ко  часть  ее,  была  систематизация реальных  доходов от судоходства  в
сравнении с расходами на фрахтование.
     Полученные им  материалы должны были стать частью формулы, над  которой
доктор  Смит  работал  в  течение  предшествующих  лет  и  согласно  которой
превышение  этих   расходов  над   доходами   означало,  что  организованная
преступность в этой сфере приобрела большой размах.
     Смит  давно уже  понял,  что  не  может  положить  конец  преступности,
пустившей  корни  в морских портах и проявлявшейся  в любых формах,  будь то
кредитование или  политика  профсоюзов.  Но он мог  воспрепятствовать  тому,
чтобы мафия захватила в свои руки управление судоходством.  Когда  опасность
становилась   слишком  явной,   к   окружному   прокурору   вдруг   попадали
доказательства  взяточничества  в портах или  у налоговой  службы появлялись
копии  счетов   на  имя  какого-нибудь   чиновника   грузового  пароходства,
покупавшего  особняки за двести тысяч  долларов при зарплате  в двадцать две
тысячи в год.
     Эшли ничего об этом не знал. Он лишь вводил данные в память компьютера.
Он даже не  мог вывести информацию на экран или распечатать на принтере  без
контроля со стороны Смита.  Последний раз Эшли распечатывал информацию шесть
месяцев  назад,  и  то лишь  для  проверки  данных, которые ввел в компьютер
накануне.
     Проанализировав все еще раз,  Смит пришел  к выводу,  что  если Уильяма
Эшли пытали с целью узнать, какой секретной информацией  он обладает, то  он
ничего не мог выдать. Он просто ничего не знал.
     Никто во всей организации  не знал, за какую работу он получает деньги,
никто, кроме двух человек.
     Такой  порядок  был   установлен  уже   давно.  В  этом  и  заключалась
особенность  организации,   созданной   десять   лет  назад  покойным   ныне
президентом, который вызвал Смита  к себе и сказал, что правительство США не
выполняет своих функций.
     - В  рамках конституции  мы  не в силах сдерживать рост  организованной
преступности. Мы не  можем справиться  с террористами. Мы слишком многого не
можем, если  действовать строго в соответствии с конституцией.  Однако, если
мы  не примем  более решительных  мер,  государство рухнет. Наступит хаос, -
говорил молодой рыжеватый блондин с бостонским акцентом, -  а хаос  ведет  к
диктатуре.  Когда воды  становится  слишком  много,  она переливается  через
плотину, точно также избыток  демократии ведет к тоталитаризму. Мы неизбежно
придем к этому, если...
     И   Смит  услышал,   что  необходимо  создать  организацию   вне  рамок
конституции, не подчиняющуюся правительству,  действующую  тайно,  во  благо
этого правительства.
     Организация должна была просуществовать недолго,  не более двух лет,  а
потом исчезнуть, не обнаружив себя. Смиту поручалось возглавить ее.
     Смит поинтересовался, а почему именно он?
     -  Потому, - сказал президент, - что за годы  службы  в ЦРУ  вы, доктор
Смит,  показали  полное  отсутствие  личных амбиций.  Психологические  тесты
показали, что вы никогда не станете использовать эту организацию для захвата
власти. Если быть  откровенным, доктор Смит, то вы, грубо говоря, совершенно
лишены воображения.
     -  Да,  - сказал Смит. -  Я  знаю.  Так  было всегда.  Моя жена  иногда
жалуется на это.
     - В этом  ваша сила, -  сказал президент. - Меня поразила одна вещь,  о
которой я хочу спросить сейчас,  так как мы больше никогда не увидимся и вам
придется забыть о нашем разговоре...
     - Конечно, - перебил его Смит.
     - Для меня остается загадкой, доктор  Смит, как вам удалось обойти тест
Роршаха, его часть на проверку воображения?
     -  Ах, это,  - ответил Смит. - Я  помню - это там,  где были чернильные
кляксы.
     - Верно. И вы должны были описать, на что они похожи.
     - Я  так и  сделал, господин  Президент.  Они были похожи на чернильные
кляксы.
