род  занятий.
Опасность  книги  состояла в  самом факте ее  существования; умный  человек,
наткнись  он  на такой  список, невольно  задумается,  кому понадобилось его
составлять,  а  это  может  привести  к  заключению  о  том, что  в  Америке
существует супер секретное агентство, которое работает вне рамок закона.
     Это  означало  разоблачение   КЮРЕ,  а,  будучи   рассекреченным,   оно
прекращало свое существование.
     -  Вы  уверены, что книга пропала?  -  спросил  Смит.  -  А  может,  вы
уничтожили ее много лет назад?
     - Я уверена, сэр. В  те времена я  не слишком доверяла  компьютерам.  Я
думала,  что они могут ошибиться и  стереть  все записи,  поэтому,  когда  я
увидела у вас на столе старую телефонную  книгу, мне захотелось  сделать вам
приятное: я взяла книгу и положила  в  ящик своего стола, там, на самом  дне
ящика, она и пролежала семнадцать лет.
     - Как вы узнали, что она украдена? - спросил Смит.
     - Я... - она запнулась. - По-моему я знаю, кто ее взял, мистер Смит.
     - Вот как?
     - Мой сын.
     Смит с трудом заставил себя говорить спокойно.
     - Почему вы так думаете?
     - Это была моя вина, доктор Смит,  - женщина  всхлипнула. -  Он хороший
мальчик, правда. Просто, он всегда попадает в беду.
     -  Пожалуйста,  рассказывайте  мне только  о  самих фактах, -  спокойно
сказал Смит. - Это очень важно. Как зовут вашего сына?
     - Кинен, по мужу. Но это была моя ошибка. Я сказала ему.
     - Что сказали?
     Голос миссис Микулка прозвучал в трубке почти истерически.
     -  Прошлой ночью  Кинен пришел домой.  Мы так давно его  не видели.  Он
много  путешествовал,  а  потом  у  него  было  какое-то  дело,  связанное с
воровством,  и он некоторое  время пробыл в тюрьме.  Понимаете,  то была  не
тюрьма строгого режима...
     У  Смита  уже  начал  складываться  мысленный  портрет  отпрыска миссис
Микулка: одинокий, не слишком приятный субъект, который повсюду искал только
легкого  пути.  Фигляр,  воришка,   подделыватель  чеков,  этакий  юный,  но
многообещающий преступник.
     Смиту  захотелось  высечь самого  себя за  то, что он принял на  работу
миссис Микулка, не проверив самым тщательным образом  всех членов ее  семьи.
Прошлое  самой  миссис Микулка было безупречным, за  ней никогда не водилось
никаких грехов.
     - Вы говорили с сыном обо мне? - спросил Смит.
     - Это же была  обычная болтовня,  доктор Смит,  - взмолилась женщина. -
Кинен был дома,  и на этот  раз он даже не попросил денет. Я приготовила ему
его  любимый обед, а потом  мы сидели  и разговаривали, только  мы вдвоем  с
Киненом, как  в былые дни, до того, как  он ушел из  дома.  Это была обычная
болтовня.
     - Обычная болтовня о чем? - спросил Смит.
     Он услышал, что женщина плачет.
     - Мне так стыдно. Я никогда раньше о вас ни словечка не проронила...
     - Пожалуйста, миссис Микулка, продолжайте, - сказал Смит.
     - Я  просто случайно упомянула, что  вы  кажетесь страшно  занятым  для
человека, которому особо нечего делать. Я хотела сказать...
     - Я понимаю. Что дальше?
     -  Только  то,  что вы  всегда находитесь  в  Фолкрофте  с рассвета  до
полночи,  а  приходят  к  вам  только  двое  -  молодой  человек  с широкими
запястьями и старый  китаец. Кинен сказал, что выглядит так, будто вы что-то
укрываете, а я, ну, я и упомянула тогда про старую телефонную книгу, понятия
не  имею, почему  вдруг  мне  она  вспомнилась,  и те  имена в ней,  которые
выглядят совершенно бессмысленными, вроде ЭЛИОДДЕ.  Я  только одно из  них и
помню. А  Кинен спросил, у меня  ли еще  та книга, и я сначала ответила, что
нет, ведь все это было так давно, но вспомнила, что книга, скорее всего, еще
лежит у меня в столе.
     - Понятно, - сказал Смит.
     Он чувствовал, как краска покидает его лицо.
     - Кинен попросил принести ему эту книгу, - продолжала миссис Микулка.
     - И вы принесли?
