обезумел.  Он  бросался на стальные
плиты, покрывавшие  стены лаборатории,  и  забил  себя  насмерть. Прямо  над
маленьким кошачьим телом, лежавшим на полу, на стальной панели виднелись три
крошечных, но глубоких царапины.
     Если б  Дара не  была уверена в  невозможности этого, она бы поклялась,
что царапины оставлены кошачьими когтями.
     Но ведь Дара хорошо понимала абсурдность такого  предположения. Никакие
кошачьи  когти  не  способны  сделать  даже  малейшей  отметины  на стальной
обшивке.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Харолду  В.Смиту  наконец  удалось  связаться с Римо. Он  вытащил Берри
Швайда немного  пройтись по солнышку, когда один  из  замков  на чемоданчике
вдруг  отскочил. Это был сигнал. Никаких  гудков, никакого жужжания,  ничего
привлекающего внимание.  Смит сам придумал такой  способ,  так как не  хотел
настораживать людей, афишируя, что находится на связи.
     Смит  открыл   чемоданчик,  где   находилась   миниатюрная  клавиатура,
напоминавшая  сверхпортативный  компьютер,  и  нажал   специальный  код  для
принятия вызова. Потом вложил в ухо сверхмалый наушник.
     Швайд  все это  видел, но  его интересовало  только  одно:  как связано
хранилище информации с  коммуникационным  модемом. Смиту пришлось остановить
ученого, чтобы  он не  разъединил его. И  пока Берри играл с  оборудованием,
содержавшимся в  чемоданчике,  Смит разговаривал. Между тем  они  продолжали
идти по  разбитой пыльной  дороге, направляясь  к лодке, которая должна была
под водой доставить Берри на один из самых безопасных пляжей на острове.
     -  Смитти,  у нас  тут в  лаборатории  возникла  небольшая проблема,  -
донесся голос Римо.
     -  Я  знаю. Сегодня похоронили  то, что осталось  от доктора Ревитса. Я
пообещал кое-что кое-кому только потому, что мне дали обещание вы.
     - Я  не знаю, как  это произошло, - сказал Римо.  - Мы  прошляпили.  Но
думаем, что теперь нам удастся прижать к ногтю этих ребят.
     -  Надеюсь. Они представляют собой  большую опасность, - ответил  Смит,
думая о способности жука Унга противостоять всем известным ядам.
     Если эта  способность передастся другим существам,  опасность возрастет
неизмеримо. Точно идет игра в гигантские шахматы и решается, какой вид живых
существ  выживет  на  планете.  Смит  не знал,  зачем  кому-то  понадобилось
помогать  в  этой борьбе насекомым  против  людей, но он  хорошо  знал,  что
современный  мир,  похоже,  весьма  терпимо  относится  к  самым  преступным
действиям. И, кажется,  чем более безумными и жестокими были цели какой-либо
группировки,  тем  она  пользовалась  более  сильной  поддержкой   всяческие
манифестантов с плакатами и призывами.
     Смиту   иногда  казалось,  что  порвалась  сама  ткань  цивилизации,  и
распадаются последние связи. Но его так воспитали, что он будет защищать эти
последние связи, потому что ничего другого ему не остается.
     -  Римо,  - сказал Смит, - этот  эксперимент против жуков-вредителей  в
Африке должен сработать.
     - Я там буду, - заверил Римо.
     - В лаборатории вы тоже были, - ответил Смит.
     - Но я думаю, что на этот раз  они станут охотиться на  нас с Чиуном, -
пояснил Римо.
     - Тогда желаю вам удачи.
     - Смитти, вы слишком много волнуетесь.
     - А вы не волнуетесь?
     - Конечно, иногда. Но  потом  я забываю,  о чем  волновался,  - ответил
Римо.
     - Все равно, желаю удачи, - отозвался Смит.
     Пока Смит разговаривал, Берри Швайд работал с клавишами.  Смит заставил
юного компьютерного  гения  переодеться в светлые летние брюки  и рубашку  с
короткими рукавами,  а клок  голубого  одеяльца сложил  в  водонепроницаемый
пакет. Берри даже немного загорел и начал есть овощи.
