оса.
     Доктор Чарлиз нашел сей ответ весьма забавным; сам он  воображал в этот
момент,  как Римо  посвящает  его  в  тайну своей  мощи.  Римо чуть  заметно
улыбнулся, готовясь  продемонстрировать доктору Чарлизу,  как сокрушительный
удар правой рукой  пересиливает любую мысль.  Но  тут доктор  Чарлиз  сказал
нечто, заставившее Римо отложить расправу и проявить интерес к теориям этого
зануды.
     - Весь секрет - в дыхании, - говорил доктор Чарлиз. - Я это точно знаю.
Дыхание - главный инструмент для управления несметными богатствами мозга. Да
будет вам  известно,  диаграмма, которую я вам подсунул,  была напечатана на
бумаге с нейлоновой основой. Ее невозможно разорвать руками.
     - Не понял?!
     - Диаграмма  была у меня всего в  одном экземпляре. Я всюду  носил ее с
собой. Чтобы ее сохранить, я попросил, чтобы ее  нанесли от  руки на прочную
нейлоновую сетку, усиленную стальными  нитями. Это все равно что покрышка  с
металлокордом. А вы порвали ее как бумагу.
     -  Я  пытаюсь  понять, что  к  чему...  Что  вы  знаете  о  дыхании?  -
поинтересовался Римо.
     - Вчера я видел вас возле бассейна. С этим вашим японцем.
     - Он кореец. Никогда не называйте его японцем, - предупредил Римо.
     - И я увидел, чем вы занимаетесь. Я засек время.
     - Что?! Никто не смог бы понять, что это тренировка.
     - Вас выдала диафрагма.
     - Каким образом?
     - Своей неподвижностью. Я наблюдал, как ваше дыхание замедлялось; потом
у вас перестала двигаться  диафрагма. И это продолжалось двадцать две минуты
пятнадцать секунд. У меня есть секундомер, я всегда засекаю время.
     - Не могли бы мы поговорить где-нибудь с глазу на глаз?
     - Меня... Как  бы это сказать? В  общем, меня выставили из номера. Но я
не теряю надежды  с помощью телепатии сделать так, чтобы кто-нибудь  оплатил
мой счет.
     - Нет-нет,  телепатия меня не интересует. Я хочу узнать насчет дыхания,
- поспешно сказал Римо.
     -  Увидев,  как  вы  контролируете  дыхание, я понял,  что  вы  сумеете
разорвать мою диаграмму...
     - Погодите, - прервал его Римо, - не  здесь, не  в  холле. -  Он подвел
доктора Чарлиза к двери в свой номер. Приоткрыв  дверь,  он приложил палец к
губам.
     Хрупкий  человек азиатской наружности  с жиденькой  седой  бороденкой и
седыми волосками вокруг  лысой  макушки восседал  в зеленовато-желтом кимоно
перед телевизором и что-то бормотал. Актеры в программе, которую он смотрел,
разговаривали по-английски. Римо провел доктора Чарлиза в соседнюю комнату.
     - Не знал, что здесь тоже крутят американские "мыльные оперы", - сказал
доктор Чарлиз.
     - Их здесь не крутят. Он специально записывает их на видео. Ни одной не
пропускает.
     - Что он сейчас сказал?
     - Он сказал по-корейски, что эти программы - отъявленная чушь.
     - Тогда зачем он их смотрит?
     - Имея дело с Мастером Синанджу, спрашивать зачем бессмысленно.
     - С кем?
     - Неважно. Так мы говорили о дыхании...
     Доктор Чарлиз  пустился  в  объяснения.  На разных уровнях мыслительной
деятельности  человеческий мозг испускает различные волны. Уровень "альфа" -
так называемые альфа-волны  -  означает  спокойствие,  творческий потенциал,
наличие экстрасенсорных способностей. На более глубоком  уровне  испускаются
так называемые тета-волны, и человек становится способен  на  необыкновенные
поступки. Это -  известный факт. Скажем, Римо наверняка приходилось слышать,
как  женщина  приподнимает  автомобиль,  чтобы помочь выбраться из-под  него
своему ребенку.  Или  взять человека, удирающего  от  опасности: при этом он
способен перепрыгнуть через забор такой высоты, что  если бы он проделал это
на стадионе, ему была бы обеспечена олимпийская  медаль. А что вы скажете  о
счастливчике,  упавшем с  большой  высоты  и оставшемся целым и  невредимым?
Откуда у человека берутся эти сверхъестественные способности?
     - Вернемся  к  дыханию,  - предложил Римо. - Какое оно имеет  ко  всему
этому отношение?
