ти к самолету трап, чтобы люди смогли выйти из самолета после
передачи денег.
     - Нет. Деньги сейчас, иначе мы убьем заложника.
     - Если вы убьете заложника, ни один из вас не выйдет из самолета живым,
- крикнул Римо. - Подумайте об  этом. Один  выстрел  в заложника - и  все вы
отправитесь на тот свет!
     - Ради Аллаха мы готовы умереть. И окажемся в раю!
     - Что ж, валяйте, - сказал Римо.
     - Я тебя пристрелю, хочешь?
     - Если погибну я, погибнут все.
     - Ты лжешь.
     - Попробуй.
     - Мне известны ваши подлые уловки.
     - Не стесняйся, проверь меня.
     - Подожди.
     Темная голова исчезла в самолете. Так, он не главарь. Голова высунулась
опять.
     - Ну ладно, только  без  глупостей! Иначе заложника убьют, и его смерть
будет на твоей совести.
     -  Ты  говоришь, как белый,  - сказал Римо. Он увидел,  как  человек  в
дверях самолета побледнел. Отлично. Небольшая нервотрепка  ему  не помешает.
Он умело держал автомат, палец находился не на спуске, а рядом с ним.
     Петерсон посмотрел на Римо.
     - Отведите  машину и подгоните трап, - сказал Римо, повернувшись спиной
к  зданию аэропорта. Должно  быть, фотографы уже работают вовсю. Возможно, у
кого-то  из  них имеется телескопический  объектив, и физиономия  Римо может
попасть на фотопленку.
     Трап  медленно  приближался,  Римо  тем временем болтал с  человеком  в
дверях самолета.
     - Как долетели? - поинтересовался он.
     - Полет к свободе - величайший из всех полетов.
     -  Я  говорю о  еде. Как  вас  кормили  -  по  первому  классу  или  по
туристическому?
     - Когда  имеешь оружие,  всегда путешествуешь  первым классом, - сказал
мужчина с "афро".
     - Ну конечно, - сказал Римо. - Конечно.
     Когда  трап  поравнялся  с самолетом,  Римо увидел, что  палец  бандита
передвинулся ближе  к спусковому механизму. Ствол поднялся  на  тот уровень,
где на  ступеньках  могли  прятаться люди. Трап состыковался  с самолетом, и
чернокожий вышел на платформу с  автоматом наготове и заглянул  вниз. Кивком
головы  он велел  Римо  войти  в самолет.  С  беззаботным  видом  пассажира,
отправляющегося в отпуск, Римо вошел в самолет с двумя мешками денег.
     - А вот вам и подарочек на обратный путь, - сказал Римо.
     - Тихо, парень, - сказал бандит. - Отнеси эти мешки в нос самолета.
     К Римо повернулось множество лиц - мужских и женских,  белых и  черных,
детских и старческих, и на всех был написан страх. Перед кабиной пилота, как
и предполагал Петерсон, стоял пулемет 50-го калибра.
     Казалось,  даже воздух в этом  старом  винтовом самолете  был  пропитан
страхом.  Римо чувствовал  его  запах,  сложный  запах, состоящий  из  смеси
адреналина, пота и мочи.
     -  Не вертеть головами,  смотреть  вперед!  -  скомандовала  чернокожая
женщина в желтом дашики и высоком тюрбане.
     Пассажиры повернули головы, как было  велено. Римо шел по проходу прямо
к пулемету 50-го калибра. Он был направлен ему в пах.
     За пулеметом на корточках сидел мужчина; женщина стояла за его спиной.
     - Положи мешки! - приказала она.
     Римо опустил мешки.
     - Закрой дверь, Карим! - крикнула она боевику в хвосте самолета.
     - Минутку, - сказал Римо. - Вам не нужны эти заложники.
     Женщина  холодно посмотрела на Римо.  У нее было полное, но  не дряблое
лицо и такая же крепкая шея.
     - Тебя не спрашивают, кто нам нужен, а кто нет.
     - Вам  не  нужны эти  семьдесят перепуганных людей,  которые  со страху
могут наделать глупостей. Достаточно пилота, второго пилота и меня.
     -  И  стюардесс,  - сказала она. Судя по  выговору, она  была уроженкой
Бостона или Новой Англии...
     - Стюардессы вам тоже не нужны. Заложник есть заложник. Все остальное -
багаж.
     - Не твое дело, - буркнула женщина.
     - В этой сложной  ситуации пассажирам и стюардессам здесь  не место.  Я
пытаюсь объяснить, почему выпустить их в ваших же интересах.
     Несколько мгновений женщина размышляла, и Римо видел точный расчет в ее
глазах.
