, - сказала Викки Стоунер. - Я  хочу трахнуться.
- С этими словами она рухнула на пол.
     Кэдуолладер, едва успевший  отпрянуть,  чтобы она  не  задела его, стал
звать на помощь своих "Вшей":
     - Помогите! Посторонняя женщина! Помогите. Скорее!
     -  Прокричав  еще раз то же самое,  Мэггот  бросился к  холодильнику за
таблетками кальция, которые, по его глубокому  убеждению, были очень полезны
для нервов.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     "Лэндровер"  мчался всю ночь; горючее в  запасном десятигаллоновом баке
было израсходовано, и только  теперь, когда машина  поднялась  на  перевал и
лучи  утреннего солнца ударили водителю в глаза, тот почувствовал, насколько
устал.
     Гуннар  Нильсон съехал на обочину узкой  каменистой проселочной дороги.
Выпрыгнув из  открытого "ровера", он подошел к ближайшему дереву, достал  из
кармана носовой платок, собрал им утреннюю  росу с листвы и аккуратно протер
платком глаза  и лицо. Чувство прохлады  длилось лишь мгновение, платок стал
влажным,  горячим  и потным,  но  Нильсон вновь смочил  его росой  и еще раз
протер лицо, после чего ему полегчало.
     Ласе потребовалось время, чтобы заинтересовать Гуннара своим  проектом,
но  теперь Гуннар Нильсон  был  решительно  настроен  выполнить  контракт на
миллион  долларов.  Миллион  долларов!..  На  это  он  мог бы  купить  целую
больницу.  Он  мог   бы  купить  нормальное   медицинское   оборудование   и
медикаменты, вместо  тех крох, что  ему  перепадали. Миллион долларов мог бы
сделать его жизнь осмысленной, а в его возрасте только это и необходимо.
     Они с Ласой были  последними  из Нильсонов. Больше никого не  будет. Не
будет продолжателей  фамилии и мрачной традиции, но трудно представить  себе
более  достойный  финал, чем заключительное убийство во  имя  жизни, во  имя
человечества, во имя исцеления.
     Цель оправдывала средства, по крайней  мере в данном случае, так же как
и двенадцать лет назад, когда  он вырезал  у Ласы аппендицит, и пока младший
брат находился под наркозом, стерилизовал его, дабы пресечь продолжение рода
Нильсонов-убийц.
     Как старший, Гуннар был хранителем традиции, и он решил, что продолжать
традицию не стоило. За исключением этого контракта. Ради добра людям.
     Гуннар  Нильсон  сел  в  "ровер",  уже  не  боясь уснуть  за  рулем, и,
преодолев крутой трехмильный спуск, подъехал  к маленькому поселку на берегу
реки, где было все необходимое для жизни, включая телефон в доме у одного из
британских офицеров.
     Предполагалось,  что  к  этому  времени  уже  придет  ответ.  От  этого
зависело,  становится  ли   Гуннар  миллионером  и   врачом-миссионером  или
останется ученым лекарем без гроша в  кармане, пытающимся лечить аборигенов,
которые, в общем-то еще не готовы принять иное лечение, кроме традиционного,
составной частью которого являются маска, танец и песня.
     Лейтенант  Пепперидж  Барнз был дома  и  искренне обрадовался встрече с
доктором   Нильсоном.   Он  частенько   беспокоился  о   добром   безобидном
джентльмене, жившем  в горах  среди этих  грубых безумцев,  и  все собирался
как-нибудь проведать его.
     Нет,  никакого  сообщения  для  доктора  Нильсона  не было.  Что-нибудь
важное?  Просто  весточка  от брата, уехавшего  отдохнуть?  Ну,  разумеется,
пользуйтесь телефоном сколько  угодно. Лейтенант Барнз собирался прогуляться
до своего офиса,  взглянуть, не натворили ли что-нибудь за ночь недоразвитые
обитатели этой отсталой  страны. Может быть, после того  как доктор  Нильсон
позвонит и отдохнет,  он  зайдет в  офис к лейтенанту  Барнзу, и они сыграют
партию в шахматы?
