акого неба. Люди в серой военной форме
карабкались  по  скалам;  сверху  им спустили веревки.  В  темноте слышались
приглушенные  голоса.  Генерал  разъяснил  в  мегафон   тактическую  задачу:
внезапным броском захватить евреев в пещерах, раньше чем они успеют сбросить
на Мекку атомную бомбу.
     -  Я  не  понимаю,  полковник,  - сказал  французский посол,  потягивая
переслащенный напиток с запахом миндаля (алкоголь в Лобинии был запрещен). -
Если  члены  израильского  правительства  уже пойманы  в  ловушку,  нужно ли
продолжать войну до полного уничтожения? Нужно ли вам преследовать евреев?
     - Если  хотите  знать  правду, я не  собираюсь  истреблять  евреев  или
уничтожать Израиль. Лучшее, что было у нас во  все времена, это  Израиль,  а
лучшее, что было у них, - это мы.
     - Но помилуйте, полковник! Зачем Израилю нужны арабы?
     - Без  нас  они давно уже имели бы у  себя гражданскую  войну. Фракции,
фракции  без  числа,  одна  внутри  другой.  Раввины  забрасывали бы камнями
специалистов,  те  стреляли  бы в  генералов, а генералы  - во всех  прочих.
Запомните мои  слова: евреи -  очень  несговорчивый народ, и  их  объединяет
только угроза истребления. В этом все дело.
     Заметив  изумление  на  лице  поела. Барака  решил, что  виной  тому  -
имитация криков ужаса в пещерах, и потому продолжал развивать свою мысль:
     - Гитлер  создал еврейское  государство, и  мы сохраняем это положение.
Если бы не  было  Израиля,  вы  вряд ли услышали  бы  сейчас  слово  "араб".
Существовали бы египтяне, кувейтцы, хашимиты, сунниты, лобинийцы, но  только
не  арабы.  Вот  почему  я  хочу  наладить  сотрудничество  между  арабскими
странами,  пока  еще существует  Израиль как объединяющий нас  фактор.  Если
завтра,  не  дай Бог, будет заключен мир с  Израилем, прощай тогда  единство
арабов. В этом случае нам никогда не добиться прогресса  - ни в техническом,
ни в социальном отношении. Без Израиля мы обречены на взаимные распри.
     Посол широко улыбнулся в ответ.
     - А вы, оказывается, мудрый человек, полковник.
     - Чтобы быть мудрым, достаточно не быть таким глупым, как все остальные
- это  сказал когда-то  наш король. Но он был глупый,  и теперь мы живем без
короля.
     - Знаете,  это изречение  родилось не  в Лобинии,  -  заметил посол.  -
Удивительно,  однако, что оно  дошло  сюда.  Согласно старинным  французским
хроникам, существовала некогда династия наемных убийц, которые...
     Внезапно   в   одной   из   освещенных   прожектором   пещер   раздался
душераздирающий вопль. Полковник,  посол и сопровождающие их лица  сидели  в
задней части открытого грузовика-платформы, держа в руках бокалы с ароматным
напитком. Все разговоры  смолкли,  и  во  внезапно повисшем  молчании  ночи,
пахнущей выхлопными газами и  оружейной  смазкой,  крик  прозвучал  особенно
страшно.
     Пещеры   находились  менее   чем  в  семидесяти   пяти  ярдах,   и  все
присутствующие ясно  увидели  коммандос со связанными  руками, мечущегося  у
входа в пещеру. Его крик перешел в  стон, затем - в непрекращающееся, рвущее
душу рыдание. Никто  не двигался, и всем теперь было видно, что руки у  него
вовсе  не  были  связаны   за  спиной,  как   это   показалось  сначала.  Он
безостановочно  крутился  на  одном  месте,  почти  в  беспамятстве,  и  все
убедились, что рук у него не было вовсе  -  кто-то  обрубил их ему от  самых
плеч.
     Все   изумленно   молчали.   Полковник  приказал   медикам  подойти   к
пострадавшему, и десятки голосов громко повторили его приказание.
     - А-а-а! -  новый стон рассек  ночную тьму; другой коммандос подполз  к
выходу  из пещеры и замер в неподвижности. Потом  послышался хриплый вздох и
из пещеры показалась  голова -  будто  выкатился  обтянутый  кожей  огромный
лимон; она глухо стукнулась  о  базальт,  и только тогда все  поняли,  что у
этого второго коммандос, который выполз  из считавшейся  пустой  пещеры, нет
ног.