     Смит никогда не загорал по-настоящему. Кожа у него постепенно краснела,
а если он дольше лежал на солнце, то просто обгорал. На  острове Сент-Мартин
солнце  грело,  кажется,  сильнее,  чем  на всех остальных Карибах, а потому
Смиту приходилось постоянно использовать солнцезащитный крем,  чтобы уберечь
кожу от ожогов. На нем  были  клетчатые брюки и спортивная  рубашка, но даже
бредя  по  пыльной  дороге к западной окраине острова среди проходящих  мимо
коровьих стад и  пасущихся коз, он выглядел так, будто  направлялся  к  залу
заседаний. И избавиться от этого он просто не умел.
     - Лучше бы им справиться, - сказал Берри.
     - Кому - спросил Смит.
     -  Я не знаю, кому,  - ответил  Берри. - Но  если у них не выйдет,  то,
по-моему, у вас останется не слишком много шансов спасти человечество.
     Смит  проверил свой  наушник, хотел убедиться, что Берри не  мог к нему
подключиться. И правда, не  мог. Смит не сомневался,  что говорил достаточно
тихо,  а у Берри слух  почти отсутствовал. И не  потому, что  был поврежден,
просто Берри пропускал мимо ушей все, кроме своего драгоценного компьютера.
     А  теперь  он смотрел  на клавиатуру,  открывавшую  доступ  к хранилищу
информации  организации,  находившуюся  в  чемоданчике  Смита,  и  покачивал
головой.
     - О чем это ты толкуешь, Берри?
     Берри  пояснил,  но  в   форме   цифр,   моря   цифр.   Он   говорил  о
дифференциальном исчислении и теоретической математике, а Смит, хотя  и имел
за плечами несколько технических колледжей, не мог следить за  развитием его
мысли.
     Но когда они подошли к небольшой закрытой бухточке, откуда лодка должна
была доставить их на плоский  островок, находившийся  на расстоянии четверти
мили от Сент-Мартина и называвшийся Пинель, Смит, наконец, уловил суть того,
что говорил Берри.
     Пока Смит разговаривал с Римо, Берри вызвал из памяти компьютера данные
для анализа голосовых колебаний. Компьютер сообщил ему, что речь идет о двух
группах соперничающих организмов, причем одна группа  состояла из больших, а
другая - из маленьких  существ. До  сих пор большие сохраняли первенство, но
компьютер предупредил  Берри,  что положение  может вскоре измениться.  Смит
подумал о людях и насекомых.
     Берри говорил следующее:
     -  Согласно  данным  компьютера,  если  большие  организмы   не  сумеют
остановить меньшие в этой последней попытке, то пиши пропало. Понимаете, это
все следовало из того, что вы там говорили по телефону. Во всяком случае это
будет похоже  на чудовище  Зорк. Потому что маленькие организмы нацелены  на
великую  победу, которая  завершит  войну.  И  это  решает дело.  Точно, как
чудовище Зорк.
     - Что за чудовище Зорк? - осведомился Смит.
     -  Это  такая игра.  Играть надо с  помощью джойстика.  Она  называется
"Человечество  против  чудовища  Зорк",  только  когда  чудовище  становится
невидимым, оно устраивает последнюю битву, чтобы сразу поймать вас в ловушку
и уничтожить. А вы, разумеется, представляете человечество.
     - Разумеется, - сказал Смит.
     -  И тут  у вас остается только один  способ  победить чудовище Зорк, -
сообщил Берри.
     - Какой же? - быстро спросил Смит.
     Он мог бы попытаться связаться с Римо и передать ему эту информацию.
     - Вам  остается  только выключить  машину.  Чудовище  Зорк  никогда  не
проигрывает, - сказал Берри.

     Все  средства  массовой  информации  впали в  исступление.  Несмотря на
ограничение финансовой помощи со стороны Америки, несмотря на острую критику
со стороны  реакционных групп  МОЗСХО  собиралась выступить против страшного
проклятья Центральной Африки - против жука Унга.
     Двадцать четыре самолета  с  делегатами  прибыли  в  основной  аэропорт
Увенды, страны, на территории которой обитало пять племен, включая инути.
     Амабаса Франсуа Ндо возвращался домой победителем.
     Телекомментатор говорил:
     -  Мы  являемся  свидетелями того, как  африканцы  помогают африканцам,
несмотря  на препятствия, чинимые белым  Западом.  На наших  глазах  местные
жители торжествуют над угнетателями.
     Разумеется, телекомментатор работал в американской телесети.