     После  ухода Барнза  Гуннар Нильсон  долго  сидел,  глядя  на  телефон,
надеясь, что он  зазвонит. Он и не представлял,  что у Ласы могут возникнуть
трудности. В  конце  концов  он  же  был  Нильсоном,  имевшим  нильсоновские
инстинкты. Гуннар объяснил ему, как это делается, а Нильсоны действовали без
промаха. И все-таки он уже должен был позвонить.
     Гуннар ждал и ждал, но по прошествии часа стал тщательно набирать номер
в Швейцарии, который сообщил ему Ласа.
     Он  просидел еще  час  рядом с  телефоном,  разглядывая  свою ладонь, с
удовольствием думая  о том, что именно эта старая и загорелая рука по доброй
воле сложила оружие, передававшееся в семье Нильсонов по наследству шестьсот
лет, из поколения в поколение, от отца к сыну, через века.
     Больше никаких убийств. Только это, последнее, - и все.
     Он  почувствовал,  как  под его рукой  завибрировал,  телефон,  и  снял
трубку.
     - Ваш номер в Швейцарии, - возвестил женский голос.
     - Благодарю вас, - ответил он.
     - Говорите, - сказала она.
     - Алло, - раздался мужской голос.
     - Я бы хотел  узнать  насчет  денег,  причитающихся мистеру Нильсону за
выполнение одной работы, - сказал Гуннар.
     -  С  кем  я говорю?  - после некоторой  паузы  поинтересовался мужской
голос.
     - Я - доктор Гуннар Нильсон. Я брат Ласы Нильсона.
     -  А, да-да. К  сожалению,  должен  вам  сообщить, доктор  Нильсон, что
деньги по этому контракту не выплачены.
     Рука Нильсона сжала трубку.
     - Почему?
     - Потому что условие контракта не было выполнено.
     - Понятно, - медленно произнес Нильсон. - А от Ласы ничего не слышно?
     - И  вновь должен вас  огорчить, доктор. С вашим братом я не беседовал,
однако слышал о нем. Мне неприятно вам об этом сообщать, но вашего брата нет
в живых.
     Нильсон моргнул и, поймав себя на этом, широко раскрыл глаза.
     -  Понятно,  -  медленно  повторил  он.  -  Вам  известны  какие-нибудь
подробности?
     - Да. Ноя не могу обсуждать их по телефону.
     - Разумеется.  Я понимаю,  -  сказал  Нильсон.  Он откашлялся, прочищая
горло. - Я позвоню вам через несколько дней Но сейчас  я хочу вас  кое о чем
попросить. - Он откашлялся.
     - О чем же?
     - Закройте контракт. Я беру его на себя.
     - Вы твердо решили?
     - Закрывайте контракт, - сказал Нильсон и, не прощаясь, положил трубку.
     Его  морщинистая загорелая  рука  лежала  на  телефоне. Он  снова  взял
трубку. Гладкая и прохладная на ощупь, она напоминала рукоятку револьвера.
     Он продолжал  сидеть, представляя, как держит  в руке теплый револьвер,
думая  о  детях,  которые  могли  бы  быть  у  Ласы,  которые  заставили  бы
расплатиться  мир, погубивший  их отца.  Но у  Ласы не  было  детей.  Гуннар
позаботился об этом.
     И что же оставалось теперь?
     Сжав  телефонную  трубку,  он  медленно  поднял  ее  в  вытянутой руке,
нацелившись  микрофоном куда-то в стену.  Указательным  пальцем он  нажал на
воображаемый курок. В  какое-то  мгновение  он  вдруг почувствовал, что  ему
хочется  моргнуть,  но подавил  это  желание. Как  легко возвращаются старые
привычки! Кашлянув, он  нажал пальцем  в середину трубки. И  улыбнулся этому
звуку.
