только  будет  вынужден  это  сделать.   Например,  чтобы  прекратить  боль,
терзающую его тело.
     А теперь другой вопрос: есть ли у меня человек, который может причинить
такую боль? Еще  вчера я ответил бы: да,  у меня  есть Эммануэль  Муссо. Эта
работа как  раз для него.  Но сегодня  я  уже  не уверен в этом. Может быть,
Эммануэль Муссо  став  слишком  мягким? Или он  уже слишком  стар для  такой
работы? Возможно, мне надо поискать более молодого и более сильного.
     Муссо встал с плетеного стула.
     - Дон Фиаворанте, я еще не слишком стар и не слишком мягок, и прошу вас
об одной милости. Отдайте мне  Римо. Мы заставим его  заговорить, мой верный
друг и я, - сказал он, похлопывая себя по карману пиджака,  где лежало шило,
воткнутое в пробку.
     -  Ты  хочешь этого? Ты просишь,  чтобы  я  послал  тебя  за человеком,
пригрозившим, что тебя вынесут  вперед ногами, если  ты опять попадешься ему
на глаза?
     - Да, я прошу вас об этом.
     - Возможно, ты еще остался Эммануэлем Муссо  прежних дней. Может  быть,
ты  еще  готов  поставить все  на свою ловкость.  Но учти: это  второй шанс,
третьего  уже не будет.  - Дон Фиаворанте испытующе взглянул в  глаза Муссо,
чтобы  убедиться,  что тот  его  понял. Или  он добьется  успеха, или  будет
выброшен из игры.
     Муссо понял.
     -  Я не проиграю, дон  Фиаворанте. Я  добуду  информацию,  которая  вам
нужна.  И затем  отплачу этому Римо  за его наглость по отношению к  вам.  Я
преподам ему  очень болезненный и очень памятный урок.  В конце  концов,  он
ведь только человек, разве не так?
     Пубеско не ответил. Он нагнулся, нырнул  и поплыл под  водой из конца в
конец бассейна.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

     Шериф Вейд Уайт должен был передать сообщение в Вашингтон. Очень важное
сообщение.
     - Проклятие! - выпалил он. - Я же не знаю никого в Вашингтоне.
     -  Тогда  попроси Джона  Уэйна,  пусть  он представит тебя кому-нибудь,
свинья. Нам безразлично, как ты это сделаешь, - говорила девушка, расхаживая
взад и  вперед внутри  небольшого  жилого автоприцепа. Кроме  синих джинсов,
туго  обтягивавших ее зад  и ноги, на  ней больше  ничего не  было,  и соски
громадных  грудей при каждом шаге  играли в прятки с  ее длинными волнистыми
волосами.
     Уайт невольно облизнул губы.
     - Шериф, я вижу ты  думаешь о чем-то похабном, - сказала она, подойдя к
Уайту,  сидевшему на  деревянном стуле с прямой  спинкой без  всякой обивки.
Сидеть ему было очень неудобно.  Он  чувствовал себя как школьник за партой,
которого распекает учитель.
     Остановившись  перед ним, она  кивком головы  отбросила  назад  волосы.
Огромные груши ее вздымающейся груди уставились прямо в жадные глаза Уайта.
     - Они  вам  очень  нравятся,  шериф,  -  подразнила  она  его  и  затем
требовательно спросила: - Нравятся или нет?
     - Д-да, - заикаясь, ответил он.
     - Все равно, свинья, не смей даже  прикасаться к ним. Если хочешь жить.
Ты  знаешь,  что  стало  с людьми, которые  давали  волю  рукам.  Файнштейн.
Мак-Эндрю. Двое бандитов-мафиози.  Им они  тоже  очень  нравились. Ты хочешь
кончить так же, как они?
     - Нет-нет, - быстро и честно ответил Уайт.
     - Ну, хорошо. Тогда держи свою ширинку застегнутой и не распускай  рук.
