ыпейте и отправляйтесь домой.
     -- А что все это значит? Что это такое?
     -- Это одно  из последних достижений  одного  из самых выдающихся  умов
Запада.  А  также и Востока. Это  дар  человечеству от  великого духовного и
научного лидера Рубина Доломо, -- объяснил Рубин.
     -- Это не он возглавляет "Братство Сильных"?
     -- Да, свет Братства исходит от него, -- ответил Рубин.
     -- Я  помню,  я видел его портрет. Да. На обложке книги.  И  книга была
хорошая, насколько я помню.
     --  Замечаете  сходство? --  спросил  Рубин  и  откинул назад жиденькие
остатки того, что когда-то было пышной шевелюрой.
     -- Никакого.
     --  Ладно,  тогда забудем  про выпивку.  Просто убирайтесь  отсюда,  --
скомандовал Рубин.
     -- Отлично. Я и сам не понимаю, что я тут делаю. Рубин прошел в комнату
для отдыха и налил себе  порцию крепкого напитка. Новая порция снадобья была
готова.  Это хорошо.  Теперь  надо было найти  нового  посыльного.  Это  уже
обошлось ему недешево. Но комнаты для отдыха и  развлечений  -- это насущная
необходимость. Поскольку  воздействие препарата могло  сильно варьироваться,
необходимо было внимательно изучить степень  потери памяти  под воздействием
разных доз снадобья. Свежий препарат, соприкоснувшись с кожей, мог отправить
человека  в  его далекое  детство.  Если  же  препарат  высыхал,  и  человек
прикасался к  нему  спустя  неделю  после  приготовления,  то тогда  он  мог
лишиться  памяти  о  последнем  годе-двух  своей  жизни.  А  лишь  небольшое
увеличение  дозы  приводило  к  тому,   что  препаратом  становилось  опасно
пользоваться.   Рубин   потратил  полдюжины   душ  на  то,  чтобы  научиться
изготовлять препарат и  доставлять его. Иногда у него мелькала мысль подлить
несколько капель Беатрис в  кофе  и отправить ее  в детство. Но одна ужасная
мысль  всегда останавливала его. Если Беатрис обнаружит это, то жизнь Рубина
будет стоить меньше, чем прошлогодний мусор. Беатрис была беспощадна.
     К Рубину подошла пышнотелая женщина.
     -- Привет, -- сказала он.
     -- Побереги силы, -- отозвался Рубин. -- Я хозяин заведения.
     -- А  вы  не хотите?  В конце концов,  вы  же платите. Рубин  с  тоской
взглянул на пышные  формы, молодые формы,  формы, которые он хотел держать в
руках. Но  Беатрис значила для него гораздо больше, чем мимолетное страстное
объятие девушки из  бара,  которую  они  наняли,  чтобы развлекала клиентов,
проходящих  курс  лечения. В  своей типичной манере Беатрис установила целый
протокол, касающийся любовных  взаимоотношений супругов. Она могла,  если ей
надо было  в очередной раз утвердить собственную женственность, использовать
молодых  мужчин. Рубин мог,  если  ему  требовалось общество других  женщин,
столкнуться с  неизбежной  потерей  половых  органов  после  соприкосновения
последних с  горячей сковородкой. Следовательно, в течение всех  этих долгих
лет Рубин был верен, как монах.
     -- Нет, спасибо, -- отказался он.
     Ему  предстояло  купить нового  Брата  или  Сестру,  нового  преданного
приверженца "Братства  Сильных". Проблема  заключалась в  том,  что хороший,
истинно преданный последователь означал  для  каждого  конкретного отделения
Братства от трех до пяти тысяч долларов в год -- именно столько он платил за
предоставляемые  Братством курсы.  Если  преданный  бывал потерян,  как  это
случилось  с людьми в палатах, то эту цифру можно было  спокойно умножить на
десять,  чтобы  выразить  общую  сумму  потерянных  доходов.  Все  отделения
Братства прекрасно  это понимали. И  потому урезали  процент,  перечисляемый
Доломо, пока потеря не бывала восполнена.
     Как    честный   религиозный    руководитель    Доломо   был   вынужден
проинформировать  главу отделения  в  Норфолке о том,  что  он потерял члена
Братства, дошедшего до десятого уровня. Руководитель отделения был вне  себя
от ярости.
