черепашьим шагом, но мы  считаем,  что он
эффективен и необратим.
     - Какое место занимает ваш отец в торговле наркотиками?
     Синтия Хансен покачала головой и насмешливо взглянула на Римо:
     - Простите?
     - Ну, вот это большое героиновое дело. Там пахнет миллиардами. Ваш отец
имеет свою долю?
     - Послушайте, откуда вы свалились?
     - Вам следовало бы знать. Вы ведь справлялись, кто я такой.
     - Что вам нужно?
     - Написать очерк о героине.
     - Ваш редактор сказал мне, что вам поручили написать о Гудзоне.
     - Вот именно, о героиновой столице Соединенных Штатов.
     -  Сожалею, но ничего, кроме того, что вы можете прочитать  о героине в
газетах, я добавить не  могу. Вы хотите еще  что-нибудь  узнать об  основных
проблемах нашего города?
     - Да. Как вы собираетесь вывозить отсюда героин?
     - Всего  доброго, мистер Барри,  -  сказала Синтия Хансен  и  встала  с
кушетки, на которой они только что занимались любовью.
     Она направилась к дверям быстрым решительным шагом; упругая юная грудь,
лицо классических  линий,  словно она  сошла  с древнеримских  фресок.  Римо
схватил ее  за запястье и опрокинул на кушетку.  На  этот  раз он  собирался
проявить себя лучше.
     На  этот  раз он раздел  ее и  сам  разделся. Устроил ее  поудобнее  на
кушетке.  Вспомнив  все уроки Чиуна, он был  сама нежность,  не  забыв  даже
местечко под коленом, ухо и пушок на шее.
     Он  медленно вел ее за  собой. Она отдавалась ему без остатка, а  когда
достигла пика, он  не остановился,  пока она  не испытала  еще более острого
наслаждения, и еще, и еще, и тут она потеряла контроль над собой и зашлась в
пароксизме страсти, потрясшей ее тело.
     А Римо, приблизив свои губы к ее ушку, тихонько шепнул:
     - Так как насчет героина?
     -  Героин, -  простонала она,  отдаваясь волне  ликующего расслабления.
Римо почувствовал, как по ее телу вновь пробежала  дрожь. Он снова ошибся во
времени.  Сейчас еще можно спасти кое-что. Быть  может, лаской. Он куснул ее
за мочку правого уха и прошептал:
     - Ты ведь знаешь, малышка, кто им промышляет?
     -  Мне нужно  только твое  тело, дорогой,  -  ответила  Синтия  Хансен,
удовлетворенно посмеиваясь. - Эмансипация избавила нас от предрассудков.
     - Синтия, ты  представляешь,  как  глупо  выглядишь,  когда испытываешь
оргазм?
     - Нет. Мне слишком правится само состояние, чтобы думать о таких вещах.
     Римо снова поцеловал  ее, на этот раз - искренне,  потом отпустил ее и,
быстро одевшись,  стал  смотреть,  как одевается она.  Ей понадобилось сорок
секунд, чтобы надеть свитер, трусики и черную кожаную юбку, а затем она семь
минут занималась косметикой.
     - Почему бы тебе не зайти завтра  в это же время, Римо? Мне понравилось
твое тело.
     - Я не занимаюсь любовью просто так.
     - В верхнем правом ящике стола есть деньги.
     Римо засмеялся.
     - Иногда мне кажется, что я могу забеременеть.
     Он открыл дверь и вышел из кабинета.
     - До завтра, - бросила она вслед.
     - Ты не забыла, что я хочу побеседовать с мэром?
     - У него все дни расписаны. Извини.
     - Я повидаюсь с ним. Не волнуйся.
     - Ты придешь завтра?
     - Нет, - ответил Римо.
     -  Ладно,  - уступила она. - Приходи завтра  и повидаешься с ним  минут
пять. Приходи  в  десять утра, в  полдень поговоришь с  ним. Мы найдем,  чем
занять время. Теперь закрой дверь. Мне надо работать.
     Еще   одно  зерно  брошено   в  землю.  Римо  улыбнулся  при   мысли  о
двусмысленности этой фразы в данной ситуации. А теперь - к редактору.
     Редактор Джеймс Хорган сидел, положив ноги на стол. Развязанный пестрый
галстук  болтался  поверх  ковбойки. Он чистил  ногти  тонкой  металлической
линейкой, которой в типографии пользуются для разметки набора.
