гонку ему донеслись ругательства Марино.
     Едва они успели  нырнуть в  дверь,  над их головой  просвистела пуля  и
ударилась о притолоку. Посыпались щепки.
     Эдвард Леонг и Лин Форт сидели на холодном кафельном полу душевой.
     - Молчи, - шепнул  ей Леонг.  -  Грассьоне страшный человек.  Он  убьет
тебя. Дождемся темноты и убежим.
     Она  испытующе посмотрела на него большими карими глазами и, всхлипнув,
бросилась в его объятья.
     Когда  девушка снова  подняла на него  глаза, Леонг  широко  улыбнулся,
чтобы ободрить ее.
     - Посмотрите-ка, что за прекрасная парочка.
     Услышав голос, Грассьоне,  Леонг вскочил, заслоняя  собой Лин  Форт. Он
прицелился на  голос, но, прежде чем успел нажать на курок, револьвер выбили
из его руки.
     В дверях стоял Артур Грассьоне.
     -  Ты думаешь  я полный  идиот? Единственное место,  где  вы прячетесь,
грязные обезьяны, это - душевая.
     Леонг выпрямился и посмотрел Грассьоне в лицо. Потом  взглянул  на свой
пистолет,  но понял,  что не сможет до  него дотянуться. За спиной Грассьоне
стоял Винс Марино.
     Лин Форт смотрела на мужчин, сидя на полу. Ее лицо было безучастным.
     - Думаешь, я не знаю, что вы, косоглазые, все заодно.
     Леонг плюнул на ботинки Грассьоне.
     - Я всегда знал, что вы глупый человек. И глупеете все больше и больше.
     Леонг шагнул к Грассьоне, который сделал шаг назад и уступил свое место
Винсу Марино. Тот прицелился Леонгу прямо в лоб.
     Китаец остановился.
     - Я дурак,  да? - сказал Грассьоне.  - Когда я впервые  увидел тебя, ты
был  предсказателем  будущего на какой-то паршивой  ярмарке. С тех пор ты не
научился ничему, кроме уборки мусора.
     Эдвард Леонг внезапно почувствовал жалость к этому человеку, потому что
вспышка мгновенного озарения подсказала ему:  Грассьоне умрет более страшной
смертью, чем он сам.
     - Когда-то я  говорил вам  о  снах и смерти, - сказал он - "Сновизор" в
ваших руках. Скоро вы умрете.
     -  Заткнись,  -  ответил  Грассьоне,  нагибаясь   за  большим  гвоздем,
валяющимся на  полу. Затем он подошел  к Леонгу и левой рукой схватил его за
волосы.
     Леонг хотел  закричать,  но из  его открытого  рта вырвался лишь слабый
стон.  Он  зажмурился,  ноги у  него подогнулись.  Дуло револьвера,  который
держал Марино, упиралось ему в шею за правым ухом.
     Грассьоне потянул сильнее. Леонг  скорчился от боли, взмахнул руками  и
упал  на четвереньки.  Слезы покатились по его лицу.  Левое  ухо  Леонга  не
слышало  ничего,  кроме  молчания  ледяного  кафельного  пола.  Его  прижали
сильнее,  и он распластался  на  полу. Дуло револьвера холодило  его шею.  С
каменным  лицом  Грассьоне опустился  на  колено, держа  китайца за  волосы.
Костяшки пальцев у него побелели.
     Грассьоне посмотрел на гвоздь, который все еще сжимал в руке.
     Леонг в последний раз открыл глаза и взглянул на Лин Форт, скорчившуюся
в углу  душевой. Он хотел  крикнуть  ей: беги! Но  смог лишь прошептать:  на
помощь!
     Грассьоне  воткнул гвоздь в правое  ухо Леонга.  Он  вошел в  голову на
четыре  дюйма. Тело китайца  дернулось,  он  вскрикнул  и  выгнулся. Хлынула
кровь.
