ка.
  - А в чем дело?
  - Просто останови. Надо проверить груз.
  Шофер пожал плечами и припарковался на небольшом мостике через  речуш-
ку, но стоило ему обернуться к Римо, как тот вырубил его, ткнув  костяш-
ками пальцев в шею.
  Шофер упал головой на руль - он не придет в себя еще несколько минут.
  Римо выпрыгнул из кабины и открыл боковую дверцу. Скрытый от  проезжей
части автомобилем, он принялся выгружать упаковки брошюр.
  Вонзая крепкие, как сталь, пальцы, в картонные коробки, он  проделывал
в них большие дыры. Потом по одной перебросил коробки через парапет. Во-
да через дыры попадет внутрь и быстро уничтожит брошюры.
  Положив шоферу в нагрудный карман пятидесятидолларовую банкноту,  Римо
оставил его отдыхать, а сам на попутке вернулся назад, в город.
  Ну вот, он и провел операцию в стане врага. А вечером он  с  каким-ни-
будь подходящим инструментом пройдется по городу и сдерет  все  картрай-
товскне плакаты, которые начали буйным цветом расцветать повсюду.
  Но сначала надо все-таки добраться до Фарджера.
  Но Уиллард Фарджер, четвертый заместитель помощника председателя изби-
рательной комиссии, в конечном счете прибыл к Римо сам - в ящике с прос-
тым адресом: "Римо", который доставили в штаб предвыборной кампании  По-
лани. Из правого уха Фарджера торчало здоровенное шило.
  Римо посмотрел на тело Фарджера, втиснутое в коробку. До  его  ноздрей
долетел какой-то легкий запах, и он наклонился ниже, принюхиваясь. Запах
показался ему знакомым. Цветочный. Да, так и есть. Такой же запах  исхо-
дил от шила, забитого в правое ухо Московитца. Запах сирени. Шило с  си-
реневым ароматом.
  Римо с отвращением рассматривал шило. Оно уничтожило не только Фардже-
ра - оно поставило под сомнение  всю   кампанию   по   выборам   Полани.
Единственный человек, который хоть что-то в этом понимал, теперь мертв.
  Дикость какая-то, подумал Римо. КЮРЕ, задачей которой было  применение
насилия для спасения страны и ее политического устройства, теперь подве-
ргается уничтожению с помощью основы этого  политического  устройства  -
свободных выборов, где противник может использовать насилие,  а  Римо  -
нет.
  И он просто не представлял, что можно с этим поделать.
  На какое-то мгновение у него шевельнулась мысль, не позвонить ли  Сми-
ту. Он был всего лишь на расстоянии телефонного звонка. Рука уже потяну-
лась к аппарату, но тут Римо тряхнул головой и... потащил ящик  с  телом
Фарджера в одну из дальних комнат.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

  Избавившись от тела, Римо поведал о гибели Фарджера  Тери  Уокер.  Она
страшно расстроилась и даже разрыдалась.
  - Я представить себе не могла, что в политике случается такое,- всхли-
пывала она.- Бедняжка!
  - Мы никому про это не скажем,- предостерег ее Римо,- а будем как ни в
чем не бывало продолжать кампанию.
  Она кивнула и вытерла глаза.
  - Все верно, мы должны продолжать. Он бы тоже этого хотел.
  - Правильно. Продолжайте заниматься своим делом - готовьте рекламу.
  - А вы?
  - А я буду продолжать заниматься своим.
  - Вечером в понедельник у нас выступление на  телевидении.  Оно  может
изменить ход всей кампании.
  - Отлично. По крайней мере, наши противники будут знать, что мы не со-
бираемся сдаваться.
  Бедняжка Тери. Это ее первая кампания, и она старается изо  всех  сил.
Но как бы она ни билась, у них не осталось ни  единого  шанса  победить.
Теперь Римо был вынужден это признать. У них нет активистов, но если  бы
даже они и были, для них все равно не нашлось бы  работы.  Фарджер  хоть
имел представление о том, что делать, а без него Римо  не  сможет  найти
типографии, чтобы напечатать рекламные брошюры, развесить лозунги на ба-
мперах машин, изготовить нагрудные  значки,-  в  общем,  обеспечить  все
необходимые атрибуты избирательной кампании.
  Вернувшись в гостиницу, Римо поделился этим с Чиуном.
  - Не понимаю,- откликнулся тот.- Ты хочешь сказать, что люди  предпоч-
тут одного кандидата другому только потому, что им больше понравился его
нагрудный значок?