     - Открой сумки, - сказала она.
     Римо расстегнул оба брезентовых мешка и вытащил несколько пачек купюр.
     - Положи обратно. Ты не заменишь собой семьдесят заложников.
     - Заменю. Я  вице-президент Первой трастовой компании Лос-Анджелеса,  -
сказал он, указывая на  пометки на брезентовых сумках.  - Вы знаете, как мы,
капиталисты, ценим банкиров.
     Холодная улыбка промелькнула на лице женщины.
     - Ты не похож на банкира.
     - А ты не похожа на террористку.
     - Ты будешь первым, кто умрет, если что-то пойдет не так, - сказала она
и, махнув рукой, скомандовала: - Карим, открой дверь!
     Не объявляя  всем  пассажирам,  что они  свободны,  она жестом показала
сидящим на ближайших креслах идти  в хвост самолета.  "Разумное решение. Так
не  будет  давки",  -  подумал Римо. Не  прошло и  трех минут,  как  самолет
опустел.  Чернокожий мальчик хотел было вернуться за игрушечным паровозиком,
но мать сердито остановила его.
     - Пусть возьмет свой паровоз, - сказала женщина в дашики.
     Одна из стюардесс отказалась выходить.
     - Я останусь с пилотами, - сказала она.
     - Выходи, - сказала женщина в дашики.
     Карим схватил стюардессу за шею, вытолкнул ее в проход, потом за дверь.
     Женщина постучала в дверь кабины пилотов. Дверь  открылась, и невысокий
черный человек  с  огромным лбом и  в очках в  металлической оправе  высунул
голову. Римо увидел ствол "Магнума" 357-го калибра.
     - Интересно, а слона у вас случайно нет? - спросил Римо.
     - Кто это? - спросил человек с "Магнумом"
     - Банкир. Наш заложник. Мы получили деньги.  Теперь можем лететь. Как с
горючим?
     - Горючего достаточно, - ответил обладатель пистолета.
     - Отлично, заводи, - сказала женщина.
     Взревели  двигатели,  и  Римо  почувствовал,  что  пропеллеры  набирают
обороты перед взлетом.
     - Мне стоять здесь или я могу сесть?
     - Стоять, - сказала женщина.
     - Если самолет дернется, я останусь без потомства.
     - Придется рискнуть.
     -  Ну да, если вы собираетесь прыгать с парашютом, вам  наплевать,  что
станет со мной, - сказал Римо.
     Лицо женщины оставалось холодным.
     - А почему ты думаешь, что мы собираемся прыгать с парашютом?
     - Горючее. Это  винтовой  самолет.  Если  бы  вы собирались  лететь  за
границу, вы  захватили  бы  реактивный.  Наверное,  вы  полетите обратно  на
восток.  На  этом самолете далеко не улетишь. В порядке  предположения я  бы
сказал,  что вы направляетесь  куда-то в центральные  штаты.  Для прыжков  с
парашютом больше всего подходит глухая или лесистая местность, не станете же
вы приземляться на городской улице?
     - Ты не банкир, верно? - спросила женщина.
     Римо пожал плечами.
     - Но в качестве заложника ты сойдешь.
     -  Для трупа  ты  чересчур  нахальна, - сказал  Римо, и,  когда самолет
набрал высоту в четыре тысячи футов, он улыбнулся пулеметчику.
     - Знаешь что? - сказал ему Римо.
     - Что? - спросил пулеметчик.
     -  Ты  проиграл,  - сказал  Римо,  подошел  к пулеметчику  и  мизинцами
раздробил  ему запястья. Черная голова наклонилась;  Римо ударил ладонями по
ушам. Глаза выскочили из орбит. Пулеметчик был мертв.
     Это  произошло  так  стремительно,  что  женщина  в  дашики  не  успела
выхватить  пистолет,  спрятанный  под  одеждой.  Римо  схватил  ее  за руку,
притянул к себе, приподнял как мешок и потащил перед собой в хвостовую часть
самолета. Карим не мог  стрелять  из-за риска  попасть  в  предводительницу.
Вдруг  ее тело поднялось в воздух, ударило  Карима в  лицо, и оба с грохотом
врезались в дверь туалета.
     Открылась дверь  кабины  пилота, и  Римо  схватил  свой живой  щит  для
очередной атаки. На этот раз он не швырнул бесчувственное тело в бандита, а,
оказавшись у двери, скользнул в  кабину. Удар сверху вниз, и пистолет упал в
проход, не причинив  никому вреда, а державший его бандит рухнул на мертвого
пулеметчика. Ствол 50-го калибра уставился в потолок.
