о узнал форму папской
гвардии  - панталоны на помочах  и бархатные шляпы. И вспомнил,  что некогда
этот  маленький отряд действительно предназначался  для охраны папы, но  уже
много веков участвовал только в церемониях...
     До  позавчерашнего  утра,  сообщил  ему  один  из  стоявших  неподалеку
карабинеров. Поскольку именно в  это  утро им пришлось расчехлить  алебарды,
чтобы  вступить  в  рукопашную  с невесть  откуда взявшейся  группой  турок,
которых  возглавлял странного  вида человек  с мощной шеей  и  глазами,  как
сказал карабинер, неестественно блестевшими.
     Карабинер также предупредил, чтобы  Римо и Чиун не пытались  проникнуть
внутрь.
     - Это ужасно, ужасно, в священном месте  -  и вдруг такое,  - карабинер
едва не рыдал. - Но мы не можем вмешаться, понимаете?
     - А почему?
     -  Ватикан -  суверенное  государство.  Для того,  чтобы  войти на  его
территорию, нужно... например, приглашение.  А у нас  его  нет.  И не будет,
потому что все государство останется  парализованным до  тех  пор,  пока  не
отпустят папу.
     - А вы думаете, его держат в плену?
     - Все так думают.
     По  площади перед  дворцом,  отсеченная  турецким  ятаганом, покатилась
человеческая голова.
     - Ничего себе, - ошеломленно вымолвил Римо.
     - Ужасно! - Карабинер прикрыл рукой глаза.
     - Да, - закивал  Чиун, - когда за дело берутся любители, они всегда все
портят.  Что  ж, сами виноваты. Пошли,  Римо. Так нам в Ватикан  не войти. А
Эрисон  наверняка  внутри  -  погляди, с каким удовольствием лезут они в эту
безобразную драку.
     Войти в  Ватикан  оказалось возможным  через  тот самый проход, которым
император Август пользовался для выхода на  трибуны.  Цепь длинных туннелей,
хорошо защищенных, - римский плебс мог взбунтоваться в любой момент. А позже
эти туннели стали просто частью катакомб Вечного города.
     Туннель,   которым   воспользовались  Римо   и   Чиун,   проходил   под
вегетарианским рестораном. Вспомнив рассказы предшественников, Чиун довольно
быстро вычислил, где находится вход, - не упустив возможности попенять Римо,
что он даже  в детстве  изучал  свитки  куда  прилежнее, - и  вонзил длинный
ноготь  в заложенную кирпичом арку. Приведя вибрацию пальца в соответствие с
движением молекул твердого  вещества, он без  труда  обрушил всю кладку,  не
обращая  внимания   на  отчаянные  вопли   ресторатора,   который  хранил  в
обвалившемся подвале свежие оливки, помидоры и чеснок.
     - Служба безопасности папы,  - помахал  разгневанному владельцу Чиун. -
Пошлите счет в Ватикан, там оплатят.
     Перед  ними  в  древней,   из  тесаных  каменных  блоков   стене  зияло
продолговатое  отверстие.   На  стенах  коридора  Римо  различил   фрески  с
изображением каких-то богов и богинь - те плясали, занимались любовью, пили.
Экипировка  представителей  сверхъестественных  сил  явно  оставляла  желать
лучшего.
     На одной из фресок - хорошо сохранившейся, с прекрасными тонами, хотя и
несколько  грубоватой  манерой  письма,  -  Римо  вдруг  увидел  изображение
комнаты,  живо  напомнившей ему сокровищницу Синанджу. Ему показалось, что в
свой первый  приезд в Синанджу он  даже посетил ее. Тогда в комнате  повсюду
стояли  статуи,  сундуки  с  драгоценностями,  золотые сосуды... И  тут Римо
вспомнил - он же был в той самой комнате со светлым  квадратом у стены. Римо
попытался припомнить, что  стояло на этом месте, но тщетно. Когда  попадаешь
туда, где сокровища накапливались веками, все сливается перед глазами в один
большой  кусок  золота.  И  к тому же тогда все  эти  ценности  его не очень
интересовали.
     По  туннелям  они прошли  мили  три, и  наконец Чиун остановился  перед
низенькими каменными ступенями,  которые  вели  к окованной  железом  двери.
Из-за двери слышались крики, стоны и лязганье скрещиваемых мечей.
     - Какой позор, - покачал головой Чиун. - Эти современные нравы...