     - Конечно,  я знаю о массовом  ввозе  в город героина. Это я импортирую
его.  Хочу, чтобы  мои детишки пораньше приучились к нему,  а раздобыть  его
сейчас трудно. Вот я и решил  купить побольше, чтобы  на всю жизнь  хватило.
Еще что ты хочешь узнать?
     - Я серьезно спрашиваю, мистер Хорган.
     - Не похоже, - голос  его был могильным,  в нем звучали нотки человека,
вечно ищущего повод для недовольства. Хорган занялся ногтями.
     - Гудзон стал столицей героина. Мне  кажется, за этим, по-моему, стоите
вы, - сказал Римо.
     Хорган поднял взгляд. Его глаза заблестели.
     -  Не ходи вокруг да около, сынок, и не пытайся  поймать рыбку в мутной
воде. Что тебе на самом деле надо?
     - Факты.
     -  Хорошо. Существует  спрос на  героин.  Есть спрос - всегда  найдутся
продавцы. Пока торговля запрещена, этот  товар  будет оставаться дорогим,  а
те, кто продают  его, будут  считаться преступниками.  Если бы героин  можно
было купить по рецепту врача, контрабанда и незаконный бизнес  на наркотиках
приказали бы долго жить.
     - Но ведь так можно расплодить наркоманов!
     - Ты так  рассуждаешь,  словно сейчас  их  нет. Просто если бы это дело
узаконили,  спекулянтам было  бы  невыгодно  заниматься им и втягивать в это
других, - сказал Хорган.
     - Америка в таком случае превратится в страну наркоманов.
     - А сейчас?
     - Поэтому вы ввозите так много героина?
     -  Я и сам  рыбак, сынок. У тебя получается,  но не очень. Когда-нибудь
занимался журналистикой?
     - Нет, - ответил Римо. - Есть вещи,  о которые я не хотел бы пачкаться,
даже за деньги.
     Хорган фыркнул.
     - С чего ты взял, что нам платят?
     Римо поднялся.
     - Спасибо за интервью, - сказал он. - Я запомню встречу с вами.
     - Желаю удачи, сынок. Не знаю,  чего уж  ты там  ищешь, но на  обратном
пути попытайся  разбудить отдел городской хроники. Если там есть  кто-нибудь
живой - пошли его ко мне. Если не совсем покрылся пылью, значит, жив. А если
встретишь кого-нибудь, кто умеет писать, скажи ему, что он принят на работу.
Сам-то не хочешь?
     - Нет, спасибо, у меня есть работа.
     Римо  вышел  в мрачную,  выкрашенную  в  зеленый  цвет  комнату  отдела
городской   хроники,  пропитанную  чернильным  духом.  За   разнокалиберными
столами, составленными  вместе, сидели люди,  которые,  словно зомби, водили
руками над листами бумаги.
     С точки зрения физиологии они были живы.
     На улице  перед зданием  газеты  "Гудзон  Трибьюн" Римо опять обнаружил
хвост. Чтобы облегчить  задачу своим  соглядатаям, он сел  в  такси, а не на
автобус или в метро, и отправился в Нью-Йорк-сити.
     Вместе они доехали до современного  жилого дома в  фешенебельной  части
Ист-сайда.
     Он знал, что его  соглядатаи подкатят к привратнику с пяти-, десяти-, а
то  и с  двадцатидолларовой купюрой.  Конечно  же,  в  таком районе  ни один
привратник не расколется за пять долларов. Может потребоваться и  пятьдесят.
Римо надеялся, что привратник в его доме запросит побольше.
     Он вышел из лифта на десятом этаже  и  прошел по коридору, застеленному
ковром, к своей квартире.
     Войдя,  он увидел,  что Чиун сидит  у телевизора.  В  свете  экрана его
желтое лицо казалось мертвенно-бледным.
     КЮРЕ приобрела  Чиуну видеомагнитофон, который он брал  с собой,  когда
сопровождал Римо. Благодаря этому он мог записывать в дневное время "мыльные
оперы", чтобы из-за одной не пропускать еще две.
     -  Безобразие! - жаловался он. - Все  хорошие  фильмы показывают в одно
время, один накладывается  на другой. Почему бы их не показывать по очереди,
чтобы люди могли получать удовольствие?
