зетчики приблизились.
     Наконец, один из операторов быстро выскочил  вперед и в  упор развернул
свою камеру на Чиуна. Чиун прижался носом к объективу.
     -  Эй,  прекрати это, Мафусаил,  - велел оператор.  - Ты мне всю оптику
своим сальным носом перепачкал.
     -  Сальный нос?  У Мастера  Синанджу  не  может быть сального  носа. Вы
оскорбили меня до глубины души.
     -  И все-таки ты  это сделал! - вскрикнул Римо. - Теперь я ни за что не
отвечаю.
     - Чего это вы там творите? - заорал Ланс Ларю. - Что вы там роетесь под
кустами?
     Руки Римо двигались очень быстро, сначала он разъединил таймер, а потом
разобрал  сам атомный снаряд, раздавив  в  порошок металлические его  части.
Кучку черных и серебристых крупинок он зарыл под шелковицей.
     - Я же спросил вас, что вы там делаете? - повторил Ларю.
     Теперь он уже стоял рядом с Римо.
     -  Ищу  редкостный  австралийский ночной цветок,  -  отозвался Римо.  -
Сегодня единственная ночь,  когда  он цветет.  Но мы  его упустили. Придется
подождать до следующего года.
     - А как насчет бомбы? - спросил Ларю.
     -  Нет никакой  бомбы,  -  ответил  Римо.  - Нам  уже несколько  недель
надоедают такими звонками. Просто какие-то психи.
     -  Вы  хотите сказать, что я  приехал  в такую даль по  звонку психа? -
сказал Ларю.
     - Похоже на то, - ответил Римо.
     Ларю сердито топнул ногой, потом обратился к двум операторам, ожидавшим
у него за спиной.
     - Ладно, ребята. Тогда  мы все-таки сделаем занимательный репортаж. Как
ученые  в  полночь ползают  по  земле,  разыскивая редкостный  цветок, -  он
обернулся к операторам - Поснимайте немного этих парней.
     Два  оператора нацелились на Римо и Чиуна,  и пленка в  их  устройствах
закрутилась.
     Узкие орехового цвета глазки Чиуна уставились на одну из камер.
     - Как насчет легкой улыбочки? - осведомился оператор.
     - Такой? - спросил Чиун, и его лицо исказила напряженная улыбка.
     - Здорово, старик. Только побольше зубов.
     Чиун, по-прежнему улыбаясь, сгреб камеру и сплющил ее  в лепешку. Потом
с поклоном вернул ее оператору.
     - Хватит зубов? - поинтересовался он.
     Римо  вырвал  камеру  у  второго  оператора  и  расколол ее на  кусочки
величиной с лапшинку.
     - Но Первая Поправка к конституции! - завопил Ларю.
     Римо засунул несколько обломков камеры в рот Ларю.
     - Вот тебе Первая Поправка, - заявил он.
     Телевизионная  команда   поспешно  отступала  к  дырке   в  проволочном
ограждении.
     - Чиун, спасибо тебе за помощь, - сказал Римо.
     - Будешь ли ты?..
     - И все же я пока не надену кимоно, - сказал Римо.

     У  Глории  Мусвассер  даже  ухо  устало.  Она  плечом  прижимала  к уху
телефонную  трубку,   а  на  клочке  голубоватой  бумаги  вычеркивала  номер
очередного телефона для связи со зрителями очередной телевизионной станции.
     Она набрала следующий номер.
     - Отдел новостей ВЗРО, - ответил мужской голос.
     - Я представитель  Союза освобождения  видов,  - заговорила  Глория как
можно более страшным и грозным тоном террористки.
     - И что?
     -  Я  звоню вам,  чтобы взять  на себя ответственность за то покушение,
можно сказать, массовое уничтожение людей, которое почти состоялось  сегодня
ночью в лабораториях МОЗСХО.
     - Что за покушение? Какое-такое массовое уничтожение? Да  сегодня ночью
самой великой новостью стало известие о том, что президент спокойно храпит в
своей постельке без дурных снов.
     - Это  было  бы  почти  настоящее массовое  уничтожение,  -  настаивала
Глория.
     - Почти не считается.
     -  О  чем  вы  тут мне  толкуете? Мы  чуть  не  взорвали  все  Западное
побережье, разрушения могли бы вернуть его обратно в каменный век.
     - Чуть тоже не считается, - сказал раздраженный голос в трубке.
