ком?
     Понимая, что гибель неизбежна, человек отбросил страх смерти.
     - Я убил его. Стрелял прямо в глаза и получил от этого удовольствие.
     Он усмехнулся.
     Римо  протянул   руку,   сжал  сломанную  кисть   и  почувствовал,  как
переломанные кости скользнули одна по другой. С воплем человек снова потерял
сознание, а когда несколько  минут  спустя пришел в себя, то  обнаружил, что
его голове почему-то больнее, чем кистям рук. Глаза от ужаса полезли на лоб:
голова  оказалась стиснута как в тисках между  двумя металлическими зажимами
электрической  центрифуги для перемешивания красок.  Краем глаза он заметил,
как Римо нажал кнопку "пуск" и успел почувствовать, что голова отделяется от
туловища.
     Римо  огляделся по сторонам.  Хозяин  магазина был  ограблен и  жестоко
изуродован. Голова прохожего, пытавшегося  ему помочь,  оказалась  в миксере
для красок. О'кэй. Тогда кто же убил  обоих грабителей? Кто украл бумажники?
Черт с ним, пускай "Дейли Мейл" строит догадки. Они на это мастера.
     Римо  забрал серую  коробку, запихнул в карман плаща четыре бумажника и
закрыл дверь снаружи.
     Он зашел в писчебумажный магазин,  купил коричневой оберточной бумаги и
упаковал бумажники. Адресовав бандероль доктору Харолду В. Смиту в санаторий
Фолкрофт, Рай, Нью-Йорк, отнес ее в маленькое почтовое отделение.
     Смит обожает рыться в  бумагах. Пусть выясняет, что это за трупы. Потом
и Римо узнает, кому принадлежали документы.
     На  обратном  пути на  пароме  в  Нью-Йорк  двое мальчишек  лет девяти,
стрелявшие (ба-бах!)  друг в  друга из пальца, неожиданно  получили для игры
короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра и "Смит-Вессон" калибра
тридцать два. Без патронов.
     Потрясенные мамаши стали  выяснять, где мальчишки добыли  пистолеты, но
те так и не смогли толком описать незнакомца:
     - Он был хороший и... я не знаю... он был просто взрослый.
     - Ага, настоящий взрослый, мамуля.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Увидев  первую  из фотографий,  Римо хмыкнул.  Потом рассмеялся.  Потом
захохотал так, что  чуть  не уронил всю  стопку  в раковину туалета в номере
мотеля,   где   он   только  что   развязал  узлы   на  пакете.  Развязал  в
последовательности, которую выучил несколько лет назад.
     Полстранички  биографии  доктора  медицины  Абрама  Шултера  -  доктора
философии,   Члена   Американского   хирургического   колледжа,   дипломанта
Американского  неврологического   общества,   лауреата  Нобелевской  премии,
пионера  в  области  нейрохирургии  - сопровождались  фотографией доктора  в
действии.
     Голый тощий человечек с широкой счастливой улыбкой  прелюбодействовал с
темноволосой девушкой. К его спине был привязан игрушечный жираф, оседлавший
его  с  совершенно  очевидными сексуальными  намерениями,  пушистая  детская
игрушка. На таких дети любят кататься "понарошку".
     Доктор  Шултер улыбался,  как  будто ему в голову  пришло  нечто  очень
забавное. "Может, - подумал Римо, - доктор Шултер решил, что жирафа он любит
больше, чем девушку?"
     Две другие фотографии показывали доктора Шултера в следующих видах:
     а) на игрушечном жирафе; сверху - девушка;
     б) под игрушечным жирафом; на жирафе - девушка.
     Далее в биографии  значилось:  "Доктор  Шултер. Признанный авторитет  в
исследовании волн и излучений  человеческого мозга. Состоит в браке двадцать
лет,  отец  двоих  детей.  Активный  деятель  таких  организаций,  как  Союз
профессиональных  обществ,  Американская  ассоциация  искусств, Национальный
фонд неполноценных детей. Политических связей нет. Имеет доступ к материалам
категории "Совершенно секретно".
     Римо просмотрел остальные фото и биографии.
     Доктор Энтони Ж. Ферранте - эксперт по биофидбэку, какого  бы черта это
не  означало  -   на  фото  стоял  в  боевом  костюме  для  карате,  но  без
соответствующих штанов. Для  сохранения скромности и приличий  штаны не были
ему нужны, так  как  на пути  фотокамеры находилась девушка,  стоящая  перед
доктором Ферранте  на коленях. Похоже,  что  она  же  посвящала нейрохирурга
Шултера  в  тайны игрушечного жирафа. Здесь она  раскрывала доктору Ферранте
секреты иного  рода. Доктор,  в свою  очередь, демонстрировал  перед камерой
удар  карате. Лицо сосредоточено и полно решимости. "Да,  -  подумал Римо, -
карате - серьезная штука!"