     - Именно  благодаря  ему  мы выяснили, что люди  способны испускать эти
волны  усилием воли. Все дело  в  расслабленном  процессе дыхания, когда оно
замедляется. Так расчищается путь к могуществу.
     - Вы тоже так умеете?
     -  Не столько  я, сколько  другие - сам  видел. Понимаете,  я больше не
представляю институт. Там сидят ужасные зануды.
     - В каком смысле?
     -  Всякие  комиссии,  придирки...  Они  считают,  что  эту  силу  можно
использовать только для добрых дел, а  по-моему, сила есть сила, она -  сама
по себе щель.
     - Наверное, вас поймали на хищениях?
     - Нет,  произошел несчастный  случай.  Меня  обвинили  в  смерти  одной
девочки, а по мне, что  значит жизнь одного ребенка, когда я могу спасти все
человечество? Я, доктор Аверелл Чарлиз! С вами на пару мы могли бы сколотить
целое состояние.
     - Так вы говорите, все дело в дыхании?
     - Совершенно верно.
     Римо слушал. Он узнал об институте, об узколобом руководстве института,
о том, что доктор Чарлиз на самом деле никакой не доктор, то есть доктор, но
в широком смысле слова. Раз одни люди присуждают звания другим, то и он счел
себя вправе присудить это звание достойному человеку - себе.
     - Вы тоже можете называть себя доктором, - порадовал он Римо.
     - Стало быть, все дело в дыхании, - напомнил тот.
     Ближе к вечеру в гостиной раздался щелчок выключаемого телевизора. Римо
кивнул доктору Чарлизу, приглашая его следовать за собой.
     Когда они вошли в гостиную, старый азиат повернулся к ним лицом.
     -  Папочка,  -  молвил Римо, - я  хочу  познакомить  тебя с  интересным
человеком. Секреты Синанджу ему неведомы, его  не натаскивал учитель.  Своей
премудрости он набрался в американском городе Хьюстоне, штат Техас, от белых
людей.
     Чиун  спокойным  взором  окинул   гостя  с  лакированной   шевелюрой  и
широченной улыбкой, как у члена  "Ротариклуба".  Потом он отвернулся, словно
гость заинтересовал его не больше апельсиновой корки.
     -  Доктор  Чарлиз, позвольте  представить вам Чиуна, последнего Мастера
Синанджу.
     -  Рад  с вами  познакомиться,  сэр, -  пропел доктор Чарлиз и протянул
корейцу свою пухлую ладонь.
     Чиун и ухом не повел. Доктор Чарлиз в растерянности посмотрел на Римо.
     - У него своеобразная манера здороваться, - пояснил Римо.
     Эта своеобразная манера, судя по  всему, состояла в  том, чтобы сидеть,
отвернувшись, пока Римо пересказывал ему услышанное от доктора Чарлиза.
     -  Все  дело в дыхании, - говорил Римо.  - Никакой мистики, все  вполне
обыденно. Просто добрая старая американская наука. Фокусы белых людей.
     Чиун усмехнулся.
     -  Мне  предлагается  поверить,  будто  внушающее ужас могущество  Дома
Синанджу уместилось в пилюлю? Что  века дисциплины и мудрости можно втиснуть
в лабораторную пробирку?
     - Никаких пробирок, - заверил его Римо. - Все дело в дыхании.
     - Говоря о дыхании, мы  подразумеваем приближение к  целому,  дарующему
силу,  -  молвил Чиун.  - Когда о  дыхании  рассуждает  этот человек,  то он
подразумевает вульгарное пыхтение.
     -  Я так не  думаю,  папочка. По-моему,  они  вполне  могли  на  что-то
наткнуться. Хотя бы по чистой случайности.
     - Я так рад  знакомству  с вами, сэр! Меня зовут Чарлиз. Доктор Аверелл
Чарлиз  - только  никакой связи с Авереллом Гарриманом, миллионером. А вы  -
мистер Чиун?
     Чиун задумчиво разглядывал голубое мексиканское небо за окном.
     - Он не любит обсуждать такие вещи с чужими, особенно с иностранцами.
     - Я  не иностранец, - возразил доктор  Чарлиз, - а такой же американец,
как и вы.
     Римо  расслышал,  как  Чиун  бормочет  по-корейски,  что белизну  можно
вытравить из головы, но не из души.
     - Теперь можете говорить. Он слушает, - сказал Римо.
     Доктор  Чарлиз принялся  рисовать на  салфетках,  обнаруженных  им  под
ненужной  постояльцам  номера  пепельницей,  свои   диаграммы  мыслительного
процесса.