     - Ребята, вы в порядке? - крикнул Римо в кабину пилотов.
     - Да. Что случилось? - спросил пилот, обернувшись.
     Римо отвернулся, чтобы пилот не смог увидеть его лицо.
     - Ничего, - сказал он. - Мы в безопасности.
     - Тогда возвращаемся в Лос-Анджелес?
     - Пока нет. Дайте мне  минут десять, а потом  можете поворачивать.  Мне
надо кое с кем поговорить.  Не выходите пока в эфир. - Римо перегнулся через
поверженных бандитов и захлопнул дверь кабины.
     Подхватив  женщину в дашики и мужчину с пистолетом, Римо поволок  их по
проходу к Кариму, который уже приходил в себя. Побрызгал бандитов водой. Они
очнулись. Мужчина с пистолетом попытался пошевелить правой рукой и застонал.
     - Что произошло? - спросил Карим.
     Трое бандитов сидели в проходе, привалившись к двери туалета.
     - Сейчас  мы  сыграем с вами  в игру, -  сказал Римо. - Она  называется
"Правда или  расплата".  Я задаю вопросы, вы даете мне правдивые ответы, или
наступает расплата.
     - Я  требую адвоката. Я знаю  свои конституционные права, - огрызнулась
женщина в дашики.
     -  Боюсь,  с этим  у нас загвоздка,  - сказал Римо. -  Потому что из-за
таких,  как  вы,  нашему правительству  пришлось создать агентство,  которое
действует вне рамок конституции.  В этом агентстве служит один вредный сукин
сын, каких вы  еще  не  встречали.  Легальные способов  расследования  он не
признает, а следует только законам джунглей.
     - Этот сукин сын - ты? - спросила женщина. - Хочу предупредить: если ты
намерен действовать  в духе полицейских хамов,  наши  братья выставят пикеты
отсюда до Вашингтона и будут требовать твою задницу. Слышишь, белый? Тебе не
поздоровится!
     Римо улыбнулся и элегантным движением правой руки раздробил ей коленную
чашечку.
     - А-а-а! - завопила женщина, схватившись за колено.
     - Это  вступление.  Я же  предупреждал,  что вы  имеете  дело с вредным
сукиным сыном. Теперь ваши имена, ребята. Поверьте мне на слово, в сравнении
со мной полицейские - сущие ангелы.
     - Калала Уэйлд, - сказала женщина с искаженным болью лицом.
     - Твое настоящее имя?
     - Это мое настоящее имя.
     - У тебя есть еще одно колено...
     - Лерония Смит.
     - Прекрасно. Теперь ты, Карим.
     - Тайрон Джексон.
     - А ты? - обратился Римо к мужчине, который охранял кабину пилотов.
     - Мустафа Эль Факар.
     - Попробуем еще раз, - сказал Римо.
     - Мустафа Эль Факар.
     - Меня не интересует имя человека, который продал твоего  прапрадедушку
работорговцам. Твое имя?
     - Мустафа Эль Факар.
     Римо  пожал плечами. Ну что ж. Он  ухватил бандита за шею и  подтащил к
выходу. Левой рукой он  распахнул дверь самолета.  Ветер ударил  им  в лицо.
Дашики бандита развевалось и щелкало на ветру, как обезумевший флаг.
     - Ну что ж, Мустафа. Обдумай все по пути вниз.
     - Ты не посмеешь выкинуть меня.
     - Как мне  тебя убедить, - сказал  Римо,  - что  я  вам  не  добренький
полицейский из службы урегулирования межрасовых отношений?
     - Ты блефуешь, белый.
     - Прощай, милок, - сказал Римо и выбросил бандита за борт. Тот  исчез в
клубящемся воздушном потоке, не успев даже пикнуть.
     Калала Уэйлд и Карим  вдруг поняли, что  на  протяжении  трехсот лет их
никто по-настоящему  не  угнетал.  Теперь  Римо казался  им  другом.  Именно
другом.  Они вовсе  не  хотели заниматься воздушным  пиратством.  Они просто
сбились с пути истинного.
     - Да, нас одурачили, - сказал Тайрон Джексон, он же Карим.
     Кто одурачил? Какой-то радикал. Настоящий поганец.  Жаль, что его здесь
нет,  они сказали бы  ему парочку  ласковых. Калала и Карим  любят  Америку.
Любят людей всех рас. Любят человечество. Мартин Лютер  Кинг был  совершенно
прав.
     -  Да уж,  - сказал  Римо.  -  С  Мартином  Лютером Кингом мне  было бы
потруднее.  А  вы  ребята  как раз  по  мне. Выкладывайте,  как зовут вашего
главаря и где вы тренировались?