     -- Он подписался на все курсы! Он у меня путешествовал по своим прошлым
рождениям, чтобы  очистить свои кармические жизни.  А  вы знаете,  что мы  с
этого  имеем в Норфолке, штат Вирджиния? Он, черт вас побери, включил меня в
свое завещание. Что вы на это скажете?
     -- Мы вам это компенсируем, -- пообещал Рубин.
     --  Как?  Тем, что  вас признают виновными в покушении на  убийство?  В
мошенничестве?  Каждый раз,  как вас  прижимают за то или иное преступление,
"Братством Сильных" становится все труднее и труднее торговать.
     -- Беатрис взяла это в свои руки.
     -- Что она собирается сделать -- подсунуть кобру в постель президенту?
     -- Не надо так говорить о Беатрис.
     -- Почему?
     -- Может, она подслушивает.
     -- Доломо, мы в заднице. Мы в заднице по всей стране!
     -- Не волнуйтесь.  Нас  не признают виновными.  Я только  позвонил вам,
чтобы сообщить, что  ваш ученик десятого уровня,  может  быть, не вернется к
вам. Разумеется, если он  вернется, то вы получите премию.  Поскольку он все
забыл,  то вы можете с ним поработать с самого начала. В этом случае  мы вам
вообще ничего не должны, -- заявил Доломо.
     -- Я вам больше никого не пошлю.
     -- А вы нам и не нужны. Мы в Калифорнии. Это просто золотая жила в том,
что касается подобных вещей.
     -- Так зачем же вы мне звонили раньше?
     -- Мы хотели распространить наше влияние как можно шире. Если вы верите
хоть во что-нибудь,  так  поверьте,  что  суд закончится  в нашу  пользу, --
сказал Рубин Доломо.
     -- Я верю, что мы потеряем половину своих членов, когда вас осудят.
     Рубин Доломо  повесил  трубку  и уже через час  перед ним  стояла новая
преданная Сестра, готовая  выполнить задание. Ее  Доломо раздобыли в местном
отделении,  все  еще полностью принадлежавшем  им.  С  Сестрой, правда, были
проблемы. Когда она узнала, что с ней разговаривает Рубин Доломо собственной
персоной,   она  захотела,  чтобы   он  провел  ее   через  цепь  астральных
перерождений.
     --  У меня такое  чувство,  что  мои планеты  внутри  меня  находятся в
каком-то  беспорядке.  Что  у  меня  до  сих  пор сохраняются  отрицательные
воспоминания, -- сказала она.
     Ей было двадцать лет, а сложена она была как гимнастка. Она утверждала,
что  почти попала  в олимпийскую сборную. Если бы она уже тогда была  членом
"Братства Сильных",  она бы наверняка выиграла  золотую медаль. Но поскольку
ей до  сих  пор  приходилось  бороться  с мощными  отрицательными течениями,
доставшимися  ей в наследство  от прошлых рождении, то ей так  и  не суждено
было победить.
     -- Послушан, девочка,  --  сказал Рубин  Доломо. -- Возьми это  розовое
письмо. Не прикасайся к верхнему левому уголку его, но доставь его адресату.
Никому  не говори,  кто тебя послал,  потому что тогда силы  зла  попытаются
погубить религию, которой ты служишь. Понятно?
     --  Вы желаете  принести  в  жертву  человека,  которому еще не удалось
освободиться от отрицательных сил, терзающих память?
     -- Вы прошли первый уровень?
     -- Да.
     --  Значит, у  вас хватит сил,  -- заявил  Рубин.  Сестра посмотрела на
розовое письмо, лежащее на полу.
     -- А почему оно там? Почему вы его не подняли?
     --  У меня болит спина, -- объяснил Рубин. -- И не забудьте про уголок.
Не  трогайте  левый  верхний  уголок  письма.  Охранники, вероятно,  захотят
прочесть письмо.  Пусть  читают, но вы письмо  из рук не  выпускайте.  Пусть
никто, кроме  свидетеля,  не  прикасается  к верхнему левому уголку  письма.
Ясно?
     -- Верхний левый. Никто, кроме свидетеля.
     -- Верно.
     --  Я уже  чувствую себя  значительно  лучше. Я только  что ощутила ток
вашей силы пальцами ног.
     -- Да, я такой, -- заметил Рубин.
     Ему  самому срочно  требовалась  доза валиума, пара  таблеток аспирина,
дексамил и шесть чашек кофе, чтобы набраться сил для послеобеденного сна. --
И  не  забудьте самое  главное.  Будьте  вежливой  и  открытой,  и  никто не
преградит путь письму.