  - Ну, приблизительно так,- ответил Римо.
  - Но раньше ты говорил, что они станут голосовать  за  того,  на  кого
укажет полицейский лейтенант,- возразил Чиун.
  - Ну, кто-то, возможно, и станет.
  - А как можно отличить тех, кто будет голосовать по указке лейтенанта,
от тех, кто станет голосовать за значки?- поинтересовался Чиун.
  - Никак,- честно признался Римо.
  На что Чиун разразился тирадой по-корейски, из которой Римо понял все-
го два предложения касательно того, что хуже демократии ничего не приду-
маешь, а потому это единственная форма  правления,  которой  заслуживает
белый человек. Наконец Чиун успокоился и по-английски спросил:
  - И что ты собираешься теперь делать?
  - Победить мы, конечно, не сможем. Но можем хорошенько пощепать им не-
рвы.
  - Но ты же говорил, что нынешних наших противников нельзя убивать.
  - Все верно, нельзя. Но можно доставить им много  неприятностей.  Сор-
вать их кампанию, например.
  Чиун с горечью покачал головой.
  - Наемный убийца, который лишен права убивать,- все равно что  человек
с незаряженным револьвером, который утешает себя тем, что у  оружия,  по
крайней мере, есть спусковой крючок. Риск слишком велик.
  - А что я могу сделать? У нас нет ни активистов, ни оборудования,- ни-
чего. Надо смотреть правде в глаза, Чиун: избирательная кампания для нас
окончена. Мы проиграли.
  - Понятно,- произнес Чиун, наблюдая, как Римо переодевается  в  темные
брюки, рубашку и башмаки.- И куда ты теперь?
  - Пойду портить им настроение.
  - Смотри не попадись,- предостерег Чиун,-  а  то  придется  рассказать
следователям все, что мне известно. Насколько я понимаю,  таковы  обычаи
вашей страны.
  - Не волнуйся, не попадусь.
  Римо добрался до гостиницы,  где  расположился  штаб  мэра  Картрайта,
вскоре после полуночи, а ушел оттуда незадолго до рассвета, причем видел
его только один человек, да и тот мельком, поскольку тут же  решил  зас-
нуть и не вставать до полудня.
  За время пребывания там Римо натворил такого, что мог бы участвовать в
конкурсе на лучшего громилу страны.
  Он вырвал все телефонные провода и перепутал их. так, что они казались
теперь клубком разноцветных проволочек. Затем вскрыл все телефонные  ап-
параты, переломал им внутренности, а потом снова закрыл. Разобрав  элек-
трические пишущие машинки, он перепутал в них все рычажки, так что  кла-
виши печатать теперь вовсе не те буквы, которые были на них написаны.  А
для вящей надежности погнул в них валики.
  Он разорвал пополам тысячи лозунгов, отправил в мусоросжигатель тысячи
рекламных буклетов и нагрудных значков. Мэру Картрайту на плакатах с его
портретом он подрисовал усы, а под конец бросил спичку в мусоросжигатель
и подождал, пока вспыхнет огонь.
  Домой он решил вернуться пешком и по дороге остановился,  чтобы  иску-
паться. Он плыл, мощно разрезая воду, как положено  по  Синанджу;  мысли
его, по контрасту с плавным, согласованным движениям мышц, были неспоко-
йны, и когда его гнев постепенно утих и он повернул назад, то не  увидел
берега. За короткое время он успел проплыть много миль.
  Он медленно поплыл к берегу, а потом сидел в песке, натягивая на  себя
одежду под удивленным взглядом мальчишки, который устанавливал шезлонги,
готовясь к дневному  нашествию  покрытых  веснушками,  бледнотелых  нью-
йоркских отпускников.
  Часов в одиннадцать он вернулся к себе. Полагая, что Чиун  уже  встал,
он просунул голову в его комнату и с удивлением обнаружил,  что  циновка
цвета какао, на которой иногда спал Чиун, свернута и аккуратно поставле-
на в угол. Комната была пуста.
  На столе в кухне Римо обнаружил записку: "Дело  чрезвычайной  важности
требует моего присутствия в штабе мистера Полани".
  Что бы это значило? Римо решил немедленно выяснить, что  задумал  ста-
рик.
  Подойдя к двери штаба, Римо услышал невообразимый шум. Что  там  такое
может быть, недоумевал Римо. Должно быть, кто-то из цыпочек Фарджера  не
может найти свой лак для ногтей.
  Он открыл дверь и, пораженный, остановился на  пороге.  Все  помещение
было битком набито людьми. Это были женщины. Среднего возраста и старуш-
ки. Все суетились, работая не покладая рук.