     Доктор  Роберт  Бойль  -  биоциклограф-аналитик,  предпочитал, судя  по
фотографии, добрую  старую  "миссионерскую" позицию.  Ничего  удивительного:
Бойль был священником-иезуитом.
     Доктор Нильс Брюстер  - знаменитый  руководитель Брюстер-Форума,  автор
выдающейся работы  "Динамика мира, исследование агрессии и  порабощения"  на
фото открывал для себя новый уровень порабощения. Он был закован в цепи.
     Доктор  Джеймс  Рэтчетт,  биохимик, был  одет  официально.  В цилиндре,
черной мантии, но без брюк. Его стегала плетью девушка, которая фигурировала
и на остальных фото. На двух других фотографиях доктор  Рэтчетт совокуплялся
с ней. Накидку он снял, и на спине были видны вспухшие следы ударов плетью.
     На  биографии  доктора  Рэтчетта  рукой  Смита была  сделана  приписка:
"Доктор Рэтчетт известен гомосексуальными наклонностями"
     Римо трижды просмотрел все фото. После первого  круга ему стало скучно.
Да, девушка на всех фотографиях определенно была одна и та же. Сознавая свои
неглубокие познания  в области фотографии, Римо все  же  отметил  прекрасное
освещение  и  композицию,  как  будто  работал   хороший  фотограф-модельер:
прожектора, тени и все такое прочее.
     Вот  они,  великие умы Америки,  которых  она предпочтет  видеть  лучше
мертвыми, чем... Чем что? Смит говорит, что это неизвестно.
     Римо разложил фотографии рядами,  широко раскрыл глаза  и стал обводить
взглядам ряды фото, часто  моргая,  обратив  свое зрение и мозг в гигантскую
стробоскопическую систему,  фиксирующую  в сознании  каждую  деталь,  каждую
тень. Чтобы ничего  не пропустить, он проделал эту процедуру дважды. Готово.
Слишком  долго  он  находится  в состоянии  максимальной  готовности. Всегда
хватало и одного раза.
     Римо  бросил  фотографии  в  раковину  умывальника,  задержав   в  руке
страничку  с  текстом,  на  которой была запись разговора. В  памяти всплыли
слова Смита: "Мы  знаем только одно: что-то там не так. Но в любом случае мы
не можем допустить, чтобы  кто-то воспользовался плодами трудов этих ученых.
Мы пока не  знаем, кто делал снимки,  рядовой  ли это преступник,  или же он
действует на  международном уровне. Одно  ясно: нельзя  допустить,  чтобы их
способности и  ум  оказались  в  распоряжении  организатора этой  катавасии.
Следовательно,  в крайнем  случае, если  поступит приказ,  они  должны  быть
устранены. А это в свою очередь означает, что вы должны все подготовить".
     И  другие  слова   вспомнились  Римо:  "Глупость  -  обычное  состояние
человечества,   невежество  -   начало   мудрости,  мудрость   -   осознание
невежества". Слова принадлежали Чиуну, его наставнику.
     Чиун  всегда изрекал премудрости,  на  взгляд Римо не имеющие  никакого
смысла, пока  не  наступал день,  когда они неожиданно  приходились к месту.
Сегодня в словах Чиуна забрезжил кое-какой смысл.
     Три  месяца его держат в состоянии повышенной готовности; КЮРЕ пытается
выяснить,  что  же и  от кого она  должна защищать, а  при первых  признаках
опасности  готова  применить  силу, чтобы  по  команде  уничтожить  то,  что
следовало бы сберечь.
     "Изумительно! - сказал себе Римо, наливая  в  раковину воду. Фотографии
побелели, стали распадаться и, наконец, растворились, придав воде в раковине
вид молока. Изумительно.
     И он снова вернулся к мысли, к которой  возвращался почти каждый месяц:
скрыться. Полицейским ему не стать никогда, ведь  у него  нет  прошлого. Но,
может, удастся попасть в какую-нибудь спортивную команду  или найти  работу,
где  никого не  волнует твое прошлое. Заняться торговлей? Открыть где-нибудь
магазин, предварительно слегка ограбив КЮРЕ. Магазин. Жена. Семья. Дом.
