автор не вдается.
     Повесив  трубку, Римо предложил Валери на  выбор: отправиться  с ними в
поместье Эджмонт или остаться связанной в шкафу.  Если бы она была не такой,
какой  она есть, существовал  бы  и третий вариант, они ее отпускают  с  тем
условием, что она будет держать язык за зубами и ничего никому не расскажет.
     Римо помолчал. Уже второй раз, подумал он, второй раз за последние пять
минут он беспокоиться за  жизнь постороннего  человека.  Всесторонне обдумав
эту мысль, он понял, что такое положение вещей ему неприятно.
     Со своей стороны, Валери решила отправиться вместе с Римо и Чиуном, при
этом она исходила из того, что выбраться из шкафа ей точно не удастся, а вот
если она будет с ними, то, возможно, сумеет ускользнуть.
     Или, по крайней мере, громко и долго звать полицейского.
     Жан-Луи  де  Жуан курил сигарету  "Галуаз" в  длинном мундштуке черного
дерева, мужественно, но тщетно пытаясь избавиться  от ощущения, что сигареты
"Галуаз"  имеют  вкус подгоревших  кофейных зерен. Он  смотрел  через тонкие
занавески, висевшие на окнах третьего этажа здания, выстроенного из красного
кирпича, на пространство, отделявшее дом от дороги.
     Дядюшка  Карл  стоял возле красного кожаного кресла с высокой  спинкой,
где сидел де Жуан, и тоже смотрел в окно. Время от времени де Жуан сбрасывал
пепел  с сигареты  на  до блеска  начищенный  паркет, подобранный половица к
половице еще  в те времена, когда мастера ценили  дерево  как материал, а не
воспринимали его как необходимый переходный этап к изобретению пластика.
     - Как нехорошо получилось с Реддингтоном! - сказал дядюшка Карл.
     -  Этого следовало ожидать,  - пожал плечами де  Жуан. - И тем не менее
стоило попытаться.  Сегодня мы предпримем  еще одну попытку. Нам  нужно лишь
заполучить одного из той парочки, а уж от него мы  узнаем тайны организации,
которой они служат. Их комнаты обыскали?
     - Да,  Жан-Луи. Как только они покинули номер, там  тотчас же появились
наши люди. Они позвонят, если что-нибудь обнаружат.
     -   Отлично.   Компьютеры  в   Париже  уже   прощупывают   американские
компьютерные  системы. Если эта секретная организация,  как мы предполагаем,
является частью  какой-то  большой  компьютерной  системы,  наши  компьютеры
укажут,  как в нее войти. - Он  поднял глаза на дядюшку Карла и улыбнулся. -
Так что пока мы можем полностью насладиться предстоящим увеселением.
     Де Жуан  бросил сигарету на пол  и загасил ее ногой, затем наклонился и
выглянул в открытое окно. Внизу, на площади в целый акр, расположилась живая
изгородь двенадцати  футов в высоту, отдельные участки  которой пересекались
под прямым углом, образуя настоящий лабиринт.
     Построивший усадьбу Элиот  Янсен Эджмонт  был эксцентричным  человеком,
сделавшим  состояние  на напольных  играх  и всякого  рода  головоломках.  В
двадцатые годы каждая американская  семья  имела ту или  иную  его игру. Это
были  времена, когда американцев еще не  приучили считать, будто сидеть друг
возле дружки  и  пялиться в  электронно-лучевую трубку  -  это лучшая  форма
семейного досуга.
     Свою первую игру он изобрел в  двадцать два  года.  Поскольку  никто из
производителей игр не  согласился ее выпускать, он сам изготовил ее и продал
универсальным магазинам. В двадцать шесть он уже был  богат. В тридцать стал
"американским  мастером  загадок", выдавая одну игру  за другой, и каждая из
них  была снабжена  его  личной  эмблемой, большой  буквой "Е",  вписанной в
геометрический лабиринт. Поскольку лабиринт был основой его успеха.
     Конечно,   его   первые  игры  тоже  пользовались   популярностью,   но
по-настоящему  Америка помешалась  на его игре, основанной на лабиринте. Так
лабиринт вошел в жизнь Эджмонта, и когда он строил поместье в Энглвуде, штат
Нью-Джерси, то использовал  европейскую  идею создания  лабиринта  из  живой
изгороди.  Как-то  журнал  "Лайф"  посвятил   этому  целый  иллюстрированный
разворот.   Статья  называлась  "Таинственный   дом   американского   короля
головоломок".