     Самолеты делегатов встречали многочисленные, выстроившиеся вдоль дороги
лимузины с кондиционерами - этакий караван здоровья. Ндо, который обычно был
любимцем  прессы,  отказался  от всех интервью. Он не мог спокойно заснуть с
тех  пор,  как  Чиун  отобрала  него  фигурку  бога  Га.  Ндо  узнал  холмы,
проплывавшие за окном  автомобиля, и понял,  что возвращается в свою  родную
деревню. Ужас охватил  его при  мысли о том, что  старейшины  деревни  могут
потребовать, у него показать, как он  сохранил изображение Га. А  ему нечего
будет им показать.
     К  счастью   Ндо   находился   в   хороших  отношениях  с  президентом,
вице-президентом,   главой   магистрата,   начальником   полиции  и   главой
министерства  сельского  хозяйства  Увенды.  Они  все были  его  двоюродными
братьями.  А  главнокомандующий армией  страны был  и вовсе  его братом. Все
вместе  они уж сумеют удержать на почтительном  расстоянии остальных жителей
деревни. Разумеется, Ндо отправлял на родину немало денег для своей родни, и
они, вероятно, сообразят,  что если  не станет самого  Ндо,  то не  станет и
золотого  дождичка.  Но все-таки  Га оставался  очень могущественным  богом.
Амабаса ломал голову над  этими проблемами, пока впереди кто-то  болтал этот
вздор белых о проклятом жуке, свидетелями уничтожения которого они все якобы
должны были стать.
     Но  человек  в  кимоно настаивал, и поэтому  он,  генеральный  директор
МОЗСХО очутился здесь, в  вонючей, грязной деревушке, где люди даже не умеют
толком одеться. О родина, горькая родина!
     Одна  особенно  робкая  и  отталкивающая  пара  оборванцев заискивающее
топталась перед полированным крылом его нового лимузина.
     - Уберите отсюда этил двоих. От них воняет, - велел Ндо своему шоферу.
     - Они утверждают, что они - ваши родители, ваше превосходительство.
     -  Ах  так, ладно,  накиньте на них  что-нибудь поприличнее  и позовите
фотографа.
     - Слушаюсь, ваше превосходительство.
     - И вымойте их. Господи, непременно их вымойте.
     - Да, ваше превосходительство.
     Тут оказалось даже хуже, чем он себе представлял. Маисовые  посевы были
более  чахлыми  и  худосочными,  деревенская  площадь,   окруженная  жалкими
лачугами,  -  еще  более грязной, а дороги - совершенно непроходимыми. Когда
наступит сезон дождей, они превратятся в море жидкой грязи.
     - Дороги просто ужасны. Что с ними произошло?
     - Французы ушли, ваше превосходительство.
     - Но ведь не забрали же они с собой дороги, а? Или они их тоже украли?
     - Они перестали их чинить, ваше превосходительство.
     -  Ладно,  ладно,  давайте  поскорее покончим  с  этим  экспериментом и
вернемся туда, где можно жить по-человечески.
     - Ученые еще не приехали, ваше превосходительство.
     - А почему  нет? Что их  задерживает?  - осведомился Ндо,  глядя поверх
длинной  череды темных  крыш - безукоризненные лимузины цепочкой протянулись
через высохшие желтые поля точно дорогое ожерелье в технократическом стиле.
     -  Для них  не осталось  больше  лимузинов, ваше  превосходительство, -
ответил помощник.
     - Ну так что же?
     - Поэтому ученые добираются на повозках, запряженных волами.

     Дара Вортингтон не имела ничего против повозки, запряженной волами. Она
не  возражала против  грязи. Она  выросла в  такой же стране, как  эта, и ей
приятно было  снова вернуться  в  Африку, приятно опять встретиться с  этими
людьми. Ей даже нравилось снова прокатиться на повозке.
     Римо и Чиун ехали рядом с ней, а остальные ученые - сзади них.  По пути
им пришлось в нескольких местах платить дорожный сбор.
     Собственно,  платили они  за отдельные участки асфальтированной дороги,
которые еще сохранились от дней  французского владычества. А деньги получали
солдаты армии Увенды.
     Армия  Увенды  выполняла  и  другие  общественные   функции.  Например,
собирала деньги на  ярмарках  с  продавцов и покупателей.  Собирала деньги с
игроков в кости. Собирала взносы с тех, кто хотел что-то построить в Увенде.
