Но  вот  его опять  вызвали  вниз,  несмотря  на строгий приказ вахтеру
впускать только тех, для кого  заранее забронированы комнаты. Что же делать?
Второго домика у него нет!
     Какая нерациональная трата времени! У  него было еще столько дел помимо
преподавания. Он мог  бы пойти в студенческую столовую и проследить, вовремя
ли  повара  приготовили  для студентов макароны  с сыром,  и поторопить их с
говяжьей грудинкой для гостей.
     Норман волновался, успеет ли говядина разморозиться, не  выйдет  ли она
слишком сухой. Вдруг она не понравится делегатам конференции?
     Когда же он увидел, что  в ворота въезжает большой  черный лимузин,  он
забеспокоился о своем здоровье и застыл как вкопанный.
     Из  автомобиля  вылез  китаец   в  водительской   униформе  и  огромной
малопривлекательный человек  в мешковатом костюме, оттопыривающемся на груди
и под мышками.
     Норман Беливе заволновался: может быть, стоит убежать?
     Но у  него ноги приросли  к  земле,  когда  верзила  подошел к  нему  и
прорычал:
     - Это ты - Бельвю?
     Норман забеспокоился, стоит ли  сказать, что его  фамилия  произносится
немного иначе? Но вместо этого он молча кивнул.
     Верзила постучал по  заднему стеклу лимузина, за которым не было ничего
видно, кроме занавески.
     Беливе подумал, что вряд ли через пятнадцать лет он выйдет на пенсию.
     Задняя дверца автомобиля открылась, и оттуда высунулась голова.
     Лицо  мужчины было бесстрастным, а темные  глаза,  казалось,  прожигали
Беливье насквозь.
     Человек  высунулся  из машины, и  зеленоватый отсвет  телеэкрана на его
лице померк.
     Артур Грассьоне посмотрел на Нормана Беливье и сказал:
     - Вы дадите мне и моим людям комнаты.
     Норман заволновался, подойдут  ли новым гостям комнаты, которые  он для
них выберет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

     Бар "Тьюзди" не был похож на остальные старинные заведения такого рода.
     Когда-то он  носил  название  таверны Святого Луиса и напоминал  вполне
заурядный кабачок. Там угощали в разлив  знаменитым илуокским пивом, которым
и славилась таверна Св. Луиса.
     Но в один  прекрасный день некий предприимчивый малый из  деловой части
города  сообразил, что бар находится близко от  вокзала, рядом с  автобусной
остановкой и  неподалеку от аэропорта  и,  следовательно,  является неплохим
объектом для вложения капитала.
     И  пока  старожилы  бара  смотрели  в  серое  будущее сквозь золотистое
содержимое  стаканов,  кабачок  был  преображен,  одет  в   пластик  и  стал
называться, бар "Тьюдзи".
     Главной проблемой было отсутствие  посетителей. Округа  превратилась  а
трущобы раньше,  чем кабачок смог  стать  коктейль-баром,  и  его  владельцы
остались  всего лишь хозяевами помещения  с необычным названием, с новой, но
уже  потрескавшейся  пластиковой  мебелью  и  малопривлекательной  публикой,
посещающей это заведение.
     Когда  доктор  Харолд  Смит  открыл  дверь  в  бар  "Тьюдзи", он  сразу
погрузился  в  атмосферу пьяной дружбы  и  товарищества.  В  воздухе  витали
смешанные запахи дерева, пластика и мочи, ставшие привычными для аборигенов.
     Смит задержался на пороге, пока  его  глаза не  привыкли  к полутьме. В
отутюженном сером костюме, белой рубашке и строгом галстуке, с чемоданчиком,
выдерживающим  падение  с высоты двадцатиэтажного  дома,  доктор  Смит сразу
привлек к себе внимание завсегдатаев бара.
     - Смотри, каков гусь, - сказал кто-то в глубине зала.
     - Ух ты, вылитый профессор. Наверно, он думает, что здесь музей.
     - Нет, - громко произнес Смит, - не думаю.
     И он прошел  мимо  пьянчужек в заднюю комнату, где  за  столиком сидели
Римо с Чиуном. Римо смотрел в потолок, а Чиун наблюдал за игрой в дартс.
     Смит   сел   на  свободный   стул   напротив  Римо,  который  продолжал
разглядывать что-то вверху.
     - Куда это вы меня зазвали?
     Римо не  прервал  своего  полезного занятия. Чиун поприветствовал Смита
кивком.
     - Римо, прибыл император Смит!
     Римо, не отрывая глаз от потолка, произнес:
     - Ну как, принесли деньги для покупки дома?
