е  о  сдаче
квартиры.
  Миссис Тьюмалги сказала, что ей не нужны неприятности, но  старый  ки-
таец с несколькими седыми волосками  вместо  бороды  все  равно  добился
своего.
  Конечно, он хорошо заплатил, причем вперед, однако вскоре  он  занялся
своими сильно пахнущими травами.
  Тут-то и коренилось самое странное. Раненый был при смерти, когда  его
приволок к ней этот иностранец. Вечером он не мог  произнести  внятно  и
двух слов. К утру у него открылись глаза. Его рана заживала гораздо быс-
трее, чем у нормального человека.
  Миссис Тьюмалти осведомилась, не занимаются ли в ее  доме  черной  ма-
гией. Однако слишком настаивать не решилась: жильцы с  последнего  этажа
хорошо ей заплатили.
  Правда, вонь оттуда шла нестерпимая. Она увеличила цену, сославшись на
необходимость впоследствии чистