ней
поздороваться. Одежды на Корасоне не было - только пояс  с пистолетом. Рядом
с кроватью стоял накрытый бархатом ящик.
     Президент  предупредил ее, что  сегодня  он может быть  не на высоте. У
него серьезные проблемы: в международном конфликте  поддержал не ту сторону,
какую надо.
     Прекрасной  леди придется  смириться  с  тем, что ей достанется  только
второй величайший любовник  мира,  ведь  именно  таков он,  когда не  бывает
первым. А первый он всегда, когда его не удручает международное положение.
     - Конечно. О чем речь? Приступай. И кончим побыстрее, - сказала Руби.
     - Я уже кончил, - объявил Корасон, надевая сапоги для верховой езды.
     - Это было чудесно,  - обрадованно  произнесла Руби. - Ты действительно
величайший любовник мира.  Ты - моя любовь. Вот это, я понимаю, класс. Таких
днем с огнем не сыщешь.
     - Ты, правда, так думаешь? - спросил Корасон.
     -  Клянусь,  -  ответила Руби,  подумав про себя, что после  него  даже
мыться не надо.
     - Тебе понравилась наша гостиница? - поинтересовался Корасон.
     - Нет, - призналась Руби. - Но ничего - сойдет.
     - А ты познакомилась там с кем-нибудь? Может, с желтолицым стариком?
     Руби покачала головой.
     - Или с белым, который необычно ведет себя?
     Руби  вновь  покачала  головой. Она заметила,  что президент  все время
держится рядом с накрытым бархатом ящиком, похожим на старомодный столик под
телевизор.  Под загнувшимся краем  синей бархатной  накидки Руби  разглядела
несколько  циферблатов. Корасон решительно встал между ней и ящиком, и тогда
Руби  окончательно  убедилась, что  под  бархатом  скрывается  то  секретное
оружие, которое ей нужно похитить.
     - Дорогуша, ты хотела бы разбогатеть? - задал вопрос Корасон.
     - Нет.  - Руби покачала головой.  Такое  начало  показалось  ей  дурным
предзнаменованием, хуже стаи ворон, кружащейся над камерой пыток. - С самого
детства я думала, что от больших денег одни неприятности. И зачем мне вообще
нужны  деньги? Ведь  у  меня есть  такой  большой и  красивый  мужчина,  как
Генералиссимус.
     И Руби  улыбнулась.  Она знала, что  ее  улыбка  покоряет мужчин, но на
этого она не подействовала.
     - Если ты мне сейчас не  поможешь, то я и знать тебя  не хочу, - заявил
Корасон.
     - Да я в лепешку ради тебя расшибусь.
     Руби застегнула пояс и послала диктатору воздушный поцелуй.
     - Дело несложное. Найди желтолицего старика и белого мужчину и подбрось
им в  питье  таблетки, которые я  тебе дам.  А  потом  возвращайся  к своему
любимому. То есть ко мне. Ну как? По-моему, прекрасный план.
     Но Руби Джексон Гонсалес отрицательно покачала головой.
     Корасон пожал плечами.
     - Тогда я  обвиняю тебя  в измене и обвинение  считаю  доказанным. Все!
Отправляйся в тюрьму.
     После такого скоропалительного судебного  процесса Руби  препроводили в
тюрьму, находившуюся в семнадцати  милях от столицы, если ехать  по главному
шоссе Бакьи.
     Корасон  сознавал, что  с  этими двумя американцами надо  срочно что-то
сделать.  Он  разорвал  дипломатические  отношения с  Соединенными  Штатами,
положившись  на русских, а те теперь заявляли, что потеряли сорок пять своих
граждан ради защиты интересов Бакьи.
     Сорок пять русских не смогли справиться с двумя американцами.
     А  теперь  еще  эта  американка  отказалась  и  куда-то  запропастились
генералы и  министры, видимо опасавшиеся, что их заставят сражаться  с двумя
демонами, засевшими в гостинице.
     Только майор Эстрада все  время крутился  рядом, но  его-то Корасон как
раз и не хотел трогать. Во-первых, у того не хватит смекалки сделать все как
следует,  а во-вторых,  Корасону совсем не улыбалось  лишиться единственного
человека, который не пристрелит его при первом удобном случае.
     Корасон было подумал отправиться в горы, разыскать там святого человека
и сдаться  на его милость. Может, тогда не  сбудется  пророчество Хуаниты? И
американцы не вступят в союз с этим человеком и не свергнут Корасона?
