-- Знаете, старина, что-то я перестаю вам доверять.
     --  Правильно,  осторожность  никогда не помешает, -- кивнул Чиун. -- Я
сам не доверяю никому моложе семидесяти. Но нам вы можете верить.
     -- Сперва объясните толком, кто вы  такие,  --  твердо  заявила  доктор
Карлтон.
     Римо решил перехватить инициативу:
     --  Мы  действуем  по  заданию  правительства.  Нам  поручено выследить
Гордонса и покончить  с  ним,  прежде  чем  он  наводнит  страну  фальшивыми
банкнотами. Для этого понадобится ваша помощь...
     Он остановился, заметив, что доктор Карлтон смеется.
     -- Что я сказал такого смешного? -- спросил Римо.
     -- Вам не удастся вывести из строя мистера Гордонса, -- сказала она, не
переставая смеяться.
     --  Возможно,  --  сказал  Римо.  --  Но  для  начала  вы,  может быть,
расскажете нам, где находится его типография? Если мне удастся добраться  до
нее...
     Теперь  доктор  Карлтон  хохотала вовсю, глаза ее были полны слез. Римо
попытался было вновь  заговорить,  но  едва  слышал  сам  себя,  заглушаемый
приступами смеха.
     --  Нам  не  до  шуток,  черт  побери! -- раздраженно воскликнул Римо и
взглянул на Чиуна.
     -- Мы здесь ничего больше не узнаем, --  сказал  ему  Чиун.  --  И  что
вообще  может  сообщить женщина, которая даже не знает, что такое синапс? --
Он выглядел разочарованным.
     Они направились  к  выходу,  сопровождаемые  взрывами  хохота.  Веселье
доктора  Карлтон  приобретало  уже  характер истерики. Они молча тащились по
коридору к металлической входной  двери.  Когда  они  подошли  к  раздвижной
панели, Римо вдруг сказал:
     -- Черт возьми, Чиун, так не пойдет!
     -- Что ты хочешь делать?
     -- Атаковать, -- ответил Римо. -- Атаковать. Подожди меня снаружи.
     Чиун  пожал плечами и вышел через автоматическую дверь. Оставшись один,
Римо бесшумно направился обратно в компьютерный зал.
     Дверь в зал все еще была открыта, но смеха не было слышно. Вместо этого
из зала доносились голоса. Женский голос принадлежал Ванессе Карлтон.
     --  ...  поменять  все   комбинации   кодовых   замков   и   установить
дополнительные электронные детекторы. Ты все понял?
     Отвечавший ей мужской голос звучал ровно и невыразительно:
     -- Я понял. Как пожелаете, доктор.
     -- Выполняй!
     Римо вошел в зал.
     Доктор  Карлтон  стояла  у контрольной панели, там же, где они оставили
ее, и беседовала с каким-то мужчиной в сером костюме. Римо посмотрел налево.
Человека-куклы (тоже в сером костюме), которого она сбила с ног, там уже  не
было.  Увидев  удивленные  глаза  доктора  Карлтон,  человек  в  сером резко
повернулся к Римо. Судорожно дернувшись, он сделал шаг вперед. У  него  были
ясные  глаза  и  какой-то  несфокусированный,  но  в  то же время неотвязный
взгляд. Да, лицо ничего не выражало, но Римо готов  был  поклясться,  что  в
глазах человека в сером горит ненависть.
     --  Нет,  нет,  мистер  Смирнофф, -- остановила его Ванесса Карлтон. --
Займитесь замками.
     Существо в сером костюме прошло мимо внимательно  наблюдавшего  за  ним
Римо. Серый двигался с осторожной неловкостью только что оправившегося после
паралича  человека,  который обнаружил, что не так-то просто совершать самые
естественные и необходимые движения. Каждый шаг, казалось, требовал от  него
усилия  воли. Отступив в сторону, Римо настороженно следил за руками мистера
Смирнофф,  опасаясь  нападения,  пока  не  сообразил,  что  глупо   пытаться
предугадать  намерения робота по характеру движений его рук. Мистер Смирнофф
молча, даже не взглянув в его сторону, проскользнул мимо и вышел.
     Подождав, пока закрылась дверь, доктор Карлтон сказала:
     -- И что теперь, кареглазый?
     -- Что хотите.
     -- Где твой друг?
     -- Ждет снаружи.
     -- Что вам известно о мистере Гордонсе?
     -- Только одно.
     -- Что именно?
     -- Он не человек.