     Впереди  на  асфальтовом  клочке  дороги  стояли  солдаты  и  угрожающе
направляли на повозки  ученых свои автоматы. За спинами солдат  маячил танк,
его огромная пушка тоже смотрела на повозки.
     Дара еще помнила о  дипломатическом скандале, возникшем в связи с семью
танками, которые Советы передали Увенде. Пожизненный  Президент страны, Клод
Ндо  прочитал  где-то  в британских газетах, что  танки эти не  были  самыми
новыми в советском арсенале. И не пожелал иметь второсортных танков.
     В  Увенду  отправился  советский  генерал, чтобы  объяснить Президенту,
Клоду Ндо, являвшемуся одновременно двоюродным братом генерального директора
МОЗСХО,  что  единственное отличие  советских  танков  первого  поколения от
танков  второго   поколения  был  рефракционный   стабилизатор   напряжения,
применяемый в арктических условиях.
     - Вам не нужна новейшая модель, - убеждал генерал.
     - А вам она нужна?
     -  Нам  приходится  действовать   в  арктических  условиях,  -  ответил
российский генерал.
     - У нас  тоже есть свои интересы на замерзших территориях,  также как у
всякой другой нации.
     - С кем вы собираетесь воевать в Арктике? - поинтересовался генерал.
     С кем пожелаем. Также, как и вы.
     - Как вы собираетесь доставить туда танки?
     -  Дайте  нам инструмент,  а  об  остальном  мы  позаботимся.  Мы  ваши
союзники. Третий мир солидарен с вами.
     Генерал  пробормотал пару  слов  о том, что  требовать  новые  танки со
стороны  президента несколько странно и даже смешно, а в ответ  услышал, что
русские всегда, имели репутацию жестоких и толстокожих. Кроме того, генералу
сообщили, что  его упрямство и  жестокость  могут стоить России  африканских
союзников. А еще добавили, будто в Америке уже теперь существует движение за
приобретение большего числа союзников в Африке.
     Президент не слышал, как  российский генерал бормотал  древнюю  детскую
молитву о том,  чтобы все  это как можно скорее закончилось. Перед генералом
встала  довольно  сложная проблема:  если Увенда получит новые танки,  тогда
каждое другое африканское государство тоже потребует себе новые танки.
     Габон, к примеру, не  будет  сидеть сложа руки и ждать в  то время, как
Танзания обзаведется новым танком, это  значило  бы потерять лицо. А уж если
новый  танк  получит  Танзания,  тогда, конечно,  Мозамбик, Зимбабве и  Гана
просто вынуждены будут последовать ее примеру.
     Просто страшно себе представить, поэтому советский  генерал, как ему  и
было предписано в советском министерстве иностранных дел, вытащил манильский
конверт.
     -  Тут чертежи, которые  доказывают, что ваши  танки также хороши,  как
любые другие в соседних странах, - сказал генерал.
     Президент на веки вечные открыл конверт и пробормотал:
     - Ну, доказательство не слишком убедительное.
     - Может, вы примете чек на остальное? - осведомился генерал.
     -  Я  полагаю,  это хорошая стратегия, - согласился  Президент на  веки
вечные, доставая из конверта стодолларовые купюры.
     Он настаивал  на американских долларах  потому что российские рубли все
равно  надо  было конвертировать  в  доллары  прежде,  чем покупать что-либо
приличное.
     Но  была  еще  одна  проблема,  связанная  с теми  самыми танками,  что
выстроились теперь вдоль дорог Увенды.
     -  Где  взять  водителей для  них? Людей,  которые смогут  пользоваться
радарами при пушках?  Механиков,  чтобы содержать  их в  порядке?  Вы  не  с
дураками имеете дело. Такие вещи сами собой не делаются, - заявил Клод Ндо.
     И генерал обещал дать  еще и военных советников.  Со стороны  Увенды  в
танке  должен  был  присутствовать только офицер, который во  время  парадов
сидел в кабине и отдавал торжественный салют Президенту.
     Но в  один прекрасный  сезон дождей российские механики заболели и  все
бронетанковые  единицы  Увенды встали,  где  стояли.  К  тому  времени,  как
россияне  выздоровели,  с танков уже содрали все, что  только  было можно, и
восстановить удалось только один. Этот один и стоял теперь у дороги, защищая
караван влекомых волами повозок с учеными, которые намеревались  сразиться с
жуком Унга.