     Ласа будет отмщен и без детей.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

     - Да, именно, - сказал Римо. - Мы ее потеряли.
     Он услышал, как Смит на другом конце провода закашлялся.
     - Надеюсь, у вас что-нибудь неизлечимое, - сказал Римо.
     -  Не   беспокоитесь,  -  ответил  Смит.  -  У  вас  есть  какие-нибудь
соображения, где найти девушку?
     -  Кажется,  да,  -  сказал  Римо. -  Существует  нечто  под  названием
"Мэггот",  очевидно  являющееся певцом. Она  его искала. Думаю, что ее можно
будет найти где-нибудь там.
     - Необходимо сохранить ей жизнь.
     - Разумеется, - ответил Римо.
     - Возникли новые осложнения.
     - Помимо старых?
     - Вы уже столкнулись с Ласой Нильсоном?
     - Да.
     - Значит, контракт уже стал международным.
     - Не имеет значения, - ответил Римо.
     -  Может,  и  имеет, -  возразил  Смит.  -  Семейство  Нильсонов весьма
необычное.
     - В каком смысле?
     - Они занимаются этим делом уже шестьсот лет.
     - Под "этим делом" подразумевается убийство?
     - У них репутация людей, никогда не совершавших ошибок.
     -  Тот "жмурик",  что лежит у меня в  шкафу, подпортил им  репутацию, -
сказал Римо.
     - Вот это-то меня и  беспокоит, - ответил  Смит. - Не  верится,  что на
этом все кончится.
     - А я сказал вам, что это не имеет значения. Сколько бы их там ни было.
Один Нильсон или сто Нильсонов. Какая разница? Если мы разыщем девчушку, она
будет в безопасности.
     - Вы в самом деле настолько самонадеянны? - спросил Смит.
     -  Послушайте, -  раздраженно сказал Римо. - Если вы очень беспокоитесь
обо всех Нильсонах, можете беспокоиться о них сколько вам угодно. Неужели вы
думаете, что они хоть в какой-то мере могут сравниться с Домом Синанджу?
     - Они пользуются широкой известностью.
     -  Загляните ко мне в шкаф и поглядите, что  там  делает ваша известная
личность.
     -  Я  лишь  хочу,  чтобы  вы  реально  смотрели  на  вещи  и  проявляли
осторожность. Противник очень опасен, а вы своими высказываниями напоминаете
Чиуна. Не хватает только, чтобы вы  начали нести  всякую  ерунду о величии и
благородстве Дома Синанджу.
     - Знаете, - сказал Римо, -  вы  не заслуживаете  того,  что имеете. Вам
нужен  какой-нибудь  робот-громила,  которому  нужны  два  помощника,  чтобы
прочесть имя жертвы.
     - Просто не будьте Чиуном.
     - Не буду. Но не ждите, что гора задрожит от дуновения ветерка.
     Он  раздраженно повесил  трубку,  обиженный  недоверием  Смита.  Подняв
глаза, он увидел, что Чиун  смотрит  на  него через комнату с едва  заметной
улыбкой на лице.
     - Что это ты ухмыляешься? - буркнул Римо.
     - Знаешь, я порой думаю, что ты все-таки чего-то стоишь, - сказал Чиун.
     -  Ладно,  размечтался,  -  ответил   Римо.  -  Пошли,  нужно  кое-кого
навестить.
     - Можно поинтересоваться, кого же?
     - Я бы удивился, если бы ты этого не сделал, - сказал Римо. - Нам нужно
встретиться с "Опарышем" и "Трупными вшами".
     - Только в Америке меня посетило такое везение, - ответил Чиун.

     Викки  Стоунер  высунула  язык  и  с  удовольствием  лизнула  блестящий
прозрачный леденец. Его держал в руке "Трупная вошь" номер Один, сидевший на
краешке кровати Викки.