     Видеомагнитофон  был подключен к  одному телевизору, а по  другому Чиун
мог смотреть сериалы с  полудня до семи вечера. Он едва слышно цокал языком,
когда миссис  Клэр  Вентворт  обнаружила, что  у ее дочери роман с  доктором
Брюсом Бартоном, хотя  он не может уйти от своей жены Дженнифер, потому  что
та  неизлечимо  больна  лейкемией, а эта дочь, Лоретта, на самом  деде любит
Вэнса Мастермана,  который - о чем она не подозревает - приходится ей отцом,
и считает,  что  он  в сговоре с  профессором  Сингбаром  Рэмквотом,  врачом
пакистанского посольства, а тот выкрал  формулу лекарства против заболеваний
лимфатических  узлов, созданию  которой  Барт  Хендерсон  посвятил всю  свою
жизнь, еще не зная Лоретты, в которую потом влюбился.
     Римо припомнил, что за полтора года в  истории миссис Вентворт  и Вэнса
Мастермана так  ничего и  не изменилось. Он поделился своими соображениями с
Чиуном и направился к телефону в гостиной.
     - Потише, - сказал Чиун.
     Римо набрал номер, подождал, пока раздастся три гудка, положил трубку и
полез в ящик комода за пластиковой коробочкой с отверстиями для динамика. На
белой коробке  с левой стороны было четыре циферблата, каждый  с цифрами  от
единицы до девяти.
     Комбинацию цифр он знал не  хуже, чем дату своего рождения, потому  что
она получалась из этой даты, если отбросить две первые цифры  года рождения.
Он набрал цифры и  коробочка  заработала. Когда зазвонил телефон, он  поднял
трубку  и подключил  к  ней коробочку, после  чего бессмысленное  кваканье в
трубке превратилось в человеческий голос.
     К сожалению, голос  был всегда один  и тот же - Харолда Смита. Кваканье
было Римо больше по  душе. Разговоры из телефонных будок теперь прослушивали
секретные  службы.  А  те  телефоны-автоматы,  что   не  прослушивались,  не
работали.  Это  заставляло  мафию   писать  угрожающие   письма  телефонному
начальству.  Поэтому   Римо  теперь   пользовался  специальным  шифровальным
устройством - скрамблером.
     - Слушаю, - сказал он.
     - Груз по-прежнему не вывозили, покупатели на местах начинают, как  нам
сообщают, волноваться. Как ваши успехи?
     - Для первого дня неплохо. Я вызвал интерес к своей персоне.
     - Хорошо.
     - Вы прочесываете детекторами героина Гудзон? - спросил Римо.
     - Да.  Но никаких результатов. Груз может находиться  под  землей, и  в
этом  случае мы  не  сможем  его засечь. Что случилось? Судя  по голосу,  вы
чем-то расстроены.
     - Я встретил сегодня старого приятеля.
     -  Ах,  это!  Да, нам сообщили.  Что  ж,  мы  предполагали,  что  может
произойти нечто в этом роде.
     - Спасибо, утешил,  сукин сын,  -  сказал Римо и повесил  трубку. Потом
снова  набрал  номер,  но  отключил скрамблер и  стал  слушать неразборчивое
бормотание в трубке.
     В семь часов тридцать пять минут Чиун выключил телевизор -  закончилась
очередная передача сериала - и принялся за Римо. По некоторым изменениям его
движений  Чиун  понял,   что  Римо   сегодня  дважды  занимался  любовью,  и
посоветовал воздерживаться от оргазма в период максимальной готовности.
     Потом  они  снова  занялись  плавающим  ударом.  Чиун в  очередной  раз
напомнил  о  необходимости  следить  за  равновесием  жертвы  и  об  опасных
последствиях промаха.
     В  четверть одиннадцатого Чиун приготовил  ужин, а Римо  принял душ, от
расстройства  чувств проткнул рукой  стену насквозь и лег спать.  Скорич был
славным парнем.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     Рэд  Палметтер  -  доктор  наук,  специалист  по  сельскому  хозяйству,
особенно  по изменению наследственных свойств  зерна. С таким образованием -
или  садиться  на  трактор,  или  наниматься  в  одно  из  правительственных
учреждений. Если, конечно, не хочешь преподавать сельскохозяйственные науки,
а этого Рэд Палметтер не хотел.
     Так  он   отвечал  на   собственный  вопрос:  для  чего  он  торчит  на
Хакенсак-Мидоуз,  забравшись  на  крошечную  платформу, похожую на загон для
уток,  направляет на каждый проезжающий мимо автомобиль алюминиевую трубу  и
записывает  количество  вспышек в  трубе.  В  основном  это  были  фургоны с
овощами.   С  чего  вдруг  министерству  сельского  хозяйства  потребовалось
составлять схему перевозок овощей, ему было непонятно. Очередная глупость.