     Потом, однажды,  он вытащит  кого-то  из-под  автомобиля или  прекратит
драку в  баре и сделает это чересчур ловко, а КЮРЕ его отыщет. Тут  и придет
конец, потому  что  тогда  у  КЮРЕ уже  будет  другой, такой же, как  и  он,
исполнитель.  И когда этот  человек  или  доставит  Римо почту, или привезет
молоко, то Римо станет  трупом, потому, что если  человек с головой захочет,
он  достанет кого  угодно. Как мало людей осознают свою уязвимость... Да и к
чему? За ними никто ведь не охотится.
     Фотографии растворились, и Римо, вытащив  затычку из раковины, отправил
их в канализацию, откуда они попадут в реку, где их никто никогда не увидит.
Чертовы фотографии, везет же им!
     Римо приступил к чтению:

     "Разговор  между А и В состоялся два  года назад. В - сотрудник другого
ведомства, но в той же команде. А - руководитель XXX".
     Даже в пакете с секретом КЮРЕ принимала меры предосторожности!
     "А: Мы занимаемся тем, что берем традиционные  слагаемые и  получаем из
них новую сумму.  Межотраслевой научный подход к  старой  ситуации, движущим
силам и причинам конфликтов.
     В: Вы пытаетесь выяснить,  почему одни люди вступают  в  столкновение с
другими, верно?
     А:  В  некотором роде.  Понимаете, человек  как животное  покорил  мир.
Покорил других животных. И, кстати,  сделал  это на  удивление  легко,  хотя
сейчас над этим никто не задумывается. Когда это препятствие было устранено,
человеку осталось только покорять других людей. Возьмем историю войн. Почему
некоторые покоряют, а  другие оказываются  покоренными? Каков механизм этого
процесса? Выяснить его - наша цель. Ее достижение позволит нанести поражение
любой  армии мира меньшими, чем у нее  силами.  Можете  называть это  просто
маленьким  планом  покорения  мира.  Ему, я уверен,  чрезвычайно  обрадуются
некоторые политики  и  милитаристы.  Но  в  этом плане,  как  вы  понимаете,
маловато смысла, пока не удастся найти отличительные особенности завоевателя
от завоеванного.
     В: Так у вас есть план покорения мира?
     А:  О Господи,  не говорите  мне,  что  вы один  из тех. Если бы кто-то
сказал вам, что расщепил атом, вы, что же,  тут же побежали  бы использовать
эта открытие, чтобы зажигать лампочки, или для бомбы?
     В: Так этот план готов?
     А: Да какая разница!  Это всего  лишь побочный результат наших основных
исследований здесь в XXX.
     В: Не расскажете ли вы об этом побочном результате?
     А: Нет, не теперь. Только тогда, когда все будет готово, да и  то как о
части нашей  большой работы. В противном  случае,  вы представляете,  что за
люди начнут тут крутиться. Я лучше закрою Форум."

     Конец записи беседы.
     Римо   снова  наполнил  водой  раковину  и   отправил  текст  вслед  за
фотографиями;  сначала -  белизна, потом  - распад на части, затем  - полное
растворение.
     Здесь  крылся  ответ  на  одно из  "почему".  "А"  был  Нильс  Брюстер,
руководитель  Брюстер-Форума,   в  чьих  руках  находился   "маленький  план
покорения  мира".  Брюстер  все  остановит,  если решит,  что  в  дело могут
вмешаться  правительство или  военные.  Становилось  ясным,  почему  форумом
занялась КЮРЕ. Скорее всего потому, что  КЮРЕ лучше любой другой организации
в мире может следить за кем-то или чем-то совершенно незаметно: ни для того,
за кем наблюдают, ни для того, кто осуществляет наблюдение.
     А затем на  божий  свет выплыли фотографии. Это  означало вмешательство
посторонней  силы.  А  Соединенные  Штаты  не  могли позволить,  чтобы  план
покорения  мира  попал в  чужие руки. И таким образом, все  действующие лица
все, кто что-либо знает, в случае доказанной необходимости должны умереть.
     Римо  вытащил  затычку  из  раковины,  и  напоминающая молоко  жидкость
исчезла.  "Может быть, - подумал Римо, - спортивный магазин  в Де-Мойне  или
бар в Трое, в штате Огайо. Та женщина из такси дала бы мне рекомендации. Бар
- это хорошо. До тех пор, пока очередной клиент не  всадит мне  пулю в лоб и
инсценирует ограбление, вытащив из кассы деньги."


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Римо не верил своим глазам.