     Марино всей тяжестью навалился  на него  сверху. Грассьоне оглянулся  и
заметил  на  полу молоток,  схватил  его и со всей силы  опустил  на  шляпку
гвоздя.
     От   второго  удара  в  черепе  Леонга  образовалась   трещина,  третий
пригвоздил его голову к полу душевой.
     Грассьоне  вытер  руки о костюм Леонга, поднялся на  ноги и  приложил к
вспотевшему лбу носовой платок с монограммой.
     Затем он увидел Лин Форт.
     Не говоря ни слова, он  посмотрел на Винса  Марино. Тот  вышел. Все еще
вытирая взмокшее лицо,  Грассьоне подошел  к девушке и рывком поставил ее на
ноги.
     Она взвизгнула, и Грассьоне, скомкав платок, заткнул ей рот.
     Он  ударил  и по  лицу  раз,  другой.  Потом  прижал  к  стене  и  стал
расстегивать молнию на ее джинсах.
     И  тут он  впервые  услышал  тихую  музыку, продолжавшую звучать с того
самого момента, когда он взошел на яхту.
     Это было "Наедине с тобой".

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

     - Хотел бы я знать, где она, - сказал Римо.
     - На территории рампуса ее нет, - отозвался Чиун.
     - Кампуса, а не рампуса. А откуда ты знаешь?
     - Она на какой-то яхте. Я это знаю, потому что я - Мастер Синанджу.
     - Конечно, конечно. А если честно, как ты узнал?
     - Мне сказал один очень любезный господин с телевизором.
     - Какой любезный господин?
     - Не знаю его имени,  - ответил Чиун. - Впрочем, все  имена белых людей
звучат одинаково.
     - Ну и на какой яхте находится Лин Форт?
     - Не знаю. Все яхты похожи.
     - Придумай что-нибудь, - попросил Римо.
     Он  посмотрел на деревья,  окаймлявшие лужайку перед  домом  профессора
Вули,  и  пожалел  о  том,  что  не  разговаривает с  каким-нибудь скворцом,
обитателем этой рощицы. По крайней мере,  тогда бы он получил вразумительный
ответ.
     - Думай, Чиун, думай! Девочка может быть в опасности.
     -  Она вьетнамка, - заметил Чиун. - Из Южного Вьетнама. Ну да  ладно. Я
спасу ее из чувства патриотизма. Она на яхте Машмэллоу.
     - Машмэллоу?
     - Да. Примерно так звучит его фамилия.
     - Наверно, Маселло? - поправил его Римо. - Он сказал "Маселло"?
     - Да,  Машмэллоу. Я так  и сказал.  И вот еще:  она захватила  с  собой
"Сновизор".
     - Это сказал тот самый любезный господин?
     - Да.
     - И его имя было Грассьоне?
     - Да. Именно так.
     - Чиун, этот человек -  один из  крупнейших  киллеров  преступного мира
США.
     - Вот-вот. Я сразу почувствовал в нем родственную душу.
     Римо позвонил в  полицейское управление Сент-Луиса, и выяснил, что яхта
мистера Маселло  пришвартована на  набережной  Кэптон  Коув  в  южной  части
города, недалеко от  Пойнт-Бриз. Несколько минут спустя  они мчались туда по
пятьдесят пятому шоссе в  автомобиле, который они  незаметно одолжили у  его
владельца.
     Ворота  частной  пристани были заперты.  В спину Римо  и  Чиуну светило
низкое солнце. В последних закатных лучах Миссисипи казалась совсем черной.
     Чиун рукой разрубил цепь на воротах, и они трусцой побежали к реке, где
виднелась яхта "Авокато".
     -  Интересно,  почему эту лодку назвали  в честь тропического фрукта? -
спросил Чиун.
     - Это "адвокат" по-итальянски, - объяснил Римо.
     -  А по-английски  так  называется  фрукт,  - заупрямился  Чиун. - И не
вздумай меня обманывать.