     - Вперед, в  атаку! - закричал командир  десантного отряда и  нырнул за
прожектор.
     Все остальные  тоже  попрятались, как  сумели. Кто-то открыл  огонь  по
пещере,   и  пустыню  разорвали   звуки  выстрелов  из   автоматического   и
полуавтоматического  оружия. Пули  со свистом летели  в пещеру,  ударяясь  о
каменные стены и поражая засевших там своих же коммандос.
     Все  закончилось только  тогда, когда полковник собственноручно стукнул
одних  стрелков  по  шее,  других  пнул  ногой, чтобы  не  валяли  дурака  в
присутствии   иностранцев  и  не  разбрасывали   амуницию,   будто   зеленые
новобранцы. И тут обнаружилось, что  пятнадцать коммандос  изувечены. Убийца
явно  не  пользовался  ножом: нож  достаточно  острое  оружие  и,  расчленяя
суставы, не оставляет волокнистых полос из остатков мышц я сухожилий.
     Раненых наспех погрузили в машину "скорой помощи", которая сопровождала
отряд для  придания  учениям большего  правдоподобия:  в нее  предполагалось
погрузить мнимые  тела  Голды  Меер,  Моше Даяна  и генерала  Шарона,  чтобы
отвезти их на свалку. Теперь эта машина, в которую забыли положить лекарства
и медицинское оборудование, должна была везти подлинных арабских коммандос в
госпиталь.
     - Эй, шофер! Вези наших славных воинов  с  ветерком в Диполи к славе! -
крикнул  командир. Не  услышав  ответа, он решил,  что нерадивый  шофер, как
всегда, спит, и побежал, увязая в мягком белом песке, на щебеночную дорогу.
     Однако шофер не спал. Голова его  склонилась на  грудь, шейные позвонки
были  сломаны. К рубашке был  приколот конверт с надписью: "Лично полковнику
Бараке".
     Конверт вручили адресату. Не вскрывая его, он  сел в джип и велел везти
себя в  город. Все остальные, тесной группой, с оружием на изготовку, стояли
до  самого утра. Только  когда забрезжил  рассвет, они медленно тронулись по
дороге в  столицу,  растянувшись длинной колонной, которую замыкали машины -
их беспорядочная цепочка рассекала пустыню, точно черный пунктир.
     Вернувшись в свою резиденцию - бывший дворец короля.  Барака  несколько
раз перечитал записку. Потом  он снял военную форму,  надел белый  шерстяной
бурнус,  доставшийся  ему  от  отца, а  тому  -  от деда, сел в  английский,
вездеход, "лендровер", и направился в пустыню.
     Он  ехал  все  дальше  и дальше,  углубляясь  в пески.  Слева  от  него
располагались  громадные  хранилища  нефти,  приготовленной  для отправки за
границу.  Потом  он  свернул на  юг  по  темной асфальтовой дороге, покрытие
которой,  размягченное  за день палящим  солнцем, еще не  успело затвердеть.
Дорога шла через  сплошные пески - ни фермы, ни домика,  ни даже деревца  не
встречал взор, не говоря уже о какой-либо фабрике.
     Полковник знал:  стоит  какому-нибудь  чужеземцу  удобрить  эту  землю,
посадить  дерево, пробурить  скважину и достать воду, посеять хлеб и собрать
урожай,  как  сразу  же начнутся  протесты на национальном уровне  -  по той
единственной причине, что чужеземец сделал то, чего лобинийцы  сделать не  в
состоянии. Хорошо бы создать  здесь  другой Израиль, поближе  к  дому, чтобы
играть на зависти своих людей. Что сделал Израиль для Египта? Он вынудил его
к ведению хотя  и половинчатых,  но вполне  компетентных  военных действий -
впервые  после  поражения, нанесенного  хеттами за  много веков до Рождества
Христова. А если бы Египет стер Израиль с лица земли, то снова погрузился бы
в спячку.
     Успехи  в военном деле стимулируют развитие промышленности и  сельского
хозяйства. Это - единственная надежда для Лобинии, и он, полковник Барака, -
единственный, кто может ее осуществить. Без излишней скромности он признавал
эту простую истину, а раз так, то ему было  необходимо выжить. Вот почему он
поехал в пески.
     Дорога имела форму полумесяца, но это было  незаметно для глаз путника,
устремленных   вперед.   Она  изгибалась  постепенно,  поднимаясь  с  одного
невысокого холма на другой, и только в самом ее конце был заметен изгиб.
