несколько дней  он  дожидался  приказа  о  начале
операции.
     Когда офицер КГБ наконец принес ему  шифровку,  он  только улыбнулся  и
уложил в портфель туалетные принадлежности. Затем, надев отличный английский
костюм, сел  в самолет,  вылетающий в Швецию, где ему предстояло пересесть в
другой самолет, который доставит его в Америку.
     Офицер  КГБ, наслышанный о сверхъестественных способностях  Рабиновича,
поинтересовался у  молодого генерала Матесева, где находится его специальный
отряд. Не рискованно ли засылать его в Америку отдельно? Ведь залогом успеха
любого  внезапного  нападения  служит  одновременная  заброска отряда  и его
командира.
     Генерал Матесев лишь улыбнулся в ответ.
     - Я спрашиваю, потому что знаю, насколько это важно.
     - Вы спрашиваете, потому что хотите узнать,  каким образом моим ребятам
удается  проникать  на территорию  Америки  и  ускользать  оттуда, не будучи
обнаруженными. Вот что вы хотите узнать, - уточнил Матесев.
     - Клянусь, я никому не проболтаюсь.
     - Я знаю, - ответил Матесев, -  потому что ничего вам не скажу. В каком
виде мне приказано доставить Рабиновича - живым или мертвым?
     - Если удастся, живым, а если нет, то хотя бы мертвым.

ГЛАВА ПЯТАЯ

     ЦРУ,  предупрежденное  о  прибытии  Матесева,  сразу  же  засекло  его.
Симпатичное лицо генерала было  запечатлено  на  фотографиях,  полученных из
Москвы, и как только человек с паспортом на имя гражданина Норвегии Свенсона
сошел с самолета, прилетевшего в Нью-Йорк из Швеции, в нем тотчас же  узнали
командира специального отряда,  который  уже  дважды проникал  на территорию
Америки и о существовании которого становилось известно лишь после того, как
он благополучно покидал страну.
     При  этом  выяснились два  странных обстоятельства. Во-первых,  Матесев
прилетел  в аэропорт Кеннеди  один, хотя  было  известно, что вместе  с  ним
должен  прибыть его  особый  отряд.  Больше ни одного  русского на  борту не
оказалось. Совместные оперативные подразделения ФБР и ЦРУ в  спешном порядке
стали отслеживать все случаи прибытия в  США не только групп, но и одиночных
пассажиров.
     Вскоре после этого была перехвачена шифровка, отправленная Матесевым из
Нью-Йорка  в Москву:  "Отряд  сформирован.  Готовы  приступить к операции  в
течение двадцати четырех часов".
     Итак, генералу Борису Матесеву удалось в третий  раз тайно  забросить в
Америку не менее 150 человек, чего, как заверяли президента,  на сей  раз не
произойдет.
     Еще  более  странным  был  внезапный  приказ  Белого  дома,  гласивший:
"Состояние боевой готовности отменяется.  Матесевым  и его отрядом  займутся
другие".
     Ни в ФБР, ни в ЦРУ даже приблизительно не знали, кто эти "другие".
     А  если бы знали, то испытали бы куда большую тревогу, чем сейчас,  ибо
перед лицом нагрянувшей опасности Америка осталась практически безоружной.
     Как только Римо вышел на связь, Харолд У. Смит  сообщил президенту, что
КЮРЕ готово заняться  русским генералом, стоящим во  главе отряда-невидимки.
Поймать Матесева, по мнению Смита, не составит большого труда. Его люди тоже
умеют быть невидимками. Они знают немало трюков, выработанных за тысячелетия
истории Дома Синанджу.
     Римо наконец вернулся. Он выполнил задание. Чиун оказался прав: Мастера
Синанджу еще никогда не подводили своих хозяев. Правда, Римо подозревал, что
его наставник  несколько приукрашивает историю Дома Синанджу.  Но  даже если
когда-то в прошлом сей славный Дом и оказывался не на высоте, Смит ни за что
не узнал бы об этом от Чиуна.
     Как  бы  то  ни  было,  предсказание   старого  корейца  сбылось:  Римо
действительно вернулся.  Смит припас для него  новое  задание.  Но  оно было
слишком сложным и ответственным, чтобы довериться телефону. Хотя современная
электроника  обеспечивает  вполне  надежную защиту, Смит решил тем не  менее
переговорить с Римо с глазу на глаз.