     -  А  теперь  слушай  меня,  ты,  сочувствующая военным промышленникам,
свинья - заорала  Глория. -  Мы  - это  СОВ,  и мы  намерены взять  на  себя
ответственность  за  атомный взрыв,  рядом  с которым Хиросима показалось бы
детским пуканьем. Потенциальное количество погибших просто ошеломительное.
     - Меня не интересует, как вы там называетесь - СОВ, ВВ или Г-О-В-Н-О, -
ответил  репортер. - Но  сегодня ничего не произошло, значит, и нет  никаких
новостей.
     -  Боже,  - вздохнула Глория. - Ничего не случилось. Вам всегда подавай
действие. Вы торговец скандальными сенсациями.
     - Совершенно верно замечено, - согласился репортер.
     - Отвратительно.
     - Если хотите, - не отрицал тот.
     - А разве намерение ничего не стоит?
     - Дорогая леди, -  устало сказал журналист, - да если б из одних дурных
намерений  можно  было  состряпать  сюжет, вечерние новости длились бы сорок
часов подряд.
     - Да просто нам попалась испорченная атомная бомба, ты, дурья голова! -
завизжала Глория.
     - А у нас - горячая линия, - ответил репортер и повесил трубку.
     Глория прикурила от окурка Натана.
     - Нам надо придумать новый план, - сказала она.
     - Они не купились на этот?
     - Свиньи. Этот парень заявил, что дурных намерений еще недостаточно.
     - А  во  Вьетнаме,  значит,  было достаточно,  -  произнес  Натан самым
лицемерным и самодовольным тоном.
     - Как прикажешь это понимать, черт подери? - спросила Глория.
     -  Понятия  не  имею,  -  вполне  кротко  ответил Натан. -  Просто если
говорить о Вьетнаме - никогда не промахнешься.
     - Вьетнама больше нет, - оборвала его Глория, -  так что кончай  молоть
чепуху. Это важно. Перривезер подпрыгнет до потолка, когда узнает, что бомба
не взорвалась. Он, должно быть, потратил на нее целое состояние.
     - Да уж, состояние, - произнес Натан.
     Соглашаться с Глорией почти всегда было безопасней.
     - Может, нам удастся выдумать что-нибудь такое же удачное. Какую-нибудь
сенсацию, чтобы все эти  средства  массовой  информации кинулись  на нее,  -
сказала Глория.
     - ВИМП так и не заинтересовалась? - спросил Натан.
     - Они сказали, что послали бригаду, но все разъехались по домам.
     - А ВАСК? - снова спросил Натан.
     -  Они   тоже   выслали  бригаду,  на  которую  напали  какие-то  люди,
наблюдавшие  за  цветением  цветов. Значит, нам  просто  необходимо выдумать
что-то приличнее.
     - Например?
     - Думай, - велела Глория.
     Натан свел брови над переносицей.
     - Так пойдет? - спросил он.
     - Неплохо, - ответила она.
     - Я думаю. А может, выразить протест?
     - Протесты отменяются, - отрезала она. -  Это должно быть нечто вправду
крупное.
     - Когда-то мы освобождали банки, - предложил Натан.
     - Плохо. Банки тоже исключаются.
     - Тогда что?
     - Школы  и крупные  магазины, - ответила Глория. -  Что-то в этом роде.
Убийство детей всегда производит впечатление.
     - А как насчет больницы? - спросил Натан. - Или это уж слишком грубо?
     - Больница? - резко переспросила Глория.
     - Ну да. Собственно говоря, я не думал, что это так прозвучит.
     - Да  это просто здорово. Больница. Детское отделение. Мы это сделаем в
тот день, когда туда приводят всяких домашних животных поиграть с детьми. Мы
им  покажем! Будут  знать, как  позволять этим маленьким ублюдкам издеваться
над животными.
     - И правда, неплохо, - подтвердил Натан. - Прямо в точку.
     - Не говори так. "Прямо в точку" уже давно никто не говорит.
     - Прости, Глория. Я только  хотел сказать, что твоя идея и в самом деле
капитальная.
     - Просто блеск! - сказала она.
     - Прямое попадание, Глория, - поддержал Натан.
     - Ладно. А теперь позвоним Перривезеру и  скажем, что  мы придумали,  -
сказала  Глория. - Честно говоря,  эта  идея  с  атомной бомбой никогда меня
особо не колыхала.
     - Слишком разрушительная? - спросил Натан.
     - Да нет, просто, кто сможет увидеть эту кровь? - спросила Глория.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Когда  Перривезер вошел в лабораторию, доктор  Декстер Морли  сидел  на
высоком  табурете,  его пухлые  щечки  пылали, жирные  коротенькие  пальчики
сцепились на коленях. Маленький  ученый увидел  своего нанимателя и губы его
сморщила мгновенная горделивая усмешка.