     "Дыхание..."  - размышлял Римо. Прошло уж больше десяти лет с тех  пор,
как он впервые услыхал  эту  странную команду. Больше десяти лет с тех  пор,
как  он  перестал  использовать свое тело  и мозг  лишь наполовину,  а то  и
меньше, как это делают остальные люди.
     То,  что казалось  другим  выдающимися  свершениями, подвигами  силы  и
скорости, на самом деле не требовало от него усилий. Это было так же просто,
как щелкнуть выключателем. Недаром Чиун  говорил, что  усилие  требуется при
неверных действиях. Правильные действия даются легко.
     Римо   познал  науку  правильности,  беря  уроки  Синанджу  -   учения,
получившего  свое  название по имени  селения на западном  берегу Корейского
полуострова, откуда происходили все Мастера Синанджу. Мастера эти переходили
от царя к царю, от  императора к императору, с эпохи фараонов до века Медичи
ставя  свое искусство  на службу правителям  мира,  задерживаясь  при каждом
дворе  на одно,  максимум на два  поколения. Это  были убийцы, работавшие за
еду, ибо в их родной корейской деревушке урожаи были скудны, а  рыба  совсем
не ловилась. Каждый такой Мастер не правил деревней, а просто кормил ее, так
как, не будь его, люди поумирали бы с голоду.
     На  протяжении  веков  за  ними  наблюдали,  пытались им  подражать. Но
подражатели,  как  выразился Чиун,  видели  только  кимоно, а  не  человека,
одетого в него. Они видели  удары - когда удары были  достаточно медленными,
чтобы  их мог засечь человеческий  глаз.  Из  этих ударов,  пинков и  прочих
медленных,  доступных  человеческому  взгляду  движений  родилось  искусство
каратэ, ниндзя, тайквандо и прочие так называемые боевые искусства.
     Однако все это - не более чем лучи. Источник света,  само солнце -  это
Синанджу.
     В   скитаниях,   обычных  для  Мастеров  Синанджу,  теперешний  Мастер,
именуемый Чиуном,  повстречал  американцев,  сказавших  ему:  "Возьми  этого
человека  и  обучи своей премудрости". Случилось  это  более десяти лет тому
назад.  Обучение  началось  с техники удара, а  потом дошло  до самой  сути,
дыхания, - это слово потому  и взволновало  Римо, что  он, уроженец  Запада,
всегда пытался  объяснить  самому  себе,  что  такое  Синанджу,  в  западных
терминах - и всякий раз неудачно.
     Возможно, Чиун прав,  считая,  что  Синанджу  невозможно  истолковать в
терминах Запада. А может быть, это вовсе не так?
     Римо слушал  доктора Чарлиза; Чиун, казалось,  погрузился в созерцание,
однако Римо знал, что Мастер Синанджу не пропускает ни единого слова.
     -  Итак, вы  видите, -  сказал доктор Чарлиз в  заключение,  -  люди не
полностью   используют   свои   возможности.   Более   девяноста   процентов
человеческого мозга  так никогда  и не находит применения.  Мы же видим свою
цель в том, чтобы полностью реализовать потенциал человека.
     Чиун  наконец-то  соизволил  взглянуть  на  Чарлиза,  чье  пухлое  лицо
покрылось потом, несмотря на даруемую кондиционером прохладу,  как и  должно
быть в шикарных апартаментах на четырнадцатом этаже отеля "Конкистадор".
     - Значит, вы что-то заметили? - осведомился Чиун.
     - Еще бы! - осклабился доктор Чарлиз.
     Тощая рука  Чиуна  с  длинными ногтями сделала  вращательное  движение,
привлекая внимание Римо.
     - Ерунда, - откликнулся Римо.
     -  Раз  уж,  Римо,  ты  пригласил  незнакомца  к  нам  в   дом,  можешь
продемонстрировать   ему  свое   искусство.  Пусть  это  будет  какой-нибудь
пустяковый прием. Мне не хочется, чтобы ты ударил в грязь лицом.
     Римо  пожал  плечами.  Упражнение  было  не  из  трудных.  Весь  секрет
заключался в размеренности движений.  Нужно было подойти к стене и прижаться
к  ней так,  чтобы  нос ощутил  запах  пыли  в углу,  затем,  используя силу
инерции, взбежать по стене,  на короткий миг повиснуть головой вниз, а потом
спрыгнуть, успев встать на ноги прежде, чем  голова  врежется в пол. Подобно
многому другому в Синанджу,  здесь видимость подменяла реальность: ноги лишь
подчинялись инерции тела, устремленного ввысь, а зрителям казалось, будто ты
шагаешь по  стене; вся штука заключается в том, чтобы  использовать  инерцию
движения тела, возникающую от соприкосновения со стеной.
