а...
     - Да, - сказал Римо, навострив уши в ожидании похвалы.
     - ...в нечто мало-мальски соответствующее, - сказал Чиун. - В этом мире
нет награды за мастерство, за совершенство. Человек отдает  все, что  может,
но неблагодарный ничего не вернет ему взамен.
     - Мы не поедем в Бруклин, Чиун.
     - Я знаю это, Римо, потому что я знаю тебя.
     Римо понял: теперь  лучше держаться подальше от других машин. Обиженный
Чиун  имел   обыкновение  вымещать  злобу   на  проходящих   мимо   машинах.
Молниеносным  движением его руки срубали с  автомобилей  либо  антенны, либо
зеркала заднего  обзора. После этого  Чиун обычно улыбался  и делал водителю
ручкой.
     Римо  почувствовал, что ему дует в  спину: не  иначе, как  Чиун опустил
стекло  и приготовился  позабавиться.  Римо  удалось спасти  "фольксваген" и
"бьюик", но бежевый "кадиллак"  явно пострадал, хотя его водитель, ничего не
подозревая, любезно  улыбнулся Чиуну  и помахал в ответ. Это испортило Чиуну
удовольствие,  и  Римо  почувствовал,  что  в  спину больше  не  дует.  Окно
закрылось.
     - Папочка,  серьезно  сказал  Римо.  -  Я беспокоюсь. Беспокоюсь  из-за
Смита.
     - Хорошо, кода  подчиненный беспокоится о своем начальнике. Но важно не
беспокоиться, а понимать, чем ему помочь.
     - Мне кажется, Смит немного не в себе, и я не знаю, как ему помочь.
     - Единственным доступным тебе способом, сынок. Тем,  чему я обучил тебя
и чему в свое время обучили меня. Осуществлением своего призвания.
     - Да, но...
     -  Что  значит "но"? Всегда существует какое-то  "но", чтобы  оправдать
глупый поступок. У тебя есть преимущество перед остальными  белыми.  Тебе не
под силу заниматься дипломатией  или состоять на  гражданской службе,  ты не
способен повести за собой сотни  людей. Ты - убийца.  Ассасин. Довольствуйся
этим.  Если ты  потерпишь неудачу на  этом поприще,  ты потерпишь неудачу во
всем.
     - Я просто хотел бы чем-нибудь ему помочь, черт побери.
     - А я хотел бы быть воробьем, - сказал Чиун.
     - Почему воробьем?
     - Чтобы улететь отсюда и побывать в Бруклине, хотя бы на закате дней.
     - Ты  никогда не отступаешь  от  своего. Никогда. Хорошо, обещаю  тебе,
когда все закончится,  мы поедем в Бруклин и отыщем дом,  в котором родилась
Барбра Стрэйзанд. Согласен? Это тебя устраивает?
     -  Мы могли бы  повернуть назад  прямо  сейчас,  -  сказал  Чиун.  -  И
покончить с этим, чтобы твоя совесть была чиста.
     - Сдаюсь, - сказал Римо.
     - Значит, мы поворачиваем?
     - Нет, - сказал Римо.
     - Довольно оригинальный  способ сдаваться, - заметил  Мастер Синанджу и
обиженно замолк. Он не  проронил ни  слова до  самой  ночи, когда  их машина
наконец добралась до окраин Сенека Фоллз.

ГЛАВА ПЯТАЯ

     Римо  полагал, что отыскать тренировочную  базу в Пэттон-колледже или в
округе не составит особого труда.
     База должна отвечать определенным требованиям, поэтому ее не разместишь
в однокомнатной квартире.  Взять хотя бы автоматы Калашникова, которыми были
вооружены воздушные  пираты.  Если собираешься  стрелять  не только в  упор,
нужен тир или стрельбище как минимум в пятьдесят футов, а еще лучше - в сто.
Идеальным было бы расстояние в пятьдесят ярдов.
     Школьная доска в мишени явно не годится.
     Террористам  необходимо хладнокровие. Лучший  способ  укрепить нервы  -
бегать сквозь огневую полосу. А огонь оставляет следы.
     Преодоление препятствий и тренировка  на  макетах  самолетов опять-таки
необходимы.  Короче  говоря, если  тренировки проходили где-то  здесь,  Римо
найдет это место.
     Оправившись от  потрясения  после того, как  Римо  сообщил ему, что  не
сумел выяснить,  как  оружие проносилось через детекторы,  Смит предупредил,
что  подготовка  террористов  может не иметь ничего общего с представлениями
военных специалистов.