     Они  не  знали имени  главаря.  Обучение проходило  в  Пэттон-колледже,
неподалеку от Сенека фоллз.
     - Так. Кто вас тренировал?
     - Мы никогда не видели его. Честно, - сказал Тайрон.
     Римо поверил ему. Он поверил Тайрону, потому что это были его последние
слова, перед тем как бандит вылетел за борт самолета.
     -  Итак,  мэм, -  обратился Римо к женщине.  - Расскажите быстренько  о
вашей подготовке. Сроки. Методика.
     - Один день, - ответила женщина. От боли в колене у нее текли слезы.
     -  Позволь  сделать  тебе  комплимент. Ты  слишком  многое  умеешь  для
однодневной подготовки. Давай попробуем снова.
     - Клянусь. Всего один день. Ты не станешь меня убивать?
     - Именно это я и собираюсь сделать, - сказал Римо.
     - Тогда будь ты проклят, белая сволочь!
     С  помощью Римо  женщина повторила путь ее сообщников и в развевающихся
на ветру одеждах  скрылась  в облаке. Захлопнув за  ней дверь самолета, Римо
раздосадовано щелкнул пальцами.  Черт  побери, он забыл  спросить,  как  они
пронесли  оружие  на борт  самолета?  Смит,  конечно  же,  спросит  об этом.
Проклятье и еще раз проклятье!
     Римо прошел  в  кабину  и велел  пилоту возвращаться в Лос-Анджелес.  В
аэропорту  группа  адвокатов-радикалов уже  поджидала своих  клиентов.  Римо
сказал  агенту  Петерсону,   первым  поднявшемуся  на  борт,  что  адвокатам
следовало оставить свои чемоданчики дома. Он  объяснил, что бандиты пытались
выпрыгнуть с парашютом, но их парашюты не раскрылись. Римо  скрылся в толпе.
На  следующий  день  Петерсон доложил  начальству,  что  человек,  посланный
Вашингтоном,  убил  воздушных  пиратов и...  тут  же  угодил  под  служебное
расследование.
     Представитель  ФБР  заявил,  что  Вашингтон никого  никуда не  посылал.
Петерсону предстояло ответить за неполное соответствие должности.  В частном
порядке  его заверили, что  самое худшее, что его ожидает, - это  десять лет
работы в Анкоридже, на Аляске.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Римо  свернул с  Палисайдс Паркуэй и  вырулил на НьюЙоркскую скоростную
эстакаду. Он проделал весь путь  с  запада  без остановки и без минуты  сна.
Последняя тысяча миль сопровождалась еще и жалобами Чиуна.  Он  умолк только
тогда, когда  начались дневные сериалы. Чиун  сидел на заднем  сиденье перед
портативным телевизором.
     Римо   вел  машину,  и  создавалось  впечатление,  будто  он  -  шофер,
приставленный к Мастеру Синанджу. Размолвка вышла из-за Барбры Стрэйзанд.
     Когда Чиун услышал,  что город Сенека Фоллз находится в штате Нью-Йорк,
он спросил:
     - Это рядом с Бруклином?
     - Нет, не совсем.
     - Но это в той же провинции?
     - Только на другом конце.
     - Мы будем проезжать Бруклин по пути в Сенека Фоллз?
     - Нет. Это не по пути.
     - И все же мы могли бы ненадолго заехать в Бруклин?
     - Зачем тебе Бруклин, Чиун? - спросил Римо.
     - Я  хотел бы  посетить монумент  в честь Барбры Стрэйзанд, которая там
родилась.
     - Не думаю, что в Бруклине существует такой монумент.
     Чиун в растерянности посмотрел на него.
     - Но ведь существует памятник Вашингтону?
     - Да, - сказал Римо.
     - И мемориал Линкольна?
     - Да.
     - И Круг Колумба?
     - Да.
     - Тогда мы должны посетить монумент Стрэйзанд.  Если  американцы  сочли
возможным  воздать   должное   развратнику,   неудачнику  и   заблудившемуся
мореплавателю,  они тем  более  должны  чтить  место, где родилась  одна  из
величайших их соотечественниц.
     - Чиун, Барбра Стрэйзанд не национальный герой США.