     Вот  так   все  и  началось.  Предполагалось,  что   организация  будет
заниматься  сбором  информации и направлять действия  исполнительной власти,
снабжая   ее   необходимыми   данными,   обеспечивая   прессу   материалами,
разоблачающими коррумпированных чиновников. Но вскоре стало ясно,  что одной
информации недостаточно.  Несуществующей  организации  нужна  была  карающая
рука. Для этого требовалось создать нечто  вроде маленькой  армии, но даже в
ней могли  найтись болтуны, так  как нелегко убедить наемного убийцу, что он
работает  на министерство сельского хозяйства. Необходимо было найти одного,
уникального убийцу,  который не числился бы в живых, ибо и  сама организация
формально не существовала.
     Сначала все было просто.
     Нужного человека нашли среди полицейских Нью-Джерси, сфабриковали  дело
об  убийстве,  которого  он  не совершал,  посадили на  электрический  стул,
который не  до конца сработал, и, когда все кончилось, он официально уже  не
числился  в живых. Они  заранее подобрали такого по натуре человека,  что он
охотно согласился на них работать и хорошо изучил свое дело под руководством
восточного  тренера,  став,  если  не  считать   некоторых  сложностей   его
характера, прекрасным исполнителем карательных функций.
     Обо всем этом Смит размышлял сейчас, глядя, как над заливом Лонг-Айленд
собирается  гроза.  Он еще раз просмотрел  дело Эшли.  В нем  была  какая-то
неясность.  Способ   убийства  был  настолько   изощренным,  что,  возможно,
преследовал какую-то скрытую цель.
     Все остальное выглядело вполне логично, включая перевод денег. Убийство
произошло после  того, как деньги по чеку через  шведский  банк поступили на
имя  мистера Уинча,  Смит  перечитал материалы,  полученные от "Интеллиджент
сервис".  Эшли   был  убит   на  новом  деревянном   полу.  Значит,  тяжелые
механические  приспособления,  которыми  ему  могли  переломать   кости,  не
применялись, так  как  на свежих досках от  них остались бы следы. Возможно,
использовали что-нибудь полегче? Может быть, убийца был садист?
     Для человека, который не только никогда не верил в предзнаменования, но
даже не  помнил, чтобы они  его когда-либо посещали, доктор  Харолд  В. Смит
испытывал  странное  ощущение, размышляя  о  смерти Эшли. В  обстоятельствах
убийства крылась  какая-то  цель. Смит  не знал, почему ему так казалось, но
эта мысль преследовала его.
     За ужином, состоявшим из рыбного пирога и овощей, он думал о том же. По
обычаю поцеловав  жену перед сном, он продолжал размышлять.  И  на следующее
утро, занимаясь другими делами.
     А поскольку эта мысль мешала ему сосредоточится,  что могло  отразиться
на работе всей организации, требовалось найти ответ.
     И быстро, потому что из тех двоих, кто мог разгадать тайну смерти Эшли,
один  был на задании,  а  другой  собирался домой, в  маленькую  деревушку в
Северной Корее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Его звали Римо, снег падал ему на ладонь, и он чувствовал, как снежинки
ложатся  одна  на  другую.  У подножия  высокой сосны, в трехстах  ярдах  от
освещенных изнутри  желтым светом окон  хижины,  снег  ложился ровным  белым
ковром. В Бюрдетте, штат Миннесота, стоял тихий зимний вечер.
     Римо  прошел вдоль границы открытого пространства,  окружавшего хижину.
Теперь  он  понял.  Этот  открытый участок  в  лесах  Миннесоты  был  хорошо
простреливаемой  зоной. Помощник  генерального прокурора  все  предусмотрел.
Если он не заметит, что кто-то приближается к хижине, то пришельца учует его
собака,  а любой,  кто станет пересекать  открытое снежное  пространство  на
лыжах или  пешком, превратится в прекрасную мишень в  потоке  яркого желтого
света из окон, пронизывавшего ноябрьскую ночь.
     Римо почему-то вспомнил ту ночь десять лет назад, когда его посадили на
электрический  стул  и  он  подумал, что  наступил  конец, но потом началась
другая жизнь - жизнь человека, чьи отпечатки пальцев сданы в архив, а сам он
существовал  только  для  организации,  которой,  в  свою очередь,  тоже  не
существовало.
     Но Римо знал то, чего не знал его шеф доктор Харолд В. Смит. Человек по
имени  Римо   Уильямс  действительно  умер  на  электрическом  стуле:   годы
тренировок изменили его нервную систему и его самого. Так что теперь это был
совсем другой человек.
     Римо заметил, что  снег на руке начал таять, и улыбнулся. Если ослабить
концентрацию воли, то все будет потеряно. Сперва он почувствует холод, потом
его организм  не сможет противостоять атмосферным условием,  и  он замерзнет
среди  снегов Миннесоты.  Холод, как  он  убедился, это не отметка на  шкале
термометра, а контакт организма с внешней средой.
     Как в детской игре, когда правая рука погружается в горячую воду, левая
-  в холодную,  а затем  сразу обе  в  теплую,  которая  правой руке кажется
холодной, а левой - горячей. Так же обстоит дело и с колебаниями температуры
тела. До определенного момента  важна не температура самого тела,  а разница
между  ней и  температурой внешней среды. И  если понизить температуру тела,
человек может переносить холод, будучи в  легком  белом свитере,  спортивных
брюках и белых кожаных туфлях, держа на ладони снежинки, которые не тают.
     Римо чувствовал, как бесшумно падает снег, и видел искры, вылетавшие из
трубы хижины вдалеке.
     Снег - это  очень легкая  вода, с  повышенным  содержанием кислорода, и
если  зарыться  в  него,  двигаясь на  уровне  земли, и  слиться с  ним,  не
высовываясь наружу,  то  можно  быстро  "плыть", не  дыша,  плавно разгребая
руками снег, и таким образом добраться до хижины.
     Римо остановился и машинально опустился на колени, спрессовав под собой
снег. Он поднял голову и почувствовал запах горящих  дров и  жареного  мяса.
Сквозь запотевшие  стекла  можно  было различить две фигуры.  Движения одной
были резкими,  другой - плавными,  как у женщины,  скорее всего,  молодой. У
помощника генерального прокурора действительно была любовница, о чем ни одна
живая  душа  не   догадывалась.  Насколько  было  известно  Римо,  помощнику
генерального прокурора  часто  не везло  и  из-за  плохо подготовленных  дел
зачастую  не удавалось  добиться  наказания. Свидетели  обвинения  выступали
настолько   неудачно,    что   доказывали    невиновность   обвиняемого,   а
судопроизводство  было так  запутано,  что  многие  преступники  уходили  от
правосудия.
     Многие свои  ошибки помощник генерального  прокурора Докинз сваливал на
судей,  выносивших   слишком  мягкие  приговоры.  И   пока   другие   юристы
зарабатывали  деньги,  блестяще  подготавливая  свои  дела  для суда, Джеймс
Беллами Докинз все больше богател, наоборот игнорируя свои обязанности.
     Все  началось с того,  что  одна незаметная женщинаклерк,  подрабатывая
тем, что печаталась в ежегоднике, освещавшем положение на рынке недвижимости
в стране, направила туда свой  годовой отчет, а  журнал,  раньше не  слишком
часто бравший ее материалы, опубликовал его. С этого момента  Джеймс Беллами
Докинз был обречен.
     Компьютер  в санатории на Лонг-Айленде выдал  следующую информацию: чем
больше  проигранных дел,  тем  выше  доходы.  В случае  с  Джеймсом  Беллами
Докинзом  это означало  - чем хуже  он исполнял свой долг в суде, тем больше
становились его земельные владения.
     Сначала ему лишь намекнули. Может быть, за оставшиеся два года  работы,
накопив приличное состояние, он захочет со всей энергией привлечь к суду ряд
преступников?  Ему   показали  список,   в  котором  фигурировали   все  его
благодетели.
     Он  отказался  от  этого  предложения,  предупредив,  что, если  кто-то
попытается устранить его от службы, он тут же обвинит лиц из этого списка во
множестве  преступлений,  которых  те  не  совершали, а  когда  обвинения не
подтвердятся, разрешит им подать жалобу на штат Миннесота.
     Короче говоря, помощник генерального прокурора Джеймс Беллами Докинз  и
не намеревался  менять свое  поведение или подавать в отставку,  и пусть Бог
поможет штату, если кто-либо попытается выкинуть его с работы.
     Его  ответ попал  в компьютер в Фолкрофте, а все  факты стали  известны
доктору  Харолду  Смиту,  который  тут  же решил, что Америка  обойдется без
Джеймса Беллами Докинза.
     Римо  посмотрел поверх кромки снега, увидел две фигуры  и, почувствовав
запах жилья,  снова нырнул в снег и двинулся вперед, скользя в нем, как рыба
в воде.
     Римо услышал лай  собаки, дверь  со скрипом отворилась, и мужской голос
произнес:
     - Что случилось, Куини?
     Куини залаяла в ответ.
     - Я ничего не вижу, Куини, - сказал мужчина.
     И может,  потому, что Римо знал,  что  был невидим, может, потому,  что
недавно  посмотрел какой-то фильм  ужасов,  может,  потому, что  сегодня был
праздник - Хеллоуин, он проделал дырку в снегу и заорал:
     - Джеймс Беллами Докинз, твои дни сочтены!
     - Кто это, черт возьми?
     - Джеймс Беллами Докинз, ты не доживешь до утра.
     - Ты где? Голову оторву!
     - Кошелек или жизнь!
     - Где ты?
     - Кошелек или жизнь!
     - Взять его, Куини!
     Римо  услышал приближающийся лай,  а Докинз -  пузатый человек  с худым
лицом  и  винтовкой  в руках -  увидел, как  его  здоровенный английский дог
пробирается  по  снегу,  оставляя  за  собой  неровную дорожку.  Когда Куини
схватит его, то уж потреплет как  следует, а потом Докинз пристрелит то, что
останется. Человек явно  пришел убить его, и все, что Докинз должен сделать,
так это доказать, что действовал  в  целях  самозащиты, поскольку возле тела
будет найдено оружие. Если его не  окажется,  то Докинз  подложит его.  Этот
человек был в его власти, и косвенных доказательств будет вполне достаточно.
Оружие, которое найдут при этом человеке, поможет во всем разобраться.
     Однако  с  Куини  произошло что-то  странное.  Опытная  собака, она уже
сожрала изрядное  количество  крольчатины, а впереди  ее  ожидали схватки  с
семейством енотов  и  дальнейшая карьера. Но дорожка неожиданно оборвалась и
собака исчезла в снегу. Испарилась.
     Докинз  поднял ружье  и принялся  стрелять  туда, где бесшумно  исчезла
собака.  Послышался стон. Он  снова  выстрелил.  На  снегу показалось темное
пятно. Он засмеялся про себя.
     - Какого черта ты разбабахался,  Джимми? - послышался  женский голос из
дома.
     - Заткнись, милочка, - ответил Докинз.
     - Зачем ты стреляешь среди ночи?
     - Надо. Заткнись и иди спать.
     Докинз прицелился  в  темно-красное пятно,  расползавшееся  по снегу, и
заметил  под ним  какое-то  слабое  судорожное  движение. Возможно,  человек
прополз под прикрытием свежевыпавшего снега, но Докинз не видел углубления в
снегу,  которое  вело бы  к кровавому пятну.  Был  только след,  оставленный
Куини.
     Докинз   еще  некоторое  время   понаблюдал,  но   снежный  покров  был
неподвижен, и  он вышел  из  дома,  чтобы поглядеть на свою жертву. Но когда
Докинз был  почти уже у того места, где исчезла  Куини, то почувствовал, как
что-то сзади потянуло его за штаны, и обнаружил себя сидящим на снегу. Затем
чья-то рука  размазала по его лицу ком снега, и  он выпустил ружье, так  как
отчаянно пытался стереть снег с лица.
     Докинз попытался встать,  но  лишь  только его нога  нащупывала  что-то
твердое, как  тут же начинала  скользить. Когда он снова попробовал очистить
от  снега лицо, то выяснилось, что рука не слушается его. Теперь его охватил
ужас.
     Он медленно погружался  в снег, но  не  мог ни подняться, ни освободить
рот   от   холодной  ледяной  каши.  Затем  последним   отчаянным  движением
цепляющегося  за  жизнь  человека  он  попытался   избавиться  от   тяжести,
пригибавшей его к земле, но не сдвинулся с места, получив еще одну пригоршню
снега в рот.
     Все  вокруг  него стало белым, и больше  он уже  не чувствовал  холода.
Холодело лишь его тело. Когда на следующее утро перепуганная любовница нашла
его, то следователь  констатировал самоубийство.  Как он объяснил, у Докинза
"крыша поехала"  - он  застрелил собаку,  а затем зарылся  в снег и принялся
глотать его, пока не задохнулся и не замерз.
