те мне, что все это значит?
     - Убит  Семен  Беголов. Его  убили в Лондоне вместе с  четырьмя  нашими
людьми, посланными его защищать.
     - Убит? Кем?
     - Своим слугой.
     - Этим, как его. Андреем?  Я помню его, - сказал премьер.  - Он казался
таким спокойным.
     - Он таким и был, во всяком случае, до прошлой ночи, когда он застрелил
Беголова. Вот отчего мы здесь.
     - Чтобы меня застрелить? - спросил премьер и тут же пожалел об этом.
     Арков прищурился,  как  если  бы шутка была  признаком  слабости,  и он
должен был теперь установить за премьером тщательное наблюдение.
     - Нет, премьер, чтобы убедиться в том, что никакой убийца не попытается
сделать то же самое и с вами.
     Премьер оглядел  кабинет и семерых кагебешников, наблюдавших за ним. Им
разрешили стоять вольно, и они беспокойно переминались с ноги на ногу.
     - И вы  полагаете, что я  могу работать в такой обстановке?  -  спросил
премьер.
     - Мне очень жаль, но у нас нет выбора. Мы должны охранять вас наилучшим
образом.
     - Охраняйте меня за стенами кабинета.
     - Нет.
     Это был официальный, категоричный и окончательный ответ.
     Премьер пожал плечами. Зазвонил телефон, и он протянул к нему руку.  Не
успел он  коснуться  аппарата, как один  из  кагебистов опередил его  и  сам
осторожно поднял трубку.
     - Существует много разных устройств, премьер, - объяснил генерал Арков.
- По телефону  можно передать звуковой сигнал, который вас парализует. Кроме
того, в  трубку может быть  вставлена  игла,  которая  во время  телефонного
разговора поразит ваш мозг.
     - Ваш-то мозг уже кто-то поразил, - проворчал премьер.
     Он сердито  посмотрел на агента КГБ, который наконец закончил проверять
трубку и передал ее премьеру.
     Это звонила секретарша, которая спросила, не подать ли премьеру кофе.
     - Нет,  водку,  -  раздраженно  приказал премьер. -  Большой стакан  со
льдом.
     - Так рано?
     - И вы туда же? Вот что, принесите целую бутылку.
     - Вы не забыли, что сказал доктор?
     - А вы не забыли, что сказал я? Бутылку и стакан, и можно безо льда!
     Агенты КГБ ни на  минуту  не  оставляли  премьера в покое.  Каждый раз,
когда  звонил  телефон,  трубку  снимал один из  агентов. Каждый  раз, когда
звонил  интерком,  его проверял  агент с маленьким  электронным устройством,
прежде чем позволить  премьеру ответить. Когда  премьер налил себе водку, ее
попробовали на вкус. Он выпил в два раза больше, чем собирался.
     Когда  пришли  газеты,  сперва агент, а затем и генерал Арков в поисках
бомбы просмотрели каждую страницу. Возникла дискуссия: не подмешан  ли  яд в
типографскую краску и не стоит ли послать газеты в лабораторию на анализ?
     Премьер разрешил их спор, вырвав газету из рук Аркова.
     - Дайте мне эту газету,  - сказал он и направился к своей личной ванной
комнате.
     - Куда вы идете? - спросил Арков.
     - В туалет, куда же еще?
     - Минутку, - сказал Арков. - Проверить туалет!
     Два  человека  бросились  в  ванную и  закрыли за собой  дверь. Премьер
услышал,  как из крана  потекла  вода,  как  открыли  и закрыли  медицинский
шкафчик.  Затем  до него донесся  шум  спускаемой в унитазе  воды, потом  он
услышал,  как включили душ  и  открыли  кран  в ванной. Вслед за этим  опять
спустили воду в унитазе.
     Ожидая,  пока  все это  кончится, премьер  раскачивался взад и  вперед,
переступая с ноги на ногу.
     Опять медицинский шкафчик, и уже в третий раз унитаз.
     - Черт возьми, Арков, - взревел премьер, - мне надо в туалет!
     - Еще минуту, - сказал Арков.
     - Еще минуту и вам придется посылать за новыми штанами для меня.
     Туалет освободили. Премьер ринулся внутрь.
     Он внимательно, от  доски до доски, прочитал газету, затем упрямо потер
кончиками  пальцев  типографскую  краску  На пальцах остались жирные  черные
пятна.
     Премьер намылил руки.
     - А вы проверили мыло? Оно не отравлено? - прокричал он.
     - Нет, не проверили, - ответил Арков.