  За столом Фарджера сидела миссис Этель Xиршберг.
  - Меня не касаются ваши проблемы с рабочей силой,- кричала она в теле-
фон.- Вам за это платят, значит, будьте любезны доставить все ровно  че-
рез час. В противном случае можете засунуть себе в задницу бумагу, кото-
рую вы на нас потратили! Да, именно так. Либо доставляете через час, ли-
бо никаких наличных! Не желаю ничего слышать о  ваших  проблемах.  Здесь
теперь новое руководство. Да, все верно, через час. И не забудьте  прис-
лать грузчика, который поднимет все наверх. Тут у нас одни  женщины,  мы
тяжести не таскаем.- Она повесила трубку и показала  пальцем  на  Римо.-
Ваш отец в штабе. И не стойте тут как исткан, скорее идите туда и посмо-
трите, чем вы можете помочь, хотя вы ни на что не годитесь. Роза!- вдруг
закричала она, словно забыв о Римо.- У тебя есть список активистов Севе-
рного избирательного округа? Ну так торопись! Надо скорее запустить  это
дело!- Она вновь обернулась к нему: - После сорока лет в меховом бизнесе
я преподам вам хороший урок. Такой,  что  вам  и  не  снилось.  Чего  вы
стоите? Доложитесь отцу и подумайте, чем вы можете ему помочь! Бедняжка!
Вам должно быть стыдно, что вы повесили на него эту работу  в  последний
момент. А он так расстроился из-за того, что у вас могут быть неприятно-
сти. Милый мистер Полани, надо же ему было связаться с  таким  ничтожес-
твом вроде вас!- Вновь зазвонил телефон, и она сняла  трубку  на  первом
гудке.- Штаб "Свет солнца приятней" слушает.- С минуту она молчала,  по-
том рявкнула: - Меня не волнует, что вы обещали! Машины с  громкоговори-
телями должны быть здесь через час! Да, один час! Правильно. Ах, нет?  А
теперь слушайте сюда! Вы знаете судью Мандельбаума? Так вот,  ему  будет
интересно узнать, что вы отказываетесь   предоставить   машины   обычным
клиентам. Разве вам неизвестно, что это грубейшее нарушение федерального
закона о свободных выборах?- Она дернула плечом в сторону Римо.- Да, все
верно, и судья Мандельбаум прекрасно  об  этом  знает,  а  он  муж  моей
двоюродной сестры Перл. Так что стоит вам забыть, что кровь не  вода...-
Закрыв рукой лубку, она сделала Римо знак головой и прошипела:  -  Идите
же туда. Помогите отцу!- и вновь продолжила разговор.
  Римо потряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. В  штабе
находилось уже не менее пятьдесяти женщин, но с каждой минутой прибывали
новые, толкая Римо и резко бросая на ходу: "Освободите проход".  Зашвыр-
нув куда попало свои украшенные цветами шляпки, они усаживались за столы
и без каких-либо указаний принимались за работу. По всей видимости, сей-
час они составляли списки избирателей.
  Миссис Хиршберг повесила трубку.
  - Я выгнала всех трех ваших цыпочек,- заявила она.- Для настоящей  из-
бирательной кампании они просто нуль! Может, после выборов удастся прис-
троить их в какой-нибудь массажный кабинет.
  Наконец Римо отошел от двери и направился в дальнюю комнату, где обыч-
но сидела Тери Уокер. Но на ее месте за  столом  восседал  Чиун.  Подняв
глаза, он улыбнулся Римо.
  - Сын мой,- сказал он вместо приветствия.
  - Папочка,- почтительно кланяясь, проговорил  Римо.-  Мой  находчивый,
удивительный, хитрый, беспокоящийся обо мне злодей!
  - Надеюсь, на этот раз ты не забудешь, что я для тебя сделал,-  сказал
Чиун.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

  К полудню на улицы города вышло около трехсот женщин.  Они  ходили  по
домам, распространяя рекламные брошюры,  оккупировали  торговые  центры.
Время от времени они начинали петь: "Свет солнца приятней. Голосуйте  за
Полани".
  К тем, кто отказывался взять рекламку или недружелюбно высказывался по
поводу Полани, применялись уговоры. Грубость и  резкость,  допустимая  в
штабе, на улицах уступала место совершенно  другому  обхождению.  Здесь,
под руководством миссис Хиршберг, дамы были сама любезность.
