оего ребенка. Моего ребенка! Отдайте мне хотя
бы ребенка.
     Молчание. Она принялась изо всех сил колотить в дверь.
     - Тихо! - раздался грубый окрик.
     - Отдайте мне ребенка, моего ребенка, - хныкала она.
     - Молчать!
     Она услышала за дверью детский крик. Это плакал Кевин.
     -  Отдайте мне ребенка! - вопила она. - Сволочи  проклятые! Верните мне
моего ребенка! Ублюдки! Звери! Отдайте мне ребенка!
     Вдруг  плач прекратился.  Дверь  открылась, и  какой-то  белый  сверток
полетел прямо на  нее.  Она  инстинктивно отстранилась и тут же пожалела  об
этом.  Сверток  ударился  о стену и  рикошетом отскочил  в  унитаз.  Кэти  в
отчаянии ухватила Кевина за ручки  и  вытянула из воды. Но было уже  поздно.
Кэти поняла это, как только увидела на шее ребенка большой красноватый шрам.
Розовая  головка  Кевина  бессильно  свисала на  грудь. Они сломали ему шею,
прежде чем бросить сюда.
     Когда  самолет  наконец  приземлился,  миссис  Кэти  Миллер по-прежнему
прижимала к себе ребенка. Тельце Кевина уже успело остыть, а ее груди болели
под тяжестью ненужного теперь молока.
     Воздушных   пиратов  приветствовал   почетный  караул.  Их  хвалили  за
мужество,  за то, что  они "вписали  еще  одну славную  страницу  в летопись
доблести,  чести и  отваги,  в тысячелетнюю  историю  мужественных  арабских
народов. Этот подвиг  героев  освободительной  борьбы  является  проявлением
самого духа арабского  народа  в их  неугасимом стремлении к славе, чести  и
справедливости".
     Когда  пассажиры  самолета наконец  добрались  до  Афин,  представители
арабской  стороны  и  сочувствующие  им  лица  излагали  собственную  версию
событий,  связанных  с  гибелью  ребенка миссис  Миллер.  Некоторые  из  них
утверждали,  что  мать в истерическом  припадке,  спровоцированном  пилотом,
убила собственного ребенка. Другие, хотя и  не оправдывали убийц,  намекали,
что понимают,  по  какой причине "мужчины порой  бывают  вынуждены совершать
нечто  подобное". Они  спокойно  отвечали  на  вопросы репортеров  с  тем же
характерным акцентом, что и у бандитов в самолете.
     Во всем  мире люди сидели перед телевизорами,  слушали эти объяснения и
видели изможденные лица пассажиров, наконец покидающих самолет в Афинах.

     В комнате слышался доносившийся снаружи плеск волн.  Лица троих мужчин,
смотревших на экран, не выражали потрясения.  Каждому из них было далеко  за
сорок. На каждом был костюм с галстуком. Все трое были в звании полковников,
но  состояли на службе у разных государств. Один  был американцем, другой  -
русским, третий - китайцем.
     Они  смотрели  на  Кэти  Миллер,  подавленную  после  пережитого  шока,
бесстрастно повествующую о том, что с ней случилось.
     -   Дерьмо!  -  выругался  американец.  -   Настоящее  вонючее  дерьмо.
Изнасиловала женщину, убили ребенка!
     - Это-то меня и беспокоит, - заметил китаец в форме полковника.
     - Изнасилование  и убийство? - переспросил русский полковник, как бы не
веря своим ушам.  Он  знал, что  полковник Хуан  был свидетелем бесчисленных
зверств  японцев и военной верхушки. Разумеется, все  трое считали  расправу
над  гражданскими  лицами  гнусностью, но  все же не трагедией, предвещающей
конец  света. Это была даже не военная проблема, над конструктивным решением
которой следовало размышлять.
     Эта ситуация скорее  походила на случай с собакой,  перебежавшей шоссе.
Конечно, неприятно. Но из-за этого не станешь переделывать все шоссе мира.
     - Да,  это  беспокоит  меня,  - повторил  полковник Хуан.  Он  выключил
телевизор и посмотрел в  иллюминатор  на водную гладь,  стелющуюся до самого
горизонта.
     Трудно было найти для  проведения деликатных международных  переговоров
более  надежное место, чем это американское военно-морское судно в  открытом
океане.
     -  Меня беспокоит,  - продолжал  полковник Хуан, усаживаясь за  стол  с
двумя полковниками,  - когда  дилетантам удается с такой легкостью захватить
самолет.
