ву не придет  вредить  своей стране,  - с  негодованием
ответил Маккуэйд.
     Так они беседовали до рассвета. Он согласился принять в бригаду двоих -
его собеседников, агентов ФБР.
     - Это опасно, - предупредил Джимми Маккуэйд.
     - Да, похоже на то.
     -  Договорились.  Я никому никогда не желал зла  и  всегда считал,  что
профсоюзное движение призвано защищать рабочего человека.
     - Мы тоже так думаем. Но в данном случае...
     - На работу выходим завтра.
     - На работу выходим сегодня.
     - Но мои люди устали.
     - Мы-то не настаиваем, командовать будут другие, вот увидите. Позвоните
нам  по  этому  номеру, когда  соберете  бригаду. И  не забудьте,  что двоих
придется на время отстранить от работы.
     Агенты оказались правы.  В  одиннадцатом часу  утра  в  дверь Маккуэйда
позвонил сам вице-президент Международного профсоюза связистов.
     - Какого дьявола?! Что вы себе позволяете?
     - Мои люди с ног валятся от усталости.
     - Значит вы набрали слабаков! Ничего, войдут в форму.
     - Они потеряли форму на этой работе.
     - Вот что, если желаете себе добра, быстро собирайте всех!
     И  Джимми  Маккуэйду  пришлось  подчиниться,  поскольку   он  прекрасно
понимал, что имел  в виду  вице-президент.  На  этот раз в бригаде появились
двое  новичков,  которые почти  и не работали,  а весь день  прошатались  по
стройплощадке.  В ящике  для  инструментов  у этих  новичков  была  спрятана
кинокамера  с  телеобъективом. Несмотря на то,  что в бригаде фактически  не
хватало  двоих, работа  продвигалась  нормально. В  двенадцать часов  Джимми
Маккуэйд разделил бригаду на две смены. Первая была отпущена на восемь часов
домой, а вторая  продолжила работу. Два новичка, полдня бродивших по стройке
и заводивших разговоры с каждым встречным, попали в первую смену.
     Последний раз Маккуэйд видел их входящими в лифт.
     Восемь  часов  спустя,  когда  Джимми   собирался  закончить  работу  и
отправиться домой, к нему подошел менеджер.
     - Пойдемте со мной.
     Они вошли в лифт, которым рабочим пользоваться не разрешалось. Менеджер
поочередно нажал несколько  кнопок, и Джимми подумал, что на других этажах в
лифт сядет еще кто-то. Но кабина, не останавливаясь, пошла вниз и спустилась
этажа на три ниже подвального уровня. Маккуэйду  отчего-то вдруг стало не по
себе.
     - Послушайте, мы свое дело сделаем, не беспокойтесь.
     - Хорошо, Маккуэйд, я в этом не сомневаюсь.
     -  Я  ведь  хороший работник  и  лучший  бригадир  во  всей  телефонной
компании.
     - Это нам известно. Поэтому вас и выбрали.
     У  Маккуэйда слегка  отлегло  от сердца,  он  улыбнулся.  Лифт  наконец
остановился, и они очутились в громадном зале, одну из стен которого целиком
занимала рельефная карта США высотой  в два этажа. Скалистые горы выдавались
на ней, словно хребет аллигатора.
     - Ух ты! - вырвалось у Джимми.
     - Недурно, а?
     - Да, - ответил Джимми. - Вот только...
     - Что?
     Джимми  ткнул  пальцем  в  нижнюю часть  грандиозной  карты, где  сияла
надпись, составленная из латунных букв, каждая - высотой с письменный стол.
     - Что это за Международная транспортная ассоциация?
     - Это профсоюз.
     - Я о таком не слышал.
     - Он начнет  действовать  после  семнадцатого апреля. Это  будет  самый
большой профсоюз в мире.
     - Интересно будет взглянуть.
     - Это  тебе вряд ли удастся,  Маккуэйд.  Дело  в том, что через  десять
минут от тебя останется лужица.

     Министр  труда и  директор  ФБР  закончили  докладывать  президенту.  В
Овальном кабинете Белого дома они были втроем.
     Министр труда - полный лысеющий человек, с виду похожий на профессора -
первым нарушил молчание.
     -  По-моему,  в  США  в  принципе невозможно  существование  профсоюза,
объединяющего все виды транспорта.
     Директор ФБР  молчал. Он только пошуршал  лежащими перед ним бумагами и
придвинулся ближе к столу.
