комый ему стук.
     - Слишком поздно, свинья, - громко бросила она. - Теперь весь этот штат
отправится в тартарары!
     Лазеры  застучали еще сильнее, еще громче, Римо почти физически ощущал,
как они набирают силу.
     - Бежим, Джекки, - раздался голос Джил позади Римо.  - Давай выбираться
отсюда. Шериф! - закричала  она.  -  Мы выходим! Не стреляйте! Он держит нас
как заложниц. Не стреляйте!
     - Идите  вперед,  - снова  прогремел голос Брейса  Коула. -  Я при... -
Внезапно он умолк на полуслове.
     Римо  с  трудом поднялся  на  ноги.  В мегафоне  раздался  уже  другой,
певучий, голос, тщательно выговаривавший английские слова.
     - Шериф решил немного отдохнуть. - Это был голос Чиуна.
     - Извините, девушки, - сказал Римо.
     Они  набросились на него. Ногти, ноги и груди царапали  и колотили его.
Вдруг они  выпустили  Римо. Это он  со спины схватил каждую  одной рукой  за
грудь и потащил  мимо  лазеров  к краю впадины,  которая называется разломом
Святого Андреаса.
     Он  швырнул их  туда. С глухим стуком они свалились  на  глубину восемь
футов  и остались  там  лежать  оглушенные. Римо  бросился  к  лазерам.  Они
издавали  пронзительный рев, с каждой  секундой наращивая в  себе  давление,
готовые  в любой  момент обрушить галлоны  воды  по  трубе  в глубь  недр  -
концентрированный поток энергии, способный разорвать штат пополам.
     Римо  лихорадочно  искал  выключатели  лазеров.  Устройства  продолжали
стучать. А он все никак не мог определить, как они выключаются.
     Тогда он ухватился за трубку,  соединявшую  лазеры с трубой, и изо всей
силы рванул се. Трубка треснула, и  в  тот  же миг из  нее со страшной силой
вырвалась струя воды.
     Упругая  сила  водяного  потока  сковала руки Римо. Он пошатнулся. Вода
вырывалась из лазеров  сплошным мощным  потоком. Собрав все силы, Римо отвел
трубку вниз, к земле, в сторону впадины.
     Теперь  вода  шумно   устремилась  в  разлом.  Земля  как  будто  тяжко
застонала, и Римо в немом изумлении увидел,  как  в том месте, куда попадала
вода,  она  пришла в  движение  и начала  сдвигаться!  Раздался  дикий  крик
девушек, который тут же  оборвался, земля сомкнулась над ними, и  почти в то
же мгновение лазеры перестали извергать воду.
     Римо с ужасом смотрел туда, где только что в земле была впадина.
     - Вот такие дела, дорогуши, - только и прошептал он.
     Две жизни взамен, может быть,  целого  миллиона...  И все же у них были
колоссальные сиськи...
     В  этот момент земля снова заколыхалась,  и Римо опять сбило с ног.  Он
тяжело  упал на раненое,  кровоточащее  плечо. Еще  одна граната, - успел он
подумать, падая.
     Но это была не граната. Качалась и тряслась сама земля.
     Землетрясение, в ужасе  осознал Римо. Но почему? Ведь он  же отсоединил
лазеры!
     С огромным трудом он поднялся на ноги  - они едва держали его. Он пошел
было в одном направлении. Нет, сила, колебавшая землю, шла вроде бы с другой
стороны.
     Может быть,  они  успели установить  еще и  другое устройство,  которое
включилось в заранее установленное  время? Но тогда зачем они  устанавливали
водяные лазеры здесь?
     Римо  бежал  вдоль  каменистого  края  расщелины,  пытаясь  определить,
насколько  позволяла  трясущаяся почва,  где  находится источник  колебаний.
Бежать  было очень тяжко, он чувствовал, как из раны на  плече  течет кровь.
Вдруг мимо промелькнула крошечная, вся  в черном фигурка. Она пронеслась так
стремительно, будто он, Римо, стоял на месте. Это был Чиун, Мастер Синанджу.
Он  бежал по раскачивавшейся и уходившей  из-под ног земле, будто по гаревой
дорожке стадиона.
     Римо бежал  изо  всех  сил,  но  Чиун все равно был  впереди. Ноги Римо
работали как насосы, толкая его тело вперед по качающейся и сопротивляющейся
его  движению  земле. Чиун же,  казалось,  скользил, приводимый  в  движение
какими-то  внутренними  импульсами,  почти  не делая  заметных усилий,  едва
касаясь земли. Скоро он исчез, растворившись во тьме.