     Газеты Миннесоты запестрели заголовками:
     "Чиновник найден мертвым в любовном гнездышке".
     К тому  времени, когда  вся эта история была  обнародована, самолет,  в
котором находился Римо, приземлился  в Северной Каролине, в аэропорту города
Роля. Он взял такси и направился в мотель  рядом с  местечком под  названием
Чепел-хилл.
     - Всю ночь провели на открытом  воздухе? - подмигнул ему дежурный клерк
у конторки.
     - Вроде того, - ответил Римо.
     Клерк ухмыльнулся.
     - Вам следовало бы одеться теплее. Сейчас ночи холодные.
     - Мне не было холодно, - откровенно признался Римо.
     - Хотелось бы мне снова стать молодым, - сказал клерк.
     -  Молодость здесь  ни  при чем, - отозвался Римо,  забирая  три ключа,
поскольку снимал три рядом расположенные комнаты.
     - Вам звонил ваш дядя Марвин.
     - Когда?
     -  Сегодня утром, примерно в десять  тридцать. Произошла странная вещь.
Как только я позвонил к вам в комнату, телефон отключился. Я подошел к вашей
двери и крикнул, что вам  звонят,  но услышал оттуда лишь звуки телевизора и
не стал входить.
     - Я знаю, что вы не входили.
     - Откуда?
     - Вы же живы, не так ли? - ответил Римо. Открыв дверь своего  номера он
очень тихо вошел в комнату: на полу в  позе лотоса  неподвижно сидел хрупкий
старик-азиат, одетый в золотистое кимоно.
     Телевизор    был    снабжен   записывающим   устройством,   позволявшим
последовательно  смотреть  все  передачи,   идущие  одновременно  по  разным
каналам, дабы не упустить какой-нибудь очередной телесериал.
     Римо  бесшумно  опустился  на  диван.  Когда  Чиун,   Мастер  Синанджу,
наслаждался дневными телесериалами, никто, даже его ученик Римо, не смел его
беспокоить.
     Время  от времени кое-кто по  неведению воспринимал  это  зрелище всего
лишь как старичка,  смотрящего  "мыльные  оперы",  и  относился  к нему  без
должного уважения. И расплачивался за это жизнью.
     Итак, Римо  появился в тот момент, когда миссис Лорри Бэнкс обнаружила,
что ее молодой любовник любит  ее  ради  нее самой, а  не  ради  результатов
пластической  операции, которую  ей  сделал  доктор  Дженнингс Брайант,  чья
старшая дочь сбежала с Мертоном Ланкастером, известным экономистом, которого
шантажировала Доретта Дэниеле, бывшая исполнительница танца живота, а теперь
владелица  контрольного пакета акций научно-исследовательской онкологической
больницы  в городе Элк Ридж. Она угрожала закрыть  больницу, если  Лорри  не
признается,  где Питер Мальтус  припарковал  свою  машину  в  ту ночь, когда
старшая дочь Лорри была сбита автомобилем  и хромала потом несколько недель,
в  ту ночь,  когда  произошло наводнение  и  когда капитан  Рэмбо  Доннестер
уклонился от  разговора о своем сомнительном прошлом, оставив весь город Элк
Ридж на откуп преступным элементам и без защиты национальной гвардии.
     Лорри беседовала с  доктором Брайантом о том, следует ли знать Питеру о
его матери. И Римо пришло в голову, что еще два года назад актриса обсуждала
вопрос  о том, нужно ли кому-то рассказать какую-то другую мрачную историю о
его родственниках, и что все эти драмы  далеки  от жизни не  столько потому,
что  в  них  происходит,  сколько потому,  что все действующие  лица  в  них
проявляют жуткую заинтересованность  в происходящих событиях. Чиун,  однако,
считал   эти  сериалы  воплощением   красоты  и   единственным   оправданием
существования американской  цивилизации. Он  все  более  убеждался,  что эти
драмы    олицетворяют   американскую   культуру.   Обмениваясь   культурными
программами  с Россией,  Америка послала туда  нью-йоркский  филармонический
оркестр,  "где  тому и  место",  как сказал  Чиун.  Россия же прислала балет
Большого  театра, который, как знал Чиун,  также был  второразрядным, потому
что исполнители танцевали, по его мнению, весьма неуклюже.
     В  четыре тридцать  пополудни,  когда  закончилась  очередная  сер