.
     Новые  звуки.  Бред  какой-то  -  стреляют  из  пугачей.  А   сейчас  -
винтовочные выстрелы.  Пауза.  Оглушительный хлопок  - выстрел из  миномета,
автоматные очереди.  Сколько  же  в  толпе  этих ублюдков  с  магнитофонами,
подумал Римо.
     Сотрудники  Службы решили,  похоже,  не  искушать  судьбу,  толпу внизу
швыряло из стороны в сторону,  хаос  мог  в любую минуту прорваться паникой,
сметающей все  на  своем  пути.  Крики  с  магнитофонной  пленки заглушались
настоящими  криками. Трещали записанные  на пленку выстрелы, хлопали пугачи,
выли сирены.
     Заслоняя  президента  собственными  телами,   собравшиеся  вокруг  него
уводили его вверх по ступеням, к зданию Капитолия.
     - Не туда! -  застонал Римо, не замечая, что говорит вслух. - Только не
в здание! Он же рассчитывал, что вы именно так и сделаете! Там же яма!

     Президент  Соединенных  Штатов  не  совсем понимал  суть происходящего.
Когда завыли  сирены  и  замигали вспышки  магния, он прекратил говорить,  а
сейчас  внизу раздавались крики и ружейные  выстрелы. Правда, звук у них был
какой-то ненастоящий.
     Он все  еще вслушивался в эти звуки, а телохранители и  люди из  Службы
вели его по ступеням ко входу в здание Капитолия.
     Когда жизни президента  угрожала опасность,  все  протокольные  вопросы
отходили на  второй план.  И  сейчас  Служба, похоже,  быстро  справилась  с
ситуацией.
     - Бога ради, поторопитесь, сэр, - обступившие президента люди спешили.
     Он  чувствовал их  тела,  окружавшие  его  плотным  кольцом,  их  руки,
заслонявшие его  затылок и шею от пули  снайпера. Если,  конечно, допустить,
что где-то здесь был и снайпер.
     Но его не было. Были только шум и крики.
     В  просвет, на  мгновение  открывшийся  в  плотной стене  мужских  тел,
президент увидел  стоявшего  у  входа  в здание спикера. Тот сделал два шага
вперед, словно желая встретить идущих. Чуть не сбив его с ног, фаланга серых
костюмов  пронеслась мимо, увлекая президента, словно беспомощного  ребенка,
внутрь здания. Туда, где всего безопасней.

     Как только  все кончится,  решил Бенсон,  заместитель начальника Службы
безопасности,  он  уж  отметит  это   -  купит  себе  две  большие   бутылки
"Пептобисмоля" и выпьет, непременно со льдом. Шагая во главе группы, которая
вела  президента в здание, он  думал о том, какой ерундой оказались все  эти
слухи.  Заговор,  покушение...  Ну,  мигали они  этими дурацкими  вспышками.
Орали,  включали  сирены. У кого-то  оказалась  даже пара  шутих.  Пугачи. И
только!  Еще   несколько   футов   -  и  жизнь  президента  будет  в  полной
безопасности.  В  безопасности.  Да никто  и не  стрелял. Ни разу.  Никакого
покушения и в помине не было.
     До безопасного убежища оставалось всего несколько футов.

     Римо  следил,  как  президент  вместе  со своей свитой  исчез в  темном
пролете входа  в здание Капитолия. Изображение  на экране сменилось - видно,
включили  другую  камеру, установленную уже внутри. Освещение было  тусклым,
изображение выходило нечеткое, но Римо различал фигуру президента, стоявшего
под  сводами  входа  -  теперь он был недосягаем  для  любого  снайпера.  Но
никакого снайпера там и нет... Римо хотелось кричать во всю силу легких. Там
ведь бомба, бомба с подключенным таймером - и взрыв может прогреметь в любую
секунду!
     И  вдруг Римо увидел на экране  маленькую фигурку в  развевавшемся алом
кимоно. Она  появилась перед камерой лишь  на мгновение,  но этого мгновения
Римо было  достаточно, чтобы узнать ее.  Обладатель красного  кимоно прошел,
как  сквозь  дым, через строй сотрудников Службы, и в  следующую секунду уже
стоял рядом с главой государства.
     Это был Чиун.
     Римо видел,  как сухонькая кисть  азиата вцепилась  президенту в рукав,
складки кимоно взвились  в воздух, и оба начали быстро  удаляться от входа в
здание в противоположный конец вестибюля.
     - Давай, Чиун, давай, - умоляюще шептал Римо в телевизор.