     Правда,  в ней умалчивалось о еще более необычных сторонах жизни Элиота
Янсена  Эджмонта, в частности,  об  оргиях, которые  происходили  в  зеленом
лабиринте, отделявшем дом от дороги.
     И  вот однажды прекрасным летним днем  в конце сороковых, два гостя  не
поделили  в  лабиринте  какую-то  девчонку,  и  в  результате   вспыхнувшего
конфликта из-за права обладания ею один из них был убит.
     Скандал  замять  не удалось,  и  тогда множество каких-то  организаций,
ставящих  целью  защитить Америку  от  морального  разложения,  организовали
бойкот продукции Эджмонта. Производство  головоломок и  настольных игр и без
того  уже шло  на спад, постепенно вытесняемое новой игрушкой - телевизором,
так что старик оказался на грани разорения.
     Он продал дело и уехал в Европу, где люди шире  смотрят на вещи. Там он
и умер в середине шестидесятых от удара, случившегося с ним, когда он трахал
на  сеновале пятнадцатилетнюю красотку. Той понадобилось целых шесть  минут,
чтобы понять, что он мертв.
     Как она  сообщила  полиции,  Эджмонт перед  смертью  произнес  какое-то
слово, но она не разобрала его. Хотя, даже если бы и разобрала, то все равно
не  смогла бы  произнести, почему что  это  было  тайное имя каменного  бога
Уктута.
     Ибо Эджмонт принадлежал к народу актатль.
     После   его  смерти   дом   в  Энглвуде   перешел  в  руки  корпорации,
контролируемой племенем.
     Обычно там бывали  лишь рабочие, которые подстригали зеленую изгородь и
делали текущий  ремонт.  Исключение составляли  дни, когда владельцам  нужно
было обсудить дела.
     Сегодня  рабочих в усадьбе  не было. Поглядев сверху  на  занимавший не
меньше акра лабиринт, Жан-Луи де Жуан удовлетворенно улыбнулся.
     Все шло прекрасно.
     Он  видел,  как к  увенчанным остроконечными  пиками высоким воротам  в
двухстах ярдах  от здания подъехал  синий "форд".  Поднеся к  глазам полевой
бинокль,  он принялся  наблюдать,  как  Римо, Чиун  и  Валери выбираются  из
машины. Мужчины  не произвели на него особого  впечатления,  за  исключением
утолщенных запястий белого, ничто не указывало на особую физическую мощь. Но
вспомнив, что рука этого белого прошла  сквозь тела нескольких лучших воинов
племени актатль так  же  легко,  как  сарацинский  меч  сквозь масло,  решил
воздержался от поспешных суждений.
     По приказу де Жуана, ворота были закрыты на сверхпрочную цепь и висячий
замок,  но стоило азиату прикоснуться к ним, и они упали  вниз,  словно были
сделаны из бумаги.
     Затем  пришельцы  направились  по  проходу,  сделанному   между  рядами
двенадцатифутовой  живой  изгороди,  к  дому,  расположенному  на  небольшом
возвышении в  двухстах  ярдах от них. Аллея, по которой они двигались,  была
шести футов шириной.
     Де  Жуан  отодвинулся  от  окна и навел  бинокль на центральный  массив
лабиринта. Все было готово.
     Трое  пришельцев дошли до конца  устроенного в  живой изгороди прохода,
где им преградила дорогу зеленая  стена и им пришлось  выбирать, свернуть ли
налево  в лабиринт или вернуться назад. Оглянувшись на  ворота, азиат что-то
сказал, но де Жуан не мог слышать слов.
     Белый отрицательно покачал  головой, грубо схватил девчонку за локоть и
повернул налево. Азиат медленно последовал за ним.
     И они оказались в  лабиринте, поворачивая направо и налево, проходя  по
узким тропкам  глухих  аллей, поворачивая  назад, но  медленно  и  неуклонно
продвигаясь к центру лабиринта. Впереди шел белый.
     Тихо зазвонил  телефон,  и  де  Жуан сделал  знак  дядюшке Карлу  снять
трубку.
     Он, не отрываясь, наблюдал за троицей, и, когда они зашли в самую глубь
лабиринта, отодвинул занавеску и подался к открытому окну.
     Сделав  едва  заметный  жест рукой,  он оперся о подоконник  и принялся
наблюдать. Судя по всему, предстояло интересное зрелище.
     -  Зачем мы здесь? - поинтересовался Чиун. - Почему мы оказались в этом
месте, где так много поворотов?
     - Потому что мы направляемся к  дому, чтобы выручить Бобби. Помнишь ее?