     Ванесса Карлтон кивнула головой:
     -- Да, он -- не человек. Но для вас было бы лучше, если бы он был им.
     -- Вы занимаетесь производством роботов?
     -- Нет. Компонентов космических кораблей.
     Ванесса  Карлтон  поставила  на  стол  новый  бокал  мартини  и,  легко
перешагнув   через   осколки,  подошла  к  консоли  компьютера,  достала  из
небольшого  шкафчика  клубок   электрических   проводов   и   принялась   их
распутывать.
     --  Удобнее  было  делать их в форме гуманоидов, -- сказала она. -- Так
лучше представляешь себе те проблемы, с  которыми  могут  столкнуться  члены
экипажа  в будущей космической экспедиции. Заложенную в программу небольшого
металлического ящика задачу предстоит потом решать шестифутовым астронавтам.
Вот я и решила делать их в виде гуманоидов.
     -- А почему вы не придали эту форму  своему  бармену  на  колесиках  --
мистеру Сигрэмсу?
     --   Это  был  один  из  первых  экспериментов  по  разработке  систем,
реагирующих на человеческий голос.
     Вытягивая по одному проводку из пучка, она  складывала  их  на  длинный
стол перед панелью компьютера.
     --  Я  решила  эту  проблему. Постепенно удалось добиться того, что они
стали  не  только  слышать  и  понимать,  но  и  говорить.  Потом  я  начала
программировать  их на выполнение более сложных задач. Но... -- она печально
покачала головой, -- в них отсутствовало творческое начало. Ясно  как  день,
кареглазый,  что любая машина без этого ни черта не стоит. Мистер Гордонс --
вершина того, что мне удалось достичь.
     Римо присел на край стула, глядя на доктора Карлтон, раскладывающую  по
всей длине стола провода, на ее прыгающие при каждом движении труди.
     -- Какая разница между Гордонсом и, скажем, мистером Смирнофф?
     --  Как  между  днем и ночью, -- отвечала блондинка. -- Мистер Смирнофф
запрограммирован на выполнение моих прихотей.  Он  обязан  делать  все,  что
доставляет  мне  удовольствие. Это преданный механический дворецкий. Гордонс
-- совсем другой.
     -- А именно?
     -- Он одновременно и ассимилятор и производитель. Гордонс --  это  весь
американский  военно-промышленный  комплекс, сконцентрированный в нем одном.
Он может из чего угодно создать что угодно. Поставьте, например,  перед  ним
кресло,  и  он  сделает из него бумагу или, если захотите, точную копию того
дерева, из которого оно было сделано. Из любого  сырья  он  может  сотворить
дубликат  любого предмета. Кстати, свою человекоподобную форму он сам создал
из металла и пластика.
     Разобрав все провода, она присела на край стола, взяла один из них и  с
помощью липкой ленты стала прилаживать его конец себе к левому виску.
     --  Так в чем же его принципиальное отличие от других? -- спросил Римо.
-- Пока что мы знаем только, что  это  --  очень  сильный  робот  и  что  он
выглядит как человек. Но почему он преследует нас?
     Доктор  Карлтон  досадливо  потрясла  головой,  как  любой  специалист,
пытающийся растолковать что-то дилетанту:
     -- Все дело в его программе! Послушайте, как  это  было.  Правительству
потребовалась программа творческого интеллекта, а я не могла выполнить такой
заказ.  Тогда  правительство  собралось было закрыть нашу лабораторию. Нужно
было что-то придумать. И я дала им все, что смогла, -- выживание.
     -- Выживание?
     -- Вот именно. Мистер Гордонс запрограммирован на выживание. Его больше
ничего не интересует.
     Приклеив, наконец, левый электрод, она взялась за правый.
     -- Так вот, -- продолжала она, -- у  него  непонятно  почему  возникла,
очевидно,   мысль,   что   ты  и  твой  приятель  представляете  угрозу  его
существованию, и он решил избавиться от вас. Чтобы выжить. Повторяю, это  --
единственное, что его интересует и мотивирует все его действия.
     -- А как отреагировало правительство?
     --  Об этом я и думала и решила так: поскольку я не в состоянии создать
искусственный  творческий  интеллект,  то,  может   быть,   сумею   получить
практически  тот  же  результат,  если  научу  робота  выживанию. Собственно
говоря, именно для этого  и  нужен  творческий  интеллект  --  чтобы  помочь
космическому кораблю выжить. Вот я и подумала, что механизм выживания мог бы
сработать примерно так же, как и творческий интеллект.
     -- И?..