     Сотрудники Службы  и  телохранители ринулись за ними, на  ходу доставая
оружие. За ними бежал, задыхаясь, спикер.
     Через  секунду  вся группа исчезла  с  экрана. Камера  показывала  лишь
опустевший пятачок вестибюля у входа в здание.
     И тут грянул взрыв. Фасад огромного дома вздрогнул. Из дверей вырвалось
облако дыма и пыли,  в толпу у ступеней полетели осколки арматуры и  камней.
Пронзительные крики,  доносившиеся снизу, уже  явно не имели ничего общего с
записью. Спотыкаясь и падая, люди бежали прочь.
     Голос   телекомментатора,  все   это   время   старавшийся  не   терять
профессионально-ровные интонации, сбился на крик.
     -  Произошел  взрыв!..  Взрыв  внутри  Капитолия!..  Мы  еще не  знаем,
пострадал ли президент... О, Господи Боже!..
     Изображение  на экране менялось каждую секунду -  оператор студии никак
не мог решить, что показывать. Кадры бегущей в панике толпы через  мгновение
сменялись  курившимся дымом и пылью над  фасадом  Капитолия, затем  -  снова
толпа и снова Капитолий...
     Наконец, оператор остановился на панораме,  которую брала самая верхняя
камера.  Теперь на  экране  было  видно  и  здание, и  беснующаяся  толпа  у
ступеней.
     Римо, не отрываясь, смотрел на экран телевизора. Даже если президент...
Но успел ли спастись Чиун?,.
     У входа  в Капитолий  возникло  какое-то движение,  и камера немедленно
переключилась туда, давая самый крупный план, какой могла позволить мощность
объектива.
     В полуразрушенной арке входа стоял президент. Он  махал рукой в камеру.
И улыбался.
     Чуть поодаль  Римо  заметил заместителя директора  Службы  безопасности
Бенсона. Опустившись на корточки, Бенсон блевал.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

     - Можете передать Чиуну, что насчет тараканов он был абсолютно прав.
     Радостных интонаций в голосе доктора Харолда  В.Смита, главы КЮРЕ, Римо
не слышал ни разу. И сегодня их было ровно столько же.
     - Ты был прав насчет тараканов, Чиун.
     Римо  зажал ладонью  телефонную  трубку.  Чиун сидел,  отвернувшись,  и
смотрел  в  окно их  гостиничного  номера. На  нем  было  домашнее  кимоно -
голубое, с сизоватым отливом.
     В  ответ на  реплику  Римо  он  лишь воздел  над  головой  руку жестом,
долженствовавшим означать презрительный отказ.
     - Мы  проверили,  - продолжал Смит.  -  Монтрофорт, оказывается, владел
львиной долей акций компании, которая обслуживает Капитолий. Что и позволило
ему обложить гелигнитом  весь  вход, замаскировав  его пастой от  тараканов.
Причем сделал он это, как видно, на всякий случай,  а когда ему понадобилось
убрать президента, просто снабдил всю эту гору взрывчатки таймером. Тут ему,
конечно,  помогло  это  чертово президентское  расписание,  рассчитанное  по
минутам.
     - Да, - согласился Римо, - похоже на то.
     -  И  скажите  Чиуну,  что  при спасении  президента он  вел  себя  как
настоящий герой. Проявил недюжинную смекалку, сумев скрыться под шумок после
взрыва. Никто до сих пор  и не подозревает, кому президент обязан спасением,
кроме, конечно, самого президента.
     - Смитти говорит, что ты герой и мудрец, Чиун, - передал Римо.
     - Я старый и слепой дурень, - сварливо откликнулся Чиун.
     - А Чиун утверждает, что он старый и слепой дурень.
     - Это почему? - удивился Смит.
     - Он,  видите ли,  уверен, что его  подставили.  Ведь  его контракт  не
предусматривает личную защиту президента. И еще его беспокоит плата за такси
от  Белого дома до Капитолия. Он утверждает, что  вы ни за что не возместите
ее ему, ибо всему миру известна ваша скупость.
     - Он  получит ее назад, - ответил Смит. - Передайте ему,  что я  обещаю
это.
     - Чиун, ты получишь деньги назад. Смитти лично обещает тебе это.
     - Императоры вечно обещают,  - огрызнулся Чиун. - Но их обещания пусты,
как тот кочан у тебя на плечах, который ты именуешь головою.
     - Смитти, Чиун вот не верит вам.
     - А сколько стоило такси? - спросил Смит.
     - Двести долларов.
     -  Чиун, за такие деньги можно добраться до  Нью-Йорка!  А  ты  ехал от
Белого дома до Капитолия.