     -  Ну и дела! - всплеснул руками  доктор Чарлиз.  - Вы умеете ходить по
стене!
     - Ну, это не совсем так... - скромно поправил его Римо.
     - Вы тоже хотели бы этому научиться? - спросил Чиун Чарлиза.
     - О, тогда я стал бы богачом и откупился от родителей!
     - От каких родителей?
     - Ну,  этой чертовой  девчонки!  Я демонстрировал обучение  плаванию  с
использованием воображения. Проклятая!
     - Что же произошло? - поинтересовался Римо.
     -  Она, видите  ли, запаниковала!  Она  мне не поверила!  А  ведь  я ей
говорил: поддашься панике  -  утонешь, сумеешь  расслабиться -  все  пройдет
отлично... Родители отказались от иска. Но вы знаете, что такое американский
суд:  это  его  не  устроило. А ведь меня  ждал  настоящий  успех: я  мог бы
торговать своей программой по подписке.
     - Вы погубили ребенка? - снова подал голос Чиун.
     - Она сама  себя погубила!  Послушалась бы меня  - выплыла  бы, а  я бы
прославился. Но  эта чертовка  принялась  звать  на помощь мамочку.  Дьявол!
Местная пресса была уже тут как тут.
     - Понятно, - кивнул Чиун. - Если бы ребенок  выполнил ваши  инструкции,
то выжил бы.
     - Несомненно. На сто процентов. Клянусь Богом! - подтвердил Чарлиз.
     - Тогда я сам научу вас ходить по стенам, - сказал Чиун. - От человека,
наделенного столь крепкой верой, секретов быть не должно.
     Это удивило  Римо.  Он  знал,  что даже самые неумолимые убийцы считают
преднамеренное убийство ребенка смертным грехом.  Учиненное Чарлизом было не
чем иным,  как преднамеренным убийством. Во всяком случае, в глазах  Мастера
Синанджу, ибо, требуя безукоризненной дисциплины от взрослых, Синанджу учит,
что на детей  можно  воздействовать только любовью. Окружая ребенка любовью,
ты даешь ему силы на долгое странствие по жизни, в которой так мало любви.
     Чиун сказал,  что урок  состоится вечером. Римо слушал его  разговор  с
доктором Чарлизом. Частично он касался  правил Синанджу, но по большей части
был, выражаясь словами самого Чиуна, "куриным пометом".
     На закате  в  номере раздался телефонный звонок. Тетушка  Римо по имени
Милдред отправляется за город. Она прибудет на место в три утра, причем Римо
не следует беспокоиться по поводу камней, обнаруженных у нее в почках. Таков
был текст телеграммы, зачитанной компанией "Вестерн  Юнион". Римо и не думал
беспокоиться  о  тетушке  Милдред  и  ее почечно-каменной  болезни.  Никакой
тетушки Милдред у него не было. У него вообще не было ни единой  родной души
- по этой самой причине  люди,  нанявшие Чиуна,  выбрали в  качестве ученика
именно его.
     В  час  ночи  Чиун,  Римо  и  доктор  Чарлиз,  без умолку  болтавший  о
потенциальных  возможностях  человеческого  мозга,  преодолели  по  запасной
лестнице  пятнадцать  этажей  и вышли  на  крышу  отеля. Внизу  сиял  огнями
Мехико-Сити - город, когда-то  возведенный на болоте,  а  теперь  невероятно
разросшийся  и  сам  опиравшийся  на  развалины древних городов.  Воздух был
пыльным  и горячим - несмотря  на ночь,  дышать  было  нечем даже  на крыше.
Видимо, нечто  подобное испытываешь, находясь в кастрюле с хорошо пригнанной
крышкой. Чарлиз взмок от пота: спереди  его рубаха выглядела так, словно его
окатили ведром воды.
     - Верите? - спросил Чиун.
     - Верю, - откликнулся доктор Чарлиз.
     - Займитесь дыханием, а потом я покажу вам фокус, - сказал Чиун.
     Чарлиз зажмурился и сделал три глубоких вдоха.
     - Я готов.
     - Ваше тело - воздух,  - тихо и монотонно заговорил Чиун. - Вы плывете,
как воздушный  шарик. Теперь вы стоите на  тропе.  Под ногами  у вас твердая
почва. Вы идете. Теперь тропу перегородила невысокая стена.