     Охранник, в  свое  время стоявший у ворот, после "несчастного случая  с
доном Маселло и его телохранителями,  теперь находился на службе у Грассьоне
и патрулировал  яхту вместе  с  Винсом  Марино.  Он первым  увидел  незваных
гостей, поднимающихся по трапу.
     - Не двигаться! - закричал он. - Сюда нельзя!
     - А если я отгадаю все ваши загадки? - спросил Римо.
     -  Убирайтесь!  -  сказал  охранник,  вынимая  из  кобуры  револьвер  и
прицеливаясь в Римо. - Вон отсюда!
     Римо взглянул на стоящего рядом Чиуна.
     - Что происходит? - подбежал Марино.
     - Нарушители, Винс!
     Марино вытащил револьвер и встал у трапа.
     - Что  вам  надо? Ба,  да  это  старый знакомый!  Телезритель! Что  вам
понадобилось на этот раз?
     - Ну как, все в сборе? - спросил Римо.
     Марино стоял перед ним, поигрывая револьвером.
     - Ну хватит, парень.
     -  Правильно, - ответил Римо, и, взлетев по трапу, нанес  удар рукой по
лицу охранника. Выронив  оружие, тот зашатался. Он повернулся к Марино лицом
с двумя кровавыми  дырами вместо глаз  и, перевалившись через перила, камнем
полетел в черную воду Миссисипи.
     Марино попытался  пальцем  нажать  на  спусковой  крючок,  но палец  не
слушался его. Старик-азиат поднялся  по  трапу  и дотронулся до  его руки. С
рукой что-то  служилось, она стала словно  ватная. Марино посмотрел  на свою
руку, сжимавшую  револьвера  и увидел, как желтые иссохшие пальцы сомкнулись
вокруг дула револьвера. Оно согнулось, словно сделанное из воска.
     - Где девочка? - спросил Римо.
     Марино пожал плечами.
     - Последний раз спрашиваю: где она?
     - Убиты, Все убиты, - выдохнул Марино.
     Боль в запястье, которое сжимал старик, ползла вверх по руке.
     - Кто ее убил? - спросил Римо.
     - Босс, - задыхаясь, ответил Марино. - Грассьоне.
     - Значит ты не Грассьоне?
     - Нет! Нет! - закричал Марино.
     - В таком случае тебе повезло. Тебя ожидает легкая смерть.
     Римо  кивнул  Чиуну,   и  Марино  почувствовал  как  боль,  разливаясь,
поднимается вверх  по  плечу.  Когда  едва  заметная вибрации  достигла  его
сердца, оно остановилось.
     Марино тяжело свалился к ногам Чиуна.
     - Кончай рисоваться, - сказал Римо.
     - Я всего лишь наслаждаюсь своим искусством, - ответил Чиун.
     - Лучше прогулялся бы  по яхте и посмотрел, нет ли еще  кого. А я поищу
Грассьоне.
     - Если ты найдешь его.
     - Найду, - пообещал Римо.
     - ...поблагодари за то, что он сегодня дал мне посмотреть телевизор.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

     Артур Грассьоне включил "Сновизор".
     Он  сидел  в каюте  "Авокато"  в  полном одиночестве, если  не  считать
привалившегося к стене трупа Сальваторе Маселло.
     Только  что  он  позвонил  в  Нью-Йорк  дядюшке  Пьетро, который  тепло
поздравил племянника с победой и пообещал, что лично позвонит в Сент-Луис и,
чтобы  предупредить возможные  осложнения,  представит Грассьоне  работникам
национального Совета безопасности.
     - Изобретение у меня, - похвастался Грассьоне.
     - Какое изобретение, мой мальчик?
     - Телевизор. Они почему-то назвали его "Сновизором".
     - Ах, телевизор. Я сейчас почти не смотрю его, - сказал Пьетро Скубичи.