     Нет, невозможно. Этот шаг пошатнет его влияние, и уже к утру его убьют.
Стоит диктатору показать свою слабость - с том покончено.
     Оставался только один выход, опять подружиться с американцами. Но тогда
неминуемо все международные организации запоют свою  песню о  нарушении прав
человека, - так они поступают со всеми странами  союзниками  США. У трех его
посольств - в  Париже, Вашингтоне  и  Тихуане - появятся  пикеты,  и  вообще
начнется тот  базар, который всегда в  таких случаях устраивают прихлебатели
Москвы.
     Плевать. Нужно выиграть время.  Наладить отношения с Америкой, и тогда,
возможно, ЦРУ попридержит двух своих агентов. А освободившееся время Корасон
с толком  потратит на  поход  в горы,  где постарается покончить  со  святым
человеком. Если тот умрет, пророчество Хуаниты не сможет сбыться.
     Корасон вздохнут. Так он и сделает.
     И еще раз вздохнул. Нелегкое это дело - управлять страной.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Когда государственному секретарю  положили на  стол тонкий  голубоватый
листок, сложенный вдвое,  -  телеграмму с  пометкой:  "Совершенно  секретно,
просьба не совать нос кому не положено", - он сразу понял, что это депеша из
Бакьи.
     Телеграмму   подписал   сам   Генералиссимус  Корасон,   и   она   была
исключительно короткой:
     "Начнем отношения по новой, о'кей?"
     Государственный секретарь в этот момент жевал для улучшения пищеварения
"Миланту",  и она запузырилась у него на губах, словно  яд из фильма ужасов.
Полного курса наук, который он прошел в Школе  международных отношений имени
Вудро  Вильсона,  было явно  недостаточно,  чтобы  хладнокровно  снести  эту
депешу.  Почему  там  не предупреждали  о  существовании  таких  типов,  как
Корасон, или таких государств, как Бакья?
     Прошло всего два дня, как правительство Бакьи разорвало все отношения с
Америкой, заявив: "Кончаем любовь!" Не объясняя причин. А теперь вдруг вновь
предлагают  установить  дипломатические  отношения, прислав эту  телеграмму,
составленную, похоже, ребенком-дебилом. И еще это "О'кей"!
     К  сожалению,  Бакья  -   не  исключение,  такое  творится  повсюду.  О
международных  отношениях легко читать  лекции.  А  на  практике все обстоит
гораздо хуже, тщательно разработанные теории  и планы  нарушаются людьми,  с
которыми вы  вынуждены  иметь дело, людьми, у которых  политика определяется
тем, что они съели на завтрак.
     Так  Соединенные  Штаты утратили  влияние на Среднем  Востоке, и каждый
раз,  когда казалось,  что  они  вот-вот вернут  его, какой-нибудь маньяк  в
полосатой наволочке на голове  угрожал пристрелить кого-нибудь, и все усилия
шли   прахом.  Кроме  того,  Соединенные   Штаты   поддержали   революционно
настроенный сброд в Южной Африке и Родезии, а когда правительства этих стран
пошли  на  уступки, революционеры  решительно отвергли  мысль  о примирении.
Китай, похоже, вынашивал идею очередной  изоляции, и было неизвестно, с  кем
следует вести переговоры, чтобы предотвратить такой поворот событий.
     А  природные ресурсы... Почему в тех  районах, где много нефти, золота,
алмазов,  хрома,  битума,  а  теперь  еще  и  мунга,  живут  и  размножаются
исключительно отбросы цивилизации?
     Государственный секретарь вновь  вздохнул. Иногда  ему хотелось,  чтобы
президент  не  переизбирался на  второй срок, - тогда он мог бы вернуться  к
преподаванию, к  своим лекциям. В лекциях царил порядок, в них было  начало,
середина  и  конец.  А международная политика -  одна сплошная середина, без
начала и конца!
     Он попросил своего секретаря связаться  по  телефону с Генералиссимусом
Корасоном.   Раз  уж  этот  мунг  так   важен,  он  поздравит  президента  с
возвращением в семью американских народов, если, конечно, тот знает, что это
такое. Через три минуты секретарь перезвонила ему.
     - Президент не отвечает.
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Простите, сэр. Он не снимает трубку.
     - Тогда соедините меня с вице-президентом, если у них есть такой... или
с министром юстиции...  или  с этим малохольным майором,  которому  доверяет
Корасон. Его, кажется, зовут Эстрада. Соедините меня с ним.