     Чарлиз коснулся низенького парапета. Еще шаг - и на расстоянии тридцати
этажей можно было увидеть тротуары Мехико.
     - Перелезьте через  эту стенку и остановитесь на  ступеньке позади нее.
Ступени широки, но вам  нужна  только узкая полоска. Вам ничего не угрожает.
Вы стоите на широких ступенях. Вы в безопасности, - говорил Чиун.
     Чарлиз перелез через стенку.
     - Да, я нащупал ступени, - проверещал он. - Вот это да! Действует!
     Римо  знал, что  Чарлиз  нащупал  вовсе  не  ступени, а  трещины  между
кирпичами.  Краями  кирпичей  еще можно  воспользоваться для  стремительного
восхождения, однако  удержаться на таком выступе  невозможно - человек мигом
теряет равновесие.
     -  Вы спокойно спускаетесь по ступеням -  широким ступеням, - продолжал
Чиун.
     Тело  Чарлиза пошло вниз. Один кирпич,  другой... Римо подошел  к  краю
крыши, над которым навис Чиун. Чарлиз медленно спускался по фасаду, опираясь
всего лишь  на  каблуки, впивающиеся в тоненькие выступы кирпичей. Сперва он
был виден по пояс, потом только до плечей, потом на виду осталась только его
голова.
     -  Сейчас  можете  повернуться на этой широкой ступени,  -  посоветовал
Чиун.
     Чарлиз медленно развернулся и встал лицом к крыше. Его улыбка напомнила
Римо трещину в спелой дыне. Глаза его были крепко зажмурены.
     - Откройте глаза! - приказал Чиун.
     - Действует, действует! - вскричал Чарлиз, глядя вверх на Чиуна с Римо.
     - А теперь, - проговорил Чиун, выставив вперед палец, - я даю вам самый
важный  совет. Он  столь же важен,  как и  тот, что  вы  давали  в  бассейне
ребенку.
     - Знаю, знаю! - откликнулся Чарлиз. - Я смышленый.
     -  Совет этот  таков: не думайте о том, как будет выглядеть  ваше тело,
когда оно упадет на землю с этакой высоты.
     Лицо пропало в мгновение ока. А ведь только что оно блаженно улыбалось.
Руки, тщетно пытавшиеся нащупать  опору,  мелькнули в воздухе и исчезли, как
два поплавка, проглоченные уходящим на глубину китом.
     - Я предупредил  его, чтобы он  не думал о том, на что будет похоже его
тело после падения. Надеюсь, он прислушался к моему совету, - молвил Чиун.
     Далеко внизу раздался  хлопок - так  шлепается на непрогретый противень
свежее тесто для пиццы. Это был Чарлиз.
     - Боюсь, ресторан уже закрыт. А я с удовольствием съел бы рыбы,  только
без масла, - признался Римо.
     -  Позволять другим готовить  для себя еду - всегда  риск, -  отозвался
Чиун.  -  Это все  равно  что пустить  в  собственный  желудок  чужие  руки.
Рискованное дело!
     -  Поступил сигнал  от Смитти. У него неприятности. Он будет здесь часа
через два.
     Римо пропустил Мастера Синанджу в дверь, ведущую с  крыши  на лестницу.
Они спустились на пятнадцать этажей и вошли в свой номер.
     - Неприятности?  У императора Смита неприятности? Это хорошо. Император
всегда  становится  разумнее, когда у него  неприятности. В спокойных  водах
убийца испытывает голод. Его  обводят вокруг пальца, оскорбляют,  унижают. В
беспокойные времена мы возмещаем предыдущий недобор.
     - Уж не собираешься ли ты требовать новой прибавки?
     - Прибавки требует  жалкий разгребатель грязи  или сеятель, бросающий в
землю зерна. Я же говорю о заслуженном вознаграждении для Дома Синанджу.
     -  Разумеется,  разумеется,   -   пробормотал  Римо.  Он  знал,  что  в
северокорейскую деревушку подводными лодками  доставляется  золото, как того
требовало соглашение между доктором Харолдом В. Смитом,  представляющим свою
организацию, и Чиуном, представляющим свою деревню. Количество этого  золота
-  а Чиун  отказывался  принимать  бумажные банкноты,  относясь к ним  как к
обещанию, которого очередное правительство может и не выполнить, - постоянно
увеличивалось,   причем   последний,   головокружительный   скачок  расценок
произошел совсем недавно, когда Чиуну удалось настоять на удвоении жалованья
на  том основании, что Римо тоже претендует на звание Мастера  Синанджу, так
как  рано или  поздно  ему придется сменить Чиуна, а следовательно,  деревня
заслужила двойную комп