     Министр труда продолжал:
     - Я  придерживаюсь такого мнения потому, что водители, пилоты, грузчики
в портах и железнодорожники имеют мало общих интересов. Другими словами, они
работают  на  разных  хозяев.  Больше  того,  руководители  каждого  из этих
профсоюзов жизненно  заинтересованы в  своих  сферах влияния.  Не могу  себе
представить, что они добровольно лишат себя свободы действий. И оплата труда
их  работников весьма различна.  Пилоты, например, получают в  среднем в три
раза  больше  остальных.  Члены  профсоюзов  на это  не  пойдут.  Мне хорошо
знакомы,  в частности, водители  грузовиков. Они весьма независимы,  и  даже
вышли из состава Американской федерации профсоюзов.
     - Разве их оттуда не выкинули? - спросил директор ФБР.
     Президент поднял ладонь.
     - Пусть министр закончит.
     - Формально  -  их исключили из федерации, а по  сути дела  - они  сами
вышли  из  нее.   Под  угрозой  исключения  им  пытались  навязать  условия.
Последовал отказ,  и  остальное  было  формальностью.  Это очень независимая
порода. Никому не удастся заставить Международное братство водителей войти в
состав другого профсоюза. Никому и никогда.
     Президент опустил глаза, а затем посмотрел на министра. В  комнате было
прохладно:  термостат поддерживал  температуру по  вкусу хозяина.  Термостат
перенастраивали раз в четыре года. Иногда - в восемь лет.
     - А что вы скажете, если за всем этим стоят именно водители?  - спросил
президент.
     - Не  может быть. Я лично знаком  с  президентом  профсоюза  водителей.
Никто,  даже мы  с  вами,  не заставит  его  заключить  соглашение,  которое
ограничит его свободу действий.
     - А если его не переизберут на предстоящем съезде?
     - Переизберут, не сомневайтесь. Он сейчас на коне.
     - Если он, как вы выражаетесь, на коне, то как же получилось, что место
проведения съезда неожиданно перенесли  в Чикаго? Апрель в Чикаго - не самое
удачное время.
     - Такое случается, ничего особенного, - ответил министр труда.
     - Нам  доподлинно  известно,  что  ваш  знакомый  - президент профсоюза
водителей  - выбрал  Майами. Но своего не добился. Говорили о Лас-Вегасе, но
на  встрече  руководства  в  конце  концов  остановились  на Чикаго.  Теперь
предположим, что  суперпрофсоюз  все  же будет  создан.  К  чему  это  может
привести?
     - О, Господи,  - отвечал министр труда, - не раздумывая скажу,  что это
будет ужасно. Произойдет катастрофа. А если поразмыслить, то можно  сказать:
вероятно,  произойдет нечто еще более страшное, чем катастрофа. Жизнь страны
будет  практически  парализована.  Нехватка  продовольствия,  энергетический
кризис...  Резко сократятся резервные капиталы банков  - средства пойдут  на
то,  чтобы  хоть  как-то  вывести  бизнес  из  застоя.  Наступит  депрессия,
вызванная   снижением   объема   производства,   инфляцией   и   отсутствием
продовольствия.  Подобный эффект можно  получить, если перекрыть кровеносные
сосуды  живого существа и остановить  кровообращение.  Если все транспортные
профсоюзы  выступят  единым фронтом - страна превратится  в район стихийного
бедствия.
     - Как вы думаете, контролируя такой суперсоюз, можно ли дать его членам
все, что они захотят?
     - Естественно.  Это все равно, что  приставить пистолет к виску каждого
американца. Но, если такое произойдет, вмешается конгресс и...
     -  И примет такое законодательство, что профсоюзному  движению наступит
конец, не так ли, господин министр?
     - Да, сэр.
     - То есть в любом случае создается крайне нежелательная ситуация?
     -  Настолько  же нежелательная,  насколько  в  принципе невероятная,  -
сказал министр труда.
     Президент кивнул директору ФБР.
     - Не  так  уж  она  невероятна,  господин  министр.  Существуют  тесные
финансовые    связи   между   лидерами    союзов    пилотов,   грузчиков   и
железнодорожников, и с  диссидентами  из  профсоюза водителей,  недовольными
существующим  положением.  Об  этом мы впервые  узнали пару  месяцев  назад.