     - В таком случае  они оставили какие-нибудь  другие следы. Успокойтесь,
Смитти. Считайте, что они уже трупы.
     Пэттон-колледж  был  небольшим  университетским  городком.  Римо  решил
прогуляться в одиночку. Чиун заявил, что дорога вымотала  его, но Римо знал,
что если бы Чиуна заинтересовала жизнь американского университета, он мог бы
бодрствовать целую неделю. В этом не было ничего сверхъестественного, просто
Чиун  умел на  несколько секунд погружаться в глубокий сон, достигая того же
результата, что обычные люди за несколько часов.
     Естественно,  в Пэттон-колледже был  гимнастический зал. Точно такие же
можно  увидеть в  любом  университетском  городке.  Административный  корпус
выглядел жалкой лачугой, но  основные корпуса представляли собой современные
сооружения  из  кирпича  и  алюминия,  отделенные  друг  от  друга  зелеными
газонами.
     Римо  считал маловероятным, что тренировки проводились на  газонах, тем
не  менее  он  обошел их.  Ни на  одном трава  не  была вытоптана. Несколько
девушек-студенток наблюдали за ним, он улыбнулся им не  ради флирта, а  лишь
для того, чтобы показать, что  он их  заметил. Он  хотел  бы учиться в таком
колледже. В прежней жизни, когда он  был обычным  человеком с удостоверением
личности  и  служил  в  полиции  Ньюарка, Римо  записался  в вечернюю  школу
Ратджерс. Он не мог  позволить себе учиться в дневное время.  Если бы мог  -
кто знает, может  быть, он никогда не попал  бы в КЮРЕ, и сейчас у него была
бы семья.
     Конечно,  он  догадывался,  что  семейная  жизнь   кажется   ему  такой
привлекательной  только  потому, что он толком  не  знает, что  это такое. И
все-таки, наверное, приятно сознавать,  что дети носят  твою фамилию. Сам он
был сиротой  и, вообще говоря, не был уверен, что Римо Уильямс его настоящие
имя и фамилия.
     Он  забрел в гимнастический  зал.  Вот  идеальное место для тренировки.
Пузатый  мужчина  со свистком стоял  в стороне,  следя за тем, как  полсотни
парней  выполняют упражнения. Ему было  за сорок,  на голове  -  бейсбольная
кепка. Должно быть, это  тренер. Никакому другому мужчине средних лет, кроме
тренера, не  пришло бы в голову надеть бейсбольную кепку, если только  он не
адмирал, но Пэттон-колледж не имеет выхода к океану.
     - Весенние тренировки? - спросил Римо.
     - Да, - буркнул тренер. - Кто вы?
     - Журналист. Собираюсь написать  статейку о небольших колледжах. О том,
как в них поставлены занятия физкультурой.
     - Эй, ты! - закричал тренер.  - Шевели  задницей, ленивая скотина! - Он
махнул блокнотом парню, который растирал ушибленное колено. - Мы  используем
этот спортзал, -  тихо проговорил тренер,  - для формирования характера. Это
целая спортивная  философия  в  Пэттоне.  Эй,  Джонсон. Делай  отжимания как
положено, не то живо отправишься обратно в гетто. Здесь тебе не Гарлем.
     Тренер  тут  же  оговорился,  что  вообще-то в его команде  нет расовых
проблем, и попросил Римо особо подчеркнуть это в своей статье.
     - У нас здесь хорошие ребята. Хорошие.
     - Используется ли спортзал все двадцать четыре часа в сутки?
     Тренер покачал головой.
     - Имеется ли команда по стрельбе?
     - Нет
     - Проводятся ли занятия по боевым рукопашным искусствам?
     - Нет,  это для "голубых". Получит парень кулаком в  лоб и все. Знаешь,
бух  в голову. Кулаком. По-американски. Не  переношу эти штучки  косоглазых.
Только не  записывай это.  Лучше напиши,  что  мы  рассматриваем  спорт  как
лабораторию  развития  взаимопонимания. Эй,  Гинсберг!  Ты ждешь,  пока твоя
мамочка сделает  за тебя отжимание?  Давай отжимайся, как следует. Петролли!
Выгоняй жир  из своей задницы... Спорт, как известно,  является продолжением
греческой философии  о  здоровом теле  и здоровом духе.  Неважно,  вышел  ты
победителем или проиграл, важно, как ты играешь.
     - Вы что, много проигрывали в прошлом сезоне?
     - Ну,  дай мне  объяснить. Видишь ли, если взглянуть  на статистику, на
самом деле мы не так уж много проигрывали.