     - Как я мог их взять в такое место?
     - Не надо пудрить мне мозги. Деньги при вас?
     -  Могу принести их через десять  минут.  Но сначала расскажите, в  чем
дело.
     Пока Римо объяснял Смиту,  как ему  надоело быть  чересчур совершенным,
Чиун продолжал наблюдать за игрой.
     Игроки имели в своем распоряжении  старомодную  американскую  доску для
игры в дартс: большой  круг, как пирог,  разделялся  на двадцать  одинаковых
секторов; каждый сектор, в свою очередь,  делился на  три части. Попадание в
большую часть, ближе к центру доски,  означало одно  очко; в соседнюю с ней,
красного цвета,  - два очка,  в  самую маленькую, белую,  с  внешней стороны
сектора - три очка.
     Играли  двое.  Они  бросали  по  очереди три  дарта  в  часть сектора с
единицей.
     Один из  игроков, готовящийся  метнуть свои  дарты, заметил пристальный
взгляд Чиуна и, качнувшись на каблуках, повернулся к старику.
     - Ты что на меня уставился?
     - Просто смотрю, как вы бросаете иголки, - дружелюбно ответил Чиун.
     Игрок, удовлетворенный ответом, повернулся к доске.
     - ... и думаю: а почему вы не делаете это правильно? - продолжал Чиун.
     Игрок засмеялся, взглянув на своего партнера, который, в  свою очередь,
тоже захихикал и сказал Чиуну.
     - Вилли играет лучше всех в баре.
     - А может и в городе, - заявил Вилли.
     - Я думаю, вы бы играли еще лучше, если бы знали, что делаете, - сказал
Чиун.
     - Чиун,  -  окликнул его Римо,  - перестань валять дурака. Ты  бы  хоть
послушал, о чем мы тут говорим.
     - У  меня уже  есть дом, - ответил  Чиун. -  Надеюсь, вы  с императором
Смитом поладите. А я попробую помочь этому бедолаге Вилли.
     Тинг. Тинг. Тинг.
     Деревянные дротики вонзились в столик, отколов кусочки пластмассы.
     - Если ты такой умный, папаша, научи меня!
     Римо  вытащил  дротики  из столика, отломил у них  острые металлические
кончики и швырнул обратно Вилли.
     - Перестань  дурачиться. Не видишь, я занят  покупкой дома. Лучше сходи
за пособием по безработице. Сегодня как раз выдают.
     Римо снова повернулся к Смиту.
     - Если у меня не будет дома, я у вас не работаю.
     Смит пожал плечами.
     -  Я  забочусь  только  о  вашей  безопасности.  А  она  обеспечивается
передвижением с места на место, чтобы никто не  смог засечь вас. Поэтому вам
нельзя появляться в Фолкрофте.
     - А если кто-нибудь меня выследит? Что он сделает?
     - Убьет.
     -  Это  точно, я тебя  убью, парень. Ты испортил  мои лучшие  дарты,  -
сказал Вилли, подходя к столику, где сидел Римо.
     Римо покачал головой, глядя на Смита.
     - Никто не сможет меня убить.
     - Я убью тебя! - крикнул Вилли. - Мои любимые дарты!
     Римо обернулся к нему.
     -  Отстанешь  ты или нет? У меня деловой разговор. Так что, - обратился
он  к  Смиту,  -  не волнуйтесь  о  моей  безопасности.  Лучше  подумайте  о
безопасности всей организации. А я куплю дом под вымышленным именем.
     Смит вздохнул и отвернулся.
     - По рукам? - спросил Римо.
     - Я прикончу тебя! - орал Вилли.
     -  Я хотел  как  лучше,  Вилли,  -  сказал  Римо. - Не  заставляй  меня
сердиться.
     - Кто заплатит за мои дарты?
     Вопли Вилли уже собрали небольшую толпу со стаканами в руках.
     - Ну как, решено? - Римо опять повернулся к Смиту.
     Смит кивнул.
     - Я заплачу за твои дарты, Вилли, - сказал он - Дай их сюда.
     Вилли  бросил на стол три маленькие стрелы  без  наконечников.  Римо  в
последний раз бросал дарты лет двенадцать назад, когда работал полицейским в
Ньюарке. Тогда ему казалось, что он играл неплохо. Сейчас же,  когда он взял
в руки дарты, он понял, что раньше всего лишь умело повторял свои ошибки, но
не научился играть как следует.
     -  Бросаем по разу, -  сказал он  Вилли. - Если выиграешь, я плачу тебе
пятьдесят долларов за дарты.