     -  Дядя, вам нужно взглянуть на этот телевизор. Думаю, с его помощью мы
заработаем кучу денег.
     - Каким  образом?  -  оживился Скубичи.  - Чем  он отличается от  того,
который привез мне на грузовике кузен Эудженио?
     Грассьоне объяснил, что телевизор профессора Вули обладает способностью
показывать на экране самые сокровенные желания человека.
     -  Значит,  если  я буду смотреть этот телевизор,  я увижу  самого себя
молодым, богатым и здоровым, а у твоей тетушки сиськи не будут похожи на две
буханки хлеба.
     - Да, дядя Пьетро. Такой телевизор показывает все, о чем ни подумаешь.
     - Тогда очень  тебя прошу, Артур, захвати его, когда отправишься домой,
- попросил  Скубичи.  - Хотелось  бы  посмотреть,  каков я  без  лысины и со
здоровыми ногами.
     Дядюшка захихикал.
     - Конечно, дядя, захвачу, - пообещал Грассьоне, вешая трубку.
     Он  не  был  уверен,  что  дядюшка  осознал   всю  значимость  открытия
профессора  Вули. Ведь  "Сновизор"  -  это  качественный  скачок  в  истории
телевидения, начавшейся  в те времена,  когда  Грассьоне мальчишкой  смотрел
мультики про кота Феликса.
     Он  вспомнил  презентацию  изобретения  доктора  Вули  в   студенческой
столовой, когда маленькая желтая шлюшка мечтала о мирном Вьетнаме.
     Грассьоне присоединил "Сновизор" к  большому  телевизору дона Маселло и
прикрепил провода к голове так, как делал на презентации доктор Вули: два ко
лбу и два к шее.
     Он опустился в мягкое кожаное кресло. О чем бы подумать?
     Вот о чем.
     Он хотел помечтать  о этом  ублюдке,  носящемся  по стране и  убивающем
лучших людей мафии.
     Но ему  мешала одна мысль,  засевшая в  голове:  слова Эдварда Леонга о
снах и смерти.
     Он встряхнул головой, чтобы избавиться от этой  мысли.  Ведь он - Артур
Грассьоне, и он охотится за убийцей  своих  друзей. Он непременно  найдет  и
уничтожит его.
     Постепенно туман на  телеэкране рассеялся.  Грассьоне впервые слышал об
этом человеке  на выставке медикаментов  в Нью-Йорке несколько лет  назад. В
другой раз  его  коллеги  ввязались  в  профсоюзные  склоки,  которые вскоре
прекратились за неимением спорщиков.
     Были еще выборы  в  Майами.  В газетах тогда писали о правительственном
отряде  специального назначения, но на  самом  деле никто толком не знал  об
убийце лучших людей мафии.
     Последний  контакт был совсем недавно. Почти все, кто присутствовал при
этом,  погибли. Некий темноволосый  молодой человек уничтожил  голыми руками
две команды профессиональных киллеров.
     Грассьоне тогда еще  не  видел его,  но ему сказали, что юноша худощав,
темноволос, с широкими запястьями.
     Впоследствии  Грассьоне  много раз  ощущал  присутствие  в  толпе этого
человека.
     А   сейчас,   чтобы   отдохнуть  и   расслабиться,   он   убьет   этого
человека-загадку.
     На  телеэкране  возник  черно-зеленый  пейзаж.  По  траве  бежал  худой
темноволосый человек. Грассьоне где-то видел его. Но где?
     Верно. Он видел его бегущим по траве кампуса Эджвудского университета.
     Стоп. Он видел  его еще раньше. По телевизору! Участвующим в Бостонском
марафоне.
     Темноволосый   человек  бежал  все  быстрее  и  быстрее,  но   на  него
надвигалась огромная тень: гигантская ступня опустилась на него и раздавила,
как жука-навозника.
     Грассьоне засмеялся и хлопнул в ладоши.