     - Словно я опять стала маленькой, - сказала она.
     - Даже лучше, - отозвался он. - Это не простой леденец.
     - Правда?
     - Правда. Я покупаю их в одном  особом месте. - Наклонившись вперед, он
прошептал: - В Доме райских гашишных наслаждений.
     - Вот это лом, старик. Улет.
     - Сладенькое - сладеньким.
     - Здорово, номер Один. Ты это сам придумал?
     - Не-а. Это из какой-то песни.
     - Кайф, - оценила она. - Залезай сюда ко мне.
     - Давно пора было предложить.
     Номер Один быстро скинул дашики  и залез  к Викки под простыню. Леденец
он все еще держал в правой руке.
     - Знаешь, я хочу трахнуться с Мэгготом, - поведала она ему на ухо.
     -  И не думай об этом,  Викки. Мэггот не трахается. Боится микробов или
еще что-то.
     - Ничего. Я что-нибудь придумаю.
     - Не  забудь, что это я привел тебя в чувство, когда ты, не помня себя,
прибрела сюда. Я выставил этого толстозадого  диск-жокея, соврав ему, что ты
куда-то сбежала. Помнишь?
     - Я не забываю добрые дела, номер Один, но должна трахнуть Мэггота. Эй,
что у нас сейчас?
     Отдав ей леденец, он посмотрел на свои часы.
     - Шесть часов.
     - Да нет, какой день недели?
     - А, что-то вроде среды.
     - Побудь здесь и подожди минутку, - сказала  она  и положила леденец на
черные завитки волос у него на груди. - Сначала мне надо позвонить.

     - Я доволен тем, что ты сказал доктору Смиту, - заметил Чиун.
     -  Не  понимаю, почему его  так беспокоит тот,  о ком никто  никогда не
слышал?
     -  Не  пренебрегай тем,  что его беспокоит.  Бывает,  что с новым Домом
приходится нелегко. Они не чтут традиции и не соблюдают обычаи.
     - Я  не собираюсь беспокоиться по этому поводу. Меня волнует, как найти
девушку.  Странно,  тем,  кто  пытается  ее убить, удается  разыскать ее без
всяких проблем.
     -  Может,  у  нее  какой-то  звуковой датчик,  -  предположил  Чиун.  -
Насколько я знаю, у вас в стране так делают с важными людьми.
     - Как нам ее защитить, если мы не знаем, где она?
     -  Такое уже бывало  с  одним  Мастером Синанджу,  но  все обошлось,  -
ответил Чиун.
     - Как же? - с недоверием поинтересовался Римо.
     -  Этот  Мастер  должен  был  кое-кого  защитить.  Ему было  неизвестно
местонахождение этого человека, а убийце - известно.
     - И что же произошло?
     Чиун пожал плечами.
     - А как ты думаешь? Того человека убили.
     - Ты же сказал, что все обошлось?
     - Это  так.  Виноват  был император,  нанявший того  Мастера. Никто  не
обвинил Дом Синанджу, и с  Мастером расплатились несмотря ни на что. Так что
не утруждай  голову.  Никто не  будет  обвинять  нас, если с девушкой что-то
случится. И нам все равно заплатят.
     Римо удивленно покачал головой.
     - Прежде чем уйти, - сказал Чиун,  - мы должны соответствующим  образом
похоронить Ласу Нильсона. Он - представитель Дома.
     - Ну и что?
     Чиун разразился какой-то корейской скороговоркой.
     -  Как что? - продолжал  он по-английски.  - Он представитель Дома, наш
коллега. Его нужно похоронить с  почестями. У людей из этой части света есть
свой обычай хоронить воинов.
     Подумав, Римо вспомнил фильм "Красивый жест" и сказал:
     - Предание тела огню.
     - Правильно, - ответил Чиун. - Будь добр, позаботься об этом.