     Он вылетел в Орландо,  штат Флорида, где находилась новая квартира Римо
и Чиуна. Эту квартиру он снял для них в кондоминиуме под названием  "Вистана
вьюз",  где можно  было прожить неделю, месяц и даже  год, не  сталкиваясь с
соседями.
     После инцидента в Нью-Хоупе Смит  решил обезопасить себя, поселив своих
подопечных в доме, где жильцы часто менялись.
     Для  Римо  эта квартира  с  окнами,  из  которых был  виден красивейший
фонтан,  с телевизорами в каждой комнате и панной с гидромассажем была всего
лишь очередным временным прибежищем.
     Настроение  у  Смита  было бы куда более  мрачным,  если  бы,  садясь в
самолет, он знал, что в этот момент происходит в кондоминиуме.
     Римо приехал, радуясь  воссоединению с Чиуном,  но сомневаясь, способен
ли  учитель  понять  охватившую его  печаль. Как  ни  странно, Чиун был сама
деликатность. Он не  стал его пилить, не стал  упрекать в неблагодарности, в
том, что он больше печется о своей стране, нежели о Чиуне, хотя Чиун дал ему
все, а страна - ничего.
     Ни один из подобных укоров  не обрушился на Римо, когда он молча вошел.
Римо  опустился на диван  в  гостиной,  выдержанной в  пастельных  тонах,  и
просидел около часа, уставившись в телевизор. Телевизор был выключен.
     - Знаешь, - сказал  Римо наконец, - я не чувствую себя здесь  хозяином.
Мне не нужны эти хоромы. Я хочу наконец иметь свой угол.
     Чиун кивнул, чуть заметно встряхнув редкой седой бородкой.
     - У меня ничего нет. Нет жены, нет семьи, нет дома.
     - А что это такое, чего у тебя нет? - спросил Чиун.
     - Я же только что сказал, - ответил Римо.
     -  Ты  назвал  вещи, которых ты не знаешь,  сынок. Назови хотя бы одну,
которую ты знаешь. Что  такое дом? Покажи  мне хотя  бы  один  дом,  который
просуществовал тысячи лет.
     - Пирамиды, - сразу же нашелся Римо.
     - Это  гробницы.  К тому же и  они подверглись вторжению.  Сколько  лет
существует страна, которую ты так любишь? Каких-то несколько столетий?
     -  Я понимаю, к  чему ты клонишь, папочка. Дом Синанджу существует пять
тысячелетий.  Он  древнее  египетских пирамид,  древнее китайских  династий,
древнее всего на свете. Я знаю.
     -  Ты все  знаешь и  одновременно  ничего  не знаешь. Например,  ты  не
знаешь, что можно увидеть здесь в Орландо в Эпкотовском центре.
     - Микки Мауса? Ну-ка, просвети меня.
     Римо знал, что Мастер Синанджу обожает мультфильмы Уолта Диснея. Ничем,
кроме этого, по его мнению, Америка не прославилась.
     -  Что в  мире более  вечно и  неизменно, чем  сама земная  твердь? Чем
драгоценные  жемчужины,  над  которыми почти не  властно время? Чем  великие
империи, которые появляются и исчезают? Что  в мире противостоит  времени, а
не просто отодвигает его на несколько тысячелетий?
     - Ты решил загадать мне загадку, папочка?
     Римо  посмотрел  на  темный  экран  телевизора.  На  сей  раз ничто  не
отвлекало его от разговора с Чиуном.
     -  Если жизнь - загадка,  то да,  я действительно  решил загадать  тебе
загадку.  Сейчас  в  этой комнате  происходит  нечто,  соизмеримое  с  самой
вечностью.
     Римо вскинул  бровь. Что  бы  ни имел в  виду Чиун,  это  было истинной
правдой. К  сожалению,  это  "нечто"  было столь же  неуловимым,  как  и все
остальное,  о  чем упоминал  Чиун.  Но  Римо  знал:  чем  упорнее  он  будет
докапываться  до  сути,  тем  меньше у него шансов на успех. Таков  один  из
постулатов Синанджу: усилие и напряжение тормозят возможности человека.
     Нужно научиться уважать  свои возможности и  дать  им полную волю.  Это
понимали  все гении. Ни Моцарт, ни Рембрандт не знали, откуда к ним приходят
божественные звуки или волшебные краски.
     В каждом  человеке от  природы заложены огромные возможности,  но  люди
недооценивают  их  с  тех  пор, как у  них появились  орудия труда  и войны.
