ерта.
     - Здоровый образ жизни, - последовал ответ Чиуна.
     - Поехали, - сказал Римо.
     Сев  в  машину,  Римо  подсоединил  мигалку  к  двум  контактам  позади
зажигалки их взятой на прокат машины. Мигалка завертелась и засверкала.
     Съехав  на  обочину, Римо  нажал  на  газ  и понесся  по направлению  к
Дарлингтону.  Поклонники  тяжелого рока  махали  ему вслед.  Некоторые,  уже
обкурившись,  бродили по обочине  дороги, и Римо  приходилось  петлять между
ними, как нападающему среди защитников.
     - Не так быстро, - попросил Чиун.
     - Сконцентрируйся на сути своего бытия, - посоветовал Римо.
     - А что это такое? - спросил Чиун.
     - Не знаю. Ты всегда так говоришь.
     - Ну что ж, и это неплохой совет, - сказал Чиун. - Я сконцентрируюсь на
сути своего бытия.
     Он устроился на  сиденье  машины в  позе  для медитации и устремил взор
вперед. Через десять секунд его глаза закрылись.
     Римо  готов был  поклясться,  что Чиун  спит,  пока  он  чуть  было  не
перевернул машину, объезжая другой автомобиль, и Чиун сказал:
     -  Осторожнее, иначе мы оба  погибнем, и  мистеру Нильсону будет нечего
делать.
     Произнося эти  слова,  он  открыл глаза и  посмотрел  в  боковое  окно.
Пожилой с  проседью  человек  быстро шел  по  обочине дороги  с  медицинским
чемоданчиком в руке. Увидев его, Чиун присмотрелся и кивнул. Он повернулся к
Римо, но  Римо этого человека не заметил. Чиун собрался было что-то сказать,
но передумал и вновь закрыл глаза. Зачем это Римо? Зачем  напоминать ему  об
этом семействе самонадеянных новичков?

     Взглянув  на  пронесшуюся  мимо  машину,  Гуннар  Нильсон  почувствовал
неприязнь к бестолковым американцам. Идут, когда  можно  бежать; едут, когда
можно идти. Впрочем,  неважно.  Осталось всего несколько миль,  а  время еще
есть. Сегодня осечки не будет.

     Мэггот и Викки завтракали в постели.
     -  А  что ты думаешь  по  поводу торговли  рождественскими  елками  как
способа избежать уплаты налогов? - спросил он, смакуя соевую булочку.
     - Неплохо, если ты готов пять лет ждать, пока  это окупится, - ответила
она.
     Она порылась в своей  холщовой сумке, выудила оттуда пузырек с голубыми
таблетками, и на ее лице появилась довольная улыбка.
     - Почему  бы вместо этого не поесть? - спросил Мэггот.  - Здесь  хватит
для нас обоих.
     - Да-да, Мэггот, конечно. Но я всегда принимаю "утреннее тонизирующее".
     Она  вынула одну таблетку,  но на полпути  до  рта ее  перехватила рука
Мэггота.
     - Я сказал: ешь.
     Забросив голубую таблетку в угол, он взял булочку и запихнул ее Викки в
рот.
     Викки посмотрела  на Мэггота другими глазами. В постели он был  не  бог
весть  что,  не сравнишь с тем стриженым динозавром Римо. Однако его  забота
очень подкупала.
     -  Давай-давай, - сказал Мэггот. - Ешь булочку  - мы переходим к соевым
продуктам.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

     Солнце   стояло  высоко,   воздух   был  неподвижен,  и  жара   окутала
двадцатипятиакровую площадку концерта, словно  воздухонепроницаемое стальное
одеяло.
     Римо  с Чиуном медленно шли по полю  в  поисках чего-нибудь похожего на
эстраду или сцену.
     -  А  где тут  эстрада,  приятель?  - поинтересовался  Римо у  молодого
бородача, сидевшего, скрестив ноги, на земле и раскачивавшегося взад-вперед.
     - Какая эстрада, старик?
     - То место, где они будут играть.
     - Да. Они будут играть, а я буду слушать.
     - Понятно. А где?
     - Я буду слушать прямо здесь. Своими ушами. Своими  драгоценными ушами,
которые слышат все хорошее и отбрасывают все плохое. Хорошее - туда,  плохое
- обратно. - Он захихикал. - Это мой секрет искусственного дыхания.
     -  А секрет  своего кретинизма тебе  неизвестен? -  раздраженно спросил
Римо и, развернувшись, вновь нагнал Чиуна.
     -  Весьма  любопытно,  - заметил  Чиун.  -  Они собираются  смотреть  и
слушать, не зная, кого и где. Просто интересно, насколько же вы, американцы,
мудры. А что это за дым вокруг?