     - Меня надули. Все пользуются моей открытой и бесхитростной душой.
     -  Смитти,  он говорит, что  заплатил  за  такси  две  сотни долларов -
очевидно, надеется вытрясти их из вас, - сообщил в трубку Римо.
     - Скажите, что я дам ему сто, - ответил Смит.
     - Чиун, он обещает вернуть тебе сто долларов.
     - Только золотом, - поджал губы Чиун. - Никаких бумажек.
     - Смитти, Чиун хочет только золотом.
     -  Передайте, что я  согласен. Кстати,  как  он узнал,  что  президента
собираются убить именно таким способом?
     - Очень  просто.  Во-первых,  при  помощи  бомбы убили  Уолгрина.  Чиун
подумал,  что на сей раз  будет так же. То есть взрывчатку  заложат заранее,
через некоторое  время - звонок с угрозой. Причем  заложат ее в таком месте,
где президент в защите вроде бы уже не нуждается. А тут вы как раз  прислали
этот самый отчет Комиссии Уоррена, Чиун  изучил  его от  корки  до корки.  И
сказал, что  убийцам подсказана способ действия глупость сотрудников Службы.
Там, в отчете, сказано, что в экстремальной ситуации телохранителям положено
окружить президента и доставить  его в ближайшее безопасное укрытие. А таким
укрытием в нашем случае как раз и выглядел Капитолий.
     - Очевидно, - сухо ответил Смит. - Хотя если это было очевидно до такой
степени, то почему не пришло в голову людям из Службы? Или, скажем, мне?
     - Ну, это просто, - ответил Римо.
     - И почему же? - настаивал Смит.
     - Вы же не мастер Синанджу.
     - Да, вы, наверное, правы, - ответит Смит после глухой паузы. - В любом
случае, президент хотел бы поблагодарить вас обоих.
     - Президент благодарит тебя, Чиун, - Римо снова прикрыл ладонью трубку.
     - Я не считаю возможным принимать его благодарности, - насупился Чиун.
     - Чиун говорит, что не хочет принимать его благодарности.
     - А это по какой причине?
     -  По  логике Чиуна  выходит, что президент  должен ему  новое  кимоно.
Старое испорчено при взрыве.
     - Ладно, кимоно мы ему достанем.
     - Чиун, Смитти говорит, что достанет тебе новое. А сколько стоило то?
     - Девятьсот долларов, - медленно произнес Чиун.
     - Говорит, девятьсот, - сказал в трубку Римо.
     - Скажите, что я дам ему сто.
     - Чиун, он обещает вернуть тебе сто долларов.
     - Чтобы  сделать  ему одолжение, я возьму их в  последний раз. Но после
этого уши мои будут закрыты для его просьб.
     Чиун величественно выпрямился.



    Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир.
    Убить время


     ---------------------------------
     выпуск 14
     Перевод М. Громова
     Издательский центр "Гермес" 1995
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     "Ролс-ройс"  сорокового  года  выпуска  бесшумно  скользил по  дорожкам
нью-йоркского  Центрального  парка.  Его  затемненные   стекла   изолировали
гитарные аккорды "Каньона" Пакелбела от однообразных звуков большого города.
     В машине, позади шофера, одетого в ливрею, утопая в бархатных  сидениях
под  цвет своих темных волнистых волос, сидел доктор Феликс Фокс и потягивал
"дайкири"  из  бокала  резного  хрусталя  "баккара".  Он  нажал  кнопку   на
перегородке, отделявшей сиденье водителя от салона.
     - Есть бегуны? - спросил он шофера.
     - Нет, сэр.
     - Смотри внимательней, - сказал Фокс и отключил микрофон.
     Да, это жизнь, подумал он  и понюхал розу в маленькой вазочке. Он допил
и поставил  пустой  бокал  в лакированный бар, имевшийся в салоне, скользнул
рукой по  галстуку  от  Триплэра за 55  долларов  и лацканам  безукоризненно
сшитого  костюма  от Ланвина  за 1200  долларов.  Глянул  вниз на  туфли  от
Ботичелли на фоне белого плюша, покрывавшего пол ковра.
     Настоящая жизнь.
     Голос из динамиков привлек его внимание.
     - Бегуны, сэр.
     Глаза Фокса сузились в жесткие злые щелочки.
     - Где?
     - Впереди слева.
     Он пригляделся  сквозь затемненное стекло. Впереди на обочине он увидел
мужчину и  женщину в  спортивных  костюмах.  Их кроссовки "Адидас" поднимали
облачка пыли. Лица были влажны и светились радостью.