     На  экране  возникла другая  картина,  романтический  полумрак комнаты,
темноволосый человек за круглым столиком поднимает бокал вина. Напротив него
сидит очаровательная хрупкая брюнетка с  раскосыми  глазами.  Внезапно двери
комнаты  открываются,   и  Грассьоне  расстреливает  влюбленную  парочку  из
автомата.
     Грассьоне  удовлетворенно  улыбался,   развалившись  в  кресле,  весьма
довольный собой.
     Снова  появилось изображение.  Правда, почему-то  вместо новой  картины
показался   знакомый  красочный  пейзаж.   Грассьоне  нахмурился.  Настоящий
Грассьоне сидел в кресле, обливаясь потом. Он порывался встать, но не мог.
     На нескольких Грассьоне свалилась стена  и на пустынный город обрушился
шквал автоматных очередей. Выстрелы взметнули фонтанчики штукатурки и щепок,
от  шальных  пуль  погибли еще  два  Грассьоне.  Среди  оставшихся появилась
голубоватая  тень.  По мере ее продвижения среди Грассьоне,  вокруг  нее все
погибали. Тень даже не дотрагивалась до них. Ее  голова напоминала воздушный
шарик.  Когда ее рука протягивалась к автомату, он немедленно исчезал.  В ту
же минуту экран становился алым.
     Наконец на экране остался лишь один  перепуганный Грассьоне. Он пятился
от  тени,  которая стала  четкой и превратилась в  темноволосого  человека с
широкими запястьями. Теледвойник Грассьоне попытался бежать.
     Но  тот догнал  его  и сжал  голову  в  своих  руках.  Голова Грассьоне
раскололась, как скорлупа грецкого ореха.
     Настоящий Артур Грассьоне завизжал.
     Изображение задрожало, пошло полосами, сделалось красным,  почернело  и
исчезло.
     Грассьоне попробовал встать и отсоединить провода, но руки не слушались
его. Он стал узником этого большого мягкого кресла.
     На  экране  возникла  новая  картина.  Экран  превратился  в   зеркало.
Грассьоне увидел в  нем самого  себя, сидящего в кресле. К его виску и к шее
было  присоединено  лишь  по  одному  проводу.  От  "Сновизора", по-прежнему
тянулись четыре провода, но два из них вели не к Грассьоне, а куда-то поверх
него.
     Грассьоне  пристально вглядывался  в телеэкран.  Он  даже  ссутулился и
вытянул шею.
     Позади  кресла  стоял   худощавый  темноволосый   человек  с   широкими
запястьями.
     Грассьоне с ужасом смотрел, как  телевизионное отражение  склоняется  к
нему.
     В его  груди возникло  странное ощущение. Он почувствовал боль, из  его
грудной  клетки  выдавили  воздух   ребра  затрещали,  сердце  прижалось   к
позвоночнику; кровеносные  сосуды  лопнули, как  зерна  воздушной  кукурузы.
Сознание Грассьоне затуманилось, и он погрузился во мрак.
     Римо  отсоединил от своей  головы два провода и  бросил  их  на  колени
Грассьоне.
     Он услышал, как кто-то вошел, и обернувшись, увидел Чиуна.
     - На этой лодке  больше никого нет, -  сказал тот.  -  Я нашел девочку.
Грассьоне обошелся с ней очень плохо.
     - Я обошелся с ним ничуть не лучше, папочка, - улыбнулся Римо. - Хочешь
попробовать, Чиун? - кивнул он в сторону телевизора.
     - Человек не должен смотреть собственные сны, - ответил Чиун.
     -  Ерунда,  -  бросил  Римо.  Впервые  за  последнее  время  он  был  в
благодушном настроении. - Неужели тебе  не  нравится такой сюжет: кареглазый
желтокожий человек ухаживает  за  очаровательными черноволосыми красотками с
миндалевидными глазами?
     - Нет. Не нравится.