     - Это просто "травка" тлеет, - произнес Римо.
     - Нет, пахнет не паленой  травой,  - определил Чиун. - Но если это так,
как  ты говоришь, то почему же  никто не  беспокоится? Разве им  не  страшен
пожар?
     - Когда спалишь много "травки", уже ничего не боишься, - сказал Римо.
     - Это бессмысленный ответ.
     Римо выглядел довольным.
     - Таким он кажется только тебе.
     Около  четверти миллиона людей  уже  заполонили площадку,  а народ  все
продолжал  прибывать, практически исключая возможность передвижения по полю.
Идея  проверки  билетов  была  давно  оставлена,  и  теперь  вся  территория
представляла из себя концертный зал под открытым  небом. Устроители концерта
здорово  подзаработали  на  предварительной продаже билетов, и теперь, когда
деньги лежали в банке, количество безбилетников их не волновало.
     Территория старого фермерского  хозяйства  была сплошь  и рядом  усеяна
точками; каждая точка представляла  из себя группу из трех, четырех или пяти
человек, из  которых  кто-то  лежал  на надувном матрасе, кто-то в  палатке,
кто-то  просто сидел  на  земле под открытым небом.  В обычном  случае  Римо
попробовал бы определить,  куда смотрят палатки,  но здесь в  этих маленьких
бесформенных группках  все  смотрели  в  никуда,  потому  что они  пришли не
смотреть  или  слушать, а  показать себя. Все ревностно охраняли свои клочки
земли,  и  Римо  с Чиуном,  бродя в поисках сцены, ловили на  себе  недобрые
взгляды, выслушали отдельные проклятия и массу мелких оскорблений.
     Впереди Римо послышался звук заводимого мотоциклетного мотора.
     - Мы на правильном пути, - сообщил он Чиуну.
     - Откуда ты знаешь?
     - Где мотоциклы, там и сцена, - ответил Римо.
     - Они являются частью музыки? - спросил Чиун.
     - Нет, но на слух - почти одно и то же, - пояснил Римо.
     Он  решительно  двинулся  дальше,  Чиун  - за  ним,  вертя  головой  по
сторонам, с удивлением рассматривая толпу.
     -  Смотри-ка, Римо, -  сказал он, - этот  -  в  костюме  вашего дядюшки
Сэмюела.
     - Обалдеть, - не глядя бросил Римо.
     - А вон Смоуки - медвежонок.
     - Замечательно.
     - А почему тот оделся в форму  генерала Кастера? А там кто-то в костюме
гориллы.
     - Невероятно.
     - Почему тебе не интересно? Какова молодежь -  такова и страна. Неужели
ты  не хочешь знать,  в чьих руках будущее  страны?  Гляди! Какой-то мальчик
оделся Микки Маусом, а девочка - Доналдом Даком.
     - Отлично.  И чем же  они занимаются? - поинтересовался Римо, продолжая
пробираться вперед.
     - Я, пожалуй, промолчу, - ответил Чиун. Он поспешил поравняться с Римо.
- Если так же будет выглядеть будущее поколение правителей твоей страны, мне
кажется,  нам с тобой  следует  поискать  другого императора,  - предположил
Чиун.
     - Пожалуй, - согласился Римо. - Только сначала позаботимся о том, чтобы
увезти отсюда Викки Стоунер целой и невредимой.
     - И разберемся с мистером Нильсоном, - добавил Чиун.
     - Думаешь, он тут будет?
     - Я уверен.
     - Ну что ж,  тогда раскрой глаза и  не упусти его, -  с усмешкой сказал
Римо.
     -  "Раскрой глаза и не  упусти его", - передразнил Чиун. - Нет,  я свои
глаза закрою.
     Они миновали последнюю кучку  тел  и оказались на участке  земли в виде
громадного полукруга  на краю  поля. По  одну  сторону  этой  полоски  травы
находились зрители  рок-фестиваля; по другую - в пятнадцати футах  от них  -
тянулась длинная  цепочка  мотоциклистов-рокеров в  кожаных куртках, стоящих
плечом к плечу перед  своими машинами, напустив на  себя  как  можно  больше
суровости. По обеим сторонам сцены и сзади нее высились чудовищные  башни из
динамиков, из которых звук будет разноситься по всей округе.
     Римо с Чиуном пошли дальше.
     - Эй, вы! Вы на нейтральной полосе. Назад!
     На них смотрел одетый в черное мотоциклист. Услышав  его голос, к  нему
подошли еще  трое-четверо. Они  были  одинаково одеты.  На их "гестаповских"
фуражках Римо прочел: "Отродье дьявола".