     - Нет, конечно! - возмущенно откликнулась она. - Теперь я  вспомнила: я
сказала, что собираюсь утром ее  сжечь. Тем более, что вам, похоже,  она  не
понадобилась  ни  разу за все  семнадцать лет. Я не  знаю, на что вы тратите
свое время, мистер Смит, но не сомневаюсь: это  ваше личное  дело. И ни мне,
ни Кинену нечего совать в него нос.
     - Да уж, - рассеянно отозвался Смит.
     -  Но когда я проснулась сегодня утром,  Кинен уже ушел, прихватив  все
свои вещи.  А ведь он собирался побыть у нас до следующей недели. У  него  и
билет  был на это время. А  потом, когда я  пришла в  контору,  там все было
перевернуто вверх дном...
     - Минутку, миссис Микулка. Куда у него был билет?
     -  До  Пуэрто-Рико.  Видите  ли, у Кинена были  деньги. Я не  стала его
спрашивать, как он их достал.
     -  Сан-Хуан? Так  назывался город, куда он отправлялся? Не знаете ли вы
точно, где он остановится?
     В трубке долго молчали. Потом женщина все-таки ответила:
     -  Он сказал,  что останавливается в другом  городе. С  таким  забавным
названием. Он сказал, что у него там приятель, с которым они вместе сидели в
тюрьме. Кристал Бал, вот как называется тот город.
     - Кристобаль? Сан-Кристобаль?
     - Да, по-моему так.
     - А как зовут приятеля?
     - Ну, тут я знаю точно, - ответила она. - Сомон.
     - Э... сомон?
     - Да, только Кинен произносит это "сомоан", - миссис Микулка помолчала,
а потом разом выпалила вопрос:
     - Вы хотите, чтобы я немедленно уволилась, мистер Смит? Или мне сначала
закончить те дела, что я уже начала вести?
     Но  Смит мысленно  был  уже  в сотнях  миль  от  нее,  он  разрабатывал
предстоящую операцию в горной деревушке  Сан-Кристобаль в центральном районе
Пуэрто-Рико.
     - Доктор Смит? - повторила секретарша.
     - Прошу прощения, - откликнулся он.
     -  Мое   увольнение.   Я   понимаю,  что   оно  необходимо,  и  если  я
способствовала   преступлению,  то  хочу   понести   за  то  соответствующее
наказание, -  сказала она бесстрастно.  - Мне только хотелось  бы,  чтобы вы
знали: это произошло невольно.
     - Не увольняйтесь,  -  ответил Смит.  - Сейчас даже  не смейте  об этом
думать. А мы с вами  обсудим еще этот вопрос, только  в другое время, миссис
Микулка.
     Он повесил  трубку и  глянул  на  Берри Швайда, который  сидел в другом
конце комнаты и пытался загореть сквозь плотно закрытое окно.
     - Харолд, тебе нужна какая-то помощь? - спросил Швайд.
     - Нет. Я хочу использовать компьютер, чтобы отследить один авиабилет.
     - Ну, давай. Я покажу тебе, как.
     Через несколько  секунд Смит  получил  подтверждение,  что  некий Кинен
Микулка забронировал перелет  на коммерческой линии до Сан-Хуана.  Билет был
использован.
     Смит закрыл чемоданчик и поднялся.
     - Берри, мне придется уехать на день-другой.
     - А я здесь останусь сам?
     - Да. Жилье это удобное, а в холодильнике полно еды.
     - А что делать, если зазвонит телефон? - спросил Швайд.
     - Ответь на звонок, Берри, - посоветовал Смит.
     - А если звонить будут тебе, Харолд?
     - Спроси, что мне передать, Берри.
     Выражение лица у Смита было мрачным.
     - Я должен идти, Берри.
     - Возьми меня с собой, - попросил Берри.
     Смит покачал головой.
     - Не могу. Не в этот раз.
     Он направился к двери. Берри  Швайд за его спиной захныкал и вцепился в
свой лоскут голубого одеяльца.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Смит осторожно вел машину по разбитой грязной дороге в  Сан-Кристобаль,
его  правая  рука легко  лежала на  чемоданчике - двойнике  того, в  котором
содержался компьютер КЮРЕ.
     А  настоящий чемоданчик  Смит  запер в  камере хранения в  сан-хуанском
аэропорту.  Оба  чемодана миновали  службу безопасности  без досмотра.  Смит
предъявил  билет  на фальшивое  имя, обладатель  которого  был принят весьма
почтительно, точно король, пользующийся правом неприкосновенности, хотя Смит
прилетел  из  Сент-Мартина, считавшегося  иностранным государством. Никто из
чиновников и офицеров  службы безопасности  не узнал  в лицо этого господина
средних лет  в  строгом  костюме, однако  им  было  приказано оказывать  ему
всяческое содействие.