     - Двадцать долларов, - поправил его Смит.
     - Сто долларов за твои дарты, если ты выиграешь. А если нет, мы забудем
печальный инцидент.
     - Ладно. - Победная улыбка озарила лицо Вилли. - Кларенс, принеси новые
дарты!
     Появились новенькие дротики. Вилли взглянул на них и протянул Римо.
     - Нет, ты первый, - отказался тот, - я хочу видеть, с кем имею дело.
     - О'кей. Номер четвертый.
     Вилли прицелился и аккуратно метнул дарты. Два первых попали в красное,
третий - в белое.
     - Семь очков,  - с довольной ухмылкой сказал Вилли, вытаскивая  дарты и
протягивая их Римо.
     - Не надо, я сыграю этими.
     - Эй, парень, они же без наконечников.
     - Неважно. Значит, у тебя семь?
     Римо стремительно  обернулся  и,  взмахнув рукой, бросил  все три дарта
одновременно.
     Потом очевидцы  рассказывали, что этот тощий метнул дарты  так  быстро,
что никто не видел, как они летели.
     Дарты  стукнулись о поверхность доски и пробили  белую часть четвертого
сектора. Удар был так силен, что они прошли сквозь доску и застряли в стене.
     - Девять. Я выиграл. Оставь меня в покое, - сказал Римо.
     Вилли смотрел то на Римо, то на доску.
     Римо встал, за ним поднялись Смит с Чиуном. Последний шепнул Вилли:
     - Он любит порисоваться. Все-таки лучше, если у них есть наконечники.
     Чиун взял у Вилли его дарты и незаметным движением правой руки метнул в
доску. Дарты застряли в хвосте одного из дартов, брошенных Римо.
     -  Все дело  в практике, - сказал Чиун. -  Практикуйся, и ты  добьешься
успеха.
     И он поспешил за Римо и Смитом. Все молча смотрели им вслед.
     В "фольксвагене", взятом  Смитом напрокат в аэропорту, Смит посвятил их
в свои планы.
     Он направится на конференцию в  Эджвудский  университет посмотреть, что
представляет из себя открытие доктора Вули.
     Римо с Чиуном останутся ждать Смита.
     Он уже забронировал им места в отеле.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

     Реклама  доктора Уильяма Уэстхеда  Вули имела  успех, и его конференция
превратилась в настоящее событие.
     Сотни   людей:  представители   средств  массовой  информации,  ученые,
промышленники оживленно беседовали между собой среди закусок и десерта.
     Спиртное  лилось  рекой  с  самого начала  неофициальной  части. Доктор
Харолд  Смит  внезапно   оказался  в   компании  какого-то  сального   типа,
сопровождаемого  двухметровым  верзилой весьма бандитского вида и китайцем в
черном  костюме. Тип  порывался  заговорить  со Смитом о том, что  последний
сезон Эн-Би-Си  лучше  последнего  сезона  Эй-Би-Си, а  уж  Си-Би-Эс  вообще
оказалась  не  на  высоте, если  не  считать Роду  и Арчи  Банкеров.  Сам он
предпочитает вечерние телевикторины, потому что люди проявляют свою истинную
сущность лишь при виде больших денег.
     Доктор  Смит хотел  было  извиниться и прервать откровения  неприятного
незнакомца, как вдруг в зале воцарилась тишина.
     В дверях показалась Патти Шиа, королева телеэкрана.
     Мужчины разинули рты; женщины поджали губы. Патти была в темно-бордовом
платье  с  вырезом чуть  ли  не до пупа. Цвет платья подчеркивал  золотистый
оттенок ее светлых волос, делал его кричаще ярким.
     Патти  Шиа глубоко  вздохнула,  и  ее  платье заволновалось.  Несколько
солидных матрон  опустились  на  стулья. Патти шагнула  вперед, и в разрезе,
идущем от бедра, показалась загорелая ножка.
     По мере  продвижения  Патти по  комнате, люди делали  отчаянные попытки
оторвать от нее  взгляд.  Норман  Беливе до крови  прикусил губу.  Его сосед
откинулся на спинку стула и стал обмахиваться газетой.
     Кто-то тихо присвистнул, кто-то подмигнул приятелю, но никто не остался
равнодушным.  Наконец  Патти  заняла  место  за  столом  и  все  возобновили
прерванные занятия. Некоторые, правда, продолжали смотреть на Патти. Мужчины
справа  от нее опьянели  от вида ее скрещенных ножек. Мужчина слева с трудом
отвел  от нее глаза, и  то  после напоминания со  стороны  собственной жены,
толкнувшей его  локтем под ребра. Грозная супруга  решила, что сегодня утром
зря потратила 35 долларов на прическу, выглядевшую так безвкусно.
