пках. Я бы  лично обратился к  вам  с просьбой о
постоянном наблюдении и сборе оперативных данных на тех, кто имеет кое-какой
опыт  в  обращении  с  огнестрельным оружием. И  если повезет  -  мы  сможем
предотвратить первую попытку покушения на мою жизнь, а заодно выяснить имена
возможных  убийц.  Я  думаю, что  они повторят попытку -  именно возможность
повторной атаки делает  их шансы  серьезнее, но одновременно они  становятся
более уязвимыми - им  неизбежно  придется выдать себя, в крайнем случае свои
связи...
     -  Во-вторых, -  гнул свое  капитан, -  мы разошлем  всем постам  БВО -
бюллетень всеобщего оповещения...
     Не дождавшись окончания фразы, Уолгрин покинул здание управления. Толку
от них, что и говорить...
     Дома  он сообщил жене, что  должен  будет на  несколько  дней уехать. В
Вашингтон.  Милдред  слушала  его, восседая за щербатым жерновом  гончарного
круга  и меланхолически  разминая  пальцами красноватый  глиняный  ком.  Под
нежарким  весенним солнцем кожа ее порозовела, и  выглядела  она здоровой  и
абсолютно очаровательной.
     - Ты сногсшибательно выглядишь, дорогая!
     -  Ах, перестань, пожалуйста! Я похожа черт знает на что! - но в глазах
Милдред дрожали искорки смеха.
     - Ты знаешь, с каждым  днем я все отчетливей убеждаюсь, что,  женившись
на тебе,  сделал  самый  верный  шаг  в  своей  жизни!  Точнее -  мне просто
незаслуженно повезло!
     И  она опять улыбнулась... и в этой улыбке жены было столько жизни, что
смерть, которая - он знал - уже  стоит  у порога, и старая формула  "все там
будем" не делала мысль  о смерти привычнее - казалась рядом  с этой  улыбкой
только старым, беззубым призраком.
     - Ну, Эрни, я тоже удачно вышла замуж.
     - Но не так удачно, как я!
     - Нет, думаю, почти так же, милый!
     - Знаешь, - произнес он как можно более буднично - но не слишком, чтобы
Милдред  не  уловила в его  тоне  наигранности и, не дай Бог, не заподозрила
что-то, -  я  бы, пожалуй, управился с  вашингтонским проектом недели за три
... если... если бы...
     - Если бы я поехала куда-нибудь отдохнуть?
     - Да, - кивнул он. - Может, к твоему брату в Нью-Гемпшир...
     - Тогда уж лучше в Японию.
     - Туда можем поехать вдвоем - но сначала навести брата.
     Оставив глину на круге, она вышла из комнаты. Только через два дня он -
случайно - узнал, что  она говорила с  его секретаршей, и та рассказала, как
растревожил  мистера Уолгрина неожиданный телефонный  звонок. Чуть  позже он
понял, что Милдред уехала лишь по одной причине  -  чтобы  не заставлять его
тревожиться еще и за  ее жизнь;  но когда он  понял это, было  уже поздно за
что-либо тревожиться.
     Она  улетала  в Нью-Гемпшир дневным  рейсом, и Эрнест Уолгрин  навсегда
запомнил жену такой - нервно рывшейся в сумочке в поисках билета, как рылась
она в ней в тот день, когда он впервые встретил ее - давным-давно, и оба они
был молоды, и остались такими до этого прощания в аэропорту, вместе, рядом -
навеки...
     В  Вашингтоне,   в   штаб-квартире   Службы   безопасности,   Уолгрина,
пробившегося  наконец  через   бесконечную  череду  кабинетов  к  резиденции
начальника регионального управления,  встретил на  пороге знакомый рокочущий
бас:
     - А-а, нас приветствуют  магнаты большого бизнеса! Ну, как, Эрни? Поди,
жалко, что ушел тогда от нас, а?
     -  Когда покупаю новый "мерседес" - то  не очень, - отшутился Уолгрин и
чуть тише добавил: - У меня неприятности.
     - Да. Знаем.
     - Откуда же?
     -  Да мы ведь  приглядываем  за нашими ребятами.  Сам знаешь,  стережем
президента  -  вот потому и  нелишне узнать,  чем там занимаются наши старые
кореша - на всякий пожарный.
     - Не думал, что до такой степени...
     - После случая с Кеннеди - именно до такой.
     -  Но его же пришили из окна, - вспомнил Уолгрин. - От такого  сам черт
не убережет.
     - Тебе,  конечно, лучше  знать. Только  беда в том,  что  президентскую
охрану ценят не за количество неудавшихся покушений.