     Из люка танка выскочил солдат и побрел к первой повозке. Дара заслонила
собой белый короб-рефрижератор с  химическим  феромонам, выделенным доктором
Ревитсом.
     За первым  последовали  еще  четыре  солдата. Они посмотрели на Дару  и
начали спускать штаны. Римо попросил их немедленно подтянуть штаны. Попросил
дважды, Он даже в третий раз предложил им сделать то же самое.
     Римо подумал,  что  эти люди, вероятно, не понимают  по-английски. Ведь
страна была французской колонией.
     Римо  не  говорил по-французски,  поэтому он решил  прибегнуть к  более
универсальному языку.  Вырвав из рук ближайшего солдата винтовку АК-47, Римо
сунул ее в  штаны  владельца и  нажал на спуск. Солдат подпрыгнул, будто его
ужалили пчелы, и попытался вырваться, но  Римо успел  все-таки позаботиться,
чтобы  бедолага не  ощущал боли.  Легким ударом пальца  он проломил  солдату
висок.
     Оставшиеся четыре солдата прекрасно  поняли сообщение. Штаны немедленно
были подтянуты.  Но  вверх  устремились  и дула  их винтовок.  Уклоняясь  от
выстрела, Римо медленно склонился  налево,  а Чиун - также медленно направо.
Винтовки лают в  сухом воздухе  Центральной Африки  отрывистым  механическим
кашлем. Пули ударили в  скалы, выбивая маленькие  светло-коричневые  пылевые
взрывы и  раздирая  в  клочья  сухие  листья,  но  оба наших героя  остались
невредимы.
     Солдаты  стреляли во  все  стороны и усердно швыряли гранаты, но Римо и
Чиун  напоминали  миражи,  плавающие  в  горячем воздухе, они лишь  дразнили
вооруженных винтовками людей.
     Солдаты вовсе не были плохими стрелками, просто, к сожалению,  стреляли
они  только  в  то, что видели перед собой. И  никто из них не  заметил, как
непосредственно перед выстрелом эти  двое начинают раскачиваться, едва-едва,
но ритмично, будто заклинатель змей перед коброй, такое движение приковывало
к себе взгляд  и лишало его остроты.  Некоторые солдаты  стреляли в то, что,
как им казалось, они  видели, но их пули никогда не попадали туда, куда были
посланы.
     Дара  в изумлении  смотрела,  как четверо солдат вовсю  стреляют совсем
рядом  с ней и неизменно промахиваются.  Когда стих  последний выстрел, двое
новых  ученых на  глазах Дары вышли из-за  повозки, небрежно  взяли  из  рук
солдат  винтовки и сложили их в кучу. Потом  они с  помощью веревок  впрягли
солдат в повозки, чтобы помогли волам тащить их чуть побыстрее.
     Приветственные оклики, сначала тихие, потом все громче, донеслись из-за
ближайших скал. Оттуда показались  старухи и дети. Потом выбрались и молодые
женщины. И,  наконец,  мужчины,  некоторые  в набедренных повязках, другие в
изодранных брюках.
     Они  кинулись к последнему танку, оставшемуся на  вооружении  в Увенде.
Один человек прыгнул внутрь и  принялся передавать наверх узлы.  Это была их
пища,  которую   украли  солдаты.  Некоторые  вновь   вернули  себе   старые
безделушки, которыми так дорожили.
     - Vive la France! - крикнул кто-то, считая всех белых французами.
     А один поинтересовался на французском языке, когда вернутся французы.
     Чиун, который понимал по-старофранцузски, ответил,  что  былые  господа
уже никогда не вернутся. Послышались грустные восклицания и стоны.
     Пока повозки тащились вперед к деревне инути,  Чиун рассказал, что  тут
некогда  была процветающая  страна древних  королей инути,  но  потом пришел
белый человек  и показал, как можно жить иначе. Казалось, новая жизнь  будет
лучше и на первых  порах так и стало, только  нужен был белый человек, чтобы
постоянно поддерживать и сохранять эту лучшую жизнь.
     Старые  времена  инути позабылись, старым королям уже  никто  не верил.
Верность  подданных  своему  королю,  а короля  - своим  поданным  перестала
существовать.  Забылся  и  старый,  хотя  и  достаточно  действенный  способ
хозяйствования на земле,