Зависимость  от  этих орудий,  будь  то копье или управляемая ракета,  свела
человеческие   возможности   к   нулю.  И  теперь,  если   в  ком-то   вдруг
обнаруживается  малая  толика  этих  возможностей,   начинают   говорить  об
экстрасенсорных способностях или сверхъестественной силе, как в случае с той
матерью,  которая  без посторонней  помощи  сумела поднять автомобиль, чтобы
вытащить из-под него своего ребенка.
     На самом деле эта женщина всегда обладала такой силой - как, впрочем, и
все остальные люди, - но только не подозревала об этом.  И вот в критической
ситуации эта сила вырвалась на свободу.
     Синанджу было способом раскрепощения  человеческих  возможностей.  Римо
ничем  не отличался от  остальных  людей. Просто он умел сделать  так, чтобы
разум не становился на пути его рефлексов.
     И, как правило, ему это удавалось.
     Когда Чиун не смотрел на него с такой тревогой.
     Когда сам Римо не чувствовал себя таким разбитым.
     В иные дни, в иные времена...
     -  Ну все, сдаюсь. Не имею ни малейшего понятия, что  происходит в этой
чертовой комнате.
     - Сейчас, наверное,  ничего  и не происходит, - сказал Чиун,  - раз  ты
заявил, что сдаешься.
     - О чем ты говоришь? Объясни по-человечески.
     - Меня беспокоит, правильно ли ты дышишь? Не мешают ли тебе раздражение
и  физическая усталость дышать как полагается?  Не втягиваешь ли  ты в  себя
слишком много воздуха?
     - Что ты, конечно, нет.
     - В таком случае кое-что должно быть тебе известно не хуже, чем первому
Мастеру  Синанджу, жившему задолго до  того,  как началась печальная история
человечества. А именно: над истинным совершенством духа время не властно. Ни
одна война не повергнет его в прах,  как  повергла многие империи. В отличие
от  египетских  пирамид,  ему  не страшны никакие  воры. У тебя есть то, что
останется с тобой на всю жизнь. Это мастерство, которому я тебя обучил.
     Римо  посмотрел  на  свои руки. Они были  такими же,  как и многие годы
назад, когда он только начинал. Зато теперь они умеют  многое из того, о чем
он прежде и не подозревал.
     - Ты прав, папочка, - сказал он.
     - Так  давай уедем из этой  страны, в  которой ты в  силу обстоятельств
появился на свет, и  хотя  бы раз  сделаем  что-то для  моей  родной деревни
Синанджу, чьи сокровища пропали по твоей милости.
     - Они не пропали, папочка, их украли, - возразил Римо.
     Чиун направился к двери.
     -  Я хочу посмотреть  выставки "Обитатели  моря" и "Мир будущего", а не
слушать, как ты себя выгораживаешь, - буркнул он.
     - Мне очень жаль, что  сокровища Синанджу похищены, но в  этом нет моей
вины.  Ты  прекрасно  знаешь,  что  их  украл  этот тип  из  северокорейской
разведки. Я не виноват, что его  убили до того, как он успел рассказать, где
их  спрятал. Весь этот трюк понадобился  ему  для того, чтобы заставить тебя
работать на Северную Корею.
     - Именно поэтому я и говорю, что во всем виноват ты.
     - Каким же образом?
     - Если бы ты  не кричал, что не  станешь служить ни одной стране, кроме
Америки,  никто не  похитил  бы наших сокровищ, чтобы переманить нас на свою
сторону.
     -  С  таким  же  успехом можно  обвинить человека,  который  не пожелал
сдаться террористам, приняв их требования. Что за чепуху ты мелешь, папочка!
     -  Но сокровища  так  и  не найдены.  Сокровища,  накопленные  за  пять
тысячелетий! Их нет, и в этом виноват ты.
     - Да ведь ты к ним даже не притрагивался! Что толку, если они пролежали
пять тысяч лет? Подарки от Александра  Македонского, от императоров династии
Минь... Груды позеленевших римских монет и  прочая ерунда, не имеющая теперь
абсолютно  никакой  ценности.  Слиток  алюминия,   сохранившийся  с  первого
тысячелетия до нашей  эры.  В те времена это был  редкий металл, а сейчас за
него не купишь и банки лимонада.
     Римо чувствовал себя немного бодрее. Чиун тоже, поскольку к его питомцу
вернулась прежняя неблагодарность. Значит, он выздоровел.
