нефть до тех пор, пока американская экономика
не начнет разрушаться. Без нефти не смогут обходиться ни средства сообщения,
ни промышленность. Европу, тесно связанную с Америкой, ожидает та же участь.
     "Очень  похоже на Клогга, - подумал Барака, - забыть о  других областях
применения нефти. А производство электроэнергии? А тепло для квартир? У него
на  уме  только транспорт и  промышленные  предприятия.  Это  - американский
бизнесмен до мозга костей, не будь он так безобразен, с  него можно было  бы
рисовать карикатуру".
     Барака молча  оглядел хранилища нефти, занимающие  целые акры,  буровые
вышки,  сложное  оборудование,  работающее  в   основном   на   компьютерах,
поставляемых американскими нефтяными компаниями.
     - Итак, у  вас скопятся  излишки  нефти,  - продолжал Клогг,  -  и ваша
страна не сможет долго протянуть на накоплениях от продажи нефти.
     -  Давайте кончать  эту лекцию по  экономике, - проворчал  Барака. -  Я
думал, у вас есть предложения.
     -  Да, есть.  Продолжайте вашу политику эмбарго.  Однако  наша компания
хочет,  чтобы  вы  предоставили ей  право бурения  на  одном  или нескольких
прибрежных островах, четко оговорив в контракте, что вся найденная там нефть
будет нашей.
     - На прибрежных островах нет нефти.
     Клогг  криво улыбнулся  и стал, Боже  спаси, еще безобразнее, чем  было
задумано самим Создателем.
     -  "Ну и что?" - как  любят говорить  мои соотечественники.  Сооружение
подземного  нефтепровода  отсюда  до прибрежного острова  - дело  нескольких
месяцев.  Мы  выкачаем ваши излишки  нефти и  продадим ее как свою.  Лобиния
получит  от этого большой доход, которым вы сможете распоряжаться  по своему
усмотрению.
     - А  ваша  компания  получит  возможность  контролировать  американскую
экономику?
     - Разумеется.
     Барака уставился на свои нефтяные  вышки.  Месяц  назад он застрелил бы
Клогга, не дав ему закончить  первую фразу. Такой явный и бесстыдный подкуп!
Но месяц назад он еще верил, что этой страной можно управлять и что и он сам
будет  жить  здесь  до  седин  в  почете  и уважении. А  теперь  он  знал  о
пророчестве. Нуич  обещал ему защиту  от американских наемных  убийц. А  кто
защитит его  от самого Нуича? Барака чувствовал,  что  не стерпит,  если  им
будут командовать,  как мальчишкой, весь период его  правления.  На днях ему
пришла в  голову мысль о Швейцарии: интересно, что там за жизнь? Он выглянул
из  окна  автомобиля и увидел лобинийского  рабочего, пытавшегося  отвинтить
гаечным  ключом  нарезной кран - только  с шестой попытки  он подобрал  ключ
нужного размера. Швейцарцы производят настенные  и наручные  часы, лобинийцы
умеют производить только смуту и беспорядки.
     - Можно ли сохранить это в тайне? - спросил он.
     - Разумеется. В нашем соглашении имеется такой пункт, согласно которому
монтаж  нового оборудования для "Оксоноко" будут производить только  местные
рабочие. И...
     - Не продолжайте,  -  перебил его Барака. - Я и  так очень хорошо знаю:
наши  специалисты  могут  проработать пятьдесят лет  на такой  "добыче",  не
находя ничего странного в том, что нефть почему-то добывается из крана.
     Клогг лишь пожал плечами. Он был  доволен, что  это  сказал сам Барака.
Порой эти погонщики верблюдов  принимают такие вещи слишком близко к сердцу,
когда дело касается их единоплеменников.
     Это может получиться, решил Барака.  Клогг,  конечно же, прав. Если  не
"пристроить"  нефтяные излишки, экономика страны скатится в пропасть. Она  и
без того чуть жива.
     Надо  только  постараться,  чтобы  Нуич  ничего  не узнал.  Дело должно
выгореть. Должно.
     - Здесь есть одно "но", - прервал его размышления Клогг. (Барака поднял
глаза на нефтяного магната.) - Имеется один американец, открывший заменитель
нефти. Его зовут Римо Гольдберг.
     - Он прислал мне письмо, - сказал Барака. - Это аферист.
     - Нет, не аферист,  - возразил Клогг.  - Я  проверял его  данные  через
своих людей. Это - один из величайших умов нашей страны. Если  выпустить его
из-под контроля, он причинит большой ущерб не только вашей стране, но и моей
компании.