Ты  позволил  им   ее  увести,  потому  что  был  слишком  занят  просмотром
телевизионных передач.
     - Это  верно. Можешь  сколько хочешь меня обвинять. Вини  меня во всем.
Ничего, я привык.
     - Кончай брюзжать...
     - Выходит, это брюзжание? - спросил Чиун.
     -  Перестань жаловаться,  -  поправился Римо, крепко  держа  Валери  за
локоть. - Лучше помоги мне  отыскать дорогу  к дому.  Я что-то начинаю здесь
теряться.
     - Ты растерялся задолго до того, как попал сюда. Ты всегда растерян.
     - Хорошо-хорошо. Ты победил. А теперь помоги мне, пожалуйста, добраться
до дома.
     - Мы могли бы пройти по изгороди, - предложил Чиун.
     - Но только не с ней, - Римо кивнул в сторону Валери.
     - Или сквозь нее.
     - Девчонка порежется и  начнет  орать, а я больше  не выдержу, если она
откроет рот. - Римо подошел к гладкой зеленой стене - еще один тупик. - Черт
возьми! - сказал он.
     -  Если  мы  не можем пройти  по  изгороди или  сквозь нее, то остается
только одно, - заметил Чиун.
     - А именно...
     - Найти дорогу в этих зарослях.
     - Я это и пытаюсь сделать.
     -  Вообще-то все очень просто. Давным-давно жил  один Мастер.  Было это
много лет назад, как ты бы сказал, во времена  фараонов. Однажды, оказавшись
в стране  египтян,  он  подвергся  такому  же  испытанию,  попав  в подобный
лабиринт. И лишь его...
     - Послушай,  Чиун,  давай  без рекламы  великим  Мастерам,  которых  ты
помнишь и любишь. Хватит. Ты знаешь, как выбраться отсюда?
     -  Конечно. Каждый  Мастер пользуется  привилегией знать о деяниях всех
Мастеров, которые жили до него.
     - Ну и?
     - Что и?
     - Как, черт побери, выбраться отсюда?
     - А-а, - протянул Чиун. - Вытяни правую руку и дотронься до изгороди.
     Римо дотронулся до колючей зеленой стены.
     - И что теперь?
     - Теперь просто  иди  вперед. Только все время держи руку на изгороди -
огибая углы, утыкаясь в тупики, - держись за нее, куда бы  она ни привела. И
в конце концов обязательно найдешь выход.
     Римо прищурившись посмотрел на Чиуна.
     - Ты уверен, что это поможет?
     - Да.
     - А почему ты не сказал мне об этом раньше?
     - Я думал, что ты хочешь сделать все сам. Бегать по аллеям, пока они не
исчезнут, а потом орать на растения. Мне и в голову не пришло, что ты хочешь
добиться результата с  наименьшими затратами. Кажется, это  тебя никогда  не
интересовало.
     - Отставить  разговоры.  Скорее  к  дому! - И  Римо побежал рысцой,  не
выпуская Валери и вытянутой рукой касаясь зеленой стены.
     Чиун двигался за ним, и хотя  казалось, что он лишь неторопливо семенит
по дорожке, не отставал ни на шаг.
     - Они обнаружили в  гостинице  телефонный  номер, - прошептал  де Жуану
дядюшка Карл. - По нему находится доктор Харольд Смит. Это в штате Мэн.
     - Смит? - задумчиво проговорил де Жуан, не отрывая глаз от лабиринта. -
Позвони в Париж, пусть запросят компьютеры, нет ли там какой-либо информации
о Смите. - Увидев, как Римо вытянул вперед руку и дотронулся до изгороди, он
улыбнулся  и  кивнул.  Значит, загадка  лабиринта не представляла  тайны для
пожилого  корейца.  Де Жуан  сделал  едва заметный жест  рукой, стараясь  не
привлечь к себе внимания. - А теперь повеселимся, - произнес он.
     - Римо, там кто-то в окне, - заметил Чиун.
     - Знаю. Сам видел.
     - Там двое. Молодой и старый.
     Его  перебил прозвучавший над  лабиринтом  звонкий голос,  который эхом
разнесся вокруг.
     - Помогите! Помогите! - И затем раздался вопль.
     - Это Бобби, - узнал Римо.
     - Верно, - согласился Чиун. - Доносится оттуда. - Он указал на стену из
изгороди, как сказали бы летчики, на десять часов.
     Отпустив   Валери,   Римо   сделал   мощный   рывок  вперед.   Чувствуя
неуверенность в себе, но догадываясь, что с Римо она в большей безопасности,
чем без него, девушка бросилась вслед за ним.