     -  Он прав, - сказал полковник Андерсон. -  С  самого начала перед нами
стояла  непростая  задача.  Не  исключено,  что  теперь  справиться   с  ней
практически невозможно.
     -  Ну что вы заладили: беспокоит, беспокоит?.. Прежде всего,  откуда вы
знаете, что это дилетанты? Когда мы  вошли в Берлин, у  нас были те же самые
проблемы.
     -  Да, но их создавали не военные, а бродяги, Петрович. Элитные военные
формирования не насилуют женщин и не убивают детей.
     -  Это всего  лишь единичный случай, -  раздраженно возразил  полковник
Петрович, отказываясь принимать довод коллеги всерьез.
     - Ничего подобного, - сказал полковник Андерсон. - Это -  система. Одна
из групп Ирландской революционной армии захватывает целое крыло здания штаба
британской армии, после чего делает  небольшую остановку и грабит универмаг.
Подразделение южно-американскнх "Тупамарос" веселится в  школе для  девочек,
что не мешает им, однако, впоследствии прорваться  сквозь  хорошо оснащенную
дивизию венесуэльской армии.
     - Вы  точно знаете,  что она была хорошо оснащена? -  спросил полковник
Хуан.
     - Да, - быстро ответил Андерсон. - Совершенно точно.  Мы ее  вооружали.
Сейчас  для  нас  важно,  что конференция ООН  по терроризму открывается  на
следующей  неделе.  К  этому  времени  необходимо выработать соответствующие
международные соглашения.  Давайте уясним  для себя: нас не  было  бы здесь,
если бы наши правительства не понимали, что в их  интересах - раз и навсегда
покончить с терроризмом.
     Двое других полковников торжественно кивнули. Затем Петрович сказал:
     - Мы  прекрасно поработали.  За последние несколько недель нам  удалось
решить   целый  ряд   технических  вопросов.   На   следующей  неделе   наши
правительства  совместно представят  выработанную нами программу уничтожения
терроризма,  и  все  остальные  страны  присоединятся  к ним.  Чего  же  нам
волноваться?
     -  Полковник,  - жестко сказал Андерсон. -  Мы  разработали  достаточно
весомые соглашения по  вопросам вооружения,  воздушного пиратства, насилия и
политических  похищений.  Однако  новая  волна   терроризма,  с  которой  мы
столкнулись сегодня,  несет в себе нечто  такое, что сводит  нашу работу  на
нет.
     Полковник Хуан кивнул. Петрович пожал плечами: видно, эти двое попросту
свихнулись.
     - Вся наша работа  строилась на необходимости отрезать террористические
группы  от  головных  формирований.   Мы  исходили  из  того,  что  боевикам
необходима  подготовка, финансирование, наконец, страна, под  крышей которой
они действуют. А что, если все это им уже не нужно?
     - Чепуха! - воскликнул Петрович.
     - Нет, не чепуха, - сказал Андерсон.
     - Он  прав,  -  согласился Хуан.  - Только что  мы  видели, как  группа
молодчиков  без  какой  бы  то  ни было специальной  подготовки весьма ловко
провела  захват  самолета. Вдумайтесь: на британский авиалайнер напала банда
каких-то уличных хулиганов.  Партизаны в  Венесуэле, о которых я  только что
говорил,  - простые крестьяне, решившие  поразвлечься. Непонятно как, но  за
последние две недели сама природа терроризма изменилась. Разве вы не видите,
Петрович, что он больше уже не связан с какой-либо  определенной  страной? А
если это так, то соглашения, выработанные  нами для всего человечества, идут
коту под хвост.
     Андерсон кивнул и добавил:
     - Поймите наконец: бандиты, захватившие самолет, сумели пронести оружие
через  детекторы новейшего образца.  И  для захвата самолета им понадобилось
всего 37 секунд.
     - Это  -  профессионализм, - сказал  полковник Петрович. - Обыкновенный
профессионализм.
     -  Военный  профессионализм,  неожиданно  появившийся  у  дилетанта,  -
уточнил Хуан. - Это как раз и настораживает.
     -  А против профессионализма  такого  рода, - сказал  Андерсон, - любые
санкции  бессмысленны, потому  что террористы  новой  волны  не нуждаются  в
стране, где можно пройти подготовку.