     - В исходную позицию, - сказал он.
     Машина догнала бегунов, затем немного проехала вперед.
     -  Готов?  - спросил  Фокс,  и искорка удовольствия проскользнула в его
глазах.
     - Да, сэр.
     Через  затемненные  стекла "ролс-ройса"  Фоксу  хорошо была  видна пара
бегунов. Они буквально источали здоровье, да еще и флиртовали друг с другом.
     - Давай, - прорычал он.
     Машина  рванула  вперед,  подняв и бросив в лицо изумленной  паре целое
облако песка  и гальки.  Фокс обернулся  и  с  удовлетворением  увидел через
заднее стекло,  как они кашляли и плевались, а их  блестевшие  от пота  лица
покрыл слой копоти.
     - Точно в цель! - закричал он и громко расхохотался.
     - Да, сэр, - сказал шофер.
     - Заткнись!
     Он хлопнул по выключателю  переговорной  системы, посмеиваясь, вынул из
жилетного кармана серебряную бутылочку и вдохнул порцию кокаина с серебряной
ложечки.
     Он  ненавидел  бегунов,  он ненавидел  здоровье. Если  бы  не миллионы,
которые приносили  ему "Бег  и теория относительности"  и  "Живи свободно на
сельдерее"  - две книги  Фокса,  входящие в  список  бестселлеров  "Нью-Йорк
Таймс" - он бы показал  всем этим  бегунам, лыжникам, теннисистам, туристам,
танцорам  и  прочим  сумасшедшим представителям  здорового мира!  Он первыми
занес бы их в список на умерщвление.
     Машина вылетела из парка и плавно затормозила у обочины.
     - Отсюда два квартала до телевидения, сэр, - сказал шофер.
     Фокс вздохнул и с недовольной гримасой убрал кокаин.
     - Ладно, ладно, - обреченно произнес он. - Давай все сюда.
     Окно в перегородке  за спиной шофера раздвинулось, и  тот  передал шефу
аккуратно  сложенную стопку одежды. Здесь  была футболка, пара нежно-голубых
спортивных брюк и такая же куртка. Фокс не спеша снял свои вещи и передал их
шоферу. Затем с отвращением надел  на себя спортивный костюм.  Он терпеть не
мог ощущение спортивной одежды на теле.
     - Превосходно, - угрюмо произнес он.
     Шофер передал  назад  бутылку с  "Эвиан", из которой Фокс побрызгал  на
лицо, чтобы изобразить выступивший пот.
     Настоящий ад - изображать из себя помешанного на здоровье.
     - Есть кто-нибудь вокруг? - спросил он.
     - Фарватер свободен, сэр.
     Шофер соскользнул с сидения и обошел машину, чтобы открыть Фоксу дверь.
     - Заберешь меня через  час,  - сказал Фокс, срыгнул и рысцой  посеменил
вперед.

     По  мере приближения к телестудии отрыжка утихла, и ощущение горечи  на
его лице сменилось одной  из самых лучезарных улыбок. Он помахал толпе возле
входа в телецентр. Пошутил с секретаршей в студии, рассказал  пару анекдотов
гостям, ожидавшим начала съемок шоу Алмазного Франка в зеленом зале студии и
с триумфом взбежал на сцену.
     Камеры зафиксировали  встретивший его шквал приветствий и одобрительных
возгласов. Алмазный Франк представил его: "Феликс Фокс - символ стройности".
     Тепло улыбаясь  Фокс призвал располневших домохозяек обрести  счастье в
стройности и  своих  книгах. Собравшиеся  подтвердили сокрушительный  эффект
вдохновенных  бесед  доктора  Фокса.  Женщины средних лет вопили в  экстазе,
когда он демонстрировал идиотские прыжки. Полненькие девушки яростно бросали
конфеты в урны.
     У выхода со сцены группа фанатов совала ему для автографа  книги "Бег и
теория относительности" и "Живи свободно на сельдерее".
     Среди  мелькающих  страниц  он  заметил  симпатичную  грудь  приличного
размера, обтянутую тоненьким розовым свитерком. Фокс поднял глаза от груди и
обнаружил под копной светлых курчавых волос мордашку в стиле Ширли Тэмпл.
     -  Привет,  -  взволнованно дышала девица, и  ее свитер растягивался на
груди  почти до пределов  прочности.  - Вы кажетесь  мне  просто нереальным,
доктор Фокс, - прошептала она и губы ее задрожали.
     - Да? - сказал Фокс.