     Наблюдая  в  окно  за  происходящим,  де  Жуан  увидел  такое,  во  что
впоследствии ему было трудно поверить.
     Старик-азиат не побежал за  белым, а, оглядевшись по сторонам, шагнул в
заросли. Де Жуан поморщился, представив себе, как шипы и колючки вонзаются в
тело  старика. Оказавшись в аллее с другой стороны зеленых кустов, он быстро
преодолел шесть футов посыпанной гравием дорожки и снова  нырнул в заросли в
пять футов толщиной. И снова вышел оттуда целым и невредимым.
     - Римо, помоги! - вновь послышался голос Бобби.
     В  свое время изгородь была посажена так,  что в центре ее располагался
небольшой дворик. Бобби  была там. Ее привязали  к высокой мраморной скамье;
тенниска была порвана, обнажив грудь.
     Позади  нее стояли двое мужчин в желтых одеяниях из перьев. Один из них
держал камень с зазубренными краями, превращенный в нож.
     Они смотрели на  нее, но вдруг подняли глаза, сквозь  зеленую  изгородь
прямо на них шел маленький азиат в золотом кимоно.
     - Ну, берегитесь! - крикнул он, и голос его прозвучал как удар хлыста.
     Мужчины  так  и  застыли  на  месте, а  затем повернулись и  исчезли  в
зарослях  живой изгороди. Чиун подбежал  к  девушке -  руки  и ноги ее  были
привязаны к скамейке.
     - С вами все в порядке?
     - Да, - ответила Бобби. Когда она говорила, ее губы дрожали.
     Бобби подняла глаза  на Чиуна, а затем посмотрела поверх него  на Римо,
неожиданно влетевшего во дворик. В нескольких шагах от него трусила Валери.
     Чиун слегка коснулся  веревок, связывающих  запястья и лодыжки Бобби, и
они тут же упали на землю.
     - С ней все в порядке? - спросил Римо.
     - Нет, и все из-за тебя. Мне все приходится делать самому.
     - Что случилось?
     - Она была здесь, а люди в перьях исчезли, едва Мастер появился здесь.
     - А почему ты не побежал за ними вдогонку?
     - А ты почему не побежал?
     - Меня же здесь не было.
     - Ну, это уж не моя вина, - заметил Чиун.
     Бобби поднялась  с мраморной  подставки,  служившей  скамьей.  Тенниска
раскрылась совсем, и груди вывалились наружу.
     Словно не замечая этого, она принялась растирать запястья, которые были
поцарапаны и покраснели.
     - Ты никогда не станешь хорошей теннисисткой, - сказал Римо.
     Бобби испуганно посмотрела на него.
     - Это почему?
     - Потому что для  хорошего удара закрытой ракеткой  тебе слишком далеко
тянуться.
     -  Прикройся. Это отвратительно! - выкрикнула Валери,  в очередной  раз
подтверждая,  что  главным  ценителем  красоты  всегда   является  сторонний
наблюдатель и что  с  точки  зрения  обладательницы бюста номер 85В бюст 95С
является отвратительным.
     Бобби  смерила  ее  взглядом,  будто  впервые  видела,  затем   глубоко
вздохнула, стянула края тенниски и заправила их в шорты.
     - Они сделали тебе больно?
     - Нет. Но  они... они  хотели  вырвать  у меня сердце. -  Она буквально
выпалила  эти слова, будто их было невозможно сказать медленно, а произнести
на одном дыхании было не так страшно.
     Римо взглянул на дом.
     - Чиун, уведи девочек отсюда. А я займусь этими канарейками.
     - "Девочек?" - заорала Валери. - Вы сказали "девочек"? Это фамильярно и
унизительно!
     Римо предостерегающе поднял вверх палец.
     - До сих пор вы вели себя хорошо, так что, если не  хотите,  чтобы  мой
кулак совершил фамильярность по отношению к вашему рту, лучше  заткните этот
вечный двигатель. Чиун, встретимся у машины.
     Де Жуан услышал, как в комнату вбежали  двое в перьях. Не оборачиваясь,
он поманил их к окну.
     - Сейчас нас ждет интересное зрелище.
     Все четверо присутствующих наклонились к окну.
     - Будь осторожен, - предупредил Римо Чиун.
     - Обещаю, - ответил Римо.
     Он  повернулся, но не  успел  и шагу шагнуть,  как  по  всему лабиринту
пронесся громкий злобный лай. Затем послышался вой. Потом еще и еще.