     -- Я воспользуюсь своим положительным потенциалом.
     Она  взяла письмо  за нижний  правый  уголок и,  обновленная,  вышла из
дворца Доломо.  Какая  истина  заключена  в  "Братстве  Сильных"!  К  какому
сокровенному   знанию  прикоснулась  она  на  занятиях!  Она   улыбнулась  и
почувствовала  себя еще лучше.  Когда улыбаешься людям, они в ответ начинают
лучше  к тебе  относиться.  И  все  это  она  усвоила, уплатив всего  триста
двадцать пять долларов за курс первого уровня. Так  дешево,  потому что курс
предлагался со скидкой.
     При  обычных   обстоятельствах  прокурор  Соединенных   Штатов  помещал
свидетеля в безопасное убежище, где до того доходила только почта, прошедшая
цензуру. Но поскольку за последнее время это не помогло  защитить нескольких
очень важных свидетелей, а к тому же, этот  конкретный свидетель хотел домой
больше, чем любой другой, то прокурор США смягчился.  Он  позволил свидетелю
жить  в  его  собственном доме.  Это  имело  свои  преимущества.  Было очень
вероятно,  что  истерическая   супружеская  пара,  чета  Доломо,  предпримет
какую-нибудь  выходку.  И  нарвется на ловушку, которую  устроит им одно  из
федеральных агентств.
     Логика заключалась в  том,  что  люди,  способные  посадить крокодила в
бассейн  журналисту,  способны  на  все.  А это могло  привести к  тому, что
удастся  выяснить,  каким  путем  удавалось изменить  показания  свидетелей.
Операция хранилась в  таком секрете,  что прокурор США не  был точно уверен,
какое именно федеральное агентство проводит ее. Но когда худощавый человек с
темными  глазами  и  толстыми  запястьями  появился  возле  дома  свидетеля,
прокурор знал, что лучше его не допрашивать. Он просто отозвал охрану.
     Дом  располагался  в городке Пало-Альто,  в  районе,  где  раньше  жили
представители среднего класса. Нет нужды говорить, что обычные представители
среднего класса уже больше не могли себе позволить жить в таком районе.
     Римо уселся  на ступенях дома, чтобы  не отвечать на вопросы свидетеля,
раздававшиеся  из-за двери. Свидетель хотел  знать номер  значка Римо и куда
подевались охранники. Он хотел знать, как  один  невооруженный человек может
защитить  его. Римо  запер его в шкафу  на  двадцать минут, пока  не затихли
крики. Потом он его выпустил.
     Свидетель  больше  не задавал  вопросов,  но настроение  у  Римо вконец
испортилось.  Он знал, что гнев может  погубить его, потому что гнев  -- это
такое  чувство,  которое  встает  непреодолимой  преградой  на  пути  силы и
превращает ее  в  энергию,  расходуемую  неэкономно. Он  только-только решил
заняться дыхательными упражнениями,  чтобы вывести себя из этого  состояния,
как вдруг заметил милое  создание, подошедшее к дому  с  розовым конвертом в
руках.
     -- Привет! У меня письмо для обитателя этого дома.
     -- Нет, -- ответил Римо.
     Девушка улыбнулась. Очень широко, очень открыто. И продолжительно.
     -- Я понимаю,  что  на  него распространяются  правила  государственной
программы по охране свидетелей, и я понимаю,  что вся его почта подвергается
цензуре, потому что она может нести в себе угрозу для него.
     -- Никаких писем.
     -- Почему нет?
     --  Потому  что это означает, что  мне придется открыть дверь и вручить
ему письмо. Он захочет поговорить со  мной, а  мне он не нравится. Если быть
честным, то и вы мне не нравитесь.
     -- Знаете,  в вас много отрицательной  энергии. Могу ли я вас спросить,
что хорошего вы в этом находите? Ведь ничего хорошего это  вам не дает, так?
Я могу помочь вам стать таким же свободным, как я. Хотите?
     -- Нет, -- ответил Римо.
     -- Можно я прочитаю вам письмо, а затем подсуну его под дверь?
     -- Не-а.
     -- Это чудесное любовное послание, -- сказала Сестра. Она знала,  с чем
ей  пришлось  столкнуться:  охранников  подбирали   именно  по  признаку  их
непоколебимой приверженности и рабской покорности отрицательным силам. А что
может быть более отрицательным, чем  стремление ограничить свободу "Братства
Сильных"?