  - Ну, разве вам трудно проголосовать за Полани? Что плохого, если  для
разнообразия мэром у нас будет такой славный человек? Я понимаю, что  вы
должны чувствовать, будучи сестрой мэра Картрайта, но почему бы не  дать
честному человеку шанс? Мистеру Полани можно полностью доверять.
  К полудню агитационная кампания была в самом разгаре. В 12.01 о проис-
ходящем стало известно в штабе Картрайта. В 12.35 были предприняты отве-
тные шаги.
  Все очень просто, объяснил Картрайту маршал  Дворшански.  Этим  добро-
вольцам результаты выборов на самом деле абсолютно безразличны, так  что
преподайте паре-тройке из них наглядный урок, и остальные тут же  найдут
достаточно причин, чтобы вернуться к своей игре в маджонг.
  Эти слова тут же передали Теофилу Педастеру и Гумбо Джексону,  которые
и должны были преподать женщинам наглядный урок.
  - Женщинам, говорите?- хихикнул Педастер.- Старым или молодым?
  - Пожилым.
  Казалось, Педастер разочарован, но Гумбо Джексона это не  смутило.  Он
был посообразительнее дружка и уже успел спрятать в карман четыреста до-
лларов, причитающихся им за работу.
  - Старые, молодые, какая разница?- сказал он.- Всего-навсего небольшой
урок,- и ухмыльнулся, потому что ему заранее объяснили что к чему.
  К сожалению, они забыли столь же  доступно  объяснить  все  маленькому
старичку-азиату в оранжевом кимоно, который сопровождал группу  активис-
ток, первой столкнувшуюся с Педастером и Джексоном.
  - А ну, давайте сюда ваши листовки,- потребовал Педастер.
  - По одной в руки,- ответила полногрудая дама в голубом, возглавлявшая
отряд.
  - Мне нужны все,- повторил громила.
  - Нет, только одну.
  Педастер достал из кармана нож.
  - Вы меня плохо поняли: я прошу все.- И он посмотрел на Гумбо  Джексо-
на, который тоже стоял с ножом в руках.
  - Спасай Чиуна!- завопила полногрудая предводительница и, замахнувшись
сумочкой, больно стукнула Педастера по голове. К ней присоединились  еще
трое, размахивая увесистыми ридикюлями. Это было достаточно неприятно, и
в конце концов Педастер решил пустить в ход оружие.
  Но это ему не удалось. Он увидел, как в клубке тел, рук и дамских  су-
мочек мелькнула высунувшаяся из оранжевого кимоно рука и нож  исчез.  Но
что еще хуже, рука перестала действовать, 0бернувшись к Гумбо, он  успел
заметить, как оранжевый рукав глубоко вошел тому в живот. Гумбо растекся
по тротуару, как сырое яйцо.
  Педастер взглянул на друга детства, распластавшегося по земле, на жен-
щин, склонившихся над ним, и сделал то, чему его учили с младых ногтей,-
дал деру.
  А сзади доносились женские голоса:
  - С Чиуном все в порядке? Он не пострадал? Эти черные не ранили вас?
  Только оказавшись за три  квартала  от  места  происшествия,  Педастер
вспомнил, что те четыре сотни остались у Гумбо. Ну и черт с  ним,  решил
Педастер. Если останется жив, считай, он их заслужил. Педастеру они ни к
чему, потому что он едет в Алабаму, к семье. Прямо сейчас.
  К вечеру каждый житель города получил листовку, брошюру или  буклет  с
призывом голосовать за Полани. На следующий день команда  женщин  обошла
все дома, объясняя, почему честные, уважающие себя люди  должны  голосо-
вать только за Полани. На улицах было столько активистов, агитирующих за
Полани, что агитаторы Картрайта начинать чувствовать себя белыми ворона-
ми. Они крались вдоль стен, ныряли в бары и предпочитали лучше выбросить
остатки рекламной литературы в сточную канаву, чем попасться под горячую
руку острым на язычок женщинам, почему-то поддерживающим Полани.
  По всему городу ездили грузовички с громкоговорителями, из которых до-
носилось: "Свет солнца приятней. Голосуйте за Полани".
  А в кабачках и гостиных, где шум кондиционеров заглушал уличные  гром-
коговорители, реклама лилась из телевизоров и радиоприемников,  заполняя
Майами-Бич. "Голосуйте за Полани!"-требовала она.
  Через установленный в каюте радиоприемник она долетела и до  серебрис-
то-белой яхты, мягко покачивающейся на волнах в полумиле от берега.
  Маршал Дворшански с разлаженном выключил приемник и повернулся к доче-
ри, казавшейся невозмутимой в безупречном брючном костюме из отбеленного
льна.