     Пока тренер  приводил  статистические данные, которые сделали  бы честь
самому  ретивому из  правительственных  экономистов,  Римо  осматривал стены
зала.
     - Так что видишь, в целом нам сопутствовала удача.
     - Да, - сказал Римо. - Послушай, если встретишь здесь пожилого азиата в
длинных  развевающихся  одеждах, не  упоминай  при нем  слова  "косоглазый".
Хорошо?
     - Черт, за кого ты меня принимаешь? Я знаю,  как с чурками  обращаться.
Был  тут  один косоглазый  на прошлой неделе. Я разговаривал  с  ним,  как с
нормальным человеком.
     -  Ну, ты  настоящий  белый.  Кто  это  был: кореец, китаец, вьетнамец,
японец? Кто?
     - Косоглазый.
     - Это относится к миллиарду людей.
     - Косоглазый - он и есть косоглазый.
     - Надеюсь, ты никогда не поймешь разницы между ними. Знаешь ли, убирать
трупы - задача не из приятных.
     Дворник за  двадцать  долларов  подтвердил,  что  никаких  стрельбищ на
территории кампуса не было, взрывов он не слышал, занятий по карате не было.
Радикалы? Пожалуй.  Есть  ли у  них  какое-то определенное место для сходок?
Нет.
     Осмотр  подвалов  общежития  ничего не дал, равно  как  и  обследование
химических  и  физических лабораторий, студенческого  клуба  и  даже берегов
озера Каюга и старого канала, с обеих сторон окружающего кампус.
     Но  ведь  где-то  же  они  должны были  тренироваться?  Для того  чтобы
посадить людей с  оружием в самолет, необходима соответствующая  подготовка,
и, уж конечно, пронести  пулемет  50-го калибра через детектор немыслимо без
тщательной  тренировки. А если эта группа была,  как подозревал Смит, частью
новой   террористической   волны,  требовались   огромные   территории   для
формирования   террористических   команд   и  партизанских   армий.   Совсем
необязательно,  чтобы это происходило в  стенах Пэттона, но совершенно ясно,
что речь должна идти об огромной, пригодной для этих целей территории.
     Римо вернулся в студенческий клуб  и  взглянул на меню  в кафетерии. От
такого  количества  крахмала могут  слипнуться внутренности!  Он взял стакан
воды и присел  к  столику,  за  которым  расположилось несколько  студентов.
Похоже, у этих ребят,  подобно  множеству их сверстников и идиотов постарше,
были  ответы  на все  мировые  проблемы.  Как всегда, решение  этих  проблем
требовало  такого  уровня  всеобщей нравственности,  который  мог  посрамить
святого.  Высокие  моральные  принципы,  к  которым  человечеству  следовало
немедленно  приобщиться,  выражались фразами вроде: "Если бы только  полиция
перестала смотреть на метателей кирпичей как на врагов"  или: "Если все люди
перестанут заботиться  лишь о своих  собственных  интересах",  или:  "Черные
должны объединиться на основе общей идеи".
     Римо  потягивал воду из стакана. Ребята за соседним столиком  нашли еще
более простой  рецепт решения  проблем человечества: "Каждый человек  должен
воспринимать себя как часть единой мировой семьи". Как ни странно,  радетели
о  спасении мира считали, что  начать нужно с уборки мусора в гимнастическом
зале.
     Римо  закрыл  глаза.  Может быть, он  ошибся, приехав в Пэттон-колледж?
Что,  если трое бандитов соврали? Он мысленно вернулся в самолет и попытался
воссоздать  в  своей памяти  эту  сцену.  Семьдесят  до  смерти перепуганных
заложников.  Четверо  вооруженных  террористов.  Он мысленно оглядел  салон.
Ничего  примечательного.  Ряды  сидений. Старое  инвалидное кресло  у задней
стены. Усталые стюардессы.  Надо  было узнать,  как они  пронесли  оружие на
борт.  И  почему самолет отправился в Лос-Анджелес? Смит распорядился, чтобы
Римо  передал бандитам  деньги. Но условия-то диктовали  они.  Они  в  любой
момент могли  сказать пилоту:  "Приземляйся  здесь,  а  не  то  вышибем тебе
мозги",  -  и он  бы  их  послушался.  Почему же  они  согласились  лететь в
Лос-Анджелес?  Такое  впечатление, что это входило в их планы. Но почему? Он
должен был спросить их об этом. Он должен был задать им массу вопросов. Но в
одном  Римо  был уверен:  говоря о Пэттон-колледже, они  не  врали.  Страх -
наилучшие  "таблетки  правды".  Так  где  же,  черт  побери,  находится  эта
тренировочная площадка? Пока Римо размышлял,  задача  достижения вселенского
мира намного упростилась. Его соседи по столику решили, что для начала можно
бросить яйцо в деканшу или что-то в этом  роде. Вдруг Римо почувствовал, что
кто-то подсел к нему.