     - Ну? - нетерпеливо спросил Перривезер.
     - Эксперимент закончен, - ответил Морли.
     Голос его дрожал от возбуждения и удовлетворенной радости.
     - Где это? - спросил Перривезер, проносясь мимо ученого к  лабораторным
столам.
     -  Их двое,  -  сообщил  Морли,  изо всех  сил, но  безуспешно  пытаясь
удержать руки  Перривезера подальше от  стерильных поверхностей лабораторных
столов. - Если б вы только подождали минутку...
     - Я уже и так достаточно долго ждал, - оборвал его Перривезер. - Где?
     Доктор  Морли  хмыкнул  с упреком,  но направился к  стоявшей на  полке
маленькой  коробке,  прикрытой  марлей.  Его  руки   задрожали,   коснувшись
коробочки.
     -  Вот,   -  сказал  ученый,  его  охрипший   вдруг  голос   полон  был
благоговения, когда он снял марлевый покров.
     Это была кубическая плексигласовая коробка. Внутри лежал кусок гниющего
мяса. А на мясе, кормясь и лениво потягиваясь, восседали две мухи с красными
крылышками.
     -  Это пара производителей? -  спросил Перривезер.  - Вы получили  пару
производителей?
     - Да, мистер Перривезер.
     У  Перривезера  при  виде мушек  невольно  перехватило дыхание. Он  так
осторожно  поднял  пластиковый куб,  что  мухи, сидевшие на  мясе,  даже  не
встрепенулись. Он рассматривал их со всех сторон, и так, и  эдак поворачивая
куб,  разглядывал мух снизу, сверху и глаза в глаза, восхищался напоминавшим
витражное стекло алым цветом их крыльев.
     - Их крылья точь-в-точь цвета свежей человеческой крови, - шептал он.
     Пока  он наблюдал, две мухи поднялись  с куска мяса, быстро спарились в
воздухе и снова уселись.
     Перривезер, любуясь, сказал скорее самому себе, чем доктору:
     - Вот если б только мне удалось найти женщину, которая бы так смогла.
     По  некоторым  причинам доктор Декстер Морли почувствовал себя неловко,
точно   он  подглядывал  за  кем-то,  и   его  застали  врасплох   за  столь
неблаговидным занятием. Он откашлялся и сказал:
     -  Собственно  говоря,  эти две  мухи ничем  не отличаются  от  обычных
комнатных  мух,  кроме  цвета  крыльев.  Musca  domestica  по  классификации
Диптера.
     - Они не совсем точные  подобия комнатных  мух, -  поправил Перривезер,
кидая хищный взгляд на ученого. - Вы ведь этого не изменили, не так ли?
     - Нет. Я ничего не менял.
     -  Тогда это последняя  форма  жизни,  - медленно произнес  Перривезер,
поворачивая   пластиковый  куб   так,  как  если  бы  то   был   совершенный
бледно-голубой бриллиант чистейшей воды,  который он  только  что  нашел  на
собственном дворе.
     - Ну, я бы не стал заходить так далеко, - сказал доктор Морли, суетливо
моргая и жалко пытаясь улыбнуться.
     - Что вы там лепечете? - прошипел Перривезер.
     - Э.  Да,  сэр. Я только хотел сказать, что  в большинстве аспектов эти
создания  являются  обычными  комнатными  мухами.  Форма  тела  и  структура
организма.  Тот  же  способ  питания,  который,  к   сожалению,  делает   их
переносчиками  болезней,  хотя  я  верю,  что  со  временем  мы  сумеем  это
устранить...
     - Почему вы хотите это устранить? - спросил Перривезер.
     - Что? Их способность быть переносчиками инфекций?
     Перривезер кивнул.
     -  Ну,  видите ли... - ученый покачал  годовой. -  Наверное,  мы  плохо
понимаем друг друга, мистер  Перривезер. Ведь  мухи действительно  переносят
болезни.
     - Разумеется. А если б они этого не делали, то на земле уже теперь было
бы гораздо больше людей, чем есть на самом деле.
     - Я... э, кажется, я понял вас, - ответил Морли. -  Так я думаю. Но все
же. Musca morleyalis по-прежнему остается переносчиком инфекций и вследствие
этого очень опасна.
     - Musca morleyalis? - переспросил Перривезер.
     Лицо его ничего не выражало.
     Морли вспыхнул.
     -  Ну, обычно  подобного  рода  открытия  называются по имени  ученого,
который...