     Толкнув  дверь, они  оказались на  верхней  площадке широкой  лестницы,
спускавшейся  в  обширный  зал  со  старинными гобеленами.  Инкрустированная
перламутром мебель была в беспорядке отодвинута  к стенам,  чтобы освободить
самый центр комнаты,  где пол с  мозаикой из розового  и золотистого мрамора
был обильно полит свежей кровью.
     Папские  гвардейцы   яростно   размахивали  алебардами,  отбиваясь   от
наседавших на них вооруженных ятаганами турок. Иногда удар алебарды достигал
цели - и тогда по полу катилась отсеченная голова или отрубленная кисть руки
взлетала  в  воздух.  Но  чаще  тяжелые  алебарды  промахивались  -  ятаганы
оказывались куда эффективней в ближнем бою. Из распоротых бархатных камзолов
гвардейцев вываливались дымящиеся внутренности.
     Посреди побоища в кресле с высокой спинкой восседал, улыбаясь и потирая
руки, сам мистер Эрисон.
     - Вот это  мне  нравится! - Он одобрительно  кивал  головой. И, заметив
Римо  и Чиуна, добавил: - Но зато это не нравится самым отъявленным эгоистам
всех времен  -  Дому Синанджу. Вы что, не видите, какого удовольствия хотите
лишить своих ближних? Я вас, мерзавцев, всегда за это терпеть не мог!
     - Ну, поговори с ним, папочка, - шепнул Римо.
     - Не сейчас. Нужно спасти людей.
     - Ты что, решил стать католиком?
     -  Мы  связаны  священным и  благородным обетом, данным братству собора
святого Петра. - Чиун  вскинул  подбородок. -  И  обещанием,  данным некогда
семье Борджиа.
     - Борджиа? - расплылся в улыбке мистер Эрисон - Отличные были ребята!
     - Не всегда, - не согласился Чиун. -  И  уж явно не в те времена, когда
они тебе нравились. -  Ткнув пальцем в сторону Эрисона, он обратился к Римо:
-  Перед  тобой убийца.  Я  много раз пытался  объяснить тебе разницу  между
подлинным ассасином и грязным убийцей - теперь ты сам видишь ее, сын мой.
     Римо   уже   примеривался,  чтобы   нанести  Эрисону   последний  -   и
сокрушительный - удар в почки, но Чиун остановил его.
     - А он что, тоже из какого-нибудь рода ассасинов, а, папочка?
     - Он? Из рода ассасинов? Он даже слова этого не может переносить!
     - Так, может, тогда ты наконец  соизволишь сказать мне, кто он, или так
и будешь ходить вокруг да около?
     - Нет. Это знание не заслужено тобою.
     - Ладно, мне в принципе наплевать. Просто покажи, как с ним  покончить,
и будем считать дело завершенным.
     Его  Святейшество  находился  в  соседней комнате под присмотром группы
смуглых молодых людей в фесках, на которых сияли яркие полумесяцы. В руках у
них были ятаганы, и они именовали себя Новыми янычарами Османской империи.
     Было их примерно человек двадцать, и они без устали прохаживались перед
папой, дабы устрашить его своей силою. Однако Его Святейшество ни на секунду
не  уронил достоинства, что было нелегко, учитывая доносившийся снаружи  шум
битвы и угрозы в адрес пленника.
     - Мы - потомки славных янычаров, и мы  здесь для  того, чтобы отомстить
за позор, постигший в прошлом наших  великих  воителей. Смыть кровью пятно с
памяти Мехмета Ал и Аги, что сражался за свой народ и за  нас - его будущее.
Слушай, понтифик, победа на сей раз за нами, пришла пора платить по счетам!
     Главарь  янычаров   как  раз  заканчивал  тираду,  когда  Римо  и  Чиун
незамеченными проникли в небольшую каморку, где на простом деревянном  стуле
сидел, прикованный к нему, Его Святейшество.
     -  От  янычаров всегда было  мало  толку,  -  скривился  Чиун.  -  Ваше
Святейшество, мы  прибыли  спасти вас. Вечная  слава  дому Борджиа,  папской
власти и католичеству - Дом Синанджу смиренно припадает к вашим стопам!
     Перед взором  папы, еще не оправившегося от шока при  виде  собственных
гвардейцев, с яростью буйных маньяков дравшихся с осатаневшими от вида крови
турками, возникло новое кошмарное видение - дряхлый старик азиатского вида в
развевающемся  черном кимоно  и щуплый парень в черной майке, с неподдельным
интересом взиравшие на странную компанию Его Святейшества.