  - Я такого не ожидал,- сказал маршал и принялся расхаживать по  каюте,
играя мощными мускулами плеч, рельефно выделяющимися под облегающей  си-
ней тенниской.
  - Чего именно?
  - Что Полани сможет развернуть  такую  мощную  агитацию.  Не  ожидал,-
произнес он, и в голосе его прозвучал упрек,- что твоя  работа  принесет
такие плоды.
  - Я сама ничего не понимаю,- откликнулась Дороти Уокер.- Я лично утве-
рдила рекламу на телевидении и в газетах - потому что в жизни не  видела
ничего хуже. Я считала это лучшим способом впустую истратить их деньги.
  - Впустую? Ха,- сказал старый маршал, который в этот момент вдруг пре-
вратился в злобного старикашку.- Эти деньги помогут им выиграть  выборы.
Мы должны придумать что-то еще.
  Дороти Уокер встала и оправила пиджак.
  - Отец, полагаю, это должна сделать я. Мы узнаем, есть ли у этого Римо
слабое место.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

  - Мне нужно, чтобы в каждой пачке было по сотне  штук,-  заявила  Римо
миссис Этель Хиршберг.- Не девяносто девять, не сто одна, а ровно сотня,
так что потрудитесь пересчитать.
  - Сами считайте,- ответил Римо.- В этих пачках ровно по сотне штук.
  -- Как вы можете это утверждать, если не пересчитали их?! Сделали  все
кое-как, наспех, а теперь говорите, что здесь сто штук. Слава Богу, я не
так легкомысленна в делах.
  - Здесь сотня,- упрямо повторил Римо.
  Вот уже час, как Этель Хиршберг пристроила его к делу,- он должен  был
распаковывать большие коробки, битком набитые рекламной  литературой,  и
увязывать брошюры в пачки по сто. Для Римо это было не сложнее карточно-
го фокуса - пробежав пальцами по пачке, он мог точно сказать, сколько  в
ней штук.
  - Здесь сотня,- снова произнес он.
  - Нет, вы сосчитайте,- не унималась Этель Хиршберг.
  Тут из кабинета Тери Уокер вышел Чиун. На нем было тяжелое  кимоно  из
черной парчи, и от него исходила вселенская безмятежность.
  - Чиун!- взмолился Римо.
  Чиун обернулся, бесстрастно взглянул на ученика, а затем  расплылся  в
улыбке, увидев миссис Хиршберг.
  - Прошу тебя, подойди сюда!- попросил Римо.
  Миссис Хиршберг покачала головой.
  - Это ваш отец, а вы говорите с ним в таком тоне. "Подойди сюда!"  Ни-
какого уважения к старшим!
  Чиун приблизился к ним. Римо и Этель, перебивая друг друга, попытались
изложить ему суть спора.
  - Мне нужны пачки по сто штук,- говорила Этель.
  - Здесь в каждой по сто штук,- перебивал Римо.
  - Разве трудно их пересчитать? Хотя бы чтоб убедиться, что мы не  рас-
ходуем лишнего!
  - Зачем мне их считать, если я и так знаю, что их там сто?!
  Наконец Римо взмолился:
  - Скажи сам, сколько здесь штук?
  Кореец перевел взгляд на пачку брошюр, взвесил ее на руке и авторитет-
но произнес:
  - В этой пачке сто две штуки.
  - Вот видите,- воскликнула Этель.- Сейчас же все пересчитайте!
  Когда она ушла, Римо спросил:
  - Зачем ты это сделал, Чиун? Ты же знаешь, что здесь ровно сто!
  - Откуда такая уверенность? Что, непогрешимый не может ошибаться?
  - Нет, я могу ошибаться, но в данном случае я прав.  Здесь  ровно  сто
штук.
  - Ну и что? Из-за каких-то двух брошюрок ты ссоришься с нашей активис-
ткой! Разве можно выиграть войну, проиграв все сражения?
  - Черт побери, Чиун, я не в силах терпеть, чтобы эта женщина все время
мной командовала. Кажется, я уже целую вечность ишачу на нее. Сотня есть
сотня. Зачем мне их считать, если я могу по весу определить, сколько их?
  - Потому что в противном случае все наши дамы уйдут. Что ты тогда ста-
нешь делать? Вернешься к своему глупому ребяческому плану применять про-
тив врага ограниченное насилие? К плану, который, скорее всего, приведет
тебя к самоуничтожению? А как насчет твоего мистера Полани?