лабораторию вместе  с оборудованием  и
персоналом.
     - Невозможно, - заявила Глория.
     - Слишком опасно, - сказал Натан.
     - Вам  известно, - холодно  начал Перривезер, - что  я в течение многих
лет вкладывал все мои  деньги в Союз освобождения видов. И каждый раз, когда
ко мне обращаются, я  вас защищаю, а вы готовы сделать все, только чтобы  не
идти на открытый риск. А теперь, когда вы мне нужны, куда вы все подевались?
Начинаете тут мне толковать, что невозможно или слишком опасно.
     - Просто вы уж слишком заботитесь об этих насекомых, - сказала Глория.
     - А вы слишком безразличны к их судьбе, - отрезал Перривезер.
     -  Но  мы будем  работать с вами, -  сказала  Глория. - Нам нужны  ваши
деньги, поэтому мы будем работать с вами.
     - Полагаю,  что  на  этот  раз я  смогу  обойтись  без вас,  -  ответил
Перривезер. - Если вы мне понадобитесь, я позвоню.
     После  их  ухода  он еще долго  сидел, уставившись на  дверь  кабинета.
Разумеется, они и не понимают, чего он добивается. Никто, с тех пор, как ему
исполнилось  пять  лет,  не понимал,  чего хочет  этот  наследник  состояния
Перривезеров.
     Его жена не знала. А он знал, чего ей хотелось. Ей хотелось выйти замуж
за  Перривезера.  Время  от  времени ей хотелось  совокупляться.  В конечном
итоге,  после  того, как  он  несколько раз  оттолкнул  ее, она  нашла  себе
любовников. Иногда Перривезер  наблюдал за ними с верхнего этажа, но они его
просто не интересовали.
     Он  жаждал  воспроизвести себя. Собственно говоря,  это стало  одним из
основных условий  при  заключении их  брака.  Но он настаивал,  чтобы  перед
совокуплением у нее непременно появилось яйцо, то есть был благоприятный для
зачатия период.
     -  Я не собираюсь оплодотворять пустую  матку, - заявил  Валдрон  самой
очаровательной дебютантке  Северного  побережья,  которая  теперь стала  его
невестой.
     - Ну знаешь ли, Валдрон, некоторым это очень нравится.
     - Догадываюсь. Некоторым людям.
     - А ты никогда не говорил, что тебе это не нравится, - сказала она.
     -  Ты  не спрашивала,  -  ответствовал Валдрон, и  его  лицо  с тонкими
изящными аристократическими чертами напоминало ледяную маску.
     - Я предполагала, - сказала она.
     - Не моя вина, - отрезал он.
     Медовый месяц он  провели в  поездке по Европе. И, как выяснила молодая
жена Валдрона, ему очень нравились грязные переулки городских трущоб. Свалки
и мусорные кучи были для него  более  притягательны, тем Лувр или Британский
Королевский театр.
     Проходя по кладбищам, он часто бо