     - Все в порядке, - отозвался Римо. - Мы друзья хозяина.
     - Ничего не знаю, - сказал горластый тип.
     - Теперь ты знаешь хотя бы то, что я тебе только что сказал, - возразил
Римо.  - Разве тебя  в  школе не учили, что нельзя использовать в  разговоре
двойное отрицание? Если ты вообще в школе учился. В зоопарках есть школы?
     - Ну, ладно-ладно, приятель. Уматывай отсюда вместе со своим старичком.
     -  Дашь нам  пройти - получишь пять центов, - сказал  Римо.  -  Подумай
хорошенько.  Собственные  пять  центов!  Сможешь купить пакет орехов, а твои
дружки тебе их пощелкают.
     Чиун положил руку Римо на плечо.
     - Подождем. Здесь пока еще никого нет, и времени хватит.
     Задумчиво  посмотрев на  Чиуна, Римо кивнул. Он повернулся к  "кожаным"
мотоциклистам и сказал:
     - Все понятно, ребята. Пока.
     Они с Чиуном  отошли от нейтральной полосы и оказались  в  тесной кучке
молодежи.
     Какая-то маленькая блондинка, подпрыгнув, обняла Чиуна.
     - Это же сам Боди-Дарма во плоти! - воскликнула она.
     - Нет. Я всего лишь Чиун, - ответил Чиун.
     - Разве ты  пришел не для того, чтобы забрать меня в Великую Пустоту? -
огорченно спросила она.
     - Никто не  может забрать никого в Великую Пустоту. Потому что найти ее
значит заполнить ее, и тогда это уже больше не пустота.
     - Если так, то дзэн-буддизм теряет смысл, - сказала девчушка.
     У ее ног сидели еще три девочки-подростка - все, как  заметил  Римо,  с
туманным взглядом. Вокруг них на первый неопытный взгляд все было в  простом
табачном пепле и простых сигаретных окурках.
     - Одного Мастера  как-то спросили  о том же,  - начал Чиун. -  Он побил
того, кто  спрашивал, палкой  и  затем сказал:  "Вот я  и объяснил тебе, что
такое "дзэн". Вот и все объяснение, дитя мое.
     - Лом, старик, лом. Садись с нами и расскажи еще что-нибудь. И ты тоже,
чувак, - предложила девушка Римо.
     Чиун  посмотрел  на Римо.  Тот  пожал  плечами.  Одно  место  мало  чем
отличалось от другого,  а это находилось близко от  сцены,  что было удобно,
если им придется действовать.  Чиун  медленно опустился в позу  лотоса. Римо
сел рядом, поджав колени к подбородку, оглядывая толпу, не обращая  внимания
на Чиуна и четырех девчушек.
     - Ты изучаешь "дзэн"? - поинтересовался Чиун у блондинки.
     - Пытаюсь. Мы все пытаемся, но ничего не можем понять, - ответила она.
     - В том-то  и дело, - сказал Чиун. - Чем больше стараешься,  тем меньше
понимаешь. А когда перестанешь пытаться понять, все станет ясно.
     Эта "мудрость" привлекла внимание Римо.
     - Это бессмыслица, Чиун, - сказал он.
     - Для тебя все бессмыслица, кроме собственного желудка. Почему бы  тебе
не  оставить  в  покое  меня  и  этих безобидных детей  и не  поискать  себе
гамбургер, эту отраву?
     Обиженно засопев, Римо гордо поднял голову и отвернулся.
     Не глядя на  часы, он  чувствовал, что было  без  пяти  час. До  начала
концерта оставалось совсем немного.
     Пока  Римо  разглядывал окружавшую  их толпу, Чиун  говорил;  его голос
звучал тихо и приглушенно на фоне несмолкаемого гула собравшейся на обширном
лугу четвертьмиллионной  массы народа. Время от  времени  среди этого  гула,
словно  от далекого поезда, раздавались то крик,  то визг,  то  многоголосое
почти в унисон пение. Римо чувствовал знакомый запах и  впервые заметил, что
марихуана   притягивает  комаров.   Они  были   повсюду,  и  наиболее  часто
повторявшимся звуком  был шлепок  ладонью  по руке.  Только Чиуна комары  не
трогали, несмотря на то, что девушки курили "травку" во время его проповеди.
Римо  почувствовал,   что  людей  вокруг  прибавилось.  Их  тесная  компания
расширялась. Все  больше  и больше  народу подсаживалось к кучке  слушателей
Чиуна.
     - Ты - проповедник? - спросила одна из девиц.