     --  Начинается: "Мой  дорогой  Ральф, моя любовь  навеки",  подпись  --
"Анджела", -- сообщила Сестра.
     -- Не слишком удачно. Перепишите.
     -- Но это любовное послание, адресованное ему.
     -- Оно мне  не нравится. И Анджела мне не нравится. И, по-моему, вы мне
тоже не нравитесь, -- заявил Римо.
     -- Как вы можете быть таким отрицательным?
     -- Очень просто. Мне это нравится.
     Сестра отошла на пару шагов назад и крикнула:
     -- Ральф! Ральф! У меня для тебя  письмо. От Анджелы. Но твой сторож не
пропускает меня и не позволяет передать письмо.
     Римо открыл дверь.
     -- Хочешь письмо, Ральф?
     -- А ты меня опять засунешь в шкаф?
     -- Нет, -- пообещал Римо.
     --  Тогда  я  не  хочу письмо.  Анджела  --  дура  и  последовательница
Братства. Я с ней когда-то спал.
     -- Последователи Братства не бывают дураками, -- заявила девушка.
     -- Они все дураки, -- отозвался Ральф. -- А я был самым большим дураком
из них. Я украл для них аллигатора.
     -- Ральф, неужели ты даже не хочешь прочитать письмо?
     -- Именно этого  я и не хочу! -- проорал в ответ  Ральф. Римо захлопнул
дверь. На следующий день Ральф дал показания, что по наущению Беатрис Доломо
он  однажды вечером в такое-то  и такое-то время купил  аллигатора, то  бишь
вещественное  доказательство А, которое  нынче было выставлено  на обозрение
присяжных в огромном стеклянном бассейне в зале суда. Присяжные, наблюдавшие
зубастые челюсти аллигатора в  течение полутора  дней, признали чету  Доломо
виновной в покушении на убийство.
     В санатории Фолкрофт Харолд  В.  Смит  узнал  про  вердикт  и пришел  в
отчаяние.  Этот свидетель  казался  идеальной мишенью,  которую  должна была
поразить  потеря  памяти.  Но  нападения не  произошло. Удалось  довести  до
приговора дело по  обвинению двух мелких мошенников в крупном мошенничестве,
но вся система правосудия в Америке по-прежнему  была беззащитна перед лицом
новой неведомой силы. В тот  же день один из королей рэкета в Калифорнии был
оправдан, когда  главный свидетель обвинения,  бывший боевик мафии,  не смог
вспомнить ничего, что подтверждало бы горы ранее записанных его показаний.
     В  тот  же самый  день  Анджело  Мускаменте  поблагодарил  американскую
судебную систему, своего адвоката, свою мать, скульптуру, изображающую  Деву
Марию,  и  могучую  новую  силу, обеспечивающую  успех  в  его  жизни. Вторя
известной   актрисе   Кэти   Боуэн  и  другим   знаменитостям,   он   заявил
представителям средств массовой информации,  что  самым  печальным  днем для
свободы  и  демократии  в США  стал  день,  когда супругов  Доломо  признали
виновными в совершении преступления.
     -- Это событие  ляжет пятном позора на  Америку, как казнь Иисуса легла
позором на Римскую империю, как казнь Жанны д'Арк легла  позором на Францию,
как смерть Моисея легла позором на кого-то  еще, -- заявил  Анджело, стоя на
ступенях Дворца правосудия. -- Я свободен, но эти добрые  люди оказались  за
решеткой.
     --  Их  выпустили под  залог  миллиона долларов, --  сообщил кто-то  из
телерепортеров.
     -- Да? Под залог миллиона?
     -- Они внесли деньги наличными.
     -- Что ж,  деньги у них есть, -- заметил Мускаменте и отправился в свое
хорошо охраняемое жилище, чтобы встретить  там лицом  к лицу свою астральную
отрицательную энергию и одержать над ней еще одну маленькую победу.
     В конце концов, почему  бы и  нет,  подумал он. Он заплатил полмиллиона
для того, чтобы достичь двадцатого уровня, а на этой духовной высоте никакое
судебное разбирательство  не могло причинить  ему ни малейшего вреда. Полная
гарантия, деньги назад, если не так. Как он объяснил своим телохранителям:
     -- Не трогайте то, что работает, мать вашу!
        "Глава пятая"
     Ловушка не сработала. Смит сказал Римо, что не винит его. Тем не менее,
Чиун принес свои извинения за неудачу.