     Дальнейшее больше напомнило бы стороннему  зрителю бальные танцы. Турки
по очереди, размахивая ятаганами, бросались на старика в кимоно,  а тот  без
видимых усилий направлял острия сабель  в деревянные стены. Потомки янычаров
с  треском  исчезали  в проломах вслед  за своим оружием.  Молодой  напарник
старика  деловито насаживал оставшихся  на их собственные  мечи,  аккуратным
штабелем складывая тела в угол.
     Вообще оба  больше  напоминали  не  воинов, а  уборщиков, приводивших в
порядок  изрядно замусоренную  площадь.  Причем  основная часть  работы явно
доставалась молодому,  который,  растаскивая  за  ноги  трупы,  сквозь  зубы
жаловался  по-английски на то,  что ему,  мол,  всегда приходится делать  за
папочку всю грязную работу.
     Пожилой  азиат,   приблизившись  к   папе,   одним  движением  разорвал
приковывавшую  его  к  стулу цепь, словно  она  была  скручена из  туалетной
бумаги,   и  низко  склонился  перед  Его  Святейшеством.  Его  компаньон  с
недоумением наблюдал за этим.
     Когда  же Чиун,  подавшись вперед, поцеловал золотое  кольцо на  пальце
папы, глаза у Римо и вовсе полезли на лоб.
     - Ваше Святейшество, мы - ваши смиренные слуги.
     Чиун склонился так низко,  что  его седые  космы подметали  пол; затем,
взмахнув,  словно  крыльями,   рукавами   кимоно,  в  одно  мгновение  резко
выпрямился.
     - Кто вы, друзья мои? - спросил Его Святейшество по-английски.
     -  Исполнители  наимудрейшего  из  соглашений,  когда-либо  заключенных
престолом святого Петра, - Чиун горделиво поднял голову.
     - Может быть, вы напомните мне, о каком  именно соглашении вы говорите?
Сегодня, знаете ли, был очень трудный день.
     Папа заметил,  что молодой  человек все еще стоит  с раскрытым ртом, не
отрывая взгляда от кольца на его пальце.
     Римо, воспитанника сестер-монахинь из Ньюарка, ни разу не слышавшего от
наставника доброго слова в адрес христианства, его превращение  в почитателя
католичества ошеломило  во сто крат  больше, чем, скажем, явление говорящего
чайника.  Он просто не в силах был этому поверить. Но одно он  точно  знал -
сестрам  из  приюта святой Моники  в  Ньюарке  было  чему поучиться у Чиуна.
Церемонию приветствия папы он, похоже, репетировал не один год. Римо поразил
не  поцелуй, которым Чиун наградил кольцо  папы, а то, с  каким жаром Мастер
Синанджу выполнял всю церемонию приветствия.
     - О Ваше Святейшество, соглашение между Ватиканом и Домом Синанджу было
подписано во времена славнейшего правления рода Борджиа.
     Папа в некотором смущении потер виски.
     - Сэр, - наконец произнес он. - Одним из доказательств Божьей опеки над
римской церковью является то, что  мы смогли извлечь уроки из беззаконного и
разбойного  правления  этой  семьи  и преодолеть  царившие тогда произвол  и
насилие. И рука Господа отпустила наши грехи, да восславится имя Его вовеки!
     - У нас, однако, сохранились об этой семье самые благие воспоминания.
     - Я до сих пор так и не понял, кто вы такой.
     -  Мастер  Дома  Синанджу - услуги ассасинов для сильнейших в этом мире
правителей.
     Папа покачал головой:
     - Насколько я  помню, подобное имя  ни в  одном из  наших соглашений не
фигурировало. - И пожелал узнать дату подписания упомянутого документа.
     Чиун  назвал  дату, и  папа послал  советника  за  старшим  советником,
которому велено было вызвать  старшего советника первого ранга, а тот в свою
очередь  вызвал  монахиню,  через  некоторое   время  отыскавшую   в  архиве
пожелтевший пергамент, скрепленный печатью с тремя коронами престола святого
Петра.
     Великий понтифик погрузился в чтение документа, и глаза его расширились
от изумления. Семейство Борджиа - этот  вечный позор  католической церкви  -
подписало  с  упомянутым  странным  азиатским  синдикатом  убийц  бессрочный
контракт, согласно  которому за  фиксированную  плату Дом  Синанджу обязался
никогда не наниматься на службу к врагам римской церкви.
     - Нет,  - изрек  после некоторого раздумья  Его  Святейшество, - мы  не
можем этого допустить. - И, подняв глаза на Чиуна, кивнул ему: - Вы свободны
от своих обязательств.