     - И обо мне вы тоже, выходит, все знаете?
     -  Знаем, что ты, как считаешь сам, влип в историю. Знаем еще, что если
остался  бы  с нами -  сейчас был  бы  на самом верху. Знаем,  что  тамошние
фараоны  чего-то там завозились  -  как  бы  ради  тебя,  но тебе о  том  ни
полслова. Они могут что-нибудь, твои местные?
     - Местные, - вздохнул Уолгрин.
     - Ага, - начальник управления понимающе кивнул.
     Опустившись в кресло, Уолгрин  окинул взглядом небольшой,  обставленный
выдержанной  в серых тонах мебелью кабинет - типичное  помещение,  в котором
работают  люди, по роду занятий не принимающие  большого  числа посетителей.
Стаканчик виски старым  друзьям в таких  кабинетах,  как  правило,  тоже  не
предлагают. Вообще все помещение более напоминало сейф,  чем нечто пригодное
для работы  - и Уолгрин искренне порадовался  в душе, что нашел в свое время
силы  оставить Службу  ради  толстых  ковров, приемов, ежегодных банкетов  и
прочих симпатичных атрибутов большого бизнеса.
     - Я определенно влип  в  историю, но затрудняюсь  даже объяснить, в чем
дело...  В  принципе  -  всего-навсего  телефонный  звонок,  но вот голос...
пожалуй,  он встревожил  меня.  Я знаю, в бизнесе  ты  не силен,  но  можешь
поверить мне на слово  - бывает, встретишься с  кем-то  и сразу чувствуешь -
этот не  бросает слов на ветер.  И чувствуешь именно по голосу  - есть в нем
какая-то точность, определенность, что ли.  Не знаю. Но тот голос был именно
такой.
     - Эрни, ты знаешь, как я тебя уважаю.
     - Ты это к чему?
     - Один телефонный звонок - это еще не основание.
     - То есть для того, чтобы ты пустил своих ребят по следу, мне нужно как
минимум умереть?
     -  Ну  ладно,  кончай.  А  почему,  ты  думаешь,  этот  тип  собирается
покушаться на твою жизнь?
     -  Не  имею понятия. Он  только  посоветовал  мне принять  к защите все
возможные меры.
     - А в тот день с утра ты не пил?
     - Нет, не пил. Я работал.
     - Так вот,  Эрни, это - обычный звонок съехавшего с ума выпивохи. Самый
что ни на  есть.  И  все  эти бредни о  том, что  тебе,  мол,  нужно  купить
пистолет,  обзавестись  охраной  и  все  такое,  "потому  что  я,  приятель,
собираюсь  выбить  тебе мозги" - дело совершенно типичное. Да ведь ты же сам
знаешь, Эрни.
     - Нет. Он говорил всерьез. Те звонки, о которых ты говоришь, я и правда
знаю. С нашей компьютерной системой засечь такой звонок  ничего не стоило. Я
знаю эти звонки. И я знаю разницу. Это был не сбрендивший пьяница. Не  знаю,
почему я это чувствую, но можешь верить мне - он говорил серьезно.
     - Эрни... боюсь, мне нечем тебе помочь.
     - То есть?
     - А что мне писать начальству? Что пришел Эрни Уолгрин, посмотрел мне в
глаза -  что ты сейчас как  раз и  делаешь  - и я, неизвестно почему,  вдруг
понял, что положение и впрямь аховое? Так сказать, почуял нутром?
     - Можешь что-нибудь посоветовать? Денег у меня не так мало.
     - Так действуй.
     - И каким образом?
     -  После  того,  как  у  нас  из-за  спины  подстрелили   Кеннеди,  нас
основательно перетряхнули,  Эрни. Шума  особого  не  было -  но  трясли будь
здоров.
     - Я знаю. Имел к этому некоторое отношение.
     Брови хозяина кабинета удивленно метнулись вверх.
     - Да? Ну, как бы то ни было, толку от этого оказалось немного - что там
голове  у  парня вроде Освальда, заранее ведь не  узнаешь;  цель была только
одна - показать Джонсону,  что Служба, которая его  охраняет -  уже вовсе не
та, что проворонила убийцу его предшественника.  Однако  после чистки многие
толковые  ребята  -  действительно  толковые  - ушли, Эрни.  Видно,  здорово
обиделись. И не нам их винить. Так вот у них теперь собственное агентство...
     - Предлагаешь мне отставных полицейских в мундирах без погон? Благодарю
покорно.