     Еще  не  развиднелось,  когда  машина президента  изменила  направление
движения,  следуя  этому изгибу. Справа от шоссе  теперь были  горы, которые
местные  жители  называли Лунными.  Иностранцы  дали  им  другое,  латинское
название; и потому мир знал эти горы под  таким названием, под каким и хотел
знать их.  У  самого полковника с ними  было связано многое: однажды, будучи
еще молодым  офицером, он заблудился  здесь и, плутая в  горах, наткнулся на
племя диких горцев. Он предложил им продукты, если они покажут ему дорогу. В
этих горах за все нужно было платить.
     Когда он добавил им продуктов, один мудрый старик из племени захотел во
что бы то ни стало показать ему "еще одну дорогу". Речь шла о  предсказании.
Только на это потребуется время, сказал мудрец. Гость должен подождать.
     Барака вежливо извинился и ушел  в указанном направлении. Оно оказалось
верным.
     Спустя годы  поздно вечером  у армейской палатки, где шло тайное ночное
совещание военных, появился оборванный мальчик.
     Барака услышал шум  и выбежал  наружу с револьвером в  руке.  Охранники
схватили   мальчугана.  Когда   полковник   потребовал  объяснений,   стража
рассказала,  что на  их территорию проник горец. Охранники  задержали его  -
пусть не сует свой нос, куда не следует.
     Барака всмотрелся  в изможденное лицо мальчишки. Его ноги и  руки  были
черными   после  трудной   дороги.  Он   проделал  долгий  путь,  оставивший
неизгладимый след на его лице и, несомненно, сокративший его жизненный срок.
     "О, Барака! Я пришел к тебе с поручением, - вскричал мальчик. - За твою
дополнительную еду тебе полагается предсказание".
     Барака приказал стражникам отпустить мальчика. Тот кинулся к его ногам,
пытаясь их поцеловать; Барака его поднял.
     "Когда-нибудь наступит такой день, когда на этой земле человек не будет
целовать ноги другого человека", - сказал полковник.
     К  тому времени  из  палатки  вышли  генералы и  стали  за  его спиной,
разглядывая пришельца и  перешептываясь меж собой. Скоро все  уже знали, что
мальчик  принадлежит к племени  прорицателей. Один генерал  пошутил, что рад
видеть такого  оборванца,  никто  не скажет,  что  он  заслан  сюда  королем
Адрасом, так как его приближенные всегда разодеты в пух и прах.
     "О, Барака, через много лет я принес тебе предсказание - в уплату за ту
еду, которую ты нам дал".
     "Говори!" - приказал полковник.
     "О, Барака! Твои враги охвачены жаждой истребления. Ты должен выступить
сегодня ночью, и тогда ты сядешь на высокий трон".
     Генералы примолкли. Откуда было известно кому-то, помимо них самих, что
они замышляют революционное выступление против короля?
     Барака смотрел на мальчика, не находя слов. Наконец он сказал:
     "Я не хочу садиться ни на какой трон. Я хочу не править этой страной, я
хочу служить ей!"
     Один  из  генералов  презрительно  фыркнул:  очень  ух кстати  пришлось
предсказание! На  совещании Барака  ратовал  за  немедленную  революцию,  но
многие генералы были  склонны к выжиданию. И  вот, откуда  ни возьмись, этот
пророк. А было ли такое, что Барака когда-то плутал в горах?
     Кровь бросилась полковнику в  голову, и  он  выхватил револьвер,  чтобы
стереть улыбку с лица генерала.  Он  отдавал себе  ясный отчет в том, что на
этот раз его гнев сослужит ему добрую службу, хотя обычно бывало наоборот.
     Он выстрелил генералу  в рот,  другую  пулю всадил в  переносицу. Краем
глаза  он видел,  как  тот  падает наземь,  -  лопнувший баллон, у  которого
вытекает кровь.
     "Кто не со мной,  тот  против меня!" - прорычал полковник. В ту же ночь
военные одержали победу над правительством Лобинии. Им ничего не оставалось,
как пойти за человеком, у которого было оружие и который был готов рисковать
жизнью, пользуясь тем, что король находится в Швейцарии вместе с начальником
штаба ВВС, с которым он не решается лететь обратно в Лобинию.
     Когда  стало  ясно, что король  не вернется,  завоевания революционного
народа были упрочены. В известных кругах ходил анекдот, что некто, по  имени
Кэллен Пет  из Джерси-Сити, с помощью бутылки  "Сигрэмса" сделал больше  для
исторического  переворота на  Среднем  Востоке,  чем все  самолеты  "Мираж",
вместе взятые.