     --  И,  --  продолжила  она  с  горечью,  --  мне  не  удалось  убедить
правительство. Они не приняли мою идею и дали  мне  три  месяца  сроку:  или
программа творческого интеллекта должна быть готова, или нас закроют.
     Присоединив  электроды  к  вискам,  доктор  Карлтон начала пристраивать
третий -- к запястью.
     -- Возвратившись сюда,  я  объявила  персоналу,  что  мы  в  беде,  что
лабораторию, скорее всего, закроют. Мистер Гордонс слышал мои слова. В ту же
ночь он принял человеческое обличье и убежал. С тех пор я его не видела.
     -- А почему вы никуда не сообщили об этом, никого не предупредили?
     --  О  чем?  Не  забывайте,  что  мистер  Гордонс в то время был просто
машиной и ничем больше. И похож он был тогда на маслобойку,  укрепленную  на
больничной  каталке. Облик андроида он принял, как средство выживания, когда
решил смыться. С помощью  пластика  и  металла  он  полностью  изменил  свою
внешность.  Я  даже  не  знаю,  как он теперь выглядит. Вот почему я приняла
здесь такие строгие меры  безопасности.  Я  боялась,  что  ему  может  здесь
что-нибудь  понабиться,  и  он  может  вернуться  за этим, а мне бы очень не
хотелось пытаться ему помешать.
     Она закончила возиться с электродами на обоих запястьях и поманила Римо
пальцем:
     -- Иди-ка сюда, кареглазый!
     Римо подошел к столу.
     Ванесса, примостившись на краешке, обхватила его руками.
     -- Между прочим, и ты вполне можешь оказаться мистером Гордонсом. Нука,
сейчас мы тебя проверим...
     Она притянула его к себе, крепко поцеловала и откинулась назад на стол,
увлекая Римо.
     -- Сама не пойму, но что-то в тебе  есть  такое...  притягательное,  --
сказала  она.  --  Это,  конечно, не твой интеллект, а нечто возбуждающее на
уровне подсознания. Хочу быть твоей! Немедленно!
     Одним движением она расстегнула все  пуговицы  на  блузке,  подняла  до
талии подол юбки.
     -- Я нравлюсь многим женщинам, они прямо-таки загораются, как лампочки,
-- сказал  Римо.  --  Но  вы  с  вашими проводами вполне можете обойтись без
мужчины и включать себя прямо в сеть.
     -- Ничего, все эти провода -- как бы контрольный пульт на случай,  если
у  тебя что-то не заладится, как это бывает у каждого второго мужчины... Ну,
поехали!
     Римо пустил в ход свои опытные ласковые руки и... чуть было не свалился
со стола: по залу прокатился рев басовитого голоса:
     -- Левее!
     Римо огляделся по сторонам: в зале, кроме них, никого не было.
     -- Что за дьвольщина?
     -- Это компьютер, наш мистер Даниэльс. Он будет подсказывать тебе, если
что не так.
     -- Черт знает что!
     -- Ладно, поехали!
     -- Воистину, перед вашей нежностью и обходительностью не устоит мужское
сердце.
     -- Поменьше болтай и делай свое дело! Кстати, на кого ты работаешь?
     -- На правительство. Секретная служба, -- соврал Римо. -- Мы занимаемся
фальшивыми долларами мистера Гордонса.
     Снова пустив в ход руки, Римо решил, что не пойдет на поводу у какого--
то компьютера, и поэтому повел рукой не влево, а еще правее,  чем  в  первый
раз. Компьютер промолчал и даже довольно загудел.
     -- Ах, левее, да? -- бормотал Римо. -- Ну, это мы еще посмотрим!
     Он  продвинул руку еще правее. Тихое мычание компьютера перешло в стон.
Римо обнял другой рукой атласные бедра Ванессы Карлтон. Стон усилился.
     -- Да, да, так, хорошо! -- забасили динамики компьютера.
     Римо слился воедино с доктором Карлтон прямо на столе, и тут же на весь
зал загремел металлический рев компьютера:
     -- Изумительно! Изумительно! Сказка! Чудо!
     Римо стало не по себе. Не всякий любит заниматься любовью на публике. К
тому же мистер Даниэльс обладал  баритоном,  что  также  делу  не  помогало.
Разозлившись, Римо всерьез принялся за работу.
     -- Чудо, чудо! -- продолжал грохотать компьютер. Тембр его голоса начал
меняться  --  с баритона перешел на тенор, с тенора на сопрано, с сопрано на
фальцет... Темп все убыстрялся,  отдельные  звуки  начали  терять  четкость,
слова становились неразборчивыми.