     -  Не думай,  это  не обычное охранное заведение. Они  пашут на больших
шишек - стерегут заезжих глав правительств, послов, охраняют их резиденции и
все такое. Работают  даже лучше, чем мы - и то  сказать, их клиенты не имеют
привычки, сойдя с  трапа, ручкаться с каждой шантрапой. Я от этого  просто с
ума схожу. Слушай, какого черта  президентом обязательно становится политик?
Выбрали бы кого-нибудь... Говарда Хьюза, не знаю... Нет - все политики. - Он
помолчал. - А что ты говорил, будто имеешь какое-то отношение к чистке?
     Уолгрин пожал плечами.
     -  Я  делал  для  президента  кое-какую  работу, - произнес  он.  -  По
охранному ведомству.
     - А для какого именно президента?
     - Для всех. Вплоть до нынешнего.

     Охранное агентство бывших  сотрудников  Службы  безопасности называлось
"Палдор".  Отрекомендовавшись также бывшим  сотрудником Службы,  Уолгрин был
препровожден на сей раз  в кабинет того типа, к которому он привык - хороший
вкус в сочетании с элегантной строгостью.
     Цветущие  вишни  и блестящая лента Потомака за окнами. Скотч  со льдом.
Внимательный  взгляд, полный  сочувствия. Собеседника Уолгрина  звали Лестер
Пруэл,  и  о нем  Уолгрин  кое-что знал. Внешне мистер Пруэл являл собой тип
загорелого блондина  шести  футов  ростом,  с  внимательным,  острым  взором
голубых  глаз.  В  облике  его  ощущалась  некая  вежливая непринужденность,
которую  никогда  не  увидишь  у  сотрудников правительственного  аппарата -
безошибочный признак того, что этот человек сам принимает решения. Решением,
которое он принял в отношении Эрнеста Уолгрина, было категорическое "нет".
     -  Я  бы  рад  помочь, -  Пруэл  покачал  головой,  и в  солнечном луче
вспыхнули  его  тщательно зачесанные  назад  светлые с сединой волосы, - но,
приятель, это же всего-навсего телефонный звонок.
     - Я хорошо заплачу.
     - Мы  берем не меньше  ста тысяч -  и это  так, приехать посмотреть.  А
представь,  во сколько  встанет  настоящая  работа.  Имей в виду  - мы  ведь
посылаем  не компанию отставных сержантов  в синих пижамах, которым осталась
пара шагов до биржи труда. Наша охрана - с гарантией.
     - Да, выйдет немало.
     - Милый мой, да мы бы сделали все за так - если бы были уверены, что на
то действительно есть причина. Связи со своими мы  стараемся поддерживать. И
уж если  на то пошло, с  удовольствием  предложили бы тебе, Уолгрин, место в
нашей конторе. Только, похоже, для  старой служебной собаки ты  и так весьма
недурно устроился.
     - Мне угрожает смерть, - ответил Уолгрин.
     - Слушай,  ты  в  последнее  время не слишком  налегал на секс? В нашем
возрасте такое случается  -  теряешь  вдруг чувство меры. Мы-то с тобой ведь
хорошо знаем, что один телефонный звонок...
     Вечером следующего дня Эрнест Уолгрин  из Миннеаполиса, штат Миннесота,
вылетел в Манчестер в Нью-Гемпшире для опознания трупа своей жены.
     Шприц вонзили в затылок - словно желая ввести  что-то  прямо ей в мозг.
Но шприц  был ветеринарным - и  в мозг не было введено ничего, кроме длинной
толстой иглы. Иглы и струи воздуха.
     Струя воздуха, попавшая в  сосуд  -  смерть  наступила почти мгновенно.
Тело  обнаружили  на  заднем сиденье машины,  принадлежавшей брату  Милдред.
Никаких  отпечатков ни  в  машине,  ни на самом шприце  найдено не было. Как
будто  кто-то  -  или  что-то  - незамеченным  появился в  этом  безмятежном
северном краю лишь для того,  чтобы  сделать свое дело - и затем исчез также
незамеченным. Мотивы были тоже неизвестны.
     К  прилету Уолгрина гроб с  телом  Милдред был уже в аэропорту. Рядом с
носилками, глядя в пол, стоял Лестер Пруэл.
     -  Прости,  старик.  Мы  правда  не  знали.  Можешь  на  нас  полностью
рассчитывать. Прости,  прошу еще раз...  правда, прости. Сам  понимаешь,  мы
подумали - мало ли, телефонный звонок... Слушай, мы не можем вернуть ее тебе
- но защитить тебя в наших силах, если ты, конечно захочешь этого.
     - Да, - коротко ответил Уолгрин.