     - Мне не разрешают его трогать, - сказал Барака.
     - Как это? Кто не разрешает?
     Барака понял, что проговорился, и поспешил исправиться:
     -  Я не хочу вступать в  конфронтацию  с Соединенными Штатами, устраняя
американского гражданина.
     - А если несчастный случай... - стоял на своем Клогг.
     -  Слишком  много несчастных случаев  произошло  в  последнее  время  -
особенно с американскими учеными, которые  заняты исследованиями  в  области
нефти.
     - Я считал, что вы знаете об этом больше, - сказал Клогг.
     - А я считал, что знаете вы...
     Мужчины испытующе  посмотрели друг на друга,  понимая каким-то  чутьем,
что оба говорят правду.
     Кто такой Римо Гольдберг, раздумывал Барака, ученый или наемный убийца?
Может быть, и то и  другое.  Никому  не известно,  до которых пределов может
дойти вероломство Соединенных Штатов.
     Клогг посмотрел прямо перед собой и подумал вслух:
     - Никто ведь не гарантирован от несчастного случая...
     - Разумеется.  Я не могу  нести ответственности за несчастные случаи, -
сказал Барака, выдавая тем самым Клоггу желаемую лицензию на устранение Римо
Гольдберга.
     Они  поговорили еще немного,  сопоставляя свои  наблюдения, и  пришли в
выводу, что единственным лицом, с которым Римо входил в контакт по приезде в
Лобинию, была  пикантная негритянка Джесси Дженкинс. Очи договорились, что с
разрешения Бараки один из людей Клогга будет  допущен на территорию  лагеря,
чтобы следить  за  революционеркой Джесси. Барака  одобрил  в принципе планы
Клогга насчет нефти, но  отложил их обнародование  на несколько недель, пока
не будут улажены "некоторые мелкие проблемы".
     Клогг кивнул в  знак согласия и  нажал  на  клаксон. Будто из-под земли
появился водитель и, сев за руль, повел машину к Даполи.
     Барам  отметил, что это был  молодой  лобиниец, едва достигший двадцати
лет,  с гладкой  тонкой  кожей,  длинными  вьющимися волосами и чувственными
губами,  капризно изогнутыми, как у женщины. Полковник посмотрел на  юношу с
легкой неприязнью и спросил Клогга, хватает ли ему развлечений в их столице.
     Клогг улыбнулся и ничего не сказал. Его глаза были устремлены на юношу.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

     Джесси  Дженкинс,  одетая  в белое платье, ждала  Римо у  единственного
выхода  из  обнесенного  высоким  забором  двора,  посреди  которого  стояли
построенные  на  скорую  руку  бараки для  делегатов Третьего международного
Конгресса молодежи. Вход охранялся двумя стражами.
     Забор поднимался на  высоту  около  восьми  футов,  а поверх него  было
натянуто  два фуга колючей проволоки,  чтобы  помешать  делегатам  выбраться
наружу.
     Римо  увидел Джесси  издалека. А  еще он заметил  молодого рыжеволосого
американца,  который стоял, прислонившись к стене  ближнего барака, время от
времени затягиваясь сигаретой и не спуская глаз с девушки.
     Римо  подошел вплотную  к двум  вооруженным охранникам и, не обращая на
них внимания, крикнул Джесси:
     - Привет! Пойдем поиграем.
     - Меня не выпустят. - Она указала головой на стражей.
     - Это действительно так, джентльмены? - спросил их Римо.
     - Без пропуска выходить не разрешаемся.
     - А кто выписывает пропуска? - поинтересовался Римо.
     - Никто, - сказал один из охранников, его напарник засмеялся.
     - Благодарю вас,  вы очень любезны, - ответил Римо. - Подойди вон туда,
Джесси. - Римо кивнул головой, указывая на дальнюю часть забора.
     Она двинулась  вдоль  внутренней  стороны  забора, он - с  его  внешней
стороны. Так они отошли на добрую  сотню футов от  охранников. Бросив взгляд
через плечо, Римо увидел, что рыжий американец идет вслед за ними, прячась в
тени здания.