     Она была такого сорта,  что  вполне  могла бы устроить его.  Не  многие
могли. Последняя была крикливой. Крикливые не подходили.
     - Вы читали мои книги?
     - Нет  Я  жду,  когда появится фильм.  -  Она  вытолкнула  вперед  себя
неряшливую  рыжеволосую  девицу  с  лицом, похожим на географическую карту и
покрытым толстенным слоем пудры. - Это моя подруга Дорис. Мы живем вместе. И
она тоже считает вас очень симпатичным.
     - Правда?  - с ужасом спросил Фокс. Раздавая  автографы он  разглядывал
ротик блондинки. Его уголки задирались вверх, как  края молодого месяца.  Он
увидел синяки  у  нее  на шее. - Откуда  это? - спросил он, многозначительно
проведя рукой по ее шее, и толпа фанаток тоскливо застонала.
     - А,  это мой приятель,  - хихикнула девица.  -  Он иногда бывает таким
грубым. Но меня это заводит.
     Да, это то, что нужно, решил Фокс. Она подойдет.
     - Вам стоит показать это доктору.
     - Ничего страшного, - вспыхнула девица. - Это  всего лишь синяки. Они у
меня всегда.
     Дорис пихнула ее в бок.
     -  Он,  я что-то не так сказала? Дорис говорит, что я  все время болтаю
какую-то чушь.
     -  Дорогая моя, вы просто очаровательны, - сказал Фокс.  - Давайте-ка я
лучше посмотрю ваши синяки.
     Ее глаза округлились.
     - Вы  хотите  сказать, что  вы настоящий доктор? Я имею в  виду,  как в
больнице?
     - Совершенно верно.  - Он непринужденно повел ее сквозь толпу в сторону
стоявшего неподалеку  "ролс-ройса". - Вот и  все,  леди, - с  очаровательной
улыбкой сказал он сопровождавшей его  толпе. -  У меня  есть  небольшое,  но
очень важное дело, которым я должен срочно заняться.
     Женщины  разочарованно вздохнули. Одна из них крикнула, что любит  его.
Он дружески пожал ее руку.
     - Стремитесь стать как можно лучше, - искренне сказал Фокс.
     Женщина восторженно взвизгнула.
     В машине Фокс предложил блондинке бокал шампанского.
     -  Я  обожаю шипучку, - сказал  она.  -  Однажды я сломала руку  и  мне
пришлось принять обезболивающий алка-зельцер. Мне так понравилось!
     - Что, ломать руку?
     Она рассмеялась:
     - Нет же, глупый. Шипение. А руку я вообще не чувствовала.
     Фокс замер.
     - Она что же, не болела?
     - Не-а. Один мой случайный  знакомый - он работал на карнавале - сказал
как-то, что  есть специальное слово для такого  типа  людей,  как я. Ну  для
таких, знаете, которые не чувствуют  боли.  Я  знаю, это странно, но так  со
мной было всегда...
     - Лошадь, - сказал Фокс, в упор уставившись на девицу.
     Это было как раз то, что нужно.  Именно то,  что нужно,  и даже немного
больше.
     - Ага, точно - лошадь! Он так и сказал. Может, вы его  знаете -  Джонни
Калипсо, татуировщик?
     - М-м-м, сомневаюсь, - пробормотал Фокс.
     Вечер обещал быть замечательным.
     "Ролс"  остановился  под козырьком  здания  на  Пятой  авеню. Навстречу
шагнул швейцар и помог выйти из машины.
     - Между прочим, меня зовут Ирма, - сказала девица. - Ирма Шварц.
     - Очаровательно, - сказал Фокс.
     Ирма была чудо. Фокс  начал с булавок и переходил постепенно к иголкам,
веревкам, хлыстам, цепям и огню.
     - Что, все еще не больно? - изможденно выдохнул он.
     -  Нет,  док,  - произнесла Ирма,  отхлебнув  из  бутылки  шампанского,
которую она прихватила с собой из машины. - Я же говорила - я лошадь.
     - Вы сенсация!
     - И вы  тоже, Фокси.  Бег  изменил мою  жизнь. На  прошлой неделе. А до
этого, я каталась на роликовых коньках. Правда,  сломала нос. После этого  я
как следует не различала запахов и пришлось сделать операцию. А до роликов я
каталась на доске. Очень неплохо. Только бросила это дело, потому что мне не
нравилось, когда  меня  называли  жопой.  Понимаете,  когда  тебя  поколотит
собственный  приятель - это  одно,  но когда  какой-нибудь  полный  придурок
называет тебя жопой - это, ну, вы понимаете...
     -