     -  И ты считаешь, что такую  страну  стоит  спасать?  - спросил  Чиун и
замолчал. Он молчал с Янгстауна, штат Огайо, когда  началась очередная серия
фильма "Пока Земля вертится". Римо готов был поклясться, что сюжет фильма не
продвинулся вперед ни на шаг с тех пор,  как год  назад он случайно увидел в
Майами сцену, в которой доктор Рамсэй Дункан мучительно размышляет, стоит ли
открыть Ребекке Вентворт, что ее отчим Уильям Фогельман, создатель лекарства
от  болезни, распространенной среди  индейцев  племени Аука  и  связанной  с
недоеданием,  вовсе  не  ее  отчим, а любовник  ее  сводной сестры,  которая
собиралась  покончить  с собой?  И вот теперь, спустя  год,  Римо услышал по
телевизору, установленному на заднем сиденье, что доктор  Дункан по-прежнему
мучается сомнениями, следует ли открыть Ребекке правду о ее отчиме или нет.
     Когда  они доехали  до штата Нью-Йорк,  мыльные оперы закончились. Чиун
молча сидел на заднем сиденье, закрыв глаза.
     Доктор Смит приказал Римо  отправляться в Пэттон-колледж самолетом,  но
Римо  не  хотел  "светиться"  в  аэропорту.  Программы  новостей  трубили  о
таинственном  самозванце,  который  проник  в  самолет  и,  похоже,  выкинул
воздушных пиратов  за  борт.  И хотя фоторепортерам удалось запечатлеть лишь
затылок  Римо, а фоторобот имел  такое же сходство с оригиналом,  как лицо с
книжной  обложки, во всех аэропортах только и говорили  о  мужчине ростом  в
шесть футов с темными глазами и широкими запястьями.
     Смит все еще  находился в  состоянии непонятного  возбуждения в связи с
терроризмом - это доктор-то Харолд Смит, которого десять лет назад назначили
главой КЮРЕ именно из-за его феноменального спокойствия и невозмутимости.
     Смит  вылетел  в Лос-Анджелес  для  личной  встречи  с  Римо, прекрасно
сознавая,  что  каждая такая  встреча связана с немалым  риском  для глубоко
законспирированной КЮРЕ.
     -  Мы  можем  доставить  вас  в   Пэттон-колледж  сегодня  же  вечером.
Истребителем ВМФ. Меньше трех часов - и вы на месте, - сказал Смит.
     - А  вся страна тем  временем  говорит о таинственном  незнакомце и его
воздушных приключениях. Предположим, кто-то  узнает, что какой-то парень, по
описаниям похожий на меня, летает самолетами ВМФ. Опомнитесь, Смитти,  что с
вами?
     - Вы не понимаете, насколько это срочно, Римо.
     - Тем больше оснований действовать осторожно, точно и компетентно.
     - Вы начинаете говорить, как Чиун.
     - Я начинаю говорить так, как прежде говорили вы.
     - Вы должны покончить с ними немедленно. Слышите, Римо, - немедленно.
     - Все будет сделано в срок, расслабьтесь же.
     -  Международная  конференция  по  терроризму  открывается на следующей
неделе. К  тому времена с этой  силой должно  быть  покончено. Вы понимаете?
Понимаете, что поставлено на карту?
     - Да, - сказал Римо. - Не волнуйтесь.
     Желтое лицо Смита вдруг побагровело.
     - Что с вами? - мягко спросил Римо.
     - Ничего. Я чувствую себя отлично. Все хорошо.
     - Может, дать вам воды?
     - Нет. Все в порядке.
     Это было два дня  назад и  за несколько тысяч миль отсюда. Римо все еще
беспокоился о Смите, хотя в принципе ему не было до него дела. Просто видеть
Смита в  таком  состоянии  было  все  равно что присутствовать при  крушении
Вселенной.  Смит понимал, до чего может довести  человека такая, как у него,
работа.  И Римо понимал, что его ожидает.  И  все же  видеть  Смита  в таком
состоянии...
     Римо  сбавил  скорость, чтобы  взять  в будке талон  на  платное шоссе.
Клонящееся  к закату  солнце  отбрасывало  красноватое  зарево  на  подножия
окрестных  гор.  Только отравленный выхлопными газами воздух напоминал Римо,
что они находятся вблизи большого города.
     - Мы проехали Бруклин? - спросил Чиун, когда Римо вырулил в центральный
ряд.
     - Да.
     - Жаль, что я так и не увижу улицу, на которой она родилась.
     - Стрэйзанд?
     - Да. Это был бы счастливейший миг в жизни бедного старого учителя, так
много сделавшего для своего недостойного ученика.
     - Мы не поедем в Бруклин, Чиун.
     - Я знаю, - сказал Чиун печально. - Я знаю. Бруклин нам не по пути. Это
неудобно. И кто я такой, чтобы ради меня терпеть неудобства? Какое тебе дело
до  того,  как  жаждет мое сердце  этого  крошечного удовольствия?  В  конце
концов, я всего лишь человек, который превратил лепешку коровьего навоз