     Колючая  проволока была натянута  таким  образом,  чтобы препятствовать
постояльцам казарм выбраться за пределы  двора, не мешая,  однако, визитерам
проникнуть во двор. Когда  Римо и Джесси  оказались  вне досягаемости  лучей
прожектора, Римо  ухватился обеими  руками за верхний брус забора  и, быстро
пробежав  два  шага  по вертикали,  сделал  рывок  ногами  кверху. Его  тело
выпрямилось,  направленное  вверх  ускорение  дало   эффект   кистеня:  Римо
перевернулся  в  воздухе,  описав  дугу,  и,  все  так  же не  расслабляясь,
опустился  на  ноги по другую сторону забора. В тот самый  момент, когда он,
казалось,  вот-вот заденет за колючую  проволоку,  он отпустил  руки,  убрал
голову в плечи и благополучно приземлился рядом с Джесси.
     - Как тебе это удалось? - спросила она, придя в себя от изумления.
     - Ничего особенного. Веду здоровый образ жизни.
     - Что нам теперь делать, раз уж ты здесь?
     - Выходить, разумеется.
     Римо  повел   Джесси  обратно   к   главным   воротам   и   по   дороге
поинтересовался:
     - Как прошло заседание?
     - Лучше не спрашивай.
     - Обещаю не задавать вопросов, если ты  обещаешь не заводить разговоров
о расизме, неравенстве, гетто, геноциде и угнетении.
     - Вы, мистер Гольдберг, совсем не похожи на либерала.
     -  Мне  всегда  казалось, что либералы любят людей в  общей массе,  это
цена, за которую они получают право ненавидеть их по отдельности. Боюсь, что
я не либерал.
     - И ты не испытываешь ненависти ни к кому конкретно? - спросила Джесси.
     - Конечно,  испытываю!  - сказал  Римо.  - Но я не буду  платить за то,
чтобы  любить всех,  скопом.  Я  сохраняю за  собой  право  считать  подонка
подонком, если он того заслуживает.
     -  Договорились,  -  сказала  Джесси.  -  В  этом есть логика.  Никаких
разговоров о гетто.
     До  ворот оставалось  каких-нибудь  десять  футов.  Римо  сделал  своей
спутнице знак обождать, а сам подошел к охранникам.
     - Привет, ребята! Вы меня помните? - спросил он.
     Те обернулись  и посмотрели  на  него -  сперва с удивлением,  потом  с
досадой.
     - Что ты здесь делаешь?
     - Я ходил за пропусками. Нам надо выйти за ворота.
     -  Ну и  как? - недоверчиво  спросил один из  охранников, тот, что  был
покрупнее. - Принес?
     - Принес.
     - Покажи!
     Римо  опустил руку в брючный карман  и не спеша вынул что-то, зажатое в
кулак. Его рука задержалась между стоящими друг против друга охранниками.
     - Вот - смотрите!
     Оба стража наклонились вперед.
     - Ну? - сказал один из них, охранники почти соприкасались головами.
     Римо  слегка  разжал кулак,  растопырив  указательный палец и  мизинец.
Вдруг оба эти пальца метнулись вверх и ткнули стражей в лоб,  как  раз в том
чувствительном месте, где  вены выступают под кожей, образуя  петлю, похожую
на букву "V".
     Твердые, как металл, пальцы, будто  притупленные шипы, впились в вены и
перекрыли их на какие-то  секунды,  вызвав кратковременную  потерю сознания.
Оба солдата рухнули на землю, будто куча грязно-коричневого тряпья.
     - Пойдем, Джесси. - Римо помог девушке перешагнуть через бесчувственные
тела.  Она  смотрела  на них, не в силах отвести  взгляд. - Не беспокойся, -
сказал Римо. - Они скоро очнутся.
     - Ты всегда так агрессивен? - спросила Джесси.
     - Я же сказал, что сохраняю за собой право считать негодяев негодяями и
поступать с ними соответствующим образом. А эти двое - законченные негодяи.
     - Кажется, нам предстоит интересный вечерок.
     Отходя  от ворот, Римо бросил  взгляд  через  плечо  и убедился, что их
рыжий попутчик идет следом.
     - Да, довольно интересный, - согласился он.
     Он не знал,  что вечер станет  еще более интересным  усилиями человека,
следующего  по  пятам за  рыжим американцем. Это  был щуплый  азиат в черном
деловом костюме. Его лицо не знало улыбки. Его звали Нуич. Он поклялся убить
не только Римо, но и Чиуна.
     Для Джесси это  была первая  возможность познакомиться с  ночной жизнью
Даполи, которой, как скоро выяснилось, просто-напросто не существовало.
     - Выпить нам не удастся, - сказал Римо - Барака ввел сухой закон.
     - Тогда послушаем джаз. Должен же у них быть джазовый оркестр.