     -  Нет, просто  мудрый человек. - Чиун сверкнул  глазами на фыркнувшего
Римо.
     - А чем ты занимаешься? - последовал вопрос.
     -  Я  добываю  деньги, чтобы  кормить  голодных детей  моей деревни,  -
скромно и вдохновенно произнес Чиун, наслаждаясь моментом.
     - Поведай им, как ты это делаешь, - буркнул Римо.
     - Не обращайте на него внимания, - призвал Чиун группу, которая выросла
уже  до двух дюжин  расположившихся вокруг него на земле людей. - Вы слышали
притчу "дзэн"  о том, как хлопать одной рукой? Так вот, перед вами еще более
любопытная  загадка:  рот,  неустанно работающий вне  зависимости  от работы
мозгов.
     Послышались смешки. Все, повернувшись, посмотрели на Римо, которому так
и не удалось придумать достойный ответ.
     Наконец  до Римо долетел  шум, знакомый ритмичный звук. Через минуту он
стал  слышен по всему полю.  Напряжение  резко нарастало по  мере  того, как
голоса  становились  все  громче.  Возбуждение распространялось  из дальнего
уголка фермерского  хозяйства  по всему  полю,  охватывая 250  000  человек,
которые, словно заряженные энергией, говорили все сразу. Вот ОНИ. Они летят.
Уже близко.  Их  вертолет. Это  Мэггот.  И "Лайс".  Подлетают.  Все  стояли,
вытягивали  шеи,  пытаясь разглядеть приближавшийся вертолет.  Он  показался
несколько секунд спустя.
     Четверть  миллиона  людей увидели  его одновременно, и от  их радостных
эмоций  в  виде громогласного рева земля под сидевшим на ней Римо задрожала.
Но две дюжины сидевших  возле Чиуна подростков не шелохнулись, слушая только
Чиуна, говорившего о любви и благородстве в мире, полном лжи и ненависти.
     Римо наблюдал за вертолетом. Как и Гуннар Нильсон, остановившийся перед
одним из стражей слева от возвышавшейся сцены.
     - Я - врач, нанятый  устроителями концерта, - сказал Нильсон, для пущей
убедительности  поднимая свой чемоданчик.  -  Мне  необходимо быть  рядом со
сценой.
     - У меня нет никаких инструкций относительно вас, - заявил "дьявольский
отрок". Другой  мотоциклист направился  было на подмогу,  но  первый  жестом
остановил его. С шестидесятилетним стариком он справится и сам.
     - Зато у меня есть, - сказал доктор Гуннар Нильсон.
     Вертолет уже  был прямо над  ними.  Охранник смотрел через  плечо,  как
вертолет начал  снижаться  на  большую площадку  между  сценой  и деревьями,
обозначавшими границу фермерского хозяйства.
     Открыв медицинский  чемоданчик, Нильсон запустил  в  него правую руку и
схватил шприц. Он  выждал, когда охранник  отвлечется на вертолет,  и, резко
проткнув кожаную куртку, вонзил шприц парню в левый бицепс.
     Нильсон,  нажав  на шток,  выпустил  содержимое.  Схватившись за  руку,
охранник сердито  повернулся.  Он уже было  открыл рот, чтобы выругаться, но
проклятие застыло на его губах, и он рухнул на землю.
     Глухой звук падения тела услышал охранник слева.
     - Скорее, - воскликнул Нильсон. - Я - врач. Этому человеку нужно срочно
оказать медицинскую помощь.
     Охранник посмотрел на своего приятеля, лежавшего без сознания.
     -  Я думаю, это от  жары, -  сказал  Нильсон.  Он взмахнул  медицинским
чемоданчиком, подавая знак другому охраннику. - Скорее. Ему нужна помощь.
     -  Хорошо,  -  ответил наконец охранник.  - Хэри,  подсоби тут  мне!  -
крикнул он своему напарнику.
     Нильсон  поспешил  мимо  лежавшего  без сознания  охранника  к  высокой
двухпролетной лестнице, ведущей на левый край пустой сцены.
     Вертолет  приземлился  в двадцати  футах  позади сцены.  Гуннар Нильсон
поднялся но лестнице до первой площадки, откуда он мог смотреть через головы
этих болванов-мотоциклистов, оцепивших пространство перед сценой. Вся  толпа
была уже  на  ногах, вытягивая шеи  и подпрыгивая, пытаясь увидеть Мэггота и
его команду, но никто не осмеливался перейти полосу безопасности, отделявшую
зрителей от сцены.
     Глядя   на  толпу,  Нильсон  видел  массовую  одержимость,  глупость  и
кретинизм.  Как грустно -  столько народу пришло сюда лишь  ради того, чтобы
доказать самим себе, что они существуют.