     Его даже  ждал  роскошный  автомобиль, сверкающий  серый "мерседес", но
Смит заменил его на незаметный "форд".
     Он отверг  предложение чиновников в аэропорту дать ему шофера. Смит всю
жизнь  прожил в обстановке секретности и не любил  ничего делать напоказ. Он
намеренно сохранял легко  забывающуюся неприметную внешность, манеры  у него
были  вежливые  и сдержанные,  ничего  выделяющегося.  Именно  так  приучали
выглядеть и вести себя людей вроде Смита.
     Столь  безобидная  на  первый  взгляд внешность  часто  сохраняла Смиту
жизнь. Благодаря ей он умудрился остаться целым и невредимым во время Второй
мировой войны, выжить  в Корейской войне, когда служил в ФБР и в первые годы
существования КЮРЕ.
     Теперь, когда карающей рукой агентства стал Римо, Смиту больше не нужно
было сохранять  ту  физическую  форму,  которую  раньше  требовала  от  него
профессия, но скрытность как образ мышления по-прежнему оставалась  при нем.
Она стала столь же неотъемлемой его частью, как и очки в стальной оправе.
     Он  въехал  в Сан-Кристобаль по боковой  дороге и  остановил  машину на
грязной обочине. Улица была раскалена сверкающим  полуденным солнцем и почти
безжизненна.  Толстая  мать  семейства загнала  выводок детей  в лавчонку  с
засиженными   мухами   грязными   окнами.  Хромая,  серо-коричневая   собака
проковыляла на задний двор в поисках выброшенного съедобного куска.
     Лишь из бара  футах  в ста  от  того места,  где остановил машину Смит,
доносились  звуки,  свидетельствующие  о  присутствии  людей.   Голоса   там
сливались в глухой пустопорожней  болтовне  мужчин, у  которых слишком  мало
денег  и  слишком мною свободного времени.  Смит  приблизился к бару,  зашел
внутрь и остановился у грязной металлической стойки.
     - Si, senhor? - спросил бармен.
     - Cerveza, por favor, -  заказал Смит. Когда ему принесли пиво, Смит на
ломаном испанском спросил, знает ли бармен человека по имени Сомон.
     Тот в раздумье свел брови  на  переносице, и Смит  повторил: "Со-моан",
делая ударение на втором слоге.
     К  изумлению  Смита, бармен  швырнул на  стойку перед его носом грязную
тряпку,  которой  протирал  столы,  и  повернулся  к  нему спиной. Остальные
посетители бара на мгновение  притихли,  а  потом разразились резким хриплым
смехом.
     -  Senhor,  - сказал, приближаясь к Смиту мужчина со сморщенным красным
лицом.  - Ясно, что вы  ничего не понимаете. Сомон это... как вы бы сказали,
прозвище. Оно означает дурак, или глупый ленивый парень. Поняли?
     Он вопросительно  поднял бровь,  потом перевел свои  слова на испанский
для тех шести мужчин, что находились в баре.
     - Es Rafael, si, - выкрикнул один из них со смехом.
     Бармен показал ему кулак.
     -  Вы  оскорбили  Рафаэля  в  его  лучших  чувствах,  -  сообщил  Смиту
краснолицый.
     - О, простите, я крайне сожалею, - мягко сказал Смит.
     Он принялся было  старательно  извиняться перед барменом,  но  едва  он
начал говорить, мужчина с бочкообразной грудью, сидевший за  столиком в углу
комнаты,  поднялся.  Он  встретился  взглядом со Смитом  и  быстро зашагал в
сторону распахнутых дверей, выходивших на улицу.
     Смит  отхлебнул  пива, подсчитал, что  кружка стоила девяносто  центов,
поразмыслил,  дожидаться  ли сдачи, потом оставил на стойке целый доллар. Он
решил, что десять центов чаевых должны подлечить раненные чувства бармена.
     Улица была пуста.  Смит  на  мгновение подумал, что уход  того  мужчины
ничего не  значил,  но  тут  же отбросил  эту мысль.  Десятки лет  работы  в
разведке научили его видеть  сокровенный смысл, укрытый за самыми обыденными
поступками,  и он вынужден был  доверять своему  чутью.  Кроме него  у Смита
сейчас не было помощников.
     А  потом  он  увидел  это,  оно  красовалось  на  металлическом  шесте,
укрепленном  на  крыше  захудалого  трехэтажного  домишки в конце  квартала.