Не  понимаю, что  тебя  так  тревожит.  Ведь  мы  собираемся сделать из тебя
богатого человека.
     - Я не хочу быть богатым. Мне хочется быть просто хорошим шерифом.
     -  Тебе заказано  быть  хорошим шерифом  с того  самого  момента, когда
сперматозоид твоего  отца соединился с яйцеклеткой твоей  матери. Если  тебе
так сильно хотелось быть хорошим  шерифом,  нужно было хорошенько  подумать,
прежде чем брать с  собой  в  мотель  ту  шлюху  и  позировать  для  гнусных
фотографий, которые мы сделали. И ты, грязная свинья,  будешь выполнять все,
что тебе прикажут, или мы разошлем  эти фото по всей округе. Мы взяли тебя в
это денежное дело потому, что ты нам нравишься. Правда. Ты довольно забавное
чучело. Для свиньи.
     Она  повернулась и, подойдя к  диванчику,  легла на него.  Ее  огромные
груди несколько опали. Рассеянно теребя соски, она продолжала:
     - Вашингтон вмешался в это дело, послав сюда Мак-Эндрю. Мы предупредили
власти, чтобы  они больше  не делали этого.  Но теперь они снова подослали к
нам Римо Бломберга.
     - Этого гомика? Он что - работает на правительство?
     - Да, а ты  со своей обычной проницательностью, конечно же,  решил, что
он педераст,  не так ли? Так вот,  теперь ты передашь в Вашингтон сообщение.
Скажешь им: раз они продолжают присылать сюда своих  людей, это обойдется им
очень дорого. Ровно в  миллион долларов, в мелких, уже  бывших в  обращении,
купюрах. С номерами не по порядку. Пусть они передадут эти деньги тебе. А ты
принесешь  их  сюда  и положишь  вот  в  этот холодильник.  Это  будет  твое
последнее поручение. Чтобы это отпраздновать, мы дадим тебе хорошую  премию.
Ты получишь целых  двадцать  пять тысяч долларов. На  эти деньги ты  сможешь
купить себе отличный  набор пистолетов  с  рукоятками, отделанными жемчугом.
Настоящую золотую статуэтку, изображающую подъем флага на захваченной нашими
солдатами  горе  Сурибати.   Или  всем  друзьям   по  булавке  на  лацкан  с
американским флагом. Или лучше сезонный пропуск на посещение газовой камеры.
- Она повернулась на бок - груди последовали за этим  движением с опозданием
на  долю секунды -  и взглянула на  Уайта. -  Если ты, конечно, не хочешь, -
произнесла  она, -  действительно  не хочешь,  чтобы  те твои  замечательные
фотографии были  разосланы  каждой  семье  в округе Сан-Эквино. Или ты этого
хочешь?
     Уайт проглотил слюну. Сидеть на таком стуле стало просто невыносимым.
     - Нет, не хочу. И  вы  это знаете.  Но как я смогу  убедить  кого-то  в
Вашингтоне, чтобы меня выслушали?
     -  Даже самая обыкновенная свинья и та сообразила бы, как  это сделать.
Повторяю тебе, Римо Бломберг работает на правительство. Позвони ему и скажи.
Пусть он передаст правительству твое сообщение и  добудет деньги.  Да, и еще
можешь передать ему,  что  завтра мы собираемся провести еще  одно маленькое
испытание. Землетрясение. Небольшое. Всего  в  восемь баллов. Но если мы  не
получим миллион,  то  зададим им настоящую трепку. Сбросим  всю Калифорнию с
континента.
     - Я должен передать это тому проклятому еврею, Бломбергу?
     - Да. И только это! Если  же ты заикнешься о нас, то кончишь свои дни в
кювете, обсасывая свои собственные кишки.
     - После того как я получу деньги, мне нужно будет убить его?
     -  Этот приказ, свинья,  мы  отменяем,  потому  что, откровенно говоря,
считаем, что ты для этого не годишься. Мы позаботимся о нем сами.