     Он  заметил,  что  в  тот   день  овощи  почему-то  везли  на  почтовых
грузовиках. Странно, неужели нет более удобного и дешевого способа перевозки
моркови,  чем машинами,  предназначенными для  перевозки  срочной  почты. Он
попытался объяснить это своему  начальнику,  но тот  был  человек новый  и в
сельском хозяйстве разбирался слабо. Что поделаешь, политика - это политика,
и главное - кого ты знаешь, а не что ты знаешь.
     -  Сколько  вспышек приходилось в  среднем  на грузовик? - спросил  его
начальник.
     - Около пятидесяти. Я не думал,  что кучи тыквы или что там у вас еще -
такой важный груз.
     - Спасибо, мистер Палметтер, вы свободны.
     Вскоре после  этого в глупости властей пришлось  убедиться и  одному из
почтовых   работников:  ему   приказали   разрешить  министерству  сельского
хозяйства проверять специальным устройством всю исходящую почту.
     В  конце концов  все донесения попадали на  стол к человеку  в  очках с
желтоватым цветом лица, расположившемуся в санатории Фолкрофт в местечке Рай
под Нью-Йорком. Позади него в лучах восходящего  солнца блистал великолепием
залив Лонг-Айленда.
     Наметанному глазу доктора Харолда  Смита картина была  абсолютно  ясна.
Героин все еще где-то спрятан. Но заслоны приоткрылись. Покупатели требовали
свой товар, и сейчас его начали тайком вывозить мелкими партиями - по почте,
с курьерами и тому подобное.
     Покупатели  выражали   недовольство  и   тем   самым  подтвердили   его
подозрения. Все они были членами мафии, а капо мафиози был Доминик  Верильо.
Подтверждение серьезное. Сомнений не оставалось.
     Харолд  Смит  снял   трубку   специального  телефона  и  набрал  номер.
Послышались  гудки. Трубку  сняли, но  ответом  было кваканье.  Или  у  Римо
неприятности, или  он опять  играет  в игры с  шифровальным  устройством. За
месяц его психологическое состояние явно ухудшилось.
     Римо не знал,  что  КЮРЕ уже дважды  пыталась подобрать ему дублеров. И
тем  же способом. Но снадобье, предназначенное  для того, чтобы симулировать
смерть, стало причиной смерти. Дважды. Его изучили в лабораториях и пришли к
выводу, что на самом деле это смертельный яд.
     - Может ли человек принять его и остаться в живых?
     -  Вряд  ли.  Но  если  он  и   выживет,  то  обречен  на  растительное
существование, - последовал ответ.
     Смит не рассказывал  об этом ни Римо, ни, тем более, его инструктору  -
Чиуну.  Старик и  так  слишком  много  болтает о  восточных  богах,  которые
забирают тела мертвецов и несут отмщение свершившим зло.
     Римо   -   типичный   самонадеянный   американский   парень,   чересчур
эмоциональный и  склонный  прощать  себе недостатки. Ничего восточного в нем
нет. Если  он с  чем и считается,  так  это со своим  желудком, сексуальными
потребностями  и самолюбием. В  нем столько же  восточного спокойствия духа,
как в гамбургере или кока-коле.
     В трубке раздался щелчок и послышался голос:
     - Ну, что вам надо?
     - Это Верильо. Он, без сомнения, мафиози.
     - Сейчас полвосьмого утра!
     - О, я не хотел вас беспокоить.
     - Ладно, ничего.
     Отбой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

     Дон  Доминик  Верильо   появился  у  себя  на  службе  рано  утром.  Не
поздоровался  с секретаршей. Прошел  в  кабинет, захлопнул дверь,  не снимая
соломенной  шляпы,  сел  за  стол и  принялся чертить  диаграммы и схемы  из
стрелочек и квадратиков. Этому он научился в военном училище во время второй
мировой войны. Он значительно усовершенствовал свое искусство с тех пор, как
в тысяча девятьсот сорок пятом  году вышел в отставку в чине майора  с тремя
боевыми наградами.
     Надо действовать  с умом. Гаэтано Гассо займется этим щелкопером - Римо
Барри. Тот  что-то  знает  или на  кого-то  работает.  Гаэтано  Гассо  точно
выяснит, что и на кого.
     Побеждает, однако, тот, кто приберегает  резервы на последний момент. А
это значит,  что сначала  он пошлет своих  "легковесов"  к старому  азиату -
слуге Римо Барри. Они захватят его и заставят позвонить Барри. Жизнь китаезы
за информацию, которую даст Римо Барри.