Вывеска. На ней не было ни одною слова. Только изображение  рыбы. Может, это
как раз лосось, от английского  названия  которого пошло и название цвета, и
прозвище Сомон.
     Смит увидел на  нижнем этаже открытую дверь и зашел в комнату, лишенную
всякой   мебели,  но   загроможденную   всяческими   коробками,  ящиками   и
упаковочными  корзинами.  По полу  были раскиданы  обрывки  бумаги. По углам
выстроились пустые бутылки из-под пива. Жалкая, обносившаяся женщина средних
лет  с  лицом, застывшим в сердитой гримасе, ковыляла  по коридору навстречу
Смиту откуда-то из глубин квартиры.
     - Si? - спросила она с видом человека, чей покой был нарушен.
     -  Я ищу  одного мужчину,  -  попытался объяснить  по-испански  Смит. -
Американца...
     -  Никаких  мужчин  тут  нет,  -   отрезала  она  на  довольно  сносном
английском. - Только женщины. Хотите?
     - Нет. Мне не нужна женщина.
     - Тогда уходите.
     - Я ищу мужчину.
     - Десять долларов.
     - Я...
     - Десять долларов, - повторила женщина.
     Смит  неохотно вручил ей  купюру и  прошел вслед  за женщиной  в  глубь
коридора в грязную кухню.
     - Я только хотел бы поговорить, - сказал Смит.
     - Идите за мной, - велела женщина.
     Она  повела  Смита  по  расшатанной  лестнице на  самый  верх  дома.  В
полутемном,  кишевшем тараканами коридоре она  вдруг резко  постучала в одну
дверь, а потом распахнула ее.
     -  Говорите тут, - сказала она, впихнула  Смита внутрь и закрыла за ним
дверь.
     Несколько секунд глаза Смита привыкали к темноте, царившей в комнате. А
привыкнув, он разглядел  одинокую фигуру молодой  женщины с рассыпавшейся по
плечам гривой черных кудрей.  Она  сидела  скрестив ноги в  углу разобранной
смятой кровати в шортах и облегающей хлопковой блузке, три пуговички которой
едва удерживали пышную роскошь ее груди.
     Смит откашлялся.
     - Это вовсе  не обязательно, мисс, - сказал он, обеспокоенный  тем, что
голос его едва слышен. - Вы говорите по-английски? Habla ustet ingels?
     Девушка  выпростала из-под себя  свои  длинные ноги  и встала. Ее шорты
весьма соблазнительно натянулись на бедрах. Она  молча подошла к  Смиту,  на
губах ее играла едва заметная улыбка.
     Смит  так и  не  понял, что  ее  выдало. Может, нечаянный  взгляд,  или
напряженность прильнувшего  к Смиту тела. Он  не знал  причины,  но был  уже
приготовлен, когда услышал первое движение притаившегося в засаде человека.
     Смит, конечно, постарел и  рефлексы его замедлились  в сравнении с теми
временами,  когда он был  действующим агентом.  Но  ни  один человек  с  его
подготовкой  и  прошлым  никогда не  теряет  острого,  как  бритва,  чувства
опасности  и  не забывает, что  следует  делать, ощутив  жалящее присутствие
угрозы. Смит присел и резко развернулся, его локоть пришел в соприкосновение
с чьим-то  солнечным  сплетением.  Нападавший  отшатнулся,  в  темноте  было
слышно, как воздух со свистом вырывался из его легких.
     Теперь  Смиту  хватило  времени,  чтобы  выхватить  из-под  мышки  свой
автоматический пистолет. Уложив мужчину на пол, он поставил ему ногу на шею,
а пистолет нацелил прямо в лицо.
     - А ну, быстро в постель, - через плечо бросил Смит молодой женщине.
     И услышал за спиной ее легкие шаги, потом заскрипели кроватные пружины.
     Смит узнал нападавшего мужчину. Это был как раз тот вслед за которым он
вышел из бара.
     - Со-моан, - произнес Смит.
     И это уже был не вопрос.
     Мужчина что-то проворчал, и Смит сильнее вдавил каблук своего башмака в
его шею.
     - Ты - Сомон? - спросил Смит. И сильнее надавил ногой.
     Пуэрториканец с трудом кивнул, глаза у него выпучились.
     - Чего ради ты меня подставил? - Смит сильнее втиснул каблук.
     Мужчина  с  бочкообразной грудью  беспомощно  дернулся,  и Смит  слегка
ослабил давление, чтобы тот мог говорить.
     - Это не моя идея, - выдохнул мужчина. - Ведь вам не я нужен.
     - Я знаю, кто мне нужен. Зачем он подослал тебя ко мне?