     - Обычным способом?..
     -  Да,  обычным.  Мы  подарим ему немного  удовольствия,  чтобы  он мог
вспоминать об этом в могиле.
     - Несчастный выродок... - сказал Уайт, по-дурацки хихикнув.
     -  Если  ты испортишь дело,  тебя  ждет  то же  самое. Но  без  всякого
удовольствия.  Теперь, я думаю,  тебе лучше убраться отсюда.  В любую минуту
может  вернуться Джекки,  а  ей становится  плохо  от одного твоего вида. Не
забудь. Деньги  должны  быть здесь  завтра ночью. Землетрясение будет завтра
после полудня. Не останавливайся в это время под мостами.
     Уайт поднялся.
     - Хорошо, Джил. Но все это мне не нравится.
     -  А мне не нравится,  когда  ты называешь меня Джил,  будто мы с тобой
друзья. Для тебя я госпожа.
     - Да, госпожа. Я не хотел вас обидеть.
     - Ну, ладно, свинья, убирайся отсюда.
     На обратном  пути в  город шериф  Вейд  Уайт  думал о своем. Это просто
несправедливо.  Разрушить  всю  жизнь   человека  из-за   одной-единственной
допущенной  им промашки. Откуда  он  мог знать,  что та девка в мотеле  была
профессиональной  шлюхой,  специально  подсылаемой  для  таких  дел,  и  что
близнецы  будут снимать их на пленку? Они  прислали ему целый  комплект этих
фотографий. Если бы их кто-нибудь увидел, он стал бы всеобщим посмешищем. Ну
какой  бес вселился в него тогда, словно он какой-нибудь извращенец... И все
эти "французские" штучки... Неудивительно, что французы не совершили  ничего
выдающегося. Все они просто больные. Сексуально больные.
     А  самое главное, он никогда  не любил такие забавы. И оттого  ему было
еще обиднее.
     Теперь  эти ужасные фотографии у девок-близнецов. И они держат в  руках
самого шерифа Уайта! Заставляют его действовать не только против собственной
страны, но и против самого штата Калифорния!
     Хотел бы он знать, что ему теперь делать.
     Правда, она сказала, что это в последний раз. Может, потом и правда все
кончится...
     Вернувшись в свой офис,  Уайт положил ноги  на стол и  долго смотрел на
телефонный  аппарат,  прежде   чем   решился  снять  трубку  и  получить  от
информационной службы интересовавший его номер.
     Когда он набрал его, ему ответил  китаец. Затем  трубку  взял сам гомик
Бломберг, и шериф сказал ему, что должен немедленно с ним увидеться.
     - Рад буду приехать,  -  ответил этот педераст. - А как  ваш желудок? -
спросил он, прежде чем повесить трубку.
     Уайт снова  вспомнил сегодняшнюю картину. Двое  мужчин во рву. Пришлось
быстро схватить корзинку для бумаг. Его стошнило.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

     По  дороге  в офис  шерифа Уайта  Римо гадал, зачем  он так  срочно ему
понадобился. Может быть, это связано  с убийством Карпвелла? Ну, об  этом он
ничего не скажет. Муссо принадлежит только ему, Римо. Лично.
     Конечно, речь  может  зайти  и  о чем-нибудь  сверхважном. Например,  о
заговоре красных с целью  отравить  фтором всю воду. Или о промывке мозгов в
школах.
     А  может   быть,   он   услышит   что-нибудь  о  тех,  кто   занимается
землетрясениями.  Так или иначе, ко всему этому делу должна  иметь  какое-то
отношение машина доктора Куэйка. Римо готов побиться об заклад, что это так.
Он   не  мог   дождаться  подходящего  случая,   чтобы  попробовать  выудить
дополнительную информацию у Джекки и Джил.