     Слово "чудо" повторялось снова и снова, потом машина начала сбиваться:
     -- Чу-до-чу-до-ччу-ддо! Чу-до-чу! До-чу-до-чу!
     Тут компьютер разразился резким, неприятным смехом кастрата, переросшим
в визг.
     Римо выругался и сорвал провода с головы партнерши. Металлический вопль
компьютера  оборвался,  сменившись нежными стонами и лепетом доктора Ванессы
Карлтон:
     --...до-чу-до!А-а-а-а!О-о-о!
     Она  содрогнулась  и  так  счастливо  застонала,  что  Римо  захотелось
расцеловать ее. Вместе с чертовым компьютером. Высвободившись из ее объятий,
он отошел от стола.
     -- О, Римо, -- твердила она, -- такое наслаждение! Чудо! Это может даже
заменить алкоголь. Такое наслаждение!..
     Отвернувшись,  чтобы  привести  в  порядок  одежду, Римо поднял глаза и
увидел в дверях мистера Смирнофф. Он стоял,  молча  уставившись  на  доктора
Карлтон, которая лежала на столе, томно бормоча:
     -- Это было чудно, я так счастлива, мне так хорошо...
     Поправив одежду, Римо снова повернулся к ней:
     -- Ну, хорошо, так где мистер Гордонс держит оборудование для печатания
фальшивых денег?
     Вопрос вызвал у нее смех.
     -- Я ничего не знаю ни о каких фальшивых деньгах, -- сказала она.
     Смех  ее,  однако,  звучал неестественно. Римо решил до поры до времени
отложить обсуждение этого вопроса.
     -- Посоветуй, как с ним можно совладать? В чем его слабое место?
     -- Запомни, Римо: его интеллектуальные  способности  можно  сравнить  с
разумом  пятилетнего ребенка. Он вспыльчив и непоследователен. -- Она села и
начала приводить себя в порядок. --  В  этом  его  слабость.  Ты  бы  с  ним
запросто  разделался,  если  бы  эти  кретины  в  Вашингтоне не передали ему
программу творческого интеллекта.
     Он кивнул и собрался уходить.
     -- Римо! -- окликнула его Ванесса.
     Он оглянулся.
     -- А как он выглядит?
     -- Кто? Гордонс?
     Она кивнула.
     Римо описал ей мистера Гордонса: рост чуть больше шести футов,  светлые
волосы,   губы  тонкие,  глаза  голубые.  Он  еще  не  закончил,  когда  она
рассмеялась.
     -- Мне было интересно, чей облик он примет.
     -- Ну?
     -- Он взял за образец фотографию  на  моем  столе.  Гордонс  скопировал
облик моего отца.

     ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     --  Мне  это  не  нравится,  --  сказал  задумчиво  Римо,  глядя в окно
"Боинга747", уносящего их на восток Штатов -- в Нью-Йорк.
     -- Что именно? -- спросил Чиун, безмятежно развалившись  в  крайнем  от
прохода   кресле,   придерживая  висящую  на  шее  свинцовую  штуковину.  --
Внимательно следи за этим крылом, -- быстро добавил он.
     -- Смитти опять вызывает нас в Нью-Йорк. Наверное, что-то очень важное.
     -- Почему ты так думаешь? Потому что нас вызывает император Смит? А что
важного, собственно, это может означать? Может быть, он просто снова  сходит
с ума? Если помнишь, он и раньше, бывало, терял рассудок. Например, когда он
был  в  месте,  называемом  Цинцинатти,  а ты пытался разыскать его в месте,
которое называется Питтсбург.
     -- Ну, ладно, ладно? -- сказал Римо. -- Лучше  не  будем  об  этом.  Во
всяком случае я рад, что ты снова согласился работать на него.
     -- А разве в этом кто-нибудь сомневался? Мы должны атаковать. Он нам за
это заплатит.  А  мы  что,  откажемся  от его золота? В этом случае мы будем
такими же безумцами, как и он, такими же, каким он был,  когда  находился  в
том месте, которое называется Цинцинатти, а мы в это время пытались...
     Римо постарался отключиться от монолога Чиуна и снова уставился в окно.
     Несколько  часов спустя они встретились со Смитом и убедились, что он в
здравом уме. Он ждал их в  подвальном  помещении  крупнейшего  нью-йоркского
банка. Лицо его вытянулось, а выражение было еще более кислым, чем обычно.