     Пока они шли по дорожке к Эпкотовскому центру, Чиун рассказывал ученику
о чудесах мира, об императорах, о сокровищах, которые они могли бы получить,
о  трюках,  к  которым  могли бы  прибегнуть,  чтобы заморочить голову самым
мудрым правителям. Перед ними открывалась уйма новых возможностей, но сперва
Чиуну хотелось заглянуть и "Мир будущего".
     Добравшись  до  кондоминиума, Смит  не  застал  своих  подопечных.  Ему
пришлось  ждать несколько часов. Начало уже темнеть, когда он услышал легкие
шаги Римо и его наставника.
     - Я рад, что вы вернулись, Римо, - сказал Смит. - У нас мало времени.
     - Да, именно об этом я и хотел с  вами поговорить, Смитти. Боюсь,  наше
сотрудничество подошло к концу.
     - Бросьте шутить, Римо. К нам проник  русский генерал,  которого никому
еще не удавалось остановить. Наступает конец света.
     - То же самое вы говорили, когда пропали сокровища Дома Синанджу. Между
прочим, они до сих пор не найдены, - заметил Римо.
     Чиун был  так тронут словами своего  ученика, что чуть  не прослезился.
Конечно,  Римо нарушил главную заповедь, которую обязан  соблюдать подданный
по отношению к императору: подданный  не должен говорить  императору правду.
Следовало ограничиться намеком. Император никогда не ошибается и не подлежит
осуждению. Император -  это  человек, который  всегда  принимает  правильные
решения, разумеется, только после того, как они ясно сформулированы для него
подданными.
     Римо должен наконец усвоить правила этикета. Чиун продемонстрирует ему,
как полагается прощаться с императорами. Теперь, на пороге новой жизни, Римо
это пригодится.  Долгие годы службы  Безумному Императору Смиту, который  не
пожелал воспользоваться искусством Синанджу,  чтобы  захватить  американский
трон, именуемый президентским креслом, подошли к концу.
     В  самых изысканных и цветистых выражениях Чиун воспел хвалу Харолду У.
Смиту, чье  имя навсегда  войдет в анналы Дома Синанджу как имя  величайшего
безумца, стоящего у кормила власти в стране, которую открыл Чиун.
     Словословия заняли добрых  двадцать минут, после чего Смит поблагодарил
старого корейца и обратился к Римо:
     -  Чего  вы  ждете?  Я  должен ввести вас в  курс  дела. Ситуация очень
сложная.
     -  Смитти,  когда  Чиун  говорил,  что  славное  имя  Харолда У.  Смита
останется  на  скрижалях истории Дома Синанджу вместе  с  именами Александра
Македонского, римского императора Августа и знаменитых фараонов, он намекал,
что пришла пора прощаться. Я тоже прощаюсь с вами.
     - Вы не можете этого сделать. По крайней мере, сейчас.
     - Сейчас  или  потом -  какая разница, Смитти? Мне кажется, я  выполнил
свой долг перед Америкой. Прощайте.
     Римо с Чиуном направились к дому. Смит вошел вслед за ними. Их квартира
находилась на первом этаже и была окружена небольшой крытой галереей с видом
на фонтан. Плеск воды заглушал голоса лучше любого электронного устройства.
     - Могу  я, по  крайней мере,  узнать,  на какую  страну вы  собираетесь
работать? - спросил Смит.
     В  глубине души он знал, что Римо  прав.  Он  сделал  для своей  страны
гораздо больше, чем кто бы  то ни было. Год за годом он тянул лямку, никогда
не увиливал  от заданий  и  никогда не  подводил своего  руководства. И  как
отблагодарила его Америка? Даже самому большому патриоту рано или поздно все
это должно надоесть.
     Римо сказал, что пока не знает, куда они с Чиуном отправятся.
     - Возможно, - продолжал он, - я  не стану вообще ни на кого работать, а
буду отдыхать, смотреть на пальмы и пирамиды.  Не знаю. Я устал.  Смертельно
устал. Так что прощайте, Смитти. Желаю вам удачи.
     - Значит, пока еще не решено, на кого вы будете работать?
     - Нет, - ответил Римо.
     - Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Чиуном.
     - Вы все равно его не поймете.
     - Я попытаюсь, - сказал Смит.
     Римо вошел в комнату, где Чиун укладывал свои кимоно.
     - Он хочет с тобой поговорить, папочка.
     -  Ага.  Вот  увидишь,  он  никаких  денег не  пожалеет,  только  бы мы
остались. Я  всегда подозревал,  что  золото, которое доставляют  в  деревню
Синанджу американские подводные лодки, - жалкие гроши. Я вправе претендовать
на более высокое жалованье. Пойдем, послушаем, что он нам скажет.