     - О Боже! - произнесла Валери. - Да здесь звери.
     Лай сменился злобным отрывистым рычанием - оно приближалось.
     - Чиун, уводи девочек, я прикрою тыл.
     Тот кивнул.
     - Когда  будешь  уходить,  возьмись  за  изгородь левой  рукой и  тогда
выйдешь наружу.
     - Я знаю, - ответил Римо, который на самом деле этого не знал.
     Чиун повел девушек по дорожке, уводящей от центрального дворика.
     Лай и рычание становились все громче, все ожесточеннее. Проводив  Чиуна
и девушек взглядом, Римо повернулся налево и исчез из вида.
     Первую  собаку  он   увидел  справа.  Это   был   безобразный  на   вид
доберман-пинчер    черно-коричневого    окраса.    Его    глаза    сверкнули
кроваво-красным  блеском,  едва он заметил Римо, застывшего  возле мраморной
скамьи. За ним выскочили еще два добермана, огромные псы, в каждом не меньше
сотни  фунтов мышц. Их зубы страшно блестели,  словно покрытью зубной эмалью
железнодорожные костыли.
     Увидев  Римо,  они  еще   быстрее  рванулись  вперед,  словно  стараясь
опередить друг друга в борьбе за главный приз.  Римо  спокойно наблюдал, как
они  наступают  на  него -  самые  злобные  из всех  пород, выведенные путем
скрещивания  самых крупных, самых  сильных  и  самых свирепых представителей
собачьего рода.
     Они бежали теперь, выстроившись в ряд, наступая на Римо плечом к плечу,
словно три острия нацеленных в сердце вил.
     Римо оперся спиной о мраморную скамью.
     - Ну,  -  идите  ко мне, цып-цып-цып, - позвал он. Затем подвинулся  на
несколько футов вправо,  подальше от тропинки, по которой ушел Чиун. Римо не
хотел, чтобы собаки, забыв про него, кинулись на незнакомый запах.
     Издав  победный  вой,  прозвучавший  почти  в  унисон,   три  добермана
выскочили на открытое пространство. В два прыжка  они преодолели расстояние,
отделявшее их от  Римо, и прыгнули вверх, морды вместе, хвосты врозь: словно
смертоносные перья, прикрепленные к острию невидимого копья.
     Открытые челюсти целились Римо в горло.
     До последней секунды он выжидал, а затем бросился под парящих в воздухе
псов.
     Того, что  в середине, он перебросил через себя легким движением плеча.
Собака медленно и  даже как-то  лениво  перевернулась  в  воздухе, а затем с
громким хрустом приземлилась  на  спину  прямо  на  мраморную  скамью.  Тихо
взвизгнув, она сползла на гравий с дальней ее стороны.
     Второго зверя  Римо  сразил ударом  костяшки безымянного  пальца правой
руки. Ему никогда прежде не доводилось бить собак, и его поразило, насколько
собачий живот напоминал человечий.
     И  результаты оказались такими  же,  как  если бы  он  ударил  в  живот
человека: пес свалился замертво у его ног.
     Крайний  слева  доберман промахнулся,  упал  на  скамью  поскользнулся,
свалился  вниз, снова встал на  лапы и с рычанием  двинулся на  отступавшего
Римо.
     Пес обрушился на Римо как раз в тот момент, когда он решил,  что ему не
нравится убивать собак, даже доберманов, которые с наслаждением разорвали бы
его на части - хотя бы ради тренировки челюстей.
     Когда зверь  повернул свою массивную  голову налево, чтобы удобней было
впиться Римо в горло,  Римо подался назад, и собачьи зубы  с  громким лязгом
сомкнулись, не причинив никому вреда.
     Тогда Римо нагнулся и вывернул  псу правую переднюю лапу. Пес взвизгнул
и рухнул на землю, а Римо пошел прочь.
     Но тут пес поднялся на три лапы и, волоча  раненую конечность, бросился
вслед Римо. Римо услышал шорох гравия  под больной лапой и обернулся как раз
в тот момент, когда собака, встав  на задние лапы  и зарычав, попыталась его
укусить.
     Левой рукой он стукнул пса  по  мокрому  носу, а правой вывихнул другую
переднюю лапу. На этот раз  пес  рухнул на землю  и  так  и остался  лежать,
жалобно воя и скуля.
     В это время де Жуан  отодвинулся от окна. Перья  стоявших по  бокам  от
него мужчин щекотали ему лицо.
     - Великолепно? - тихо произнес он.
     Словно  услышав  слова  француза, Римо  обе