     Римо  поставил  свой   красный  автомобиль  перед  низким   двухэтажным
сборно-панельным  зданием, первый этаж которого занимал магазин товаров  для
мужчин, а на втором размещался офис шерифа.
     Шагая через две ступеньки, он поднялся по лестнице. Дверь была открыта.
Римо вошел, не постучавшись.
     Уайт  сидел за  столом. Вид у него до сих пор довольно бледный, подумал
Римо. Может быть, он обнаружил, что кто-то отравляет его пищу?
     - Закройте за собой дверь, Бломберг, - сказал Уайт, вставая.
     Захлопнув дверь ногой, Римо сел на обтянутый материей стул, который ему
жестом предложил хозяин. Шериф опять опустил свой обширный зад на вертящееся
кресло.
     - Итак, шериф, - произнес Римо, - что у вас на уме?
     Уайт  проглотил  слюну,  вновь  повторил  про  себя  слова,  которые он
приготовил, затем  откинулся назад,  засунув большие пальцы рук  под  пряжку
брючного ремня на животе.
     -  Бломберг,  -  сказал  он  наконец,  -  я  не  думаю,  что вы  хозяин
универсального магазина.
     - Конечно, я его хозяин, - ответил Римо. - Это большое красное здание в
квартале отсюда. Завтра я меняю на нем вывеску.
     - Я  не это имею в виду, -  продолжал Уайт.  - Я знаю,  что вы владелец
магазина. Я хочу сказать, что вы выполняете еще и другую работу.
     - Какую другую? - удивленно переспросил Римо.
     - Мне кажется, например, что вы работаете на правительство. - Он поднял
руку,  чтобы остановить готового заговорить  Римо. -  Я вовсе не жду, что вы
мне все расскажете, поэтому не говорите ничего. Только слушайте, потому  что
это весьма важно.
     - Я весь внимание, шериф, - сказал Римо, положив ногу на ногу.
     -  Сегодня вечером мне снова  позвонили те, кто вызывает землетрясения.
Они сказали, что завтра опять будет трясти. И на этот раз сильно. Они хотят,
чтобы я передал это в Вашингтон. Теперь они требуют миллион  долларов, иначе
устроят такое землетрясение, которое расколет Калифорнию пополам.
     -  Зачем вы говорите это мне? У  меня нет  миллиона  долларов, - сказал
Римо.
     - Похоже на то. Но я думаю, что вы работаете на правительство. Сейчас у
меня  нет другого способа передать  это сообщение в Вашингтон. Они почему-то
принимают  меня за  калифорнийского магната. Я и подумал, что,  может, вы бы
смогли передать их требование  по назначению? Эти люди очень опасны и шутить
не  собираются. Они  могут  расколоть  весь штат  надвое. Бломберг,  будь  я
проклят, но я говорю вам, что нуждаюсь в вашей помощи.
     - Ладно, шериф. Я не работаю на правительство, но у меня есть кое-какие
связи в Вашингтоне. Некоторые  довольно влиятельные люди. Если вы хотите,  я
мог бы передать им ваше сообщение.
     - Отлично, это уже кое-что, -  заметил Уайт, улыбнувшись. - Может быть,
это сработает.
     Римо поднялся.
     - Вы еще побудете здесь какое-то время? - спросил он.
     Уайт утвердительно кивнул.
     - Тогда,  о'кей,  -  сказал Римо. - Я отправляюсь  домой, чтобы сделать
несколько звонков.  Потом  я перезвоню вам  и дам  знать,  чего мне  удалось
добиться. Между прочим, кто вам звонил?
     - Звонил мне?..
     - Ну да, насчет землетрясения и миллиона долларов?
     -  Ах,  да.  Какой-то  мужчина. Никогда раньше не слышал его  голоса, -
ответил Уайт.
     - И еще  один вопрос,  шериф. Есть какие-нибудь версии насчет  убийства
Карпвелла?