Именно эти диссиденты из профсоюза водителей настаивали на переносе съезда в
Чикаго и в конце концов добились своего. Более того, именно  они в рекордный
срок  построили   на  окраине   Чикаго  большое   десятиэтажное  здание,  не
посчитавшись  с  астрономическими  затратами,  вызванными спешкой.  Источник
финансирования  нам неизвестен.  Непонятно, как им удалось  провернуть такое
дело без  сучка  и  задоринки,  но  то,  что  удалось  -  это  факт.  Начато
расследование, и хотя у  нас нет доказательств, можно  предположить, что два
наших  пропавших агента убиты, убиты именно  на этой стройке. Тела найти  не
удалось,  и мы  пока не  знаем,  где  их  искать,  хотя имеются определенные
предположения, не подтвержденные, правда, фактическими доказательствами.
     - Тогда проблема отпадает сама собой, - сказал министр труда. - Никакой
суперпрофсоюз не  сможет пережить убийство двух агентов ФБР. Все руководство
пойдет под суд, и остаток жизни создателей этого вашего суперсоюза пройдет в
тюрьме в Ливенворте.
     - Для этого необходимо получить неопровержимые  улики, мы ведь  живем в
правовом государстве, господин министр.
     -  Так-так, - произнес министр. - Как вы знаете, джентльмены, в пятницу
я должен  выступать на закрытии этого  съезда. Теперь,  наверное,  это  дело
следует  отменить?  Мне  сообщили,  что будут  присутствовать  представители
других профсоюзов  транспортников,  но я  и предположить не мог, к  чему все
клонится.
     -  Готовьте свое выступление, -  сказал президент,  -  будто ничего  не
произошло и вы ничего  не слышали. О нашей встрече не должен знать  никто, А
вас,  господин  директор,  я попрошу  на  время  прекратить  расследование и
отозвать ваших людей.
     - Что?! - воскликнул потрясенный директор ФБР.
     - Выполняйте. Отзовите людей, забудьте об этом деле, никому ни слова.
     - Но мы потеряли двоих!
     -  Я знаю. Но  вы  должны  выполнить  мою просьбу. Все будет в порядке,
поверьте.
     - Как мне объяснить в  рапорте генеральному прокурору тот факт, что  мы
не расследуем исчезновение двух агентов?
     - Рапорта не будет. Хотелось бы вам все объяснить, но я не вправе, я  и
так сказал слишком много. Доверьтесь мне.
     - Но,  господин президент, меня  волнуют судьбы моих людей! К тому  же,
представьте,  какой эффект на сотрудников  произведет тот факт, что, потеряв
двоих, мы отказываемся от расследования.
     - Доверьтесь мне, хотя бы на время.
     - Хорошо, сэр, - ответил директор ФБР.
     Проводив  гостей,  президент покинул  Овальный кабинет  и направился  в
спальню. Убедившись, что  поблизости нет никого из  горничных или  слуг,  он
открыл  верхний  ящик  бюро  и достал небольшой  телефонный аппарат красного
цвета с кнопкой на месте наборного диска. Президент бросил взгляд на часы  -
время подходящее, можно выходить на связь - и поднял трубку.
     Гудок. На другом конце провода сняли трубку, и послышался голос:
     - Минутку. Господа, все свободны.
     Президент  услышал  в трубке  другие голоса, возражения, что-то  насчет
ухода  за  больными. Но ответивший  президенту был тверд  в  своем намерении
выпроводить всех, чтобы продолжить разговор по телефону.
     - Вы бываете весьма нетактичным, доктор Смит,  - услышал президент один
из отдаленных голосов.
     - Да, - отвечал доктор Смит.
     До президента донеслось какое-то бормотание и звук закрывшейся двери.
     - Слушаю, - произнес Смит.
     -  Вы,  вероятно, знаете об  этом  больше,  чем  я,  но  меня беспокоит
ситуация  в  профсоюзах.  Там,  по-моему, зреют  неприятности, которые могут
нанести ущерб всей стране.
     - Да. Международная ассоциация транспортников.
     - Первый раз слышу о такой.
     -  И,  надеюсь, никогда  больше  не  услышите,  если  все  пройдет, как
задумано.
     - Профсоюзы собираются объединиться в суперсоюз?
     - Да.
     - Вы занимаетесь этим делом?
     - Да.
     - Вы собираетесь использовать этого вашего... ну, особого агента?
     - Он находится в готовности номер один.
     - Без него в такой ситуации, наверное, не обойтись.