     Это было  четыре года  назад. Помнится, была  жаркая ночь, не в  пример
сегодняшней - сейчас полковник просто закоченел в открытой машине. Он достал
фляжку с водой и напился. Нагревшаяся за день вода была приятной. У большого
верстового  камня Барака  свернул вправо.  Президент  велел  построить здесь
дорогу в виде гигантского полумесяца - якобы в религиозных целях, а на самом
деле он  хотел  облегчить горцам путь в  столицу. Он не  хотел,  чтобы такое
путешествие стоило жизни  еще хотя бы  одному  юноше. Однако, насколько  ему
было  известно,  ни один  человек из того племени ни  разу не ступил  на эту
дорогу ногой.
     Но  вот  машина  поехала  по песку  и  камням. Барака  испытал  чувство
облегчения -  оттого, что прекратился этот бесконечный  монотонный бег колес
по ровному покрытию шоссе.
     Проехав еще пятнадцать миль по  высохшей  балке,  орошаемой дождями  не
чаще, чем два раза  в год, он почувствовал,  как кто-то  впрыгнул в медленно
ползущий  вездеход.  Человек  этот схватил полковника за горло и оторвал  от
руля.
     Когда  Барака ступил  на землю, стоять он не смог - у него затекли ноги
от многочасового  сидения  за  рулем. Он  ощутил  холодное дуло пистолета  у
своего  виска,  и  кто-то забрал  у  него  оружие.  Вдохнув  выхлопные  газы
"лендровера", стоявшего на песке, он понял, что мотор работает.
     - Не двигаться, европейская свинья! - сказал кто-то над ним.
     Он поднял голову, чтобы посмотреть, кто произнес такие слова, но ударом
пистолета сразу же был опрокинут обратно в грязь.
     -  Я - араб, бедуин, - сказал Барака. - Сын  бедуина,  внук  бедуина. В
моем роду все бедуины, на много поколений и на много веков назад.
     - Ты смахиваешь на итальянца.
     - Я не итальянец, в моих жилах нет ни капли итальянской крови, - сказал
Барака с надеждой, что его поймут. - Я ищу мудреца.
     - Мудрецов у нас много.
     - Он называет себя Бактаром.
     - Бактара давно уже нет в живых. Пятнадцать лет, как умер.
     -  Но  это  невозможно!   Всего  четыре  года  назад  он   прислал  мне
предсказание - за подаренную мной еду.
     - Значит, ты - тот самый человек! Ступай за мной.
     Барака почувствовал, что дуло отвели от его виска. Он поднялся, шатаясь
на нетвердых  ногах, в свете луны,  падавшем на Лунные горы, называемыми  во
всем мире горами Геркулеса. Его повели по  узкой тропинке, и он с удивлением
увидел,  как  вокруг  его  машины  бегают,  точно  песчаные  жуки,  женщины,
вытаскивая  из  нее одеяла, ружье, патронташ, фляжки. Никто  не  позаботился
заглушить мотор.  Он понял, что эти люди  оставят двигатель включенным, и он
будет работать,  пока не  кончится бензин, а значит,  он, полковник  Барака,
погибнет без горючего  на дороге, построенной  в песках, под которыми таятся
запасы  нефти,  исчисляемые  в  биллионах  баррелей. Это  было  трудно  себе
вообразить.
     Какое,  к черту, трудно!  Очень  даже  просто.  Правда,  в  машине есть
большой  запасной  бак,  однако  и его может  не  хватить, если  расходовать
горючее вот так, зря. Того, что у него останется, может хватить ровно на то,
чтобы вернуться на  шоссе.  При  ста  тридцати градусах  по  Фаренгейту  это
означало бы верную смерть.
     - Позвольте мне вернуться назад и выключить мотор.
     - Назад ты не пойдешь, только вперед. А ну, шагай!
     - Очень вас прошу. Я дам вам большую награду.
     - Вперед, говорят тебе!
     И Муаммар  Барака, которого весь  мир  знал как правителя  этой страны,
начал карабкаться вверх по крутой  каменистой тропе,  обдирая руки и колени.
Захвативший же  его человек преодолевал эти скалы безо всякого труда.  В эти
минуты Барака понял,  что человек  не только  не правит землей, он  ею  и не
владеет.  Он  всего  лишь нечто преходящее  на  ее  поверхности. Государства
создают не пограничные столбы, их создают люди, устанавливающие и признающие
определенные отношения.