     - Каким образом?  - поинтересовался Римо. - Позвонить  друзьям  в  бюро
похоронных услуг?
     - Не  сомневаюсь,  что для того, кому известны тайны Синанджу,  это  не
составит труда. Пожалуйста, возьми это на себя.
     Он удалился под едва слышный ропот Римо:
     - Позаботься об этом, возьми на себя...
     Чиун  удалился  в  спальню,  где  стояли его  сундуки.  Римо подошел  к
стенному  шкафу  и выволок оттуда  зеленый  мешок  для мусора  с  телом Ласы
Нильсона.
     Взвалив мешок на плечо, он понес его  в коридор, раздраженно ворча себе
под нос.  В  "Красивом жесте"  играл Гари Купер. А  кто же играл роль брата,
которого  похоронили по  обычаю викингов? Впрочем,  неважно.  Предание  тела
огню?  Да. Но  ему  не давала покоя мысль о том, что  там  были еще какие-то
детали.
     Что же?
     Посмотрев по сторонам, Римо свернул  направо.  Пройдя половину пути, он
натолкнулся на то,  что искал - шахту мусоропровода,  ведущую в  специальную
печь, куда уборщики выбрасывали весь хлам.
     Но что же там еще было? Что делал Гари  Купер? Ведь он не просто предал
тело огню.
     Распахнув дверцу мусоропровода левой рукой, он  скинул мешок с плеча на
дверцу  и  уже   был  готов  столкнуть  его  вниз,   когда  сзади  раздалось
пронзительное тявканье,  и в  правую  лодыжку  будто  впились  иголки.  Римо
посмотрел вниз. В него вцепился шпиц в ошейнике с драгоценными камнями. "Вот
чего не хватало", -  вспомнил Римо. По обряду викингов тело в последний путь
должна сопровождать собака.
     Из-за угла раздались женские вопли:
     - Бабблз! Ты где, Бабблз? Иди-ка к мамочке.
     Но Бабблз трудился над правой лодыжкой Римо.
     Римо  спихнул мешок  с Ласой Нильсоном в мусоропровод. Он  слышал,  как
мешок прошелестел по металлической трубе и ухнул, долетев вниз.
     Вопли по поводу пропавшего Бабблз приближались. Римо мог судить об этом
по тому, что отдаленный крик превращался в истошный вопль.
     Нагнувшись,  он схватил пушистый  комок шерсти за драгоценный ошейник и
протянул руку к мусоропроводу.
     - Ах вот ты где! - раздался голос.
     Оглянувшись,   Римо  увидел,   что  на  него  надвигалась  внушительных
габаритов матрона в черном платье.
     Выхватив Бабблз у него из рук, она развернулась и удалилась,  не сказав
ни слова благодарности и ласково журя песика.
     "Ну и ладно, - подумал Римо. - Главное  - сама идея. А Ласа обойдется и
без собаки".
     Когда он вернулся  в номер, Чиун  выходил  из  спальни, переодевшись из
синего в зеленое кимоно.
     - Готово, - отчитался Римо. - Похороны викинга состоялись.
     - Его предки останутся довольны? - спросил Чиун, приподняв бровь.
     - Да, - ответил Римо, великолепно справляясь с ролью Гари Купера.
     - Хорошо,  - улыбнувшись сказал  Чиун.  -  Традиции  нужно чтить.  Прах
праху. Тлен тлену.
     - А хлам хламу, - пробормотал Римо и добавил погромче: - Он уже на пути
к Валгалле.
     - К Валгалле?
     - Да.  Это название закусочной, где продаются гамбургеры в Уайт-Плейнз.
Пошли, нужно найти Викки Стоунер.
     -  Для  этого нам необходимо  встретиться с этим  "Опарышем"? - спросил
Чиун.