     Глядя  на волнующееся людское  море, Нильсон заметил тихий  неподвижный
островок.  Группа  человек из  двадцати сидела  на земле,  многие - спиной к
сцене, а в центре - пожилой азиат в шафрановом кимоно. Сложив на груди руки,
он  что-то говорил, судя по движениям  его рта. Возле азиата Нильсон  увидел
американца - моложавого спортивного на вид  мужчину, который  оглядывался по
сторонам, словно подсчитывая количество собравшихся на концерт.
     Нильсон почувствовал, как от волнения у него по спине побежали мурашки.
Инстинкт подсказывал ему, кто они.  Тот  самый  азиат с  неким Римо, убившие
Ласу.  Им  и быть первыми. А потом  уже -  Викки Стоунер за полтора миллиона
долларов. Это тоже было важно, потому  что, если контракт не будет выполнен,
смерть Ласы окажется бессмысленной.
     Поставив  чемоданчик  на перила, сколоченные из брусьев, Нильсон открыл
его и внимательно проверил револьвер, не вынимая его из чемоданчика.
     Внизу, в тихом оазисе среди шума, смятения и хаоса, царившего  на поле,
восседал и вещал Чиун. И ничто не ускользало от его взгляда.
     -  Главный секрет заключается в том, чтобы видеть, - говорил он, - а не
просто  смотреть. Один посмотрит на  другого  и ничего не  увидит.  А другой
человек не только посмотрит,  но и увидит. Он увидит, например,  что человек
не моргает. Кажется,  ерунда, но это - кое-что.  Что с тою, что  человек  не
моргает? Он не моргает, потому что он научился  не моргать, и полезно знать,
что он этому  научился,  потому что  это помогает  тебе понять,  что  он  за
человек.
     Под  его  высокий  дрожащий  голос Римо продолжал  оглядывать  толпу  в
поисках Нильсона. До него дошли  отдельные слова  и фразы. "Человек, который
не моргает... опасен... нужно не просто смотреть, а видеть".
     Чиун хотел ему что-то  сообщить.  Что? Он взглянул на Чиуна, и их глаза
встретились.  Подняв  голову,  Чиун повел его в сторону  сцены.  Римо увидел
стоявшего на лестнице мужчину, который смотрел в направлении Чиуна. Римо уже
встречал этого  человека, когда столкнулся с ним  в вестибюле питтсбургского
театра.
     Гуннар Нильсон объявился здесь, чтобы убить Викки Стоунер. Но почему же
он тогда не смотрит на  только что приземлившийся за сценой вертолет?  Викки
появится оттуда. Она окажется беззащитна.
     Римо легко поднялся на ноги.
     - Я пойду, папочка. Ты - со мной?
     - Я побуду здесь, чтобы доставить удовольствие нашему другу.
     - Будь осторожен.
     - Да, доктор Смит, - ответил Чиун с едва заметной улыбкой на губах.
     Римо  стал бочком пробираться сквозь толпу, которая  была уже на ногах,
пытаясь  смешаться  с  массой  народа. Двинувшись налево,  он затем  свернул
направо, к нейтральной полосе  с  противоположного  от Нильсона края  сцены.
Приблизившись  к пятнадцатифутовой полоске травы, Римо увидел Мэггота,  "Дэд
Мит Лайс" и Викки Стоунер, стоящих на площадке под сценой. Там присутствовал
и какой-то агрегат, в котором Римо узнал нечто вроде лифта.
     Римо пересек полоску травы, отделявшую зрителей, от  сцены. Большинство
охранников  стояли спиной к аудитории, глядя  на Мэггота и тем самым нарушая
первую заповедь телохранителей.
     Из-за сцены Римо теперь не было видно Нильсона.  Подойдя сзади к одному
из охранников, Римо взял его рукой за шею. Если кто-то и смотрел  на них, то
это выглядело,  словно один  по-приятельски положил другому  руку на  плечо.
Наблюдавшим  не была заметна маленькая  деталь: пальцы Римо,  погрузившись в
мышцы  толстой шеи охранника, тихо перекрыли главную артерию, обеспечивающую
приток крови к мозгу.
     Через три секунды страж обмяк. Прислонив его  к дереву, Римо направился
к подъемнику под сценой.
     Стоявший на лестнице по  другую сторону  сцены Гуннар Нильсон вынул  из
медицинского  чемоданчика  пистолет и  лег  на  пол лестничной  площадки. За
досками  его  не  было  заметно,  ему  же  открывался  превосходный  вид  на
собравшуюся толпу.  Нильсон просунул дуло револьвера между досок и нав