     Его  привели  к небольшому костру, пламенеющему  золотом в  прохладной,
омытой луной ночи. Человек в лохмотьях - эти люди все были в лохмотьях - сел
у огня и жестом пригласил сесть президента.
     - Четыре года ты  правишь страной,  Муаммар, и вот теперь пришел  сюда,
объятый страхом. Так я говорю?
     - Да. Я ищу дорогу.
     - А что ты дашь нам взамен?
     Муаммар Барака втянул носом  воздух и ощутил какой-то странный запах. В
костре горели высушенные кизяки. Вокруг  стоял  запах человеческого  кала  и
мочи. Президент уже успел привыкнуть к кондиционерам и душу, к автомобилям и
телефону. Европейцы захватили  его  в плен - так надежно, как если бы он был
заперт в  железной клетке.  Они завладели его душой,  как и душами многих  в
этой  стране.  Если ему суждено  выжить,  он  запретит  и  электричество,  и
ванночки для льда, и кондиционеры, кроме, разумеется, больниц. Там  все  это
надо оставить. Мировое сообщество  снова  назовет  его сумасшедшим, как было
тогда, когда он  ввел сухой закон, восстановил старинное наказание за кражу,
заставил женщин снова  носить  баракан -  длинную  накидку, закрывающую  всю
фигуру и оставляющую отверстие только для одного глаза.
     Но хотя  он  ввел все  это, нефтяные  запасы  по-прежнему тают, а  люди
остаются все теми же.  Он, их  лидер,  сидит в плену на каменистом  склоне в
Лунных  горах, которые  и через  сто лет,  когда нефть  кончится,  останутся
горами Геркулеса, и люди будут все так же жечь кизяки, чтобы согреть себя.
     - Что ты дашь нам взамен? - снова спросил оборванный старец.
     -  Я построил вам  дорогу в Даполи. Я  строил ее только для вас. Теперь
вам не придется тратить на такое путешествие месяцы.
     - Когда рабочие покрывали ее чем-то черным и гладким, нам было  хорошо.
Мы могли  красть у  них то одно, то другое. А  теперь они ушли, и дорога нам
стала ни к чему.
     - Но вы можете добраться до столицы за несколько часов!
     - Для этого нужна машина.
     - Я пришлю вам машины.
     - Тогда понадобится бензин, а у нас его нет.
     - Я пришлю вам его.
     - Лучше пришли нам жирных овец.
     - Хорошо, я пришлю вам откормленных овец.
     - Баранов или ярок? И сколько штук?
     -  Несколько  сот, - сказал Барака, чувствуя, как в нем закипает глухое
раздражение, словно он сидит на заседании кабинета министров.
     - А точнее?
     - Триста, - отрезал Барака.
     - Сколько баранов и сколько ярок?
     - Я пришлю вам по  три сотни тех и других.  А теперь давайте перейдем к
делу. Я ищу путь.
     - Где ты украдешь этих овец?
     -  Это  неважно,  я куплю их. -  И,  памятуя о  недоверчивости  горцев,
добавил: - Я куплю их на те деньги, которые мы  выручаем  за  нефть, добытую
из-под земли.
     - Выходит,  ты  украдешь  их  у земли. Мы ведь знаем тебя, Барака,  как
знаем и твое  племя: вы никогда  ничего не заработали  за всю свою жизнь. Мы
верим, что ты купишь нам овец - ведь это тебе ничего не будет стоить.
     - Сегодня ночью я получил записку, - сказал Барака, доставая из кармана
листок и поднося его поближе к огню. - Здесь сказано: "Согласно пророчеству,
тебе  грозит смерть. Только я могу  тебя  спасти". -  Барака поднял глаза на
старца.
     - Только-то! О чем тебе беспокоиться, раз у тебя есть защитник?
     - Кто бы он ни был, я знаю одно: он беспощадно убивает людей.
     - Тогда считай, что тебе повезло.
     - Я не хочу иметь дело с человеком,  который убивает людей  просто так,
за здорово живешь. И что это такое - смерть согласно пророчеству?
     - Ты сверг короля Адраса?
     - Да.
     - Он рассказывал тебе о наемном убийце-ассасине, который защищает права
потомков великого халифа?
     - Да.
     - Ну  так  вот: пришло  время  заплатить  за королевство,  украденное у
потомков  великого халифа. Это старинн