     А если ничего не удастся выудить, то Гассо вырвет эту информацию у Римо
Барри. По кусочкам. И дело с концом.
     Другим  капо он велит подождать.  Да, есть трудности с доставкой. Скоро
будет  новый, более  совершенный способ доставки.  Потерпите. Ваши  деньги в
целости и сохранности. На том капо и успокоятся.
     Он  поднял  трубку,  набрал   номер   и,  извинившись,   что   нарушает
установленную процедуру,  попросил встречи по очень срочному делу. Голос его
звучал ласково и почтительно
     - Я все вам объясню при встрече. Да. Не знаю. Отлично, жду вас там.
     Направляясь к машине, дон Доминик Верильо встретил на условленном месте
Вилли-Сантехника. Вилли стоял возле своей машины, задыхаясь от кашля.
     Дон Доминик объяснил задание, распорядился, что делать Гаэтано Гассо, а
что остальным.
     -   Мне   хотелось  бы   съездить   за   китаезой   самому,  -   сказал
Вилли-Сантехник, когда узнал, что мистер Гассо не поедет.
     - Нет, ты мне нужен здесь.
     Вилли кивнул дону Доминику Верильо. У него кружилась голова.  Он обошел
свою машину, чтобы сесть за руль и отправиться  передавать распоряжения. Его
походка в это время дня всегда была нетвердой -  из-за того,  что он называл
"утренниками".
     Раньше он спрашивал  у других, не  страдают ли они "утренниками", хотел
убедиться, что на ходу  терять сознание по утрам  - обычное дело. Но получая
отрицательные ответы и советы  обратиться  к врачу, Вилли-Сантехник перестал
расспрашивать других насчет "утренников".
     Верильо  подождал,  пока  Вилли  уедет,  и  пошел  к  своей  машине. Он
направился в  западную часть города, где въехал  в большие каменные ворота и
припарковал свой длинный серый "линкольн-континенталь" перед гротом, у входа
в который возвышалась мраморная крылатая статуя.
     Он подождал, пока сзади не подкатила  знакомая черная  машина. Тогда он
вышел и сел рядом с водителем.
     Совещание продлилось всего несколько минут. Потом  он вернулся к  своей
машине, открыл дверцу и откинулся на мягком кожаном сиденье. Взял телефонную
трубку,  наблюдая в зеркало  за  отъезжающей черной  машиной.  Набрал  номер
телефона своего офиса.
     - Алло, Джоан. Сегодня в первой половине дня у меня назначены встречи с
редактором "Трибьюн", шефом  Дуганом и  мэром  Хансеном. Если кто-нибудь мне
позвонит, скажите, что я перезвоню попозже.
     Он повесил трубку и поехал к зданию редакции  "Трибьюн", возле которого
грузили свежие номера газет. Это - его город. Его лотерея, его  проститутки,
его  наркотики. И  он  не  собирается от него  отказываться  из-за небольших
трудностей.
     У  него  есть  голова,  он все  преодолеет, и тогда  вся  страна  будет
принадлежать  ему точно так же, как этот город. Он может положиться на  свой
разум,  хотя  его  в  свое  время  не ощенили по заслугам,  не  приняв его в
Сицилийское братство.
     Но тогда ведь он не был капо мафиози,  потому что смотрел  в рот старым
дуракам  с  их  целованием  рук,  вендеттами,  паролями и всякой дребеденью,
вывезенной из Сицилии.
     В Америке самая совершенная система убийства, самая безупречная система
организации. Надо этим  воспользоваться,  и  можно стать самым молодым  капо
мафиози. Всего лишь пятьдесят один, а ты уже - номер один.
     Выше  него  только один, но и  он не  в счет, потому что не  допущен  в
Сицилийское братство.
     А   тем  временем   на   другом  конце  города  Вилли-Сантехник   засек
неприметного человека с какой-то странной штуковиной вроде трубы - тот стоял
на грузовике и тыкал ею в проезжающих.
     Вилли не понравилось, что на его  "эльдорадо" направляют разные  штуки.
Чего доброго, краску испортят или еще что.
     Вилли-Сантехник  остановился  перед  грузовиком так, чтобы  тот не  мог
двинуться с  места. Потом, преодолевая очередной "утренник", вылез из машины
и направился к грузовику.
     -  Эй,   чего   ты   там   делаешь  со   своей  штуковиной?  -  спросил
Вилли-Сантехник.
     - Я из министерства сельского хозяйства. Санконтроль.
     - Она не портит машины?
     - Нет. Прони