     Сразу  за  дорожным  указателем с  надписью  "Брюстер-Форум"  начинался
аккуратный поселочек. Миновав его, Римо заметил еще  один указатель, пустой,
но,   глядя   в   зеркало  заднего  вида,   прочел  на  обратной  стороне  -
"Брюстер-Форум".
     Развернув  на  покрытой гравием  дороге взятый  напрокат автомобиль, он
поехал  обратно.  Уютные  домики,  окруженные  газонами  или спрятавшиеся  в
кустарнике, ухоженные тротуары и дорожки, теннисные корты, поле для гольфа и
стоящие кольцом небольшие коттеджи оригинальной архитектуры.
     Августовское  солнце   благословляло  холмистые  долины   Виргинии.  По
асфальту медленно  ехал велосипедист в шортах-бермудах  и  старенькой  серой
рубашке, ритмично попыхивая трубкой. Небольшого  роста, щуплый, с  добрым  и
вдумчивым  лицом,  которое Римо в молниеносном озарении вспомнил. Человек  с
жирафом! Римо остановил машину.
     - Сэр! - крикнул он, обращаясь к доктору Абраму Шултеру.
     Человек на велосипеде испуганно вздрогнул и  так резко остановился, что
чуть было не  упал.  Огляделся по  сторонам.  Вокруг никого. Он посмотрел на
Римо и ткнул себя пальцем в грудь:
     - Это вы мне?
     - Да, - ответил Римо. - Я ищу Брюстер-Форум.
     -  А,  да.  Конечно.  Поэтому  вы  и  здесь.  Да.  Естественно.  Вполне
естественно.
     - Это Брюстер-Форум?
     - Да. Разве вы не заметили указатель?
     - Заметил.
     - Тогда что же заставило вас усомниться в том, что это Брюстер-Форум?
     - Ну, я ожидал увидеть или ограду, или что-то в этом роде.
     - А для чего нужна ограда?
     Римо  призадумался. Что можно  сказать:  "Вы  занимаетесь  здесь чем-то
секретным  и можете плохо  кончить из-за  того, что  КЮРЕ  никому не уступит
плоды ваших трудов?"
     Нет  даже   элементарной   загородки.  И  это  называется  наиважнейший
секретный проект нации!
     - Ну, для того, чтобы не пускать людей, - наконец ответил Римо.
     -  Куда  не  пускать?  -  приветливо  поинтересовался  этот сукин  сын,
любитель игрушечных жирафов.
     - Сюда не пускать, - не слишком приветливо ответил Римо.
     - Зачем же нам кого-то сюда не пускать?
     Римо оставалось только пожать плечами.
     - Интересную вы поднимаете проблему, -  сказал доктор Шултер. -  Почему
человек всегда одержим стремлением устанавливать границы?  Для  того,  чтобы
кого-то  к себе не пускать, или для  того, чтобы обозначить, кого именно  не
пускать?
     Поддавшись нахлынувшему раздражению, чего  позволять себе,  конечно же,
не следовало, Римо проворчал:
     - Первое, конечно. Спросите любого, кто выращивает помидоры.
     И он поехал дальше, оставив  позади  озадаченного  собеседника, яростно
запыхтевшего трубкой.
     Римо подъехал к  группе  коттеджей  и остановился неподалеку от мощеной
камнем дорожки, ведущей к стоящему в тени высоких дубов белому дому размером
побольше остальных, с зелеными  ставнями.  Все строения  квартала  выглядели
относительно новыми, и  было заметно, что проектировщики старались размещать
дома под возвышающимися деревьями.
     Подойдя по мощеной  дорожке к входной двери,  Римо  постучал. Метрах  в
пятидесяти  шла подъездная  гравийная дорога,  но  ему  вздумалось  пройтись
пешком.  Римо  не  часто  позволял  себе   такую  роскошь  -  поступать  как
заблагорассудится. Как нормальный человек.
     На  двери  висела  латунная  колотушка  в виде  пацифистского  символа:
окружность,   в  которую   был  вписан   силуэт  истребителя-бомбардировщика
"Фантом". По крайне мере, именно  эта ассоциация всегда возникала у человека
по имени Римо Пелхэм, прибывшего сюда на смену Питеру Маккарти.
     Дверь отворилась. За ней, держась  за дверную  ручку, стояла  маленькая
девочка  с   косичками-хвостиками,  круглыми  розовыми  щечками,  улыбкой  и
танцующими глазенками.
     -  Привет, - сказала она. - Меня зовут Стефани Брюстер. Мне шесть лет и
я дочка доктора Нильса Брюстера. А раз я его дочка, он, очевидно, мой отец.