     - Это  еще  не  факт, -  возразил Петрович. -  Все террористы о душе  -
обычные мерзавцы. Я не уверен, что ваши примеры доказывают, будто у  них был
доступ к быстрой подготовке.
     - Во всяком случае, именно об этом  я намерен сообщить в докладе своему
руководству, - сказал Андерсон. -  Полагаю,  вам обоим  следует  довести  до
своего руководства,  что, по  нашему мнению,  в  терроризме  возникло  новое
течение  и  что  конференция будет бесполезна, если нам не удастся вычислить
эту силу и понять, как с ней бороться.
     Полковник Андерсон не сомневался, что американское правительство оценит
справедливость его доводов.  Он имел доступ к высшим эшелонам власти. Каково
же было его  потрясение,  когда спустя два дня ему стало известно  о реакции
Пентагона на его доклад.
     -  Наше правительство считает, что  никакой новой силы в терроризме  не
существует, -  заявил личный  военный советник президента  генерал-лейтенант
Чарльз Уитмор.
     - Послушайте, Чак, вы что, рехнулись? - спросил Андерсон.
     - Правительство Соединенных Штатов намерено вместе с Китаем и Советским
Союзом выдвинуть  программу борьбы с  терроризмом. Эта программа должна быть
готова к следующей неделе. Вам вместе с вашими коллегами надлежит продолжить
работу над последними завершающими штрихами.
     Андерсон вскочил на ноги.
     -  Вы что,  с  ума все посходили?  - Он ударил  кулаком по широкому, да
блеска  отполированному столу, совершенно пустому,  если не считать стоящего
на  нем флажка  с тремя звездами. - До  тех пор, пока мы  не найдем  способа
сдерживать эту силу, конференция будет  лишь бурей в стакане воды.  Все ваши
словопрения и  санкции ничего не дадут, и  мы придем к  тому, с чего начали.
Или даже окажемся в худшей ситуации, потому что  нынешние санкции  ни к чему
не приведут, а добиваться новых станет еще труднее.
     - Полковник, кажется, вы  забыли  устав. В  таком случае позвольте  вам
напомнить,  что  полковнику  не   подобает  стучать  по   столу  в  кабинете
генерал-лейтенанта.
     -  К черту  устав, Чак!  Он  нужен и армии. Перед нами стоит  серьезная
проблема, а вы зарываете голову в песок.
     - Полковник,  вероятно, вам будет интересно  узнать, что я выразил ваши
мысли слово в слово. Вероятно, вам будет интересно узнать, что я тоже кричал
и ругался. Это  могло стоить мне  карьеры, но я  ругался, полковник, изрыгал
проклятия.  Но  мое начальство  приказало  передать  вам,  полковник, что мы
намерены  продолжать  подготовку  к конференции, как  будто  этой новой силы
вообще  не существует. Это распоряжение Главнокомандующего. Прямой приказ. И
мы вынуждены его выполнять.
     Полковник Андерсон снова опустился на стул. Несколько секунд он молчал,
потом усмехнулся.
     - Ладно, Чак, кто за этим стоит? ЦРУ?
     - Не понимаю, что вы имеете в виду, полковник.
     -  Черт побери,  Чак,  не хитрите со мной.  Мне  предстоит  работать  с
Петровичем и  Хуаном, и я должен знать, что к чему. Послушайте, президент не
дурак. Вы все ему объяснили.  Он ответил: продолжайте работать. Для меня это
может  значить  только одно:  он надеется, что  к следующей неделе эту новую
террористическую  организацию  загонят  в  угол.  Итак,  я  спрашиваю:  этим
занимается ЦРУ?
     - Уверяю вас, полковник, я ровно ничего не знаю.
     - Ну, как хотите,  Чак, - сказал Андерсон, поднимаясь. - Но я хотел бы,
чтобы вы передали наверх одно сообщение. Эта террористическая группа - нечто
совершенно  особенное.  Я  не  думаю, что  ЦРУ с ней справится.  Но это  уже
проблема президента, а не моя.  Если те,  кто отвечает  за  все это наверху,
спросят вас, посоветуйте им засучить рукава и не делать ошибок. Я вижу,  они
там чересчур благодушно настроены.
     -  Спасибо,  полковник,  -  сказал  генерал  Уитмор, давая понять,  что
разговор окончен. Он по-прежнему сидел  за  столом, не сводя  глаз с  двери,
которая  захлопнулась  за Андерсоном.  Судя по всему, президента не  слишком
взволновало появление новой террористической силы, и когда  Уитмор предложил
подключить к этому делу ЦРУ, он грубо оборвал своего советника.