     Премьер услышал, как агенты кинулись к двери. Он нагнулся и запер ее.
     Закончив мыть руки, он бросил газету в корзину для  мусора и  вышел  из
туалета. Три агента разбирали люстру.
     - Ищут лучевое оружие, я полагаю, - сказал премьер.
     - Или бомбу, - произнес Арков.
     - Идиот! Разве до  вас  не  дошло, что все  эти  три  посла были  убиты
близкими  им людьми?  Чем же я  лучше? Почему  я должен  быть  убит каким-то
хитрым устройством?
     - Я не могу рисковать, ваше превосходительство, - сказал Арков.
     - А я  не могу больше  терпеть эту ерунду. Я еду домой.  Позвоните мне,
когда  пролетариат сбросит  свои цепи. Или  когда вы  найдете убийцу в ящике
моего стола или в чернильнице. Смотря что произойдет раньше.
     Генерал Арков  настоял на том,  чтобы сопровождать  премьера на  заднем
сиденье его  лимузина. Расстегнув кобуру  и  положив  правую руку на рукоять
револьвера,  он не сводил глаз со спины шофера, который  возил  премьера уже
почти десять лет.
     Три агента КГБ  ехали в  машине впереди лимузина премьера, и четверо  в
другой машине замыкали  кавалькаду.  По указанию Аркова  дорога,  ведущая из
Москвы, была перекрыта, и за  всю  получасовую поездку  до своего маленького
дома в окрестностях Москвы премьер не встретил ни одного автомобиля.
     Дом окружала высокая стена, возведенная  здесь недавно. Если не считать
стены,  дом  сохранился  в  точности  таким, каким  он был  в годы молодости
премьера,  когда  тот   прокладывал  себе  путь  наверх  в  коммунистической
партийной  иерархии.  В годы,  когда  рядом с  ним  была  только Нина да еще
надежда,  надежда  пережить сталинские  и хрущевские  чистки  и  бесконечные
заговоры в КГБ и в армии.
     Он пережил их все  и добрался до самого верха.  Существовали  партийные
съезды и партийные комитеты, тайная полиция и военные,  различные фракции  и
группировки, требующие хлеба и  зрелищ и пытающиеся  навязать матушке России
свои планы построения будущего. Но был только один премьер и только его рука
лежала на ядерной кнопке.
     Странно, что приходится думать об  этом, пришло ему в голову. Прекратив
борьбу во Вьетнаме, Америка впала в апатию, и ничто не мешает теперь русской
программе  покорения мира  развиваться  по  плану. Черная  Африка постепенно
переходит под контроль коммунистов. На стороне Америки остается только Южная
Африка, но, похоже, и этому скоро придет конец.
     Каждый   раз,  когда   премьер  читал  в  американской  прессе  статьи,
порицающие  ЮАР,  он  с трудом удерживался  от  смеха. На прошлой неделе  он
прочел  респектабельную газету, сетующую  на несправедливость,  творящуюся в
Южной Африке,  где только  белые  имеют  право голоса.  Очевидно, журналисту
никогда не приходило  в голову, что в остальной части Африки права голоса не
имеет никто.
     Но если до сих пор Америка выглядела поверженной и угасающей, то теперь
картина  изменилась.  Вокруг  были   убийцы,  убийцы,  таинственным  образом
купленные и оплаченные Америкой  двадцать лет тому назад. Три посла были уже
убиты, и теперь охота шла за ним.
     Премьер задумался, не начать ли ядерную войну, чтобы спасти собственную
жизнь. Ни  могущество  человека,  ни его ответственность  перед  историей  и
отечеством  не  могут  примирить  его с  мыслью  о смерти. По совету  своего
секретаря премьер не стал пока публично обвинять США в убийстве послов. Было
бы  нетрудно убедить  большую  часть  мира  в  том,  что  Соединенные  Штаты
замыслили  преступный  заговор. Все американские  газеты  поверят в  это. На
какой-то  срок  это  сыграет на  руку  русским, но  с  другой  стороны, даже
последний дурак поймет, что американцы  неведомо как проникли в аппарат трех
советских дипломатов.
     А это противоречило образу агонизирующей страны, скорее создавало образ
ЦРУ, полного сил и активно действующего. Премьер не желал  этого. Третий мир
следует за тем, кто выглядит сильнейшим.
     Кагебешники заставили его ждать в автомобиле, пока они обыскивали  дом.
Через несколько минут ему разрешили войти. На пороге его встретила Нина.