     Поднявшиеся ввысь птицы издавали пронзительные  крики, предупреждая  об
опасности.   Навстречу   Римо   в  паническом  страхе   выбежала   откуда-то
собака-колли. Споткнувшись  обо что-то,  она  перевернулась через  голову  и
упала.  Ее  задние  ноги  судорожно  дергались  в  воздухе,  будто  она  еще
продолжала мчаться вверх  по  склону. Земля  ходила  ходуном, воздух казался
разреженным, дышалось с трудом.
     Римо  пробежал через  кусты,  ободрав  лицо о колючие  ветки ежевики, и
выскочил  на поляну.  Здесь  на  высоких  алюминиевых  подпорках  возвышался
остроконечный шпиль гигантского водяного лазера, раз в двадцать больше того,
что Римо  видел прежде. На этой  поляне шириной  с половину футбольного поля
царила  странная тишина,  неестественная  в  этом неистовстве  земли.  Будто
гигантская неподвижная рука, протянувшаяся от  холодно сиявшей луны, хранила
это место  в  безмятежном покое  посреди  бушующего хаоса. Здесь остро пахло
озоном, крики птиц звучали приглушенно, будто они поглощались воздухом.
     Перед лазером на коленях стоял доктор Куэйк. Но он не молился. Его поза
говорила о том, что  ему было больно, и Римо  понял почему:  одетый в черное
Чиун стоял над доктором и держал  руку на его  шее, будто сжимал  пойманного
голубя.
     Пораженный  тишиной  Римо,  чуть  не  упал.   Он  уже  приспособился  к
колебаниям почвы, и  ему было  трудно  сразу перестроиться.  Но  шок  длился
недолго, и Римо быстро двинулся к стоявшей паре.
     Подойдя ближе, он услышал, как доктор простонал:
     -  Его нельзя остановить. Никто  не может этого сделать. Он работает на
собственной энергии.
     - Все, что работает,  можно  остановить. -  Голос  Чиуна  был  ровным и
отстраненным, как висевшая в небе луна.
     - Они не хотели слушать меня.  Если бы они послушались, я  бы  этого не
сделал, - простонал доктор.
     Чиун ослабил хватку на шее доктора.
     - Он сказал все, что знает, - произнес кореец.
     - А где мои дочери, Джекки и Джил? - всхлипнул доктор, глядя на Римо. -
Они должны были встретиться здесь со мной.
     -  Они сейчас  там, где  и  должны  быть,  -  ответил  Римо.  - Как  вы
останавливаете эту машину?
     - Ее невозможно остановить, - все так же плаксиво сказал Куэйк.
     - Он говорит правду, - сказал Чиун. - Он сдался перед болью и рассказал
все, что знает. -  Чиун поглядел вверх на алюминиевые опоры водяного лазера.
- Это та самая машина, которая уничтожает колебания?
     - Да, - ответил доктор Куэйк.
     - Сейчас она  начнет  под  колоссальным давлением закачивать под  землю
воду. И  тогда весь  штат  расколется вдоль  линии разлома, -  объяснил Римо
Чиуну. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы голос его звучал ровно.
     -  Это место не  трясет  потому,  что эта  машина сглаживает здесь  все
колебания? - спросил Чиун.
     - Да, - ответил доктор.
     -  Вы не правы,  -  сказал снова  Чиун. -  Все,  что движется,  создает
колебания. Жизнь сеть сплошная вибрация.
     - Это философия, а не наука, - сказал доктор. Затем он стал звать своих
дочерей, называя их бедными невинными крошками.
     Чиун взглянул на Римо.
     - Если это и есть ваша наука, - он показал на лазеры, - а вот это, - он
обвел рукой беснующуюся землю, - то, что  она приносит людям, тогда вся ваша
наука   обман.  Жизнь  есть  колебание,  движение   есть   колебание,   само
существование тоже  колебание.  Вся вселенная  есть  колебание.  Ваша  наука
изобрела  машину,  которая,  кажется,  забыла  про  колебания. Мне  придется
заставить ее вспомнить о них.
     - Чиун?! -  воскликнул Римо. Он  хотел остановить  учителя, но не знал,
как это сделать.
     -  Вы  считаете,  что  наука  - это одно, а человеческий дух  -  совсем
другое?
     -  Чиун, но  ведь это бездушная машина. Папочка, будь на ее  месте хоть
тысяча человек, я бы ни секунду в тебе не сомневался.