     - Никаких ЦРУ, - отрезал он. - Я сам займусь этим.
     Президент держался настолько уверенно, что впору было заподозрить,  что
в его распоряжении находится какая-то особая сила, о которой Уитмор не знал.
Генерал нагнулся  над  столом и стал машинально  рисовать  какие-то фигуры в
блокноте. Он  был  согласен  с  Андерсоном:  новая  волна  терроризма  - это
серьезно. Если  в распоряжении президента имеется какая-то  особая сила,  ей
следует быть действительно особой.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Его звали Римо, и он отнюдь не чувствовал себя особенным.
     В  это солнечное утро он чувствовал себя вполне обыкновенным человеком.
Он  стоял перед  небесно-голубым  бассейном,  ничем не отличающимся  от всех
остальных  бассейнов, расположенных  вблизи роскошных вилл в  этом роскошном
районе Калифорнии, жители которого говорили либо о размещении акций, либо  о
съемках очередного фильма, либо о проклятом подоходном налоге.
     Не считает ли Римо новый закон о налогах грабительским? Этот вопрос ему
задавали сплошь  и рядом  на  вечеринках,  утомительных своим однообразием и
банальностью   присутствующих  на  них  гостей,  хотя   сами  они  почему-то
чувствовали себя людьми необыкновенными.
     Нет, Римо не считал этот закон грабительским.
     Не хочет ли Римо коктейль? Марихуану? Таблетку?
     Нет, к подобным удовольствиям Римо равнодушен.
     Закуску?
     Нет,  она может содержать  глютамат натрия, и к тому же Римо ест только
раз в день.
     О, Римо предпочитает натуральную пищу?
     Нет, не сам он, только его организм.
     Какое знакомое лицо! Не приходилось ли Римо бывать в Париже?
     Нет.  Возможно,  мы  делали  пластическую операцию у  одного и  того же
хирурга.
     Чем Римо зарабатывает себе на жизнь?
     Тем, что смиренно выносит общество болванов.
     Не повторит ли Римо это заявление на террасе?
     Пожалуй, нет.
     Знает  ли  Римо,  что он  разговаривает  с  бывшим  чемпионом-любителем
Калифорнии в среднем тяжелом весе и обладателем черного пояса, не говоря уже
об огромных связях, которые есть у каждого владельца киностудии?
     Нет, к сожалению, не знает.
     И все же не повторит ли Римо свое высказывание о болванах?
     Зачем? Болван сам сделает это за него.
     Не желает ли Римо получить подносом с закуской по лицу?
     Это вряд ли  удастся, потому что  сейчас этот серебряный подносик будет
нахлобучен на голову болвану.
     Римо хорошо помнил  эту последнюю вечеринку в Беверли Хиллз. Он помнил,
как  двое слуг  с помощью молотка  и  зубила разгибали  поднос, снимая его с
головы  киношного магната, как  тот  направил  жалобу прямо  в  Вашингтон  и
употребил свое  влияние,  чтобы  правительственные  агентства  покопались  в
прошлом  Римо. Конечно,  они  ничего не раскопали. Даже номера  карточки для
получения  социальных  выплат.  Это  было  естественно.  У  мертвых  нет  ни
карточек, ни отпечатков пальцев в досье.
     Римо опустил ступню в воду.  Тепленькая. Он  оглянулся на дом,  широкие
стеклянные  двери которого были открыты.  По телевизору начиналась  какая-то
мыльная опера. Затем послышалась  органная музыка, сквозь которую прорезался
голос.
     -  Ты  готов?  -  спросил кто-то  из  глубины дома скрипучим  голосом с
восточным акцентом.
     - Еще нет, папочка, - ответил Римо.
     - Нужно всегда быть готовым.
     - Да, но я еще не готов, - прокричал Римо.
     - Чудесный ответ. Исчерпывающее объяснение. Уважительная причина...
     - Просто я еще не готов. Вот и все.
     - ...для белого человека, - продолжил скрипучий восточный голос.
     - Для белого человека, - раздраженно прошипел Римо себе под нос.
     Он  попробовал воду другой  ногой. Все еще  тепленькая. Наверху был шум
вокруг этого случая с подносом.
     Сознает  ли  Римо,   какому  невероятному  риску  он  подвергает  КЮРЕ,
привлекая к себе внимание?