     -- Давайте остановим его, чтобы он не мог более позорить вас, о великий
император Смит, -- произнес Чиун в трубку телефона.
     В разговоре участвовало три человека, говорившие в три разных аппарата.
Римо и Чиун находились в роскошном особняке во Флориде.
     -- Это не его вина, Чиун, -- сказал Смит. -- Это моя вина.
     --  Никогда,   --   возразил  Чиун.   --  Ваша  блистательная  мудрость
гарантирует успех, стоит ей лишь сорваться с ваших величественных губ.
     -- Бывает, что наши усилия не срабатывают, -- заметил Смит.
     --  Смитти,  перестаньте  с  ним спорить. Вы в  разных эпохах. Операция
провалилась. Что нам теперь делать? -- спросил Римо.
     -- Нам надо прекратить возлагать вину на нашего милостивого императора,
-- заявил Чиун. --  И сделать это немедленно. Как можем мы в чем-то обвинять
императора, когда сами не правы?
     -- Что нам теперь делать, Смитти?
     -- Почему  бы вам  не взглянуть  на тех людей, которым удалось избежать
наказания? Выясните, как они это делают. Кому они платят? И постарайтесь  не
оставлять после себя трупов. Наша организация -- не орудие мщения.
     -- Верно, Смитти.
     -- Мы не мстим? -- удивился Чиун.
     -- Нет, нет. Мщение -- не наша задача.
     -- У вас есть другой план?
     -- У нас много планов, Чиун, но мщение никогда в них не входит.
     -- Покорно прошу вашего прощения, но почему? -- спросил Чиун.
     -- Мы в него не верим.
     Чиун замолчал. Римо заглянул  в ту комнату, где Чиун стоял с телефонной
трубкой  в  руке,  совершенно  ошарашенный.  Римо  получил  всю  необходимую
информацию и  повесил трубку.  Чиун  по-прежнему стоял в  оцепенении, сжимая
трубку  тонкими  пальцами.  Римо  повесил трубку  и  за него  тоже. Чиун  не
шелохнулся.
     -- Я  все правильно расслышал? Неужели император Смит  сказал,  что  не
верит в отмщение?
     -- Да, так  он  и  сказал.  Он  сказал, что отмщение  не входит  в наши
задачи.
     -- Император, про которого известно, что он не стремится к отмщению, --
это  император,  который  будет мертв  еще  до  наступления утра.  Отмщение,
публичное отмщение -- вот что отделяет цивилизацию от хаоса.
     -- Ну, у него есть другие дела.
     -- Работать  на  императора, который не прибегает  к отмщению,  --  это
позор. Как может  он пользоваться услугами самого великого Дома ассасинов  в
истории и  не прибегать к отмщению? Станешь ты покупать машину,  если ты  не
собираешься  водить  ее?  Или жениться  и  не  пользоваться своей  женой как
женщиной? Гулять по розовому саду и не дышать? Как может он говорить, что не
станет  прибегать  к отмщению, если  к  его услугам  Дом  Синанджу,  готовый
прославить его имя?
     -- Хорошие вопросы, папочка, -- заметил Римо.
     -- Это означает, что ты мне на них не ответишь.
     -- Ты схватываешь на лету.
     Уильям Хоулингз Джеймсон отмечал вердикт присяжных о его невиновности в
мошеннических  махинациях на рынке зерна, устроив прием столь пышный, что на
него ушло почти десять процентов  его незаконных  доходов от этих махинаций.
Он весь  искрился  радостью.  И  все это  понимали. Ему  только  что удалось
избежать  от   десяти  до  пятнадцати  лет   в   федеральных  исправительных
учреждениях.
     Но  его жена утверждала, что в таком состоянии он находился и в течение
нескольких недель до  суда. Она сообщила это очень привлекательному молодому
человеку с темными глазами и  высокими скулами. Его  очень интересовал Билл.
Нет, он не работал на Билла, но он хотел поговорить с ее мужем.
     -- Он взлетел так высоко -- я  не думаю, что он станет говорить с одним
человеком. Для него это все равно, что иметь всего один банковский  счет. Не
правда ли, решение суда было великолепное -- просто чудо!
     Миссис Джеймсон относилась к тем женщинам старше среднего возраста, чьи
морщины могли представлять из себя  нечто  привлекательное только с  помощью
изрядной  порции косметического  мастерства, которое могли купить ее деньги.
Она  много улыбалась,  чтобы держать свое морщинистое лицо в  форме.  Ей уже
дважды делали  пластические операц