     - Судя  по  описанию, которое  дала мне его секретарша,  мне кажется, к
этому делу имеют какое-то отношение те  свиньи, которых мы нашли мертвыми во
рву.  Но  так или иначе, я регистрирую его  смерть как результат  сердечного
приступа. Не хочу будоражить город.
     -  Тяжелый у  вас денек,  шериф.  Один  сердечный приступ,  две  жертвы
дорожной катастрофы, теперь - этот миллион долларов...
     - И  это еще  не  все,  -  заметил Уайт. - Я получил информацию, что на
ферме Громуччи  сегодня  вроде  бы  тоже произошло  убийство.  Кажется,  три
человека были  убиты  двумя людьми. Один из них старый китаеза. Но, когда  я
позвонил Громуччи, он  сказал,  что  у него ничего  такого не  было.  Просто
чьи-то выдумки. - При этих словах Уайт подозрительно посмотрел на Римо.
     - Не стоит верить слухам, - вежливо сказал Римо. -  Я еще позвоню  вам,
шериф.
     - Хорошо, Бломберг, - закончил Уайт. -  И  спасибо. Я ценю вашу помощь.
Похоже, вы не такой уж плохой парень.
     Когда  Римо вышел, Уайт  посмотрел на захлопнувшуюся за ним  дверь. Да,
Бломберг не такой уж плохой, особенно для гомика. Но какой же ужасный у него
будет вид, когда девки расправятся с ним!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

     Разговаривая с  Римо по телефону, доктор  Харолд В. Смит вертел в руках
красный пластиковый ножичек для открывания конвертов ценой в тридцать девять
центов. На кончике ножичка было увеличительное стекло.
     - Хорошо, -  сказал  он. -  Я понял. Есть у  вас  какие-нибудь  версии?
Вообще что-нибудь?
     - Пока ничего. Думаю, какое-то отношение к этому  имеет  машина доктора
Куэйка. Может быть, и сам доктор. Хотя он слегка не в себе.
     - Раз вы так считаете, действуйте в этом направлении.
     - Хорошо, постараюсь. А как насчет миллиона?
     - Оставайтесь там, где вы находитесь, - сказал Смит. - Я вам перезвоню.
     Смит  повесил  трубку,   повернулся  в  кресле  и  посмотрел  на  залив
Лонг-Айленд.  Шантажируют  правительство Соединенных  Штатов!  Немыслимо. Но
долг  требует  от него  доложить  обо  всем  президенту.  Только  он  вправе
принимать решения по таким вопросам.
     Он  снова повернулся  вместе с креслом к  столу, открыл  ящик  и достал
оттуда телефонный аппарат с красной точкой на трубке. Поднял трубку.
     В Вашингтоне президент, выпроводив свою супругу из спальни, снял трубку
телефона, который он вытащил из ящика комода.
     Он  внимательно выслушал Смита,  обрисовавшего ситуацию.  Решение  было
мгновенным.
     - Заплатите, - сказал Он Смиту.
     - Могу  ли  я  обратить  ваше  внимание, сэр, на  то,  что, раз уступив
шантажистам, потом их будет очень  трудно  остановить? А это самый настоящий
шантаж.
     - Доктор Смит, речь вдет о судьбе Калифорнии. Не о Техасе.
     - Решение, конечно, за вами, сэр, - сказал Смит.
     - Мое решение таково. Мы заплатим этим  людям миллион долларов. А  если
они отменят землетрясение, намеченное на завтра,  увеличим сумму до полутора
миллионов долларов. Найдутся у вас такие деньги?
     - Да, сэр.
     - Отлично. Тогда заплатите им.
     - Как прикажете, -  ответил Смит. Он повесил телефонную трубку и тут же
набрал номер Римо. Президент был явно неправ. Платить не следовало.
     Римо сразу же поднял трубку.
     - Да?
     - Президент сказал, что мы заплатим.
     - Должно быть, это послало вас в  нокдаун,  -  заметил Римо.  - Здорово
подорвало ваш бюджет, а?