     -  Сэр,  я  предпочитаю  не  вести  такого  рода беседы  даже  по линии
повышенной секретности. Всего доброго.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Его звали  Римо, и  ему  было немного жаль хозяина элегантного особняка
под Таксоном, снабдившего свой  дом несовершенной электромагнитной  системой
охранной  сигнализации. Задумана охрана была, в принципе, неплохо; хозяин  в
меру  сил  и  возможностей   постарался  создать  смертоносную  западню  для
потенциальных налетчиков, но проглядел один  очевидный дефект, за  что ему и
предстояло  поплатиться жизнью. Причем именно сегодня  и желательно до  пяти
минут первого, так как позднее у Римо были в городе неотложные дела.
     Электромагнитное поле  в охранной системе  действовало наподобие  лучей
радара: замаскированные излучатели контролировали весь дом  по периметру. На
360  градусов все вокруг  было  очищено  от кустарника, в  котором  могли бы
укрыться злоумышленники.  Особняк  в  плане имел форму буквы "X". На  первый
взгляд   это   казалось  оригинальным  решением,  эксцентрической   причудой
архитектора, но на самом  деле такая планировка  создавала идеальные условия
для перекрестного огня при обороне. Дом  - с виду небольшой и уютный - являл
собой миниатюрную крепость и мог защитить обитателей от налета наемных убийц
мафии  или на некоторое время задержать шерифа. Или двух.  Или десятерых. Но
ни  шерифы,  ни  национальные  гвардейцы  не  собирались   осаждать  особняк
неподалеку от Таксона.
     Человек  по  имени  Римо  воспользовался   единственным  слабым  звеном
оборонительно-охранной  системы:  она не предусматривала,  что кто-то  среди
бела дня в одиночку подойдет к двери, позвонит и прикончит хозяина вместе со
всеми,  кто  попадется  под  руку. Система  предполагала скрытое  нападение.
Поэтому  никто не  остановил Римо, когда он, насвистывая, совершенно открыто
подошел  к  залитому лучами аризонского солнца дому. Какую, в  конце концов,
опасность может представлять один человек?
     Если  бы  бизнес  мистера  Джеймса Тургуда так  не процветал,  то  ему,
вероятно, удалось бы дожить до часу дня и, может быть, даже остаться в живых
и провести остаток дней в стенах федеральной тюрьмы.
     Джеймс Тургуд  был  президентом таксонского  Ротариклуба  и Сивик-лиги,
членом  Президентского  совета  по  физической  культуре   и  исполнительным
вице-президентом   Комиссии  по  гражданским  правам   Таксона.  Тургуд  был
крупнейшим  банкиром-инвестором  штата  Аризона. Доходы  его  были  огромны.
Бесчисленные звенья подстраховки скрывали от сторонних наблюдателей истинное
предназначение  денег Тургуда: все  его  средства  были  вложены  в торговлю
наркотиками,  принося  ежегодно  триста миллионов долларов  чистой  прибыли.
Отдача была  неизмеримо больше,  чем от  торговли  земельными участками или,
например,  от  финансирования нефтехимической  промышленности,  а  риска для
Тургуда  его  подпольный  бизнес  представлял  гораздо меньше. Так  было  до
сегодняшнего дня, теплого и солнечного.
     Между  Тургудом  и   его  настоящим  делом   стояла  Первая  далласская
корпорация  развития,  в  крупных  масштабах финансирующая компанию  "Денвер
консолидейтед эфилиэйтс",  которая,  в  свою  очередь, давала крупные  ссуды
частным лицам, но только таким, как, например, Рокко Скаллафацо.
     У Скаллафацо не было гаранта, да и не  могло быть,  так  как он никогда
раньше не получал банковских ссуд. "Денвер консолидейтед" пошла на  риск, на
который  никогда  бы  не  отважилась  другая  компания;  Скаллафацо   выдали
восемьсот пятьдесят тысяч долларов просто под расписку.
     Компания так и не получила обратно свои деньги: Скаллафацо арестовали в
Мексике, где он пытался приобрести партию неочищенного  героина. При нем был
чемодан, полный  долларов.  "Денвер  консолидейтед"  случившееся  ничуть  не
обеспокоило, и она снова  пошла на негарантированную ссуду частному лицу. Им
оказался некий  Джереми Уиллс,  и  он тоже угодил  в каталажку. В деле снова
фигурировал чемодан, но на этот раз полный не денег, а героина. Да, Уиллсы и
Скаллафацо  время  от  времени  попадали в  лапы полиции,  но никто  не  мог
доказать их связь с Первой далласской  корпорацией развития и, тем более,  с
ее  президентом, мистером  Джеймсом Тургудом:  уважаемый  гражданин  Таксона
оставался недосягаемым для правосудия.