     - Сволочи! Ублюдки! - послышался взволнованный девичий голос.
     Римо открыл глаза. Бойкая девица с огромной копной светлых волос сидела
напротив него. Она плакала.
     - Сволочи!
     - Что случилось?
     - Мерзавцы! Они не дают мне и слова сказать.
     - Это ужасно, - сказал Римо без особого энтузиазма.
     -  Они не дают мне ничего  сказать.  Особенно когда у  меня  появляется
хорошая идея. Роберт, Кэрол и Теодор говорят сами, а мне не дают. А мне было
что   сказать.  Но  никто   не   пожелал  меня   выслушать.   Они  даже   не
поинтересовались моим мнением, хотя и видели, что я хочу высказаться.
     - Вот как? - сказал Римо.
     - Да, -  продолжала  девушка, взяв  бумажную  салфетку  с металлической
подставки.  -  У  меня  был  замечательный  план.  Для того чтобы  совершить
революцию, достаточно  убить всех миллионеров и полицейских. Без полицейских
не было бы насилия. Без миллионеров не было бы капитализма.
     - Ну а кто будет убивать?
     - Народ, - сказала девушка.
     - Ясно. А кто конкретно?
     - Я же говорю -  народ, - сказала девушка, как будто всякому и без того
понятно, что значит "народ". - Черные и бедняки.
     - Вы имеете в виду Америку?
     - Не только. Еще и весь "третий мир".
     - Понятно. А что будете делать вы?
     -  Я  помогу  руководить  ими,  а  потом  уступлю  лидерство.  Я  стану
катализатором, который поможет все это осуществить.
     - А что, если эти люди не дадут вам вставить слово?
     - Нет. Они нормальные люди, не то что Роберт или Кэрол или Теодор.
     - И вы думаете, что  какой-нибудь вождь зулусов позволит вам решать его
будущее?
     - Вожди африканских племен - это всего  лишь пережиток  неоколониальной
эксплуатации, мы должны их тоже убрать.
     - Что вы изучаете в Пэттоне?
     - Историю и политику. Но это неважно. Я просто зубрю к экзаменам, чтобы
получить   бумажку  об   окончании,  которая  даст   мне  право   заниматься
преподавательской деятельностью. Конечно, от бумажки я умнее не стану. Но вы
же знаете наши порядки.
     Римо покрутил стакан в руке.
     - Должно  быть, вы преклоняетесь  перед воздушными  пиратами... Я хотел
сказать - революционерами, которых недавно убили.
     - Вы из  их  организации? - спросила девушка, и ее круглые как пуговицы
глаза возбужденно расширились.
     Римо подмигнул ей.
     - Вот уж не думала, что кто-то догадается, что они отсюда. Конечно, они
не из студентов. А вы, случайно, не полицейский?
     - Разве я  похож  на полицейского?  - спросил  бывший полицейский  Римо
Уильямс.
     - Не знаю. Всякое может быть. У вас короткая стрижка.
     Римо вдруг заинтересовался личностью девушки. Он спросил, как ее зовут.
Ее звали Джоан. Джоан Хэкер. Но Римо сказал,  что это имя ей не подходит. Ее
должны  были  назвать  Звездочкой.  Римо дотронулся до ее руки и  улыбнулся.
Джоан понравилась  его  улыбка, но он вес  равно  мог оказаться полицейским.
Римо  улыбался  и  слушал  девушку.  Отец  Звездочки был  инженером-химиком.
Настоящим  шовинистом,  свиньей  и  монстром.  Он  отобрал  у  нее  карточку
"Америкэн  экспресс".  Ему,  видите  ли, нужно было,  чтобы  она  без  конца
выражала  ему благодарность  за то, что он  заплатил  за  ее  учебу  в  этом
никчемном  буржуазном заведении.  Мать  Звездочки  -  типичная  носительница
рабской психологии, не стремящаяся к раскрепощению, несмотря на все старания
Звездочки.