     -  Это  одно  и  то же, - сказал Чиун  и бегло оглядел длинные  опоры и
гигантский металлический хобот, направленный в чрево земли. - Я напомню этой
наглой машине о ее колебаниях.
     - Мы все  обречены!  -  закричал  доктор  Куэйк,  смеясь  в безысходном
отчаянии, теряя рассудок в предчувствии неминуемого конца.
     - Глупец, - сказал Чиун в сторону стоявшего  на  коленях человека.  Его
черная фигурка исчезла  наверху, среди опор. Теперь  Римо видел  лишь темный
силуэт  на  фоне диска луны: Чиун уже был  на самой  вершине  остроконечного
шпиля.
     Взметнулись  рукава  кимоно, и  вдруг вся  земля, казалось, взорвалась.
Приглушенная тишина мгновенно обратилась в оглушительный крик,  будто кто-то
громадный  ударил  в  тысячу  медных  гонгов  прямо  над  самым  ухом  Римо.
Абсолютный  покой  сменился  толчком  колоссальной  силы.  Какой-то  великан
внезапно рванул землю  из-под ног  Римо,  он  кувырком полетел через голову,
нелепо болтая в воздухе ногами. Затем ужасные толчки так потрясли совершенно
не  подготовленное  к  такому резкому  переходу тело  Римо, что оно  чуть не
рассыпалось  на  части. Он лежал на содрогавшейся земле. Рот его  был  полон
крови. Глаза никак не могли сфокусироваться на одной точке.
     С трудом  повернувшись,  Римо увидел над  собой луну, похожую  на  едва
заметную  желтую лампу. Он жалобно застонал и  еле перевел  дыхание.  Что-то
заслонило лик луны. Над ним стоял Чиун.
     -  Она сломалась,  -  говорил  он. - Хе,  хе, хе. В  Америке  ничего не
работает, как надо, кроме меня.
     - О-о... - простонал Римо. - Что это было?
     -  Просто  я  заставил  это  маленькое  устройство  вспомнить про  свои
колебания.
     - Не упусти доктора Куэйка, - с трудом  проговорил Римо. Он чувствовал,
как холодная влага заливает ему спину.
     - Упустить?  Ему  досталось больше,  чем тебе. Он  мертв, его  тело  не
выдержало легкого толчка.
     - Легкого толчка? Я едва не погиб!
     -  В  прошлом году  ты  съел  гамбургер с кетчупом  и сказал,  что  это
нисколько тебе не повредит. Два года назад ты съел бифштекс. На Рождество ты
пил  это  ваше  пенящееся  вино  с  сахаром. А  теперь  жалуешься на  легкое
сотрясение!
     - Интересно, гожусь ли я теперь на что-нибудь? - пробормотал Римо.
     - Конечно, нет, если и дальше будешь глотать все что попало.
     - А смогу ли я ходить? Или я уже отгулял свое?
     - Ты спрашиваешь, сможешь ли вернуться к своим прежним жалким трюкам, к
обжорству и неуважению старших?
     -  Похоже,  ты  решил воспользоваться  моей беспомощностью, не  так ли?
Почему ты не хочешь мне помочь?
     - Когда я  говорю тебе,  что  надо  питаться  только здоровой пищей,  я
помогаю  тебе.  Но ты не хочешь, чтобы я  тебе  помогал. Когда  я  учу  тебя
надлежащему нравственному  поведению, ты тут же  забываешь мои наставления и
не желаешь,  чтобы тебе помогали. А теперь  ты  просишь о помощи. Откуда мне
знать, примешь ли ты ее?
     - Приму, приму, сукин ты сын!
     - Неуважению ты уже научился.
     - Ну, пожалуйста!
     - Ладно. Полный вдох, - скомандовал Чиун, будто  они с Римо вернулись в
далекие   времена   первых  тренировок,  когда   Римо  впервые  услышал   от
старика-азиата, что вся сила человека заключена прежде всего в его дыхании.
     Вдох был мучительно трудным, затем последовал еще один болевой импульс,
после  чего  Римо  тут  же  вскочил на  ноги.  Вода стекала потоками  по его
лодыжкам. Тело доктора Куэйка оказалось сложенным вдвое, подбородок покоился
на животе,  позвоночник  был сломан. Возвышавшийся  за ним алюминиевый шпиль
тоже  треснул, и вода,  уже не представляющая  опасности, свободно лилась по
земле.
     Луна   играла  своим  золотым   отражением   в  многочисленных   лужах,
образовавшихся  на  земле. Птицы больше  не  заходились  в истошных  криках.