     -  Ваше Святейшество,  в знак  признания  вашей святости мы переняли  и
кое-какие  обычаи  у  христиан. Например,  брак по-католически. -  Чиун явно
ухватился за эту идею. - Мы, Мастера Синанджу, не верим в развод. Брак - это
связь,  которую  не  разорвет  даже  время.  И  мой  сын  Римо,  католик  по
воспитанию, вполне поддерживает меня.
     Папа обвел взглядом сложенные  у  стены тела своих недавних тюремщиков.
Собственно,  эти  двое  спасли  ему жизнь.  Он  поинтересовался  у  молодого
человека, возникают ли в его браке какие-либо сложности.
     - Супружеский долг, - кивнул Римо.
     Целовать  кольцо  понтифика  он не  стал - пересказывай это  все  потом
Смиту...
     - Но у супругов должны быть друг перед другом обязанности.
     -  Да я понимаю. Но, во-первых,  жениться на ней  я вовсе  не хотел.  И
сделал  это только  для того,  чтобы мой отец - его зовут Чиун, вот он перед
вами - согласился помочь мне справиться с этим маньяком Эрисоном.
     - Значит, сын мой, вы вступили в брачный союз не по собственной воле?
     - Нет, святой отец. - Римо потупился.
     - А  обычаи Дома  Синанджу, касающиеся брака  и семьи,  такие  же,  как
обычаи римской церкви?
     - Да, святой отец. - В голосе Римо зазвучала надежда.
     - В таком случае ваш брак недействителен. Его просто не было - никогда.
Лишь  когда сердца  соединяются  по  доброй  воле,  римская  церковь считает
таинство брака свершившимся.
     -  К тому  же... супружеских отношений у  нас тоже не  было, -  ввернул
Римо.
     - Значит, уже по двум причинам ваш брак следует считать несостоявшимся.
     Римо   подпрыгнул  так,  что  чуть   не   пробил  головой  потолок,   а
приземлившись,  пал  на  колени и  с благоговением прижал губы  к  кольцу на
пальце Его Святейшества. Наконец он избавится от драгоценной Пу!  Их брак не
имеет силы!
     - Я свободен, ты слышал, папочка?!
     Чиун, с тем  же выражением глубочайшего почтения еще  раз целуя кольцо,
отвернулся в сторону и по-корейски пробормотал что-то о коварном Риме.
     Эрисон все сидел в большом зале, явно дожидаясь своих противников.
     - Я слышал, ты  освободил  своего  клиента,  Чиун, -  сказал  он вместо
приветствия.
     -  И  пришел поговорить  с тобой, Эрисон, - ответил  Чиун,  скрестив на
груди руки и выставив ногу вперед, каковая поза должна была выражать крайнее
высокомерие.
     - Разумеется. О чем будет беседа? -  весело спросил Эрисон, откидываясь
в кресле и барабаня пальцами по подлокотникам.
     - Мы уйдем из Западной Европы, если ты обещаешь оставить в покое Азию.
     -  Нет, из Китая и Японии я  никуда не уйду. Мне  там очень нравится, -
капризно заявил Эрисон.
     - Китай - понятно, но при чем здесь Япония? Они же теперь делают только
игрушки. На что они тебе, спрашивается?
     -  Игрушки  они  делают  лишь последние полвека.  Думаешь, сами  японцы
изменились за этот срок? Нет, Японию я вам не отдам, не просите.
     - Но зачем она тебе? -  Чиун тоже  не желал уступать. -  Взгляни, какие
замечательные рынки  мы тебе оставляем. Северная Америка. Вот где ты сможешь
по-настоящему развернуться. Южная  -  вот-вот вполне созреет для  тебя.  Вся
Европа, Ближний Восток. Решай - все равно мы ставим условия.
     - Никакие условия вы мне не можете диктовать.  Все, что  я захочу, я  и
сам себе обеспечу. Вы, конечно, можете причинить мне мелкие неприятности, но
не больше. А твой Римо - просто неумелый диверсант. Ладно, отдаю вам Японию.
     - И Индокитай.
     - Ну нет. Слишком много!
     - Да у тебя же и так весь Китай. И еще Россия в придачу. Мы торгуемся -
или ты вознамерился диктовать?
     Чиун был явно недоволен поведением Эрисона.
     - Ладно, - кивнул тот, - договорились.
     Он протянул руку, но Чиун нарочито не обратил на нее внимания.
     - Договорились, - кивнул он в ответ.
     Эрисон протянул руку Римо.