     Разумеется, сознает.
     Знает  ли  Римо,  как  это  может отразиться на судьбе  страны,  если о
существовании агентства станет известно?
     Да, знает.
     Знает ли Римо, на какие затраты и риск пошло агентство, превратив его в
человека, которого не существует?
     Если речь идет  о том,  что  доктор  Харолд  В.Смит сфабриковал  против
полицейского  по  имени Римо  Уильямс  дело об убийстве, в  результате  чего
бедолага  был  приговорен  к казни на  электрическом стуле, а следовательно,
канул  в  неизвестность  вместе  со  своими  отпечатками  пальцев  и номером
карточки  для получения социальных выплат; если речь  идет об  этом, то Римо
прекрасно знал, чего все это стоило агентству КЮРЕ.
     Как  помнил он и  нескончаемые  часы  мучительных  тренировок,  которые
превратили его в человека, отличного от всех остальных.
     Он много чего помнил. Помнил, как очнулся  на больничной койке, как ему
сказали, что  конституция  в опасности  и что президент  наделяет  агентство
особыми,  выходящими  за рамки конституционных ограничений  полномочиями для
борьбы  с преступностью. Это  была  тайная  организация, которой  как  бы не
существовало. О ее  существовании  было известно  только президенту, доктору
Харолду В.Смиту - главе тайной организации КЮРЕ, вербовщику и Римо. Римо был
тем самым полицейским, которого должны были казнить за убийство.
     Вскоре, правда,  возникло  небольшое осложнение:  вербовщик очутился  в
больнице, где его кололи и где он  мог под влиянием наркотиков  заговорить о
КЮРЕ.  Эту  маленькую   проблему  легко   устранили.  Римо   получил  приказ
ликвидировать вербовщика, после  чего осталось только трое людей,  знающих о
КЮРЕ.
     -  Почему  для  таких  целей  в  КЮРЕ  используют  одного  человека?  -
поинтересовался бывший полицейский Римо Уильямс.
     -  Чтобы  у  КЮРЕ  было  меньше  шансов  стать  угрозой  правительству.
Разумеется, этот один человек получит специальную подготовку.
     И Римо ее получил. Его тренировал Мастер Синанджу,  тренировал так, что
порой Римо предпочел бы действительно оказаться на том свете.
     Да, Римо помнил, на что  пошло  КЮРЕ ради  него, и если перевернутый на
голову  дурака  поднос  мог поставить под  угрозу  существование  агентства,
значит, грош ему цена.
     -  И  это  все, что  вы можете  сказать  в  свое  оправдание,  Римо?  -
осведомился Смит во время одной из редких личных встреч.
     - Это все, что я могу сказать.
     - Ну ладно, - сказал Смит с кислой миной. - Теперь перейдем к делу. Что
вы знаете о террористах? - Последовала небольшая лекция на тему о терроризме
- так сказать, преамбула к заданию.
     Римо нагнулся и поболтал рукой в бассейне, таком  же точно, как  у всех
обитателей этого роскошного района.
     - Я  не слышу, как  твое  тело  движется  в  воде,  -  раздался голос с
восточным акцентом.
     "Я  не слышу, как твое  тело движется в воде", - тихо передразнил Римо.
Он  стоял в плавках,  хорошо сложенный мужчина  лет  тридцати с небольшим  с
резкими  чертами лица и  глубоко посаженными  темными глазами. Если что-то и
отличало его от обыкновенного мужчины, так это слишком широкие запястья. Что
же касается  смертоносной  силы,  которой он был  наделен, то  она, как и  у
любого мужчины, заключалась в способности анализировать.
     - Я не слышу, как твое тело движется в воде, - повторил голос.
     Римо вошел в  воду.  Не нырнул и не прыгнул, поднимая брызги,  а именно
вошел,  как его  учили, как  будто  некая  сила тянула  его к центру  земли.
Мгновение назад Римо стоял на  краю бассейна, а сейчас теплая вода  окружила
его,  и  ноги коснулись кафеля на дне.  Со  стороны  могло  показаться,  что
бассейн засосал его.
     Он  подождал, давая глазам привыкнуть к  хлорированной воде, а телу - к
недостатку кислорода.  Его  руки спокойно двигались в  воде, пока он пытался
сконцентрировать  весь свой  вес  в  ногах и ступнях,  чтобы удержаться  под
водой.
     Он находился в теплом  нефритовом  мире