     Жена  премьера  была двенадцатью годами  моложе него. Когда-то она была
красива, но теперь ей  было уже за пятьдесят, она  раздалась в боках, а ноги
стали походить на тумбы. Но лицо, которое светилось присущей ей крестьянской
проницательностью, все еще было миловидным и выразительным.  Чем  лучше идут
дела  у  американских  политиков, тем  стройнее становятся их жены. Премьеру
подумалось: для чего русские жены стараются походить на копну сена? Но он не
успел  решить  этот  вопрос.  Топнув внушительной  ногой, Нина требовательно
спросила:
     - Кто эти сумасшедшие и что они делают в моем доме?
     - Служба безопасности, дорогая, - ответил премьер.
     - Ну так вот, твоя драгоценная служба безопасности только что испортила
пирог, который я пекла целый час. Он теперь похож на отбросы.
     -  Расскажи  об этом генералу Аркову, Нина. Сегодня он ответственный по
жалобам. Мои он игнорирует, может, тебе больше повезет.
     Он направился  в кухню,  но был остановлен одним из агентов.  Тот вошел
первым  и  обследовал  помещение, засунув напоследок  голову в  холодильник.
Видимо, он хотел убедиться, что там не прячется  хитрый американский убийца,
замаскированный под кукурузный початок.
     Тут  премьер  вышел  из себя. В результате  было решено, что  он и Нина
могут остаться в кухне вдвоем, а генерал Арков будет охранять дверь, ведущую
из  кухни в остальную часть дома. Два  агента расположатся у черного хода, а
оставшиеся  пятеро  встанут снаружи  под  каждым  из  окон,  защищая  их  от
возможного нападения.
     - Отлично, - сказал премьер.
     - Да, - сказал Арков, - и еще...
     - Что такое?
     - Держите головы пониже.
     Налив стакан водки для премьера и бокал белого вина для себя, Нина села
напротив мужа за кухонный стол.
     - Мне это не нравится, - сказала она.
     Он пожал плечами.
     - Убили трех наших послов. Говорят, теперь моя очередь.
     - А кто убийца, они не говорят?
     - Этого никто не знает. Какой-то тайный американский шпион.
     Она чокнулась с ним, и он залпом выпил свой стакан.
     - Плохо, - сказала она.
     - Плохо было раньше, - заметил премьер. Он откинулся в кресле и оглядел
кухню. - Плохо было, когда мы  купили этот  дом. Никто не знал, останемся ли
мы  вообще  в живых.  Я  ведь тогда  после очередной чистки потерял место  в
Политбюро. Тем не менее ты справилась.
     - Мы всегда справлялись.
     - Нет, - поправил он ее. - Ты всегда справлялась.
     Он протянул через стол руку и коснулся ее ладони.
     - Сидя без работы, ты кормила нас обоих. Когда у меня не было денег, ты
каким-то образом сумела  обставить этот  дом  и  сделать  его нашим семейным
гнездом. Когда у меня не было  никаких видов на будущее,  благодаря  тебе  я
всегда ходил в новых костюмах и начищенной обуви.
     - А чего же ты еще от меня ожидал? - спросила Нина и улыбка осветила ее
лицо. На миг к ней вернулась былая красота. - Я не какая-нибудь американская
жена, которая не поджарит тебе кусочек хлеба, пока ты не купишь ей два новых
автомобиля и не пошлешь ее слушать лекции по кулинарному искусству.
     - Нет, ты у меня не такая, - сказал премьер. - Ты всегда справлялась. У
тебя на столе  было мясо, даже  когда ни у кого его  не  было. Как тебе  это
удавалось?
     -  Я  заложила  царские бриллианты.  На  самом  деле  я великая княгиня
Анастасия, - ответила она.
     - Ты не можешь быть Анастасией.
     - А почему бы и нет?
     -  Ты для этого слишком хорошая коммунистка. Кроме того,  ты красива, а
Анастасия была страшна как смертный грех.
     Она как раз собиралась ответить, когда зазвонил телефон. Премьер лениво
потянулся  к аппарату,  висящему  на стене  рядом с плитой, но его  опередил
влетевший на кухню генерал Арков, который схватил трубку, тщательно осмотрел
ее и наконец  приложил  к уху. Премьер заметил, с каким  отвращением смотрит
Нина на эту сцену,  и едва удержался от  смеха.  Наконец  Арков протянул ему
трубку.
     - Это полковник Карбенко,  - проговорил он. - Звонок передается сюда из
вашего офиса, и на обоих концах линии в разговор вводятся помехи. Вы  можете
говорить совершенно спокойно.