     Лицо Перривезера по-прежнему ничего не выражало, когда он посоветовал:
     - Попробуйте лучше Musca Perriweatheralis, - и только тут  он  позволил
себе легкую улыбку.
     Ученый вновь откашлялся.
     - Очень хорошо, - сказал он тихо.
     - Почему у них красные крылья? - спросил Перривезер.
     - А, - ученый снова вспыхнул. Но говорить о биологии ему  было  гораздо
приятнее,   нежели   обсуждать  проблему   наименований   со  своим   жутким
нанимателем.  -  Аминокислоты, выработавшиеся  у  этих созданий, как  я  уже
говорил, коренным  образом отличаются от  тех, что  имеют обычные  комнатные
мухи.  Но только типом, но  и местом  расположения.  Видимо,  именно  это  и
вызвало генетическую  мутацию,  результатом которой и стали красные  крылья.
Естественно, когда  мы  продолжим  эксперимент  и  разрушим  эти  конкретные
организмы, тогда мы начнем перемещать...
     - Разрушим? Что разрушим? - сверкнул глазами Перривезер.
     - Поскольку  у нас имеется вся документация, совершенно не  обязательно
сохранять сами организмы, тем более,  что их дыхательная система развивалась
таким образом, что они стали несовместимыми с другими формами жизни.
     - Что это значит?
     - Это значит,  что  данные мушки абсолютно иммунны к ДДТ  и всем другим
токсинам  и  пестицидам,   -  сказал   Морли.  -  Именно  такова  была  цель
исследования, правильно?
     - Именно  такова,  - подтвердил Перривезер. Глаза его блеснули.  -  Все
пестициды?
     -  Все,  известные  в  настоящее  время.  Позвольте  мне,  -   он  взял
пластиковый  куб из рук Перривезера  и  поставил  его на сверкающий белизной
лабораторный стол.
     Надев резиновые перчатки, он ввел марлевый сачок в коробку и вынул одну
из мушек. Потом раскрыл контейнер, из которого послышался тихий свист.
     - Чистый  ДДТ, - пояснил  Морли, опуская сачок  с мухой  в контейнер  и
закрывая его крышку.
     - И что теперь произойдет ? - встревожено спросил Перривезер.
     - Совершенно ничего,  - ответил  Морли.  -  В  этом  контейнере имеется
достаточно чистого пестицида, чтобы...
     - Пожалуйста, не называйте их пестицидами, - сказал Перривезер.
     - Простите, тут достаточно ДДТ, чтобы уничтожить всех мух в стране.  Но
обратите  внимание  на  состояние  Musca  Perriweatheralis, -  он  извлек из
контейнера марлевый сачок и снова закрыл контейнер.
     Мушка с красным крыльями  сердито  жужжала  в  марлевом  плену. А когда
Морли  вернул  ее обратно в  пластиковый  куб, она немедленно  устремилась к
мясу.
     - Она еще жива, - сказал Перривезер.
     -  И невредима, -  добавил  Морли.  -  Она  может  выжить  в атмосфере,
состоящей  из одного  метана, - гордо  добавил  ученый. - Или  цианида.  Или
любого другого яда, какой вы только пожелаете.
     - Тогда она непобедима.
     - Да, и  именно поэтому должна быть  уничтожена, - сказал  Морли.  -  Я
уверен,  что  вы  не захотите  пойти  на риск  и  выпустить в нашу атмосферу
подобное  создание,  -  продолжал  ученый. -  Собственно  говоря, мне  и так
пришлось  принять крайние меры предосторожности. Но опасность растет по мере
размножения  этой  пары. Если хотя  бы  одна такая мушка выберется  живой из
лаборатории, экологический баланс планеты окажется в опасности.
     - Муха, которую невозможно отравить, - с гордостью произнес Перривезер.
     - Как вам известно, мистер Перривезер,  тут  речь идет о чем-то гораздо
большем. Она делает  еще  кое-что. Например, ее способность кусаться  совсем
иная, нежели у Musca domestica. Иные и последствия укуса. Вы помните, мистер
Перривезер,  когда я  впервые  приступил  здесь  к работе,  вы  обещали, что
когда-нибудь расскажете мне, как вам удалось добиться тех первичных мутаций.
     - Давайте лучше еще раз посмотрим демонстрацию, - ответил Перривезер.
     Морли заметил, что его наниматель тяжело дышит.
     - А надо ли?
     - Надо, - коротко ответил Перривезер.