     - Прошу прощенья, - извинился Римо, - Барака закрыл ночные клубы.
     - Мы можем потанцевать.
     - Мужчинам здесь не разрешается танцевать с женщинами.
     - Тоже Барака?
     - Он.
     -  И  почему  я  не подсыпала чего-нибудь в его  фаршированную капусту,
когда мы ужинали с ним, - засмеялась Джесси.
     Они  прогулялись  по  Революция-авеню  и  в  конце  концов  нашли такое
местечко,  которое когда-то, по-видимому,  называлось  ночным клубом. Теперь
это был частный клуб "только  для европейцев". Римо немедленно заделался его
членом,   сунув   привратнику  двадцать  долларов.   Заведение  еще  хранило
воспоминания  о прежних днях. Справа был бар. Просторное помещение в глубине
клуба  было  уставлено   столами,  перед  которыми  возвышалась  сцена,  где
исполнительница танца живота потела под музыку оркестра, состоявшего из трех
лобинийцев,  игравших на непонятных  струнных  инструментах  и на не имеющей
названия трубе.
     Джесси  начала напевать  негритянскую песенку. Римо попытался вспомнить
слова, но не смог.
     К ним  подошла  официантка, и Римо выразил желание, чтобы она проводила
их в одну из довольно просторных  кабин, окаймлявших главное  помещение. Это
были скорее небольшие  комнаты, где на  мягких  скамьях, поставленных  вдоль
полукруглой стопы,  могло усесться  до восьми человек. Кабины отделялись  от
зала занавесями из нитей, унизанных  стеклярусом, при желании их  можно было
отодвинуть и смотреть на сцену. Однако такое случалось не часто: кабины были
излюбленным местом встреч европейцев с их молодыми лобинийскими любовницами.
     Римо  настаивал  на своей  просьбе,  а  официантка делала  вид,  что не
понимает  по-английски. Когда Римо настоял еще и  на том, чтобы  она взяла у
него  десять  долларов, она  не  менее  настойчиво  стала  приглашать  столь
великодушного джентльмена и его даму в одну из удобных и уютных кабин.
     Когда они проходили в заднюю часть помещения, Римо  оглянулся и увидел,
что рыжий американец направляется в бар.
     Джесси была разочарована, что не будет вина. Но в конце концов она, как
и Римо, заказала морковный сок.
     -  Заказываешь  то,  к  чему  привык? -  спросила  она.  -  Видать,  ты
трезвенник?
     - Только когда я на работе.
     - А  что у тебя за работа? - спросила Джесси, после того как официантка
вышла  и  Римо  отцепил  удерживающие  занавесь  кольца.  Занавесь  упала  и
отгородила кабину от остального помещения.
     - Та  же, что и у  тебя, - сказал Римо. -  Сама  знаешь: дядя Сэм и все
такое...
     Римо был доволен, что она не стала с ним лукавить.
     - В таком случае я думаю, нам надо подстраховывать друг друга, особенно
когда кто-то сел нам на хвост, - сказала Джесси.
     Девушка сразу выросла в глазах Римо.
     - Так ты его заметила?
     - А как  же иначе? Он чуть не съел меня глазами,  пока  я ждала тебя  у
ворот.
     - Он сейчас в баре.
     - Я знаю, - сказала  Джесси и  замолчала, видя, что официантка откинула
занавесь, чтобы  поставить перед ними  стаканы  с  соком. Когда  она  ушла и
стеклярусные нити перестали  звенеть,  Джесси перегнулась через угол стола и
спросила: - В чем состоит твое задание?
     - Клогг, - коротко ответил Римо. - Он для меня загадка.
     -  Очень  нехитрая, - сказала девушка.  - Он планирует  вывозить  нефть
контрабандой. Мне сказали об этом в Вашингтоне перед моим вылетом сюда.
     - Почему же они ничего не сказали мне? - удивился Римо.
     -  Это тоже понятно.  - Джесси медленно потягивала  сок, глядя  на Римо
поверх стакана  своими  умными  глазами. -  У тебя  есть  другое задание, не
связанное с Клоггом, и они не хотели отвлекать тебя точно так же,  как ты не
побеспокоился рассказать мне о своем настоящем деле.
     -  Олл райт, - сказал он наконец. - Ты меня достала. Я здесь  дня того,
чтобы  найти  способ  вернуть  трон  королю  Адрасу.  -  Римо  не  нравилось
положение,  в котором он  оказался.  Девушка была сообразительна,  а  он  не
привык лгать своим и спокойно выслушивать ложь.