     -  Обязательно.   Пора  тебе  поближе  познакомиться  с  богатством   и
разнообразием американской культуры. Будем расширять твой кругозор.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Мэггот  проглотил  таблетки.  Желтую  -  Витамин  "С". Янтарную  - "Е".
Розовую - "В-12".
     -   Пусть  убирается,   -   сказал  он.  "Опарыш"   был  одет  в  белый
хлопчатобумажный халат и белые перчатки. Поскольку  "Вши" номер  Один, Два и
Три сидели от  него на  солидном расстоянии -  по другую сторону стоявшего в
гостиной стола, - надевать хирургическую маску, как  он  посчитал,  не  было
необходимости, и она просто висела у него на шее.
     - Но она отличная девчонка, - возразил номер Один.
     - Все "группи"  одинаковы,  -  сказал  Мэггот. -  Чем она отличается от
других, за исключением того, что все время "сидит" на телефоне?
     - Во-первых,  она далеко  не глупа. Во-вторых, она  нам  фактически  не
мешает. В-третьих, если верить этому толстому диск-жокею, кто-то пытается ее
убить.
     -  Ну и  пусть, - ответил Мэггот. - Я не хочу  стать случайной жертвой.
Послушайте,  у  нас   два  крупных  выступления  и  грандиозный  концерт   в
Дарлингтоне. Зачем нам лишняя головная боль?
     - Я считаю, что надо проголосовать, - заявил номер Один, который видел,
как в свое время из комнаты Викки выскальзывали номер Два и номер Три.
     -  Прекрасно, - согласился Мэггот. - По обычным правилам.  Я голосую за
то, чтобы она убиралась прочь.
     - А я - за то, чтобы она осталась, - сказал номер Один.
     Он взглянул  на  Второго и  Третьего. От его взгляда  и  пронзительного
взора Мэггота  те  неловко  заерзали  на своих стульях.  Мэггот сунул в  рот
морковку и скомандовал:
     - Голосуйте!
     - Я - за то, чтобы она осталась, - сказал Второй.
     - И я, - подхватил Третий.
     - Ну  вот,  Мэггот, - подытожил  номер  Один,  -  получается,  что  она
остается.
     Мэггот со злостью откусил кусок морковки.
     -  Хорошо,  - сказал  он. - Пусть. Но только чтобы  она не мозолила мне
глаза.  И  позаботьтесь  о  том,  чтобы  она  собралась:  нам пора  ехать  в
Питтсбург.
     - Она уже готова, - ответил номер Один.

     Жизнь в Абдуле Кериме Баренге поддерживалась за счет трубочек. Катетеры
были  повсюду  - у  него  вносу,  в руках  и  по всему телу.  Врач  больницы
"Цветочный   луг"    объяснял    только    что    приехавшему   из    Африки
хирургу-консультанту.
     - Тяжелые внутренние повреждения,  доктор Нильсон.  В наших  силах лишь
как-то  поддерживать  в  нем  жизнь.  Мы  даем  ему  обезболивающее,  но  он
безнадежен. Без всех этих приспособлений он не протянет и пяти минут.
     Он  говорил  это,  стоя  возле кровати  Баренги,  обращая  на  пациента
примерно столько же внимания, как на ежевечерние рассказы  жены об очередных
шалостях их сына в детском саду.
     - Понимаю, - ответил  доктор  Гуннар Нильсон -  И все же я был  бы  вам
весьма признателен, если бы вы позволили мне лично осмотреть больного.
     - Разумеется,  доктор,  -  ответил лечащий врач. - Если вам  что-нибудь
понадобится, нажмите кнопку над кроватью. Санитарка поможет вам.
     - Благодарю вас, - сказал Нильсон.
     Он  снял  пиджак от своего  синего костюма и неторопливо закатал рукава
рубашки,  растягивая время  в ожидании,  пока местный врач положит  на место
карточку больного, сделает беглый осмотр реанимационных  систем и,  наконец,
удалится.