     - Да нет, я, пожалуй, побуду здесь, - ответил Римо.
     Он  знал:  Чиун  никогда не поверит,  что Смит бескорыстно служит своей
стране и что золото, которым он расплачивается с Чиуном, принадлежит не ему,
а  казне.  Римо   попрежнему   любил  свою  страну.  Он  навсегда  останется
американцем, и ему не хотелось  смотреть, как Смиту  будут выкручивать руки,
пусть даже в соответствии с тысячелетними традициями Синанджу.
     Он решил, что с него хватит, - значит, так тому и быть.
     Смит  не слышал,  как Чиун  вышел на  галерею, впрочем,  кореец  всегда
двигался бесшумно. Он смотрел на  фонтаны и вдруг увидел рядом с собой Чиуна
- тот был, как  всегда, сосредоточен и  ничуть не постарел с того дня, когда
Смит  впервые  увидел  его  и  узнал,  что  этот  человек  будет  заниматься
подготовкой единственного спецагента, состоящего на службе у КЮРЕ.
     -  Мы знаем друг друга уже целую вечность, Чиун.  Я  хочу поблагодарить
вас за  все,  что  вы  сделали. Для Америки большая  честь, что  она  смогла
заручиться поддержкой славного Дома Синанджу.
     -  Весьма  польщен,  всемилостивейший  Император  Смит,  - торжественно
провозгласил Чиун.
     Хорошо,  что  Безумный Харолд наконец научился разговаривать с  великим
ассасином.
     - Я слышал,  вы решили  перейти  на службу к другому человеку,  который
предложил вам более выгодные условия?
     -  Мы не сможем найти никого, кто  мог бы сравниться с  вами, о великий
император.
     - В таком случае я мог бы поднять вам жалованье.
     - Мы всегда готовы изучить предложение всемилостивейшего императора.
     - Насколько мне известно, мы регулярно отправляем в вашу родную деревню
причитающееся вам вознаграждение и виде золота, количество которого теперь в
двадцать  раз  превышает  предусмотренное  первоначальным договором.  Что мы
могли бы предложить вам сверх этого?
     - Если  бы  дело  было  только  в золоте, о  мудрейший,  мы  никогда не
отказались бы от  высокой  чести служить  вам.  Но, как вы знаете,  похищены
сокровища Дома Синанджу. Пропали ценности, которые по крупицам собирались на
протяжении пяти тысячелетий.
     -  Что  пропало, то  пропало, Чиун. Мы  могли  бы  восполнить  вам  эту
пропажу.
     -  Восполнить?  Но  ведь  речь  идет  о  древнегреческих  оболах  эпохи
Александра,  монетах времен  Деметрия и династии  Минь! А  где  вы  возьмете
браслеты великих африканских племен или статуи из Афин? Где вы найдете ящики
монет с изображением Святого Августа?
     - Я  предлагаю  вам  следующее. Кое-что  мы сможем  найти,  а остальное
заменим вам точными копиями. Мы не успокоимся до тех пор, пока все сокровища
не  будут полностью  вам возвращены. Ни одна другая страна в мире не в силах
этого сделать.
     - Вы готовы полностью восстановить достояние Дома Синанджу?
     - Да, - подтвердил Смит. - И мы сделаем это.
     Чиун  задумался.  Ни о чем  подобном он  не  смел  и  мечтать.  Америка
собиралась компенсировать Дому Синанджу бесценные сокровища,  унаследованные
от  предшествующих  цивилизаций.  Подобное  предложение  со  стороны  любого
другого короля или императора могло  показаться подозрительным. Но Чиун знал
Америку, видел  ее  города и деревни,  заводы  и  фермы. Он  был  свидетелем
огромных достижений  Америки в области электроники, слышал о  ее плодородных
землях, на которых выращивают невиданные урожаи.
     Он всегда считал Америку страной  несметных богатств. И теперь часть их
может перейти к Дому Синанджу! Америка, конечно же, сдержит свое обещание. А
это  могло означать  только  одно:  Безумный Харолд  наконец-то  решился  на
разумный и здравый поступок. Он поручит Мастерам Синанджу то,  что они умеют
делать, как никто другой, а именно - свергнуть нынешнего президента и помочь
Смиту занять его  трон. В  противном случае разве он, сделал бы такое щедрое
предложение?