     - Это все? - спросила она.
     - Да. Впрочем, нет. Когда мы займемся любовью?
     -  Я  уже  думала,  что  ты  никогда  об  этом не  спросишь.  -  Джесси
придвинулась к  нему,  взяла его голову в  мягкие ладони  и  нашла его  губы
своими губами.
     Римо  ответил  на  поцелуй,  молча кляня  Чиуна  за  то,  что он своими
тренировками лишил секса радости, заменив ее техникой и выдержкой.
     Джесси издала легкий стон. Римо просунул руку под ее кофточку,  начиная
непривычные  для   нее  ласки  с   подмышек.  Она   застонала  опять.   Римо
почувствовал,  что  она убрала руки  с его шеи  и начала расстегивать  белую
юбку...
     Тела  их слились воедино. Стоны  Джесси заглушались тяжелым топотом ног
тучной танцовщицы, ее прыжками на тонком деревянном полу под музыку флейты и
струнного оркестра...
     Когда все было кончено,  Джесси отодвинулась от  Римо и некоторое время
сидела  неподвижно, не  в состоянии произнести ни слова  и, по-видимому,  не
замечая,  что  ее короткая  юбка все еще поднята; она не  пошевелилась  даже
тогда, когда  официантка  вошла  к ним  сквозь  стеклярусную занавесь, чтобы
спросить, не нужно ли наполнить стаканы вторично.
     Римо кивнул  в знак согласия.  Когда официантка ушла,  Джесси  одернула
юбку и поправила волосы.
     - Ну ты даешь, парень! Никак не могу опомниться...
     - Это что, комплимент? - спросил Римо.
     -  Нет,  дружок.  -  Безукоризненно белые зубы  Джесси  сверкали, точно
бриллианты, на эбонитово-черном счастливом лице. - Какие уж тут комплименты!
Просто воздаю тебе должное.
     - Если будешь умницей, я приглашу тебя еще.
     - Буду, буду умницей!
     Когда официантка принесла им напитки, Римо спросил у нее:
     - Тот рыжеволосый в баре - он все еще там?
     - Да, сэр.
     Римо сунул ей банкноту со словами:
     - Не говори, что я о нем спрашивал.
     Официантка  обещала. Уходя, она кинула на Джесси  выразительный взгляд,
будто  желая  сказать,  что есть и другая, более  предпочтительная оплата за
услуги, нежели деньги.
     Римо  взял  ее  руку  и,  едва  касаясь  промежутка   между  большим  и
указательным пальцами, следил, как меняется лицо женщины.
     - Полегче,  дружок, я ведь ревнивая, - сказала  Джесси,  когда  девушка
вышла.
     - Готовлю резерв, - пошутил Римо. - На случай, если ты задерешь нос.
     - А  я-то думала, что  мы не будем говорить об  этнических проблемах, -
сказала Джесси,  и  оба расхохотались.  Выпив свой сок, Джесси извинилась  и
пошла в дамскую комнату.
     Римо растянулся  на мягком  диване,  положив ноги  на валик,  и  сквозь
просветы между стеклярусными нитями  стал  смотреть  на новую танцовщицу. По
сравнению с первой она была классом выше: меньше потела и время  от  времени
даже  улыбалась.  Ее предшественница танцевала  с  таким выражением на лице,
будто больше всего боялась проломить одну из тонких половиц эстрады. У этой,
второй, танцовщицы,  видать,  на  уме было и еще кое-что, не только проблема
выживания.
     Она закончила  один  танец, сорвав жидкие  аплодисменты  с  полупустого
зала, и начала другой. Потом третий...
     И тут  Римо  забеспокоился:  где же Джесси?  Подождав  еще  немного, он
отодвинул нити стекляруса и выглянул в зал. Ее нигде не было.
     Официантка  стояла в  глубине зала, бдительно следя за столиками.  Римо
жестом подозвал ее к себе. Она с улыбкой подошла к нему.
     - Счет, сэр?
     - Где та дама, которая была со мной? Ты видела, как она ушла?
     - Нет, сэр.
     -  Ты  не  могла  бы  посмотреть в  дамской  комнате?  Ее зовут  Джесси
Дженкинс.
     - Конечно, сэр.
     Минутой позже она возвратилась.
     - Нет, сэр. Ее там нет. Комната пуста.
     - Есть оттуда выход наружу?
     - Да, сэр. Задняя дверь ведет в переулок.
     - Спаси