     Ли (Вуди) Вудворд, заведующий учебной частью, поспешно встал  со своего
места  во  главе  стола  и  постучал  карандашом по стакану, но его никто не
услышал, так как в это время Стэнли Уэйнбаум, распорядитель, кричал:
     - Прошу садиться! Пожалуйста, занимайте места!
     Как  всегда,  на него никто  не обращал  внимания.  Правда, когда стали
разносить   ванильный   шоколад  и   клубничное  мороженое  с  сиропом,  все
устремились к столу.
     Вудворд только было приготовился произнести сочиненную им вступительную
речь,  полную намеков на величайшие заслуги работников  пера и завершающуюся
выражением надежды на то, что их труды прославят Эджвудский университет, как
в зале погас свет.
     Вудворд  не  мог включить в текст что-либо  предметное,  так как доктор
Вули   категорически  отказывался  сообщать   что-либо  о  своем  величайшем
открытии,  касающемся телевидения.  Он сказал  лишь, что "все присутствующие
станут свидетелями переворота в науке".
     Доктор  Харолд  Смит  барабанил  пальцами по  столу "Ну  же, скорее!" -
говорил он про себя, торопя ход конференции.
     Артур  Грассьоне  сидел за  столом напротив  дона  Сальваторе Маселло и
приветливо  улыбался  мафиозо  из Сент-Луиса.  Справа и  слева от  Грассьоне
сидели Винс Марино и  Эдвард Леонг. Они ловили каждое движение босса, ожидая
момента, когда тот примется  за  мороженое, чтобы безбоязненно приступить  к
своим порциям.
     Патти Шиа почувствовала, что в темноте к  ее  ногам прикасаются  чьи-то
руки.  Она  кольнула  одну  из  них пластиковой  вилкой,  справа  послышался
сдавленный стон. Затем она тихонько поставила на колени тарелку с мороженым.
Вторая  рука,  не встречая  сопротивления, поползла  вверх по  ноге  Патти и
завершила победоносное шествие  в  подтаявшем мороженом,  после чего  спешно
ретировалась.
     Неожиданно  где-то  впереди  возник  свет.  Сначала   в  виде  цветного
прямоугольника,  затем  стала  различима  целая  движущаяся  картина.  Перед
зрителями возник яркий залитый солнцем сельский пейзаж:  быки и работающие в
поле крестьяне.
     Высокий худой юноша по щиколотку  в  грязи  выпрямился,  и  все увидели
красивое  лицо  азиатского  типа. Засмеявшись,  юноша  отвернулся. На экране
появилось лицо старухи, что-то говорящей на непонятном языке. Старуху сменил
вид небольшой деревушки, где мирно играли узкоглазые малыши и  лаяли собаки.
В стороне группа мужчин точила лясы. По дороге, улыбаясь, шли женщины, худые
и грязные, но их худоба была здоровой, а грязь свидетельствовала о честном и
нелегком труде.
     Изображение  деревни  померкло   и  сменилось  картиной   заката.  Свет
заходящего солнца золотил деревья, всюду царили мир и покой...
     Картины  сменяли  друг  друга на  экране, прикрепленном  на  стене  над
столом, их пронизывал дух тихого счастья и мирной радости.
     Внезапно все звуки перекрыл громкий голос.
     - Вы видите перед собой Вьетнам, неизвестный никому из вас, неизвестный
даже  самим  вьетнамцам -  по крайней  мере, такого Вьетнама они  не  видели
последние   двадцать  пять   лет.  Этот  Вьетнам  -  плод  воображения  моей
девятнадцатилетней приемной дочери.
     Снова  зажегся  свет. Рядом  с экраном стоял  профессор Уильям  Уэстхед
Вули. Он отдернул занавеску,  за которой  перед  телевизором сидела  девушка
азиатского происхождения. Она  улыбалась, закрыв глаза, а к ее  вискам и шее
были прикреплены четыре  металлических  диска,  от  которых вели  провода  к
телевизору.
     - Леди  и джентльмены,  я доктор Уильям Вули. А  это - мое изобретение,
"Сновизор". Ваши мечты,  фантазии и надежды он посылает на экран в том самом
виде, в каком они предстают перед нашим мысленным взором.
     В  зале  воцарилась  мертвая  тишина. Дон  Сальваторе  Маселло  подался
вперед, чтобы разглядеть изображение на большом экране, когда включили свет.