     -- В чем дело, Смитти? Что произошло? -- бодро приветствовал его Римо.
     -- Вы разузнали, где мистер Гордонс печатает свои фальшивки?
     Римо отрицательно покачал головой.
     -- Тогда у нас серьезные неприятности.
     --  А  когда  у  нас  их  не было? Вы не замечали, что при каждой нашей
встрече вот уже десять лет оказывается, что у нас неприятности. На  нас  все
время  обрушиваются  небеса.  Но  на сей раз неприятность, конечно же, самая
неприятная: ведь опасность угрожает Всемогущему доллару!
     Теперь наступила очередь Смита помотать головой.
     -- Нет, не доллару, -- сказал он, -- а вам.
     -- Вот видишь,  --  обратился  Чиун  к  Римо,  --  оказывается,  ничего
важного. Это всего лишь ты.
     По мнению Римо, это как раз и придавало делу весьма серьезный оборот.
     -- При чем здесь я? -- спросил он.
     Смит протянул ему листок желтой бумаги.
     -- Мы получили вот это, -- сказал он.
     Римо  взял  бумагу  и,  перед  тем  как  прочитать, ощупал ее кончиками
пальцев. Она была тонкая, тоньше луковой шелухи, но жесткая и прочная. Такой
бумаги раньше ему  держать  в  руках  не  приходилось.  Римо  ознакомился  с
содержанием:
     "ТЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ КАСАТЬСЯ:
     "Привет"  вполне достаточно. Пожалуйста, имейте в виду, что если мне не
будет вручена голова того, кто в высокой степени вероятности является  Римо,
бумажные деньги в сумме одного миллиарда долларов будут разбросаны над одним
из  американских  городов  без  предупреждения.  Это  серьезное  обещание. Я
предложил  бы  Вам  выпить,  но  это  невозможно  по  почте.  С   наилучшими
пожеланиями, искренне Ваш, мистер Гордонс".
     Записка,  казалось,  была отпечатана на машинке, но если при машинописи
правая граница текста по вертикали получается неровной, то  в  этой  записке
эта  линия  была  абсолютно ровной, как будто текст предварительно отлили на
линотипе. Римо перевернул листок и заметил бугорки на обороте в тех  местах,
где на лицевой стороне были отпечатаны знаки препинания.
     -- Что вы об этом думаете? -- спросил Смит.
     --  Качественно  исполнено,  --  ответил Римо. -- Правое поле абсолютно
ровное. Посмотри-ка, Чиун! Абсолютно ровное поле.  Это  машинопись,  хотя  я
никогда  в  жизни  не  видел  пишущей  машинки,  на  которой  можно  было бы
выравнивать правую границу текста.
     -- Прекратите, Римо! -- рассердился Смит. -- Мы собрались здесь не  для
того, чтобы обсуждать, как мастерски Гордонс печатает на машинке.
     --  Вы  просто  завидуете  ему,  Смитти. Бьюсь об заклад: вы не сможете
напечатать ни одной страницы с такими ровными полями справа,  а  вот  мистер
Гордонс может. Над этим стоит задуматься: вам это тоже должно быть по силам,
так как оба вы -- роботы.
     Смит изумленно поднял брови:
     -- Роботы?!
     -- Да! Роботы! Бездушная нежить. Только он более совершенный робот, чем
вы, поскольку  в состоянии так печатать. А вы умеете только играть со своими
компьютерами. У вас, видимо, что-то сломалось, а, Смитти?
     -- Чиун, -- спросил Смит,  --  это  правда?  Гордонс  --  действительно
робот?
     -- Да, -- сказал Чиун. -- Мы давно знаем об этом.
     -- "Мы" знаем?! -- воскликнул Римо. -- Почему это "мы"?
     -- Поправку принимаю, -- сказал Чиун. -- Правильно, не "мы", а я.
     --  Вот  это да! -- сказал Римо. -- Ты, значит, знал? Расскажи ему, что
это я узнал и сказал тебе!
     -- Римо только подтвердил мои давние догадки.  Если  человек  ходит  не
по--  человечески,  говорит не по-человечески и поступает не по-человечески,
естественно предположить, что это вовсе и не человек.
     Заметив, что Смит смотрит на него, ожидая дальнейших разъяснений,  Римо
пожал плечами:
     --  Что  тут  скажешь?  Каким-то  боком  ко всему этому имеет отношение
доктор Ванесса Карлтон. Она делает всякие  компьютерные  штучки  для  ракет.