     Звездочкина  соседка  по  комнате  -   любопытная,  заносчивая   тварь,
озабоченная   только   одним:   как   привлечь    к   себе    мужчин,   этих
свиней-шовинистов.  Звездочкины  профессора,  за  исключением  преподавателя
социологии, сплошь отсталые буржуазные ничтожества. Преподаватель социологии
поставил ей высший  балл за курсовую  работу на тему: "Как добиться победы в
революции". Сокровенное  желание Звездочки - сражаться  за Вьетконг,  но так
как отец  аннулировал  ее  кредитную  карточку,  ей  не на что  купить  туда
авиабилет.
     Звездочка была  на  стороне  всех угнетенных и против всех угнетателей.
Бюст у Звездочки  - 95 сантиметров,  четвертая  полнота. Между прочим, она с
шестнадцати лет принимает противозачаточные таблетки.
     Звездочка знала, что  необходимо  Америке  и  всему  миру  для  полного
счастья, и не переставала говорить об этом  и в  общежитии, когда в объятиях
Римо получила то, что требовалось ей самой для полного счастья. Получила три
раза.
     Римо  прижал  к  себе  ее  юное   обнаженное  тело   в  ожидании   слов
благодарности. Вместо  этого  он почувствовал,  как ее рука коснулась  некой
штуки, доставляющей удовольствие. Она хотела еще.
     Она получила еще. Дважды.
     - Для начала неплохо, - сказала Звездочка.
     - Для начала? - удивился Римо.
     - Это что же, все?! - спросила Звездочка.
     - Нет,  - сказал Римо,  и  к ночи Звездочка наконец поверила, что он не
полицейский.
     Она лежала в его объятиях, целуя его в плечо.
     - Я верю в революцию, - прошептал Римо ей на ухо.
     - В самом деле?
     -  Да, - сказал Римо. -  Герои,  погибшие в самолете  ради освобождения
угнетенных, есть величайший вклад вашего колледжа в цивилизацию.
     -  Вообще-то  они  здесь не  учились,  -  сказала  Джоан Хэкер. - Один,
правда, ходил сюда на вечерние занятия, остальные же не были студентами.
     - Продолжай, - сказал Римо в полном изумлении. - Ты их видела?
     - Да. Я носила им кофе и еду. Я заплатила за завтрак.
     - За завтрак?
     -  Да.  Из  стипендии.  Но  это  было для  меня честью. Я  страдала  за
революцию.
     - У них был только один завтрак?
     - А сколько завтраков можно съесть за один день?
     Римо сел на постели.
     - Они тренировались где-то еще и провели здесь один день, так?
     Джоан Хэкер покачала головой и потянулась к Римо, чтобы он обнял ее.
     - Сначала ответь на мой вопрос, - сказал Римо.
     - Нет. Они тренировались днем после завтрака и уехали той же ночью. Я и
еще несколько студентов принесли  им  еду и ушли  стоять  на  страже. Мы  не
слышали, что там у них происходило, но все равно было  интересно! А потом мы
узнали, что они совершили.
     - Где вы стояли на страже?
     - У  канала. Никто из нас не  видел инструктора. Мы не  знали,  что они
собираются делать. Но вчера, когда нагрянули все  эти  люди и стали задавать
вопросы, мы  узнали, что следы  ведут сюда. Что случилось? Я чувствую, как у
тебя напряглись плечи.
     -   Ничего,  -  сказал  Римо.  -  Ничего.  Просто  меня  ошеломил  твой
революционный запал.
     Римо  в самом деле был ошеломлен.  Мучительным подозрением относительно
Смита.
     - Кто были эти люди, задававшие вопросы? Полицейские? Из ФБР?
     Джоан Хэкер покачала головой.
     - Какие-то странные люди. Никто из них не представился как полицейский.
Что с тобой?
     - Все в порядке, - сказал Рима. Это были люди из КЮРЕ, винтики огромной
машины, которые даже не  знали, на кого  они работают. Смит не мог ждать. Он
не  мог подождать  два дня,  пока  Римо  доберется сюда на машине через  всю
страну. Римо помнил совет Чиуна: не стоит беспокоиться о Смите, нужно делать
свое  дело. Он помнил и  о том,  что Чиун  знает  ответ  на  вопросы,  перед
которыми  бессилен ум  европейца. Он спросит Мастера Синанджу, каким образом
можно подготовить человека всего за  один день. Он приведет его к тому месту
около  реки, которое описала Джоан Хэкер, и спросит,  что там  произошло.  И
ответ старика поразит Римо.
     - Ты уверен, что все в порядке? - снова спросила Джоан. - Может, хочешь
немного  нюхнуть?  -  Она  показала  на  лежащую на  тумбочке  металлическую
коробочку.