Артур  Грассьоне  с  минуту   глядел  на  экран,  а   потом,  ухмыльнувшись,
переглянулся с Винсом Марино: нет, это изобретение будет нелегко продать.
     Патти Шиа затаила дыхание.
     Доктор  Харолд Смит обвел  взглядом  комнату.  Вдруг  в тишине раздался
громкий смех.
     Он исходил от сидящего  во  главе стола Ли (Вуди) Вудворда, заведующего
учебной частью.
     - И это все? - со смехом спросил он. - Это все? Цветные сны?
     Он  снова захохотал, поперхнулся  от  смеха и  потянулся  за стаканом с
водой, стоящим рядом с мороженым.
     - По желанию можно сделать стереозвучание, сказал Вули.
     Вудворд прокашлялся и перестал смеяться.
     - Вули, - сказал он, - вы собрали такую толпу людей  только ради этого?
Чтобы сыграть с ними шутку?
     Все молчали. Люди, не шевелясь, смотрели на доктора Вули так, словно он
попал в автокатастрофу и нуждался в неотложной помощи.
     - Как вы думаете,  что это? - вежливо спросил Вули, указывая на большой
экран,  на котором  изображение дублировало картины  на  экране  телевизора,
находящегося перед девушкой.
     - Хм! Создать такой надувательство довольно просто, - ответил Вудворд.
     - Подойдите поближе и удостоверьтесь, что это не обман.
     Вудворду  вовсе  не  улыбалось,  чтобы  в  фарсе  обвинили  руководство
Эджвудского университета. Он поднялся из-за стола.
     - Вули, очевидно, вы будете уволены.
     - С завтрашнего дня -  как  вам будет угодно  -  Вули тронул девушку за
плечо. - Лин Форт, ау! Пора заканчивать.
     Она грустно открыла миндалевидные глаза и  улыбнулась Вули,  снимающему
диски  с  ее висков.  Картина исчезла  - как  на  большом экране,  так и  на
маленьком.
     Вули показал публике четыре диска с проводами:
     - Вот все, что для этого требуется. Плюс ваше воображение.
     Он   жестом   попросил   Вудворда    подойти.   Вудворд   занял   место
девушки-азиатки, и Вули начал прилаживать диски к его голове.
     -  Совершенно  необязательно  прикреплять  их к  каким-то  определенным
точкам, - мимоходом объяснял Вули. - На висках и шее, в любом месте.
     Когда  он  приладил  последний  диск  к  правому  виску  Вудворда,  тот
зажмурился.
     - Не надо напрягаться, - сказал Вули. - Просто думайте о  чем угодно, о
чем вам больше всего нравится.
     И он прикрепил диск с присоской на правом виске Вудворда поплотнее.
     На экранах начало появляться изображение,  и люди вытянули  шеи,  чтобы
рассмотреть, что там такое. Некоторые захихикали.
     На экране стали видны глаза женщины, зеленые и потрясающе красивые.
     Когда изображение стало четким, глаза женщины расширились от страха. Ее
ноздри затрепетали, и стало видно, что ее рот заклеен липкой лентой.
     Публика притихла. Были слышны лишь стоны и затрудненное дыхание женщины
на  экране.  Из-под клейкой  ленты показалась струйка крови, на  лбу женщины
выступили  капли пота. Вудворд тоже вспотел. Он  даже открыл  рот, когда  на
экране   стали  видны  крупным  планом  ее  руки.  Их  сковывали  наручники,
прикованные цепью к бетонному полу. Женщина извивалась от боли.
     Глаза Вудворда  расширились,  и  все увидали, что  ноги  женщины  также
прикованы к полу,  каждая  по отдельности.  Затем  на экране  появился и сам
Вудворд. Он подошел к женщине, и его рука потянулась к подолу ее мини-юбки.
     С  отчаянным воплем  Ли (Вуди)  Вудворд, выпускник Гарварда 1946 года и
Колумбийского  университета,  магистр гуманитарных  наук  в  1948-м,  доктор
философии  в 1950-м, сорвал  с  себя диски и  вскочил  на ноги  Экран погас.
Вудворд тяжело дышал.
     -  Эй,   почему   прекратили   показ?   -   спросил   Стэнли  Вейнбаум,
распорядитель. - Только начинало становиться интересно.
     Вудворд  обвел публику  затравленным взглядом, как заяц,  убегающий  от
лесного пожара. Но спасения не  было. Он  умоляюще  посмотрел на  профессора
Вули.
     - Как  я уже говорил, - холодно заметил Вули, -  звуковое сопровожд