     Мягкий голос  его  звучал монотонно и приглушенно, точно жужжание, но у
Морли мурашки побежали по коже; этот тон пугал его сильнее, чем любой крик.
     - Хорошо.
     Ученый направился в дальний угол лаборатории к террариуму, наполненному
саламандрами. Вынув  одну из них,  Морли поместил ее в  пластмассовый куб  с
мухами.
     - Будьте осторожны. Я не хочу, чтобы эта ящерица по случайности сожрала
одну из мух.
     - Этого не случится, - ответил Морли.
     Он прикрыл  саламандре  голову  и  придержал  животное  в  контейнере с
мухами. Одна из мух на секунду опустилась на хвост саламандры, а потом снова
перепрыгнула на кусок тухлого мяса.
     Морли  пересадил саламандру в  другой чистый пластиковый контейнер, где
уже  сидела огромная древесная лягушка.  Лягушка была  раз в  десять  больше
ящерки, а вес ее массивного тела превышал вес саламандры раз в сто.  Лягушка
взглянула на саламандру и лениво шевельнула длинным языком.
     Перривезер подвинулся поближе к пластиковому  кубу, он даже касался его
лицом, сосредоточенно наблюдая за происходящим.
     Лягушка снова выстрелила  языком, и почти мгновенно  язык этот оказался
оторван и лежал на дне контейнера, все еще рефлекторно подергиваясь. Лягушка
в  ужасе выпучила глаза, когда саламандра  напала на нее, яростно  кусаясь и
отрывая большие лоскуты кожи с ее тела.  Потом ящерица вцепилась в лягушку и
принялась отдирать  ее  конечности.  Глаза лягушки лопнули,  превратившись в
желеподобные кляксы. Ее ярко-окрашенная кровь брызнула на стенки контейнера.
Она  издала  слабый  звук,  а  потом  ее  резонаторные  полости  заполнились
телесными  жидкостями.  Лягушка  содрогнулась  и неподвижно застыла  на  дне
прозрачной клетки, а маленькая саламандра  вскарабкалась на нее, по-прежнему
кусаясь и нападая.
     Еще через две минуты содержимое контейнера уже  нельзя было разглядеть.
Внутренности и  жидкости лягушки плотно облепили  его стенки.  Доктор  Морли
молча приподнял  крышку контейнера, ввел  в него  длинную иглу для подкожных
впрыскиваний и извлек ее уже с наколотой на кончик саламандрой.
     -  Воздушное  впрыскивание  непосредственно  в  сердце,  -  сказал  он,
стряхивая рептилию  в пластиковый пакет. -  Это единственный  известный  мне
способ ее убить.
     Он посмотрел на Перривезера.
     - Теперь вы понимаете, почему эти две мушки надо уничтожить?
     Перривезер долго смотр ел на мух, потом перевел взгляд на ученого.
     - Я позабочусь об этом, - сказал Перривезер. -  А до тех пор храните их
даже ценой своей жизни.

     Комната наверху  была,  как всегда, темной и очень  теплой,  там  пахло
сладковатым  запахом гниения.  Валдрон Перривезер  III  тихо,  как и всегда,
отпер дверь, аккуратно спрятал  ключ в карман  пиджака и вошел внутрь.  Пыль
толстым слоем  лежала  на старинной  бархатной  мебели,  украшенной изящными
вышитыми салфеточками.
     Перривезер, мягко ступая по  пыльному  изношенному ковру, приблизился к
высоко  установленной  каминной доске,  накрытой  старинным  шелком.  Поверх
шелкового  покрывала  стояла только  одна вещь  - малюсенькая  шкатулка  для
украшений, богато отделанная золотом и драгоценными камнями.
     Он любовно взял шкатулочку и несколько минут подержал  ее на ладони. Он
созерцал  вещицу молча,  не  шевелясь, лишь  мягко поглаживая ее драгоценную
поверхность подушечками пальцев.
     Наконец, с глубоким вздохом открыл шкатулку.
     Внутри лежал крошечный мушиный трупик.
     Глаза Перривезера заволокло  слезами.  Дрожащими  пальцами он  коснулся
покрытого волосками маленького тельца.
     - Здравствуй, мама!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Когда  зазвонил  телефон, Перривезер уже снова сидел за  столом в своем
кабинете.
     - Мистер Перривезер,  - сказала Глория Мусвассер. - Мы очень  сожалеем,
но бомба не взорвалась.
     Когда она  потом  положит трубку, то  расскажет Натану, что Перривезер,
похоже,  вовсе не  придал этому  никакого  значения. Он был весьма сердечен.
Даже