     - Но  ты только представь себе: "Рассказы о Синанджу"  с Ледом Лексом в
главной роли. В прошлой  серии Минг Хенг  Той, легкомысленный ученый и автор
песен,  чуть  было не женился на Кларк  Ван Ву, садовнице  и исполнительнице
роли Годзиллы.  Им  помешал  отец-алкоголик,  Хинг  Вонг,  сообщив,  что  ее
сводного брата-контрабандиста сбил грузовик...
     - Это не смешно, - сказал Чиун. -  Ты  высмеиваешь простые человеческие
радости,  а  сам  идешь  по  жизни,  растрачивая свое мастерство  впустую  и
волнуясь о таких пустяках, как долг, патриотизм и семейный очаг.
     Римо понял, что обидел Чиуна.
     - Прости меня, папочка.
     - Кто же  из нас  двоих  глупец? Я, со  своими маленькими  радостями  и
фантазиями,  которые я не  путаю  с  реальностью,  или ты, тщетно пытающийся
осуществить свои мечты, которые не понимаешь сам?
     - Я же сказал: прости меня, -  повторил Римо, но Чиун повернулся к нему
спиной и вышел.
     Все хорошее  настроение мигом  пропало,  когда  Римо  понял,  что  Чиун
обиделся  не на шутку.  Римо вышел на палубу.  Старик  стоял,  облокотись на
перила и смотрел на далекие огни, мерцающие на другом берегу Миссисипи.
     - Думаешь о родном доме, папочка?
     -  Да,  -  ответил  Чиун.  - Когда-то  давно  по ночам,  дул  такой  же
прохладный ветер, поднимая рябь  на  воде, и я, мальчишка, стоял на берегу и
смотрел на проплывающие мимо суда, спрашивая себя: куда они плывут? и мечтал
о дальних странах.
     - Ты побывал во многих из них.
     -  Да.  Но ни одна из  них не сравнится с  моими детскими  мечтами. Сны
всегда лучше реальности.
     Римо посмотрел на огни проплывающего судна.
     - Сегодня вечером я позвоню Смитти и скажу что мне не нужен дом.
     Чиун кивнул:
     - Это будет мудрый поступок, сынок. Ведь  у тебя уже есть дом,  который
ты унаследовал от меня, а я от своих предков. Твой дом - Синанджу.
     Римо кивнул.
     - Я имею в виду не деревню с этим названием, - сказал Чиун. - Деревня -
всего лишь точка на географической карте. Я  говорю  об  искусстве  Синанджу
истории, науке, - обо  всем,  чему я научил  тебя. Это твой Дом. У каждого в
душе есть свой Дом.
     Римо молчал.
     Когда они собрались уходить, Римо спохватился и побежал назад, в каюту.
Он взглянул  на тела  Грассьоне и Маселло,  -  на  людей,  которые  пытались
претворить в жизнь свои мечты, но нашли  смерть. Все люди одинаковы, подумал
Римо. Только мечты у них разные.
     Он подошел к "Сновизору" с мыслями о том, сколько людей погибло за пару
дней из-за желания изобретателя приручить мечты. Римо вспомнил слова Чиуна и
подумал  о доме, которого  никогда не увидит, потому что только неисполнимые
желания дают стимул жизни. Мечты - всего лишь мечты,  и не надо пытаться  их
осуществлять.
     Римо занес руку над пластиковой коробкой "Сновизора".
     - Вот так-то, дорогуша, - громко сказал он и нанес удар.



    Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир.
    Свидание со смертью


     ---------------------------------
     выпуск 14
     Перевод Е. Тульевой
     Издательский центр "Гермес" 1995
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Лачуга  была  построена  из   каких-то   кусков  и   рухляди.  Основным
строительным  материалом служил  картон  плюс остатки пластмассовых ящиков и
листы жести с близлежащей стройки. Служившая полом утрамбованная  земля была
покрыта  изрядно  потрепанными циновками.  Окон  в  хижине