     - Благодарю вас, Арков, -  сказал премьер.  - Алло! Как деда,  Василий?
Как скот на твоем ранчо?
     Премьер немного помолчал, слушая собеседника, затем произнес:
     - Только не говори мне, Василий, что ты тоже беспокоишься.
     Он слегка  отодвинул  трубку  от уха, чтобы  Нина могла  слышать  голос
молодого шпиона, доносящийся из Америки.
     Карбенко говорил:
     -  Хорошо,  товарищ.  Мне  кажется,  я  знаю   способ  обеспечить  вашу
безопасность, а если...
     - А если что?
     - А если он не сработает, мы сможем решить политическую сторону вопроса
нашего нападения на Америку.
     -  Рассказывай,  что  за способ.  Все лучше, чем  эти  кагебешники  под
кроватью.
     Генерал Арков недовольно  поморщился. Заметив это,  премьер  улыбнулся.
Будучи  подчиненным  Аркова и формально  завися  от него, Карбенко благодаря
своей дружбе с  премьером был  напрямую связан  с  высшими  государственными
деятелями. Арков мог не любить его, но навредить ему он не мог.
     - Дело вот в чем, премьер. Не надо обвинять американцев в  смерти наших
послов. Вместо  этого  объявите, что вы немедленно отправляетесь в  Америку,
чтобы обсудить эти убийства с американским президентом. Тем самым вы укажете
на виновных, не обвиняя их прямо.
     - А что это даст моей безопасности? - спросил премьер.
     - Все очень просто: вы приедете один. Похоже, что убийца из ЦРУ, кем бы
он ни оказался, входит в ваше ближайшее окружение. Поэтому вам надо приехать
одному, чтобы  убийца остался в  России,  Вы пробудете в Америке, пока мы не
обнаружим убийцу.
     - А предположим, что меня, как вы, ковбои, говорите, замочат в Америке?
     - Так говорят  гангстеры, премьер, а не ковбои. Если вас застрелят, вся
ответственность  ляжет на Америку, и у нашего  правительства будут развязаны
руки.  Но здесь  опасность гораздо меньше, чем  в России. Даже в собственном
доме вы не можете чувствовать себя в безопасности.
     - Я знаю, - сказал премьер. - В любую минуту могут войти люди Аркова  и
опять начать меня мучить. Ты говоришь, приехать одному?
     - Да, премьер.
     - А как насчет Аркова?
     - Одному, товарищ, - настаивал Карбенко.
     -  Наверное, ты прав, -  сказал премьер.  - Я  думаю,  это превосходная
идея. До скорой встречи.
     Он повесил трубку.
     - Вам будет приятно узнать, Арков, что я собираюсь в Америку. Попытаюсь
спастись там от убийцы.
     -  В США? -  воскликнул Арков. - Вы  же  будете там мишенью  для любого
психа!
     - Ну что ж, посмотрим. Я еду в Америку.
     - Хорошо, я готов сопровождать вас, - сказал Арков.
     - Нет, генерал, я еду одни.
     Арков открыл было рот, чтобы  запротестовать, но премьер нахмурил брови
и сурово посмотрел на генерала. Шеф КГБ умолк и вышел из кухни, как-то сразу
обмякнув и опустив плечи.
     Премьер подождал, пока дверь не закрылась, и спросил у Нины:
     - Ну и что ты об этом всем думаешь?
     - Я думаю, что ты ошибаешься.
     - И ты туда же? Ты не хочешь, чтобы я ехал?
     - Нет,  я  думаю,  Америка  сейчас для  тебя самое безопасное место  на
свете.
     - Тогда в чем же моя ошибка?
     - Ты сказал, что едешь один, - сказала  Нина. - Ты  ошибаешься. Я еду с
тобой.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Римо и Чиун сидели в приемной Смита. Руби Гонсалес смотрела на них так,
как будто они собирались стащить у нее баночку с резиновым клеем.
     - Она глядит так, словно нас разыскивает полиция, - сказал Римо.
     - Это  будет счастливейший  день в моей жизни, - произнес Чиун, - когда
вы  двое подарите мне  ребенка. Тогда наконец  я  избавлюсь от необходимости
общаться с вами обоими.
     - Ха! - сказала Руби.
     - Держи карман шире, - сказал Римо.
     -  И тогда  я воспитаю его, как подобает Мастеру Синанджу,  - продолжал
Чиун,  не обращая  на них  внимания. - С  тобой, Римо, я уже сделал все, что
мог.