     Милдред, подумал он, хотела бы этого. Жизнь... Милдред  так любила ее -
и не простила бы живым пренебрежения к ней из-за одной лишь ее смерти.
     Похоронили  ее на кладбище  в Аркадии,  в окрестностях городка  Оливия,
округ Ренвилл, в краю зеленых  полей,  где родился отец Эрнеста, в земле, на
которой колеса  трактора  его сына оставили  след там, где  некогда  шел  за
плугом дед Уолгрина.
     Никогда  еще  тихий  городок Оливия,  штат  Миннесота,  не  видел таких
странных похорон. Мужчины в дорогих костюмах останавливали  идущих к  могиле
участников  траурной процессии,  чтобы  проверить  содержимое  их  карманов.
Бизнесмен  из Оливии, старый друг Эрнеста и его семьи, даже предположил, что
под  пижамами у  этих  парней спрятаны  устройства  наподобие миноискателей,
реагирующие на малейший признак металла.
     С утра  прочесали лесок на ближнем холме, выгнав  оттуда  рассерженного
охотника. Когда он отказался покинуть рощу, у него забрали ружье, а в  ответ
на  угрозу  пойти в полицию  невозмутимо ответили: "О'кей - но не раньше чем
кончатся похороны, приятель".
     Странной была  и машина, в которой Эрнест Уолгрин  приехал на похороны.
Ребристая резина  ее протекторов  оставляла  в мягкой  весенней  земле колею
глубиной в добрых четыре дюйма; автомобиль даже на вид имел необычный вес, и
когда  некий  юный  горожанин как-то  просочился  сквозь  кордон  молчаливых
парней,  все время  окружавших автомобиль, то с удивлением  рассказывал, что
металл кузова "не гудел, если по нему стукнуть".
     Какая там машина - настоящий танк, замаскированный под автомобиль; и уж
наверняка  не  один  ствол скрывался  в кейсах, под  сложенными  газетами  и
пиджаками молчаливых спутников Эрнста.
     Местные жители  наперебой убеждали друг друга,  что Уолгрин, как видно,
связался с мафией.
     - Бросьте,  -  возражали другие.  -  Эти  парни  ничуть  не походят  на
мафиози, вы же сами видите.
     -  Ну  да,  -  не  соглашались третьи.  -  Они  за  это  время  уже так
обамериканились, что ничем не отличаются от нас с вами.
     - Кто-то вспомнил, что Эрнест Уолгрин когда-то работал на правительство
- по крайней мере, так говорили.
     - А, тогда все понятно, Эрни,  значит, шпионит для ЦРУ. Им и приходится
его охранять - видно, в свое время поубивали чертову уйму русских.
     Уолгрин, не отрываясь, следил, как  белый гроб с телом Милдред опускали
в  узкую щель  могилы,  и в  который  раз  подумал,  как же  мало  последнее
пристанище. И при мысли  о том, что Милдред навсегда  останется в этой узкой
дыре, он наконец не выдержал.  Плакать было можно  - все  равно не  осталось
ничего, кроме слез.  И убеждать себя,  что здесь вовсе  не Милдред  опускали
сейчас в вечную  тьму, а лишь ее  тело  -  сама Милдред исчезла,  как только
жизнь покинула ее.  И, вспомнив  ее,  в толчее  аэропорта нервно  рывшуюся в
сумочке,  он  устало  подумал:  кем бы он  ни был, прошу его лишь об одном -
пусть быстрее кончает со мной, и баста.
     Не  осталось ни ненависти,  ни жажды мести  - только скорбь  и желание,
чтобы все поскорее кончилось.
     Осмотрев  дом  Уолгрина, ребята из  "Палдора"  единодушно  решили,  что
оставаться  там  более  чем рискованно  - слишком  много  входных  дверей  и
слуховых окон.
     -  Просто рай  для убийцы,  -  констатировал  Пруэл, лично  вызвавшийся
руководить охраной Уолгрина.
     Предложение оставить  дом Уолгрин принял  с радостью  - Милдред все еще
была здесь,  в  каждой комнате, в каждом  предмете  - от гончарного круга на
полу до треснутого зеркала в ее спальне.
     -  У меня есть зимний домик в Солнечной долине, - ответил  он Пруэлу. -
Но, понимаешь... мне нужно  будет чем-то  заняться. Чтобы думать поменьше. А
то, боюсь, я сойду с ума.
     Пруэл ободряюще похлопал его по плечу.
     - Работой мы тебя обеспечим.