     - Он тоже не отвечает.
     - То есть как?
     - Я и ему звонила. Он не снимает трубку.
     - Но хоть с кем-нибудь можно поговорить?
     -  В том-то и дело,  сэр,  что нет.  Это  я и  пытаюсь  вам  объяснить.
Телефонистка на линии...
     - Где?
     - В Бакье.
     - Понимаю, что в Бакье. Но где именно?
     -  Не знаю, господин государственный секретарь.  У них  в стране только
одна телефонистка.
     - Ну и что она говорит?
     - Говорит, что правительство  в  полном составе взяло выходной. Просила
звонить завтра.
     - Все правительство? Выходной?
     - Да, сэр.
     "Миланта" с шумом лопнула на губах государственного секретаря.
     - Хорошо, - устало проговорил он.
     - Хотите,  чтобы завтра  я  вновь попыталась  вызвать Бакью? - спросила
женщина.
     - Я скажу вам.  Может, к  тому времени они снова  не захотят "крутить с
нами любовь".
     - Что? Не поняла.
     - Не важно.
     Итак,  госсекретарь,  не  получив  никаких  объяснений  столь внезапной
перемены  политики  Бакьи,  позвонил  президенту  Соединенных  Штатов, чтобы
уведомить его, что отношения с островом возобновлены. И - как сказал Корасон
- все о'кей.
     - Как вы полагаете, почему они на это пошли? - спросил его президент.
     - Откровенно говоря, сэр, теряюсь в догадках. Не могу найти объяснения.
Может, ЦРУ постаралось?
     К  счастью,  шеф  ЦРУ  как  раз  находился  в  Белом доме  -  собирался
подписывать новый договор страхования. От страховых полисов организаций типа
"Голубой крест"  или  "Синий щит"  он отличался тем,  что страховку  по нему
платили  не   в  случае  болезни,   а  как  компенсацию  "засветившимся"   и
привлеченным  к суду государственным чиновникам. Все  служащие Белого дома и
ЦРУ приобрели такую страховку.
     Президент пригласил к себе главу ЦРУ.
     - Бакья вновь вступает с нами в дипломатические отношения.
     Тот изо всех сил старался не выдать своего удивления. Неужели  это дело
рук Руби Гонзалес? Но  ведь  ее упекли  в тюрьму.  Об этом  шеф ЦРУ знал  от
дружески настроенного к Америке посла одной иностранной державы.
     - Мы бросили туда свои лучшие силы. Рад, что успех пришел так скоро.
     Говоря это,  шеф  ЦРУ  прокручивал  в  голове  разные  варианты. Может,
все-таки в самом деле Руби Гонзалес? С тех  пор как она покинула  Штаты,  на
Бакье убиты по  меньшей мере пятьдесят иностранных  агентов. Пожалуй,  стоит
почаще привлекать к работе представителей национальных меньшинств.
     - По моим сведениям, у вас там мало людей, - сказал президент.
     - Все вышло  иначе, - попытался выкрутиться шеф ЦРУ. - Мы  послали туда
женщину - одного из наших "цветных" агентов. Там  находится некто на фамилии
Гонзалес.   В  результате  все  сработало  как  нельзя  лучше.  У  входа  во
французский ресторан трупы чужих агентов складывают штабелями.
     - Вы получили донесения от ваших людей?
     - Еще нет.
     - Где они теперь?
     - Точно не скажу.
     - Что они сделали за время пребывания в Бакье?
     -  Конкретно  ответить  не могу,  -  признался шеф ЦРУ  полным отчаяния
голосом.
     - Значит, вы знаете не больше меня? - спросил в лоб президент.
     - По правде сказать, сэр, я действительно затрудняюсь объяснить, почему
Корасон возобновил с нами дипломатические отношения.
     - Не тревожьтесь попусту. Я могу объяснить!
     Отпустив главу ЦРУ, президент поднялся в свою спальню, где в ящике бюро
его ждал красный  телефон. Подняв трубку, он услышал знакомый  голос доктора
Харолда В.Смита:
     - Слушаю вас, сэр.
     -  Примите  мои  поздравления.   Бакья  просит  возобновить  прерванные
дипломатические отношения.
     - Знаю, - сказал Смит. - Меня уже проинформировали.
     Президент  немного  помолчал. Государственный секретарь и он сам узнали
эту  новость только пятнадцать минут назад. Когда же успел получить известия
Смит?  Неужели   у  него   есть   источники  информации  в   Белом   доме  и
Госдепартаменте?  Однако президент не  стал задавать лишних вопросов. Ему не
хотелось знать слишком много о работе Смита.