     - У меня с тобой никаких договоров не может быть. - Римо смерил Эрисона
хмурым взглядом. - А ты, папочка, обещал показать мне, как справиться с ним,
а не торговаться.
     - Я и показал. Ты все видел. Тебе просто  не  нравится  этот способ, но
это уже твое дело, ведь так?
     - Отдать ему на откуп полмира - не выход из положения, папочка.
     - Это все, что я могу сделать - до тех пор, пока  сокровища Синанджу не
будут возвращены.
     - А их что, еще не нашли? - рассмеялся Эрисон.
     - А ты откуда знаешь? - сдвинул брови Римо.
     - Да  просто наблюдаю за вами -  и,  честное слово,  живот надорвешь. -
Эрисон  снова  весело  улыбнулся.  -  Давайте я лучше  расскажу вам  об этом
городе. Приятно попасть домой  после стольких лет.  Британия не особенно мне
понравилась, а уж твоя, Римо, родина и подавно.
     - Какого черта тебе нужно, а? - Римо начинал терять терпение.
     - Делать то, что я всегда делал. И знайте: все равно  я  получу то, что
мне хочется, если только вы не отдадите мне это сами.
     - Ты что имеешь в виду, мудрец хренов?
     - Чиун тебе объяснит.  И не волнуйтесь понапрасну,  ребята, в последний
раз меня видят только мертвые.
     - Ничего, из живых я буду первым, - ответил Римо.
     - Опять хочешь подраться, сосунок? - хохотнул Эрисон.
     На  сей раз Римо решил применить иную,  совершенно  новую технику. Если
все  хитроумные приемы Синанджу оказались бессильны, то, возможно, простой и
честный  прямой  правой под дых - не быстрее,  чем  в обычном боксе, - лучше
сработает  в  такой  ситуации.  Римо попробовал,  но лишь  сломал деревянное
кресло, в котором Эрисон восседал за секунду до этого.
     В зале  стало тихо.  Ведь мертвецы обычно не  говорят,  а  двое  живых,
стоявших среди мертвых тел, молчали. Мистера Эрисона в зале уже не было.
     -  Я могу поверить  в то, что  какие-то  странные способности  у  этого
гамадрила есть.  Но никогда не поверю, что  тот хлам,  который ты,  папочка,
называешь сокровищами Синанджу, может иметь какое-то отношение к этому. Тебе
просто хочется получить их обратно.
     -  Пока мы  не  вернем  сокровища Синанджу,  Римо,  мы бессильны против
мистера  Эрисона. Жаль,  что  ты мне до сих пор не  веришь.  Но в  одно тебе
придется поверить наверняка: пока мы не  вернем сокровища,  твои обязанности
перед Пу остаются в силе.
     -  Но  ты  же  слышал, что сказал  папа. Я не  женат, папочка. И не был
никогда!
     - Папа - католик. А ты - Мастер Синанджу, сын мой.
     - Ты же сам сказал ему, что вы следуете католическому уставу!
     - А с каких пор ты всерьез стал принимать то, что я говорю императорам?
     Ватикан они покинули тем же путем, каким в него проникли. Выбравшись на
улицу  перед  рестораном, владелец которого  немедленно побежал за полицией,
крича, что  двое злоумышленников обчистили  его подвал,  Чиун  остановился и
повернулся к Римо:
     -  Золотые века Синанджу уже прошли. Подари  нам сына, может быть, хотя
бы  он сможет  увидеть те времена, когда благородное искусство  ассасинов не
позволит властолюбцам обрекать  народы на  братоубийственную войну  -  услуг
Мастеров будет вполне достаточно!
     - А мне наше время нравится, - заявил Римо.
     - Тебе никогда ничего не нравится, - заметил Чиун.
     - Чья бы корова мычала...
     - Ты  неправ. - Чиун наставительно поднял палец. - Я всегда говорю, что
несчастен, но  испытываю от  этого наслаждение.  Ты  говоришь,  что тебе все
нравится, но наслаждения от этого тебе не видать!
     - Знаешь, папочка... Я, пожалуй, не вернусь в Синанджу.
     - А я не двинусь оттуда, пока ты не вернешь сокровища.
     - Ну тогда прощай.
     - Прощай.
     Чиун холодно кивнул и отвернулся.
     - А если бы ты был на моем месте, ты бы женился на Пу?
     Но Чиун не ответил. Он медленно удалялся прочь по шумной римской улице.
Поймав такси, Римо велел везти его в аэропорт.
     В Америке доктор Харолд У. Смит позволил  Римо  при