     Домик в Солнечной долине Пруэл назвал идеальным  убежищем, заметив, что
нужно  будет  лишь "кое-что  обновить". Деньги у  Уолгрина  отказались брать
наотрез, а  чтобы отвлечь его от  мрачных мыслей. Лес  Пруэл  посвящал его в
тайны последних достижений охранной техники.
     - До сих пор - и на протяжении  всей истории - традиционными средствами
защиты были стены, башни, вооруженные  охранники  и тому подобные дела. Пока
не  разработали этот вот новый  принцип. Кто на  него первым  наткнулся - не
знаю, но изменил он все на корню. Теперь тебя охраняют фокусы!
     - Что - колдовство?!
     - Нет, нет! Именно фокусы, вроде Гудини. Трюки. Иллюзия.  Наша задача -
просто-напросто  одурачить противника, показать ему  то,  чего нет.  Звучит,
может,  и  не очень  убедительно -  но  на  самом деле  это  самая  надежная
штуковина,  которую  когда-либо  рожали  человеческие  мозги.  Если  бы  так
охраняли  Кеннеди, он  бы точно  остался жив -  Освальд попросту бы не знал,
куда целиться.
     Уолгрин следовал  за ним по пятам  и, слушая  объяснения Пруэла  насчет
очередного хитрого устройства, мало-помалу осознавал всю гениальную простоту
идеи.  Иллюзия.  Не  предотвратить  действия  убийцы,  а  побудить  его к их
совершению - и заманить его таким образом в собственную ловушку.
     Первыми  заменяли  стекла  во  всех  окнах  дома;  новые  имели  вполне
заурядный  вид, но то, что  смотревшему через  них  снаружи могло показаться
внутренностью  комнаты,  было  на самом  деле  лишь видимостью  предметов  в
поляризованном стекле.
     К  дому вели  две  асфальтированные  дороги, абсолютно  открытые  -  ни
шлагбаумов,  ни  ворот;  но если вдруг водитель,  ехавший  по  любой из них,
получал от высокого человека  в егерской  куртке - агента "Палдора" - приказ
остановиться и отказывался почему-либо его выполнить, в  асфальте  спереди и
сзади машины нарушителя в долю секунды появлялись два черных провала.
     Травянистый склон холма  скрыл испытанную  еще  во Вьетнаме электронную
систему  распознавания  -  она  узнавала  находившихся поблизости  людей  по
составу пота.  А  на окрестных пригорках, в уютных коттеджиках расположились
приехавшие  на  отдых холостяки  - которые в действительности все до  одного
были людьми из "Палдора".
     Внешне же дом Эрнеста  Уолгрина все  так  же походил на  милое сельское
обиталище.  И убийца,  наблюдавший  с  ближайшего холма за  хозяином,  мирно
копавшимся в саду,  наверняка  остался  бы в полной уверенности, что  сможет
расправиться  с  ним  когда  пожелает  -  но  лучше,  конечно,  сделать  это
немедленно, пока проникнуть в дом не составляет никакого труда.
     Если  же  убийца  вдруг  вознамерился  бы осуществить свой  замысел  на
расстоянии при  помощи  снайперской винтовки, главный  пульт  охраны  тотчас
получил  бы сигнал от  уютно расположившейся в  садике своего  дома  пожилой
дачницы -  и владельца винтовки  ожидали неминуемый промах и как следствие -
пуля в собственном черепе.
     Поняв, что  ни одна  живая душа не сможет застать  его врасплох в  этой
невидимой  крепости, Уолгрин жалел лишь об одном - Милдред могла бы остаться
в  живых, позаботься он обо всем этом  раньше. Ничто не могло подобраться  к
сосновой хижине незамеченным - кроме летней жары, пришедшей в начале августа
с великих американских равнин и окутавшей знойным маревом всю длину. И когда
температура достигла 32 градусов, летучее вещество, с  весны ждавшее  своего
часа в фундаменте, в мгновение ока распространилось по всему дому - и взрыв,
эхо которого услышали все обитатели  Солнечной долины, в  мгновение ока стер
хижину с лица земли.
     Вместе с ее единственным обитателем - Эрнестом Уолгрином.
     В  Вашингтоне  рапорт  о случившемся лег на стол президента Соединенных
Штатов.  Физик по  образованию,  выпускник  Аннаполиса,  президент  в  жизни
подчинялся непреложному правилу - не паниковать.
     - Мотивы убийства установлены? - спросил он.
     - Сэр, это не просто убийство.
     У помощника был такой мощный южный  акцент, что если  его  собеседником
оказывался  северянин, он мог вволю побарабанить пальцами по столу, пока его
визави  медленно разбавлял густой сироп из "а", "о" и "э" редкими согласными
звуками.
     - А что ж