     - Книга...
     - Он ее получил?
     Сомон кивнул.
     - Я заплачу за нее, - сказал Смит.
     Глаза пуэрториканца широко раскрылись.
     - Ты  думаешь, что я  не собираюсь  платить, потому  что  у меня в руке
оружие? - спросил Смит. - Я не  хочу  его применять и  не  хочу забирать вас
обоих с собой. Мне нужна книга, и я за нее заплачу. Понял?
     Мужчина кивнул.
     Держа голову Сомона на прицеле, Смит отступил назад.
     - Вставай, - велел он.
     Сомон неуклюже поднялся,  внимательно наблюдая за  американцем, который
подхватил с пола свой кожаный чемоданчик.
     - Я хочу видеть Кинена Микулку, - сказал Смит,

     Под  дулом  пистолета  Сомон вел  машину Смита  среди  мягких очертаний
холмов  тропического  пояса. Щебеночное  покрытие дороги  сменилось гравием,
потом  грязью,  и  наконец  дорога превратилась в  нечто  вроде  проселка  с
полосками  травы  межу выбитыми  в  земле  колеями.  Машина  остановилась  у
подножия  холма,  густо  поросшего  кустарником и  гигантскими  тропическими
папоротниками.
     - Дальше ехать нельзя, - сказал пуэрториканец. - Дальше надо идти.
     Смит поднес пистолет к лицу Сомона.
     - Иди первый, - велел он.
     Они  пробирались  вверх узкой  тропкой,  извивавшейся  по  холму, густо
поросшему зеленью. Где-то на середине склона Смит заметил  рифленую цинковую
крышу, сверкавшую в красноватых лучах заходящего солнца.
     Сомон указал на нее.
     - Он там, - пояснил Сомон. - У него тоже есть пистолет.
     Ни на секунду не отводя глаз от лица Сомон, Смит крикнул:
     - Микулка! Кинен Микулка!
     Молчание.
     -  Меня зовут  Смит!  У меня на мушке твой приятель.  Мы  пришли  одни.
Выходи. Я хочу с тобой поговорить.
     Через  пару  секунд  Смит  услышал шорох  листьев  около  хижины, потом
донесся голос:
     - О чем вы хотите говорить?
     - О деле. Я куплю у вас телефонную книгу.
     - А кто вам сказал, будто я знаю, о чем идет речь?
     Смит подтолкнул Сомона пистолетом.
     -  Все в порядке. Он знает! - крикнул пуэрториканец,  -  И у  него есть
деньги.
     - Сколько? - снова послышался голос от хижины.
     - Поговорим, когда я тебя увижу, - крикнул в ответ Смит.
     В  зарослях  послышались  шаги.  Наконец на поляну,  где ждали  Смит  и
пуэрториканец, вышел молодой парень.
     На вид  Микулке было  лет  под тридцать,  выглядел  он  потрепанно, как
человек, у которого не осталось ни надежд, ни мечты. В правой руке он держал
"кольт" армейского образца, нацелив его прямо на Смита.
     - Думаю, тебе лучше опустить свою пукалку,  -  криво усмехаясь,  сказал
Микулка.
     -  Чтобы  продырявить  голову  твоему приятелю, не  понадобится слишком
большой пули,  - ответил Смит. Пуэрториканец буквально обливался потом.  - И
давай лучше пойдем к тебе. Я хочу заключить сделку.
     - А если я не хочу? - спросил Микулка.
     Смит очень сдержанно, едва заметно пожал плечами.
     - У меня есть деньги, - сказал он. - И гораздо больше, чем одна пуля.
     Молодой человек насмешливо фыркнул, но попятился обратно к хижине.
     Смит  подтолкнул вперед  Сомона,  и пуэрториканец оказался зажат  между
двумя пистолетами.
     В  хижине  с  цинковой  крышей  было  страшно  душно  и  темно.  Внутри
находилась узкая неприбранная кровать, стол и крошечная керосинка.
     - Где деньги? - сразу потребовал Микулка.
     Смит кинул чемоданчик на грязный стол, потом одной рукой распахнул его.
Внутри рядами плотно  лежали банкноты - американская  валюта.  Пачки  старых
купюр, перехваченные резинками.
     - Сколько здесь? - голос Микулки выдал его растерянность.
     - Сто тысяч в непомеченных двадцатках, - ответил Смит.
     - Dios! - выдохнул Сомон.
     Смит положил  свое оружие  на стол.  Микулка  осторожно последовал  его
примеру.
     - Какая же сделка? - спросил Микулка.
     - Я думал, все и так ясно, - с некоторым о