     И вот  настал последний день блестящей карьеры Тургуда,  финансирующего
наркобизнес на  юго-западе Штатов. Римо спокойно  направлялся к подъезду его
дома, на ходу  изучая собственные  ногти. Глядя на него, никто не заподозрил
бы опасности.  Рост  чуть больше ста восьмидесяти  сантиметров,  дружелюбный
взгляд карих  глаз,  худощав. Запястья,  пожалуй, пошире, чем у  большинства
мужчин. Он шел к дому ровной походкой и, взглянув в окно слева, а  затем - в
окно справа, заметил,  что за  ним наблюдают. Это хорошо. Не придется  долго
ждать у двери.
     Он  взглянул  на  часы:  без  четверти  двенадцать.  Минут  пятнадцать,
прикинул Римо, уйдет на обратную дорогу, полчаса - на ленч,  после еды можно
вздремнуть, а уж потом приниматься за  важные дела.  Он до сих  пор так и не
усвоил всех прав и обязанностей делегата профсоюзного съезда или, к примеру,
основных положений закона Лэндрама-Гриффита, а "сверху" предупреждали, что в
самое ближайшее время надо быть готовым. Начальство даже предложило оставить
в  живых  Тургуда,  если  его  устранение  отнимет  у  Римо  много  времени,
необходимого для изучения тонкостей профсоюзной жизни.
     -  Ничего,  Тургуда  я  уберу,  - отвечал Римо, - это  поможет  немного
отвлечься.
     И вот он стоял в дверях  Х-образного дома, выстроенного "под ранчо",  а
из окон справа и слева  кто-то тайком  наблюдал за ним. Из оттопыривающегося
кармана  брюк Римо  извлек  две  пластиковые  упаковки, по форме  и  размеру
напоминающие  сплющенные   бейсбольные   мячи.   Упаковки,   полученные   от
начальства, содержали героин и, по мнению Римо, могли  оказаться полезными в
сегодняшней операции.  Если все пройдет, как было задумано, то, сделав дело,
он  спокойно  отправится  восвояси.  В  полицию звонить  будет некому. Самое
главное - можно работать в  дневное время, а не ночью, за счет сна. Такие...
э-э, проекты... могут даже приносить удовольствие, размышлял Римо.
     Он позвонил в дверь, продолжая ощущать на себе взгляды из боковых окон.
Дверь отворил  крупный  мужчина в белой  ливрее, стоящий  за порогом  словно
стена.  В  кобуре  под  мышкой у  него был  весьма  профессионально  спрятан
небольшой  пистолет, скорее  всего -  "Беретта" двадцать четвертого калибра.
Неопытный взгляд не обнаружил бы его едва заметные очертания.
     - Слушаю вас, - сказал он.
     - Доброе утро, -  доброжелательно промолвил  Римо. -  Я  пришел,  чтобы
убить мистера Тургуда. Он дома?
     Дворецкий моргнул.
     - Что?!
     - Я пришел, чтобы убить мистера Тургуда. Позвольте войти.
     - Вы сошли с ума!
     - Послушайте, у меня очень мало времени.
     - Вы сумасшедший.
     - Как бы  то ни было, стоя  в дверях я не могу  выполнить  свою работу,
поэтому, будьте любезны, разрешите войти.
     - Сэр, не хотите ли выпить воды?
     Римо переложил  в левую руку  обе упаковки с героином, и пока дворецкий
сопровождал взглядом это движение, ударил его освободившейся  правой рукой в
горло.  Прямая,  твердая словно лезвие ножа ладонь метнулась  вперед и назад
неуловимым движением  языка  лягушки, поймавшей муху. Дворецкий  застыл  как
парализованный,  глаза  широко  раскрылись,  руки  поднялись  к  горлу,  рот
открылся, наполнился кровью, и, издав булькающий звук, дворецкий, задыхаясь,
рухнул наземь.
     -  Слуги нынче  пошли не те, что раньше, - недовольно пробурчал Римо  и
вошел в дом,  переступив через тело,  Он оказался в гостиной, оформленной на
двух  уровнях,  с  полированным каменным  полом  и  стенами,  увешанным