     - Очевидно, - сказал Римо, - я Римо Пелхэм, мне тридцать лет, и я новый
полисмен  Брюстер-Форума. Меня  прислали  вместо  человека, который  недавно
уехал.
     - Значит, вы наш новый сотрудник  по безопасности. Вы  замените мистера
Маккарти, который хватанул смертельную дозу?
     - Смертельную дозу?
     -  Да.  Он  принял  сверхдозу  героина.  Можно  назвать  это  проблемой
наркотиков? Я имею в виду, что если человек  принял смертельную дозу и умер,
возникает ли проблема? Для него это, скорее всего, уже не проблема.
     Римо пригляделся повнимательнее. Нет, она не карлица. Может, на ребенке
спрятан репродуктор?
     Стефани Брюстер шаловливо улыбнулась.
     -  Вы  удивлены,  потому что я привнесла  в реальность новое измерение.
Считается, что шестилетние  девочки не бывают такими развитыми.  Не по годам
развитыми, как говорят, а я развита, и поэтому столкнусь с проблемами, когда
вырасту, если не смогу адаптироваться в своей возрастной группе. Так говорит
папа. Кроме  меня только моя сестра, Ардет, ей пятнадцать,  тоже развита, но
она приспособилась. Вот и я приспособлюсь. Правда?
     - Думаю, что да, - сказал Римо.
     - Вы хотите видеть папу?
     - Да.
     - Я вам покажу, где он,  если вы сначала  поиграете со мной в  летающую
тарелочку-фрисби.
     - А, может, ты сначала покажешь, где папа, а потом мы поиграем?
     -  Нет,  потому  что,  если  мы сначала поиграем  в фрисби, то поиграем
наверняка. А если потом, то, может быть, поиграем,  а может -  и нет. Вам не
кажется, что  реальность имеет гораздо больше смысла, чем обещания? Особенно
обещания тех, кто старше восьми лет.
     - Я  и  сам никогда  не верю никому старше восьми, -  сказал Римо.  Да,
когда над тобой подавляющее превосходство, то ничего не попишешь.
     - А у вас есть фрисби?
     - Боюсь, что нет.
     - Но вы же обещали, что поиграете  со мной во  фрисби, а  если у вас ее
нет, то как же мы будем играть?
     Редкие бровки  нахмурились, уголки  рта  поползли  вниз.  Голубые глаза
наполнились слезами. Девочка топнула ножкой.
     -  Вы  сказали, что  поиграете со мной, а не  играете. Вы  сказали, что
поиграете,  а у вас нет фрисби. А как же мы будем играть во  фрисби, если ее
нет? У меня тоже нет фрисби.
     Тут Стефани Брюстер закрыла лицо ручонками и заплакала, как шестилетняя
девочка, которой она и была на самом деле. Римо взял ребенка на руки, прижал
к себе и пообещал фрисби.
     - А глаза руками тереть не надо, это вредно.
     -  Я  знаю, - всхлипнула  Стефани  Брюстер. - Слизистая оболочка  глаза
очень чувствительна к раздражению.
     - Сказать тебе корейскую поговорку?
     - Какую? - осторожно спросила Стефани, цепляясь  за свое  несчастье  на
случай,  если  предлагаемое окажется  вдруг  менее  ценным, чем  проливаемые
слезы.
     - Три глаза только локтями.
     - Но ведь потереть глаз локтем не получится.
     Римо улыбнулся. А Стефани засмеялась.
     - Поняла, поняла! Глаза вообще не надо тереть.
     - Правильно.
     - Ты мне нравишься. Отнеси меня в кабинет.
     Через гостиную  Римо прошел  в  кабинет.  И ужаснулся,  обнаружив,  что
именно здесь и  работает  Нильс Брюстер, что  разбросанные по столу бумаги -
продукт творчества  Брюстер-Форума -  несомненно  содержат  этот  самый план
покорения мира.
     И  никаких  запоров  на  двери,  только  шестилетняя  девочка,  которая
сказала:
     - Я  в этих бумагах пока плохо разбираюсь, а ты, если хочешь, можешь их
почитать.  Только потом  сложи  их в том же порядке. Папа  всегда  волнуется
из-за пустяков.
     Сложи их  в том  же порядке!  Эти бумаги могут стоить жизни ее папочке,
раз он беспокоится  только о том, чтобы они  лежали  в том  же порядке. Римо
почувствовал слабость.
     Он заставил  себя  подумать  о  миллионах  людей,  миллионах