     - А вы-то знаете, как все это устроилось? - сухо спросил президент.
     -  За  последние сорок  восемь часов  погибли сорок  восемь иностранных
агентов, - ответил Смит. - Полагаю, к этому приложили руку мои люди. А у ЦРУ
на Бакье кто-нибудь есть?
     -  С  большой  неохотой,  но  они  все  же  послали  кого-то,  - сказал
президент.
     - Мне сообщили, что один из их агентов - в тюрьме, - сообщил Смит.
     -  Так вытащите его оттуда. Но, главное,  раздобудьте  поскорее  оружие
Корасона.
     - Агент ЦРУ - женщина, - поправил президента Смит.
     -  Ну, тогда  вытащите ее. Но главное - аппарат. И еще, доктор, я хотел
бы принести  свои извинения за то,  что  хотел отозвать  ваших людей.  У них
просто иная манера работать, и я к ней не привык.
     - К ней никто не привык.
     - Пусть они и дальше действуют в том же духе.
     - Слушаюсь, сэр.
     Так  как правительство Бакьи устроило себе выходной, все три телефонные
линии  были  свободны,  и  Смит  беспрепятственно дозвонился до гостиничного
номера Римо и Чиуна.
     К телефону подошел Римо.
     - Римо, говорит Смит. Как там обстоят?..
     - Одну минуточку. Вы по делу?
     -  Естественно,  по делу.  Неужели я буду звонить в  такую даль,  чтобы
просто почесать языком?
     -  Если  по  делу, передаю  трубку  тому, кто  им  занимается. Как  вы,
надеюсь, помните, я отошел от  дел. - Римо крикнул в глубь  комнаты: - Чиун,
тебя Смит спрашивает!
     - Я  здесь нахожусь  по приказу самого  президента,  - сказал Чиун. - С
какой стати мне разговаривать со всякой мелкой сошкой?
     Римо снова взял трубку.
     - Он говорит,  что его  сюда послал президент, и он не понимает, к чему
общаться с вами.
     - Потому что я только что беседовал с президентом, - сказал Смит.
     Римо вновь протянул трубку Чиуну.
     - Он только что говорил с президентом.
     Сидевший в позе лотоса Чиун легко, словно вспорхнув, поднялся на ноги.
     - Сама по себе работенка неплохая, - сказал он, - только очень уж часто
тревожат по пустякам.
     - Придется пострадать. Настал твой час.
     Взяв  трубку, Чиун изобразил на  лице  широкую улыбку. Он  подцепил эту
улыбку в популярном женском журнале,  где  ее рекомендовали всем, кто хочет,
разговаривая по телефону, "звучать"  жизнерадостным  и  современным. Чиун не
совсем  понимал,  что  значит  быть  современным,  но  не  сомневался,   что
жизнерадостным быть хорошо.
     -  Привет благородному императору Смиту. Низкий поклон ему  от  Мастера
Синанджу. Да склонятся все перед силой и мудростью императора!..
     - Хорошо, хорошо, - оборвал его Смит.
     - Я еще не сказал самого главного, - продолжал Чиун. - Без этого нельзя
продолжать. Все твари земные, птицы небесные  и гады морские - да поклянутся
все они господину в вечной верности.
     - Чиун, скажите, что творится с Римо?
     Чиун  бросил взгляд  на  растянувшегося на постели Римо, прикидывая, не
произошли  ли  с  ним  за  последние  несколько  минут  какие-нибудь  важные
изменения.
     - Да ничего не  творится, -  пришел он к  заключению. -  Совсем ничего.
Каким был, таким и остался. Ленивым, порочным, безответственным, ненадежным,
лишенным чувства благодарности.
     Признав себя в описании, Римо согласно махнул старику рукой.
     - Трудное  задание целиком  переложил на меня, - продолжал Чиун. - Ему,
конечно,  обидно, что  президент доверил мне  такую важную миссию: заставить
правительство Бакьи видеть в нашем правительстве лучшего друга.
     - Вы неплохо поработали.
     - Стараемся, - осторожно проговорил Чиун, не совсем понимая, о чем идет
речь.
     - Ясно, - сказал Смит. - Что вы уже успели сделать?
     Глядя на Римо, Чиун выразительно покрутил у виска правым пальцем.