Ночной воздух Калифорнии был снова свежим, живительным и прекрасным.
     - Когда эта машина вспомнила о своих колебаниях, она  умерла, -  сказал
Чиун.
     - Понятно. А как ты управляешься с электрическими  тостерами? - спросил
его Римо.
     - Лучше, чем вы, молодые белые люди, - ответил Чиун. Римо знал, что эти
слова были самыми бранными в его лексиконе.
     - А  ты  случайно не знаешь  геологические  последствия  всего этого? -
спросил Римо.
     - Земля ранена, и однажды она закричит от боли. Не хотел бы я оказаться
здесь, когда это случится.
     - Я тоже.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

     Самое  приятное  в этом деле -  короткий доклад  по телефону.  Смит был
просто потрясен, узнав, что за всем этим стоял доктор  Куэйк.  И вдруг  Римо
догадался, почему.
     - Он тоже был в нашей платежной ведомости?  Признайтесь! Тоже  один  из
наших? Вот почему вы никак не думали, что он может быть в этом замешан.
     - Я не обязан знать всех, кому мы платим, - сухо ответил Смит.
     Римо прижал  трубку  к  уху  плечом. В телефонной  будке  вместе с  ним
находилась, похоже, по крайней мере, треть насекомых, населяющих Калифорнию.
     - Ну и  ну! -  воскликнул он.  -  Платить  парню,  который чуть не снес
половину Калифорнии?
     - Не забудьте про полтора миллиона долларов, - напомнил Смит.
     - Работать ни черта не умеете, - сказал Римо.
     Гудки отбоя в телефонной трубке, дошедшие до него через весь континент,
положили конец его издевательствам. Все удовольствие от доклада  испарилось,
как монета в щели телефонного аппарата.
     Щелчком указательного пальца  Римо  раскрыл телефон-автомат, сломав его
замок. Ударом  правой руки разбил ящичек для монет и  выгреб все скопившиеся
там  пятицентовые,  десятицентовые  и  двадцатипятицентовые  монеты.   Затем
швырнул их в лик калифорнийской луны. Но промахнулся.



   Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир.
   Исцеление смертью


     ---------------------------------
     выпуск 2
     перевод: издательский центр "Гермес"
     Издательский центр "Гермес" 1994
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Спустя  два  века  после  того,  как отгремела  война за  независимость
Америки, эхо которой прокатилось по всему свету, банкир из Айовы совершил во
имя независимости страны  нечто более  значительное, чем мушкетный выстрел в
солдат королевской армии.
     Из швейцарского города Люцерн он  отправил почтой обычного вида конверт
из плотной манильской бумаги в свой  офис  по адресу: Министерство финансов,
Вашингтон, округ Колумбия, США.
     Конверт  не  отличался  ни размерами,  ни объемом  содержимого:  десять
страниц, торопливо  напечатанных утром в  гостиничном  номере. Из-за бешеной
спешки  в  тексте  были опечатки, да  он  и  не садился за  машинку  со  дня
окончания Высшей школы бизнеса в Гарварде почти сорок лет назад.
     На этих десяти страницах сообщалось,  что  над Америкой  нависла угроза
потерять независимость  и  шансы  сохранить  ее не  так  уж  велики.  Банкир
оценивал их немногим выше, чем шансы самому  остаться в  живых,  которые, он
считал, близки к нулю.
     Машинописный текст представлял  собой меморандум президенту Соединенных
Штатов  Америки, но послать конверт почтой банкир не решился. Как не решился
направить  его  и своему  непосредственному  начальнику, министру  финансов.
Банкир был его заместителем.
     Итак, если открытие, сделанное Кловисом Портером, заместителем министра
финансов  по  внешним  связям,  -  сущая  правда,  а  он в  этом  ничуть  не
сомневался, письмо не  должно  проходить  через канцелярию президента. Иначе
меморандум никогда не попадет в его руки.
     Понятно  почему. Доступ  к  президенту  Соединенных  Штатов  становился
частью  того чудовищного  пакета, который вскоре должен  быть предложен  для
продажи на международных торгах. Именно Кловис Портер обнаружил это...
     С подобной задачей не справился бы ни один разведчик мира, даже если бы
точно знал, что следует искать. Чего  он знать не  мог. Только банкиру такой
орешек  был  по  зубам. И  поскольку Кловис Портер,  банкир,  открыл  нечто,
ужаснувшее его  своей  очевидностью,  ему  предстояло  умереть.  Ни  единому
человеку  во всей  стране довериться было нельзя  и  не  от  кого было ждать
помощи.