     -  Не  только  мой, но  и  ваш. Теперь вы будете носить ботинки гораздо
дольше, чем одну неделю.
     -  Бедный  Чиун,  - отозвался Римо.  -  Придется  ему перейти на  более
скудный рацион.
     -  И  вот  еще что, -  добавил Смит. - Президент  сказал также, что  мы
заплатим еще больше, если завтрашнее землетрясение будет отменено.
     - Насколько больше?
     Смит так  и  не  смог  заставить  себя  назвать  действительную  цифру.
Поколебавшись, он ответил:
     - Всего до миллиона двухсот тысяч долларов.
     -  Я не уверен, -  сказал Римо, - что смогу уговорить их  меньше чем за
полтора миллиона.
     -  Сделайте  все,  что  потребуется, чтобы  землетрясения  не  было,  -
проворчал Смит.  - Завтра  утром на ваш счет в банке Сан-Эквино поступит чек
на полтора миллиона долларов. Кто доставит им эти деньги?
     - Здешний шериф. Большой хвастун по фамилии Уайт.
     - Интересно было бы выяснить, кому он их передаст, - сказал Смит.
     - Не беспокойтесь. Я уже об этом подумал.
     - И еще, Римо, - вздохнул Смит, - постарайтесь, пожалуйста, вернуть эти
деньги обратно.
     - Да, без работы вы не оставите, - заметил Римо, вешая трубку.
     Он нашел в телефонном справочнике номер Уайта и набрал его.
     Ему ответил Уайт, голос его звучал так, будто был записан на пленку:
     - Офис шерифа округа Сан-Эквино. Говорит шериф Вейд Уайт.
     - Это Римо Бломберг, шериф. Когда, по-вашему, эти люди вновь свяжутся с
вами?
     - Видимо, завтра утром.
     -  Хорошо. Я поговорил кое с кем в Вашингтоне. Они заплатят. И  добавят
еще пятьсот  тысяч долларов, если завтрашнего землетрясения не будет. Как вы
думаете, они согласятся остановить его?
     - Не знаю, - ответил Уайт, - но я спрошу. Как я получу эти деньги?
     - Они будут у меня завтра, - ответил Римо. - Я передам их вам.
     -  О'кей, - сказал Уайт.  -  Они велели,  чтобы деньги  были  в  мелких
купюрах,  уже бывших в  употреблении, и чтобы  номера на  билетах были не по
порядку.
     -  Хорошо, - сказал Римо. - Я позабочусь об этом. А вы дайте мне знать,
сколько нужно приготовить.
     - Я перезвоню вам, как только узнаю, - сказал Уайт.
     - Хорошо, шериф. Спокойной ночи.
     Римо повесил  трубку  и,  посмотрев  на часы,  решил  попрактиковаться:
определить, не  глядя  на  циферблат, сколько прошло времени. Когда,  по его
мнению, прошла  минута, он снова взглянул на часы.  Прошло пятьдесят  девять
секунд.  Неплохо. Он поднял трубку и набрал  номер Уайта. Он оказался занят.
Значит, Уайт сейчас на связи с ними. Возможно, он сам участвует в сговоре.
     Что ж, хорошо. В таком случае  завтра шериф Вейд  Уайт также получит по
заслугам. Убирать его  немедленно никак нельзя. До тех пор пока он, Римо, не
доберется до  всей  этой шайки вместе  с  их  аппаратурой. Ведь он ничего не
может   сделать  с  уже  установленным  на  определенное  время  механизмом,
вызывающим землетрясение.
     Ожидая  ответа абонента,  Уайт барабанил пальцами по столу. Одиннадцать
гудков прозвучало на другом конце провода, прежде чем там взяли трубку.
     - Это Уайт.
     - А это Джекки. Зачем  ты звонишь сюда, свинья? Я же говорила, чтобы ты
никогда