     -  Дали  слегка  почувствовать  наше  присутствие,  -  ответил  Чиун. -
Конечно,  как слабый отблеск  вашего величия, -  быстро прибавил он.  - Ведь
настоящий император - вы.
     - Однако  самая ответственная часть задания еще не выполнена, - заметил
Смит.
     Чиун  скорбно  покачал  головой.  У всех  императоров  один  и  тот  же
недостаток: они никогда не удовлетворены полностью. Всегда им чего-нибудь не
хватает.
     - Мы готовы выполнить все ваши приказания, - бойко ответил Чиун.
     - Это ты готов, - отозвался Римо. - Я с этим завязал.
     - Что он там говорит? - спросил Смит.
     -  Да ничего. Ворчит что-то  себе  под нос.  Разумно  говорить  еще  не
научился, вот и мелет языком - мешает нашей беседе.
     -  Ладно,  - сказал Смит. -  Ваш  основной объект -  по-прежнему оружие
Корасона. Нужно захватить его раньше, чем это сделают другие.
     - Пусть это вас не тревожит.
     - В тюрьме томится американский агент.
     - Хотите, чтобы мы его ликвидировали?
     -  Нет,  нет.  Это  женщина.  В  тюрьму  ее  бросил  Корасон.  Ее  надо
освободить.
     - Значит, убить этого негодяя? Чтобы неповадно было.
     - Да не надо никого  убивать!  Просто освободите агента. Ее  зовут Руби
Гонзалес.
     - И все?
     - Да. Можете это сделать?
     - Еще до захода солнца, - обещал Чиун.
     - Спасибо.
     - Это наш долг - нести  с  достоинством службу, император, - сказал  на
прощанье Чиун. А повесив трубку, признался Римо: -  Не могу дождаться, когда
мой президент решит наконец освободиться от Смита. Этот человек - маньяк.
     - Твой президент? - переспросил Римо.
     - У Дома Синанджу есть пословица: "Чей хлеб жую, того и песню пою". Да,
мой президент.
     - Чего Смиту от тебя надо?
     - Да все этот аппарат. Похоже,  все  его хотят. Но, скажи честно, может
ли в этой стране  быть что-то стоящее, если  у них даже номера приличного  в
гостинице нет?
     - Однако ради этого аппарата тебя и послали сюда, - заметил Римо.
     - А еще Смит хочет, чтобы я кого-то освободил из тюрьмы.
     - И как ты собираешься это сделать? - поинтересовался Римо.
     - В этой стране ничего толком нельзя сделать. Нет чистых полотенец,  из
кранов не течет вода, еда мерзкая. Пойду к президенту, к этому, как там его,
Кортизону, и прямо скажу, что мне нужно.
     - И ты полагаешь, он тебя послушает? Кстати, его зовут Корасон.
     - Еще как послушает.
     - И когда ты отправляешься к нему?
     - Задачу надо решать сразу  же, как  только  она поставлена  -  лучшего
времени не подобрать. Поэтому я иду прямо сейчас, - сказал Чиун.
     - Я с тобой, - заявил Римо. - Давно не смеялся.
     Чиун подошел к голому, без всяких занавесок  окну и, к удивлению  Римо,
стал  махать  рукой, делая  кому-то  загадочные знаки. Потом, удовлетворенно
кивнув, отвернулся от окна.
     - Что это с тобой?
     - В доме напротив у  окна  президент  Корасон. Торчит там целый день. Я
предупредил его о своем визите.
     - Неужели это и есть президент? Я думал, что это Любопытная Варвара.
     - Нет, это Корасон.
     - Он наверняка уже улепетывает во всю прыть.
     - Меня он дождется, - сказал Чиун, направляясь к двери.
     - Как зовут агента, которого тебе надо освободить? - спросил Римо.
     -  Да кто знает! Агент - женщина. Кажется, ее  зовут  Руби.  Фамилию не
разобрал. У вас, американцев, они все на один лад.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Оба тюремщика  - и лейтенант, и  сержант  -  решили поразвлечься с Руби
Гонзалес.  Руби была политической  заключенной и,  следовательно,  врагом, к
тому  же  она  нанесла  оскорбление священной особе  президента  - одно  это
позволяло делать с ней все что угодно. А поскольку девушка была хорошенькой,
игра стоила свеч.
     Однако ни одни из них не преуспел, потому что  Руби по доброте душевной
предупредила каждого о  коварных планах сослуживца: сержант мечтал убрать  с
дороги лейтенанта, чтобы  поскорей занять его