     - Никогда этого не будет, - сказала Руби.
     - Не будет, потому что я не хочу, - добавил Римо. - Если я захочу, тебе
не отвертеться, так и знай. - Он сурово посмотрел на Руби.
     - Глупости, - сказала Руби.
     -  Да? Знай:  я  владею  двадцатью семью надежными  способами  привести
женщину в экстаз.
     - Куда тебе столько запомнить!
     - Не говори того, о чем после пожалеешь, - предупредил Римо.
     -  За  здорового мальчика я готов  заплатить  тысячу  золотых  монет, -
объявил Чиун.
     - Каждому? - спросила Руби.
     - Что каждому? - сказал Чиун.
     - Тысячу мне и тысячу ему?
     - Нет, тысячу на двоих, - сказал Чиун.  - Ты  что думаешь,  мои карманы
набиты золотыми монетами?
     - Мало, - сказала Руби. - Слишком мало за такую жертву.
     -  Ах, так? - произнес Римо. -  За  жертву?  Ладно, можешь взять  и мою
половину.
     - Значит, договорились, - решил Чиун.
     - Мне надо подумать, - сказала Руби.
     - А мне нет, - заявил Римо. - Я не желаю торговать своим телом.
     - Помолчи, белый, - сказал Чиун. - Ты тут ни при чем.
     - А какие золотые монеты? - вдруг с холодной подозрительностью спросила
Руби.
     - Замечательные маленькие монеты, - сказал Чиун.
     - Я хочу южноафриканские крюгерранды, - заявила Руби.
     - И тебе не стыдно? - спросил Римо. - Там ведь расистский режим.
     -  Слушай-ка, милый, коли речь идет о валюте,  сойдет и Южная Африка, -
сказала Руби. - А этот крюгерранд лучше, чем доллар.
     На столе у Руби зазвонил интерком. Она подняла трубку и  приложила ее к
уху. Затем она кивнула Римо и Чиуну:
     - Доктор Смит вызывает вас.
     - Пусть подождет, - сказал Чиун. - У нас важный разговор.
     - Чиун, он пытается остановить третью мировую войну, - проговорил Римо.
- Это тоже важно.
     Мановением руки Чиун отстранил опасность третьей мировой войны.
     - Я даю тебе тысячу крюгеррандов, -  произнес он,  - и ты родишь мне от
него здорового мальчика.
     -  Черт возьми, Чиун, это же  почти  сто шестьдесят тысяч  долларов!  -
сказал Римо.
     - Сегодня утром уже сто семьдесят одна тысяча, - сказала Руби.
     Римо уставился на нее.
     - За такие деньги ты можешь купить себе приплод целого города, - сказал
он Чиуну.
     -  Я  знаю, что  мне  нужно, -  сказал Чиун. - Так мы  договорились?  -
потребовал он ответа у Руби.
     - Мне надо подумать, - сказала та. - Я не хочу продешевить.
     Смит сидел у себя в кабинете и барабанил пальцами по  столу. Когда Римо
с Чиуном вошли, он сказал:
     - Я говорил  с полковником Карбенко. Сегодня  днем в  четыре пятнадцать
русский премьер прибывает в аэропорт Даллес в Вашингтоне.
     - Очень  хорошо, -  произнес Чиун.  -  Его смерть, император,  послужит
уроком для того, кто осмелится смеяться над великой страной Конституции.
     - Нет, нет, нет! - покачал головой Смит.
     Ища поддержки, он обернулся к Римо. Римо смотрел в окно.
     - Вы  должны сделать  так,  чтобы с  ним здесь  ничего не случилось,  -
сказал Смит. - Пока не выяснится, кто этот неизвестный убийца.
     - Ладно, сделаем, - сказал Римо.
     - Конечно, о всемогущий император, - сказал Чиун. - Друзья наших друзей
- наши друзья.
     - Карбенко встречает его в аэропорту, - сообщил Смит.
     - Он знает, что мы приедем? - спросил Римо.
     - Не совсем.
     - Как это не совсем? - удивился Римо.
     - Он  и слышать ничего не хочет о  помощи с нашей стороны. Он хочет все
сделать сам.
     - Очень мудро, - сказал Чиун.
     - Он рискует потерять премьера, -  заметил Смит. - Но для него это дело
чести.
     - Очень глупо, - сказал Чиун.
     - Ладно, мы приглядим за премьером, - сказал Римо. - Это все?
     Смит  быстро взглянул на  него, затем  неторопливо  повернулся  к окну,
выходящему на залив Лонг-Айленд.
     - На сего