     Стараясь скрыть волнение, Кловис  Портер наблюдал за почтовым служащим,
который поставил на конверт печать и, обратившись по-французски, спросил, не
желает  ли  месье  отправить письмо  заказным.  Получив отрицательный ответ,
предложил воспользоваться услугами первого класса.
     - Нет, не стоит, - небрежно бросил Кловис Портер.
     - Тогда, может быть, авиапочтой? - не сдавался служащий.
     - Это пожалуй. Почему бы и нет?
     С  подчеркнутым безразличием Кловис  Портер оглядел маленькое помещение
почты: кажется, никто не наблюдает... В Вашингтоне он вряд ли чувствовал  бы
себя в такой безопасности. А в Люцерне? Тут, пожалуй, спокойнее.
     - Месье нравится Швейцария?
     -   Замечательная   страна,  -   искренне  откликнулся  Кловис  Портер,
пододвигая  служащему несколько бумажных франков. - Думаю  пожить здесь  еще
две... а, может быть, и три недели.
     То же  самое он сказал портье  в гостинице. В бюро проката автомобилей,
где  на  две  недели взял  "мерседес-бенц",  не забыл  как  бы  между прочим
сообщить  о   намерении  задержаться   и  немного   отдохнуть  со  знакомыми
швейцарскими банкирами.
     Из  номера  он  заказал  телефонный разговор  с женой и, пока дожидался
связи  с   Дубьюком,  собственноручно  набросал  печатными   буквами   текст
телеграммы некоемому смышленому  молодому  человеку, с  которым познакомился
три месяца назад в одном из офисов в Лэнгли, штат Вирджиния:
     "Мистеру А.С. Джонсону.
     175 Кормидер Роуд.
     Лэнгли.
     Дорогой мистер Джонсон. Точка. Движение крупных денежных сумм результат
колебаний рынка.  Точка. Ничего необычного. Точка. Вполне нормально.  Точка.
Остаюсь  пару  недель  отдохнуть.  Точка. Сожалею  не смог обнаружить ничего
необычного. Точка. Напрасно потрачены три месяца. Точка. К.Портер".
     Закончив писать, он снял серый костюм,  белую сорочку, темный галстук и
аккуратно  уложил  все  это  в один из  трех чемоданов,  с  которыми  всегда
путешествовал.
     Кловис Портер  был средних лет,  еще довольно стройный. А когда надевал
что-нибудь  дорожное:  спортивные брюки и  рубашку  с распахнутым  воротом -
выглядел так, словно всю жизнь провел на свежем воздухе.
     Он  заставил  себя полюбить банковское  дело.  Хотя  по-настоящему  его
влекло  к  просторам  Айовы и  американским  равнинам.  Как славно  было  бы
провести последние дни вместе с  Милдред  где-нибудь  там,  - думал он. -  И
чтобы, когда пробьет час покидать этот мир, дети и внуки были рядом.
     Однако все сложилось иначе. Кловис Портер сначала стал  банкиром, потом
организатором  сбора  средств  для  республиканской  партии  и,  наконец,  -
заместителем  министра  финансов. Да, коли хочешь завершить жизнь, занимаясь
землей, нечего начинать с Гарвардской школы бизнеса.
     Кловис  Портер надел итальянские прогулочные  туфли  из мягкой  кожи и,
убедившись, что ключ  от номера на месте, взял написанную карандашом записку
и направился вниз, в вестибюль.
     Предупредив   администратора,   что  телеграмма  архисрочная  и  сугубо
конфиденциальная, он постарался прочитать ее так,  чтобы  каждое слово могли
слышать служащие  отеля. Смысл  мизансцены сводился к следующему: окружающие
должны усвоить, что у него все нормально и об этом он информирует - срочно и
секретно - своего адресата в Лэнгли. Уловив краем глаза, что его  усилия  не
пропали даром,  Кловис Портер  резко повернулся, за что-то  зацепился, и его
рукописное творение очутилось на полу прямо перед регистрационной стойкой.
     Администратор   бросился   поднимать  его,  бормоча  что-то  об   "этих
бестолковых американцах". Теперь уже все,  кому интересно,  были в курсе дел
Кловиса Портера.
     Он  вернулся в номер и  стал ждать связи с Дубьюком.  Телефон  зазвонил
ровно через полтора часа.
     - Алло! Алло! - послышался голос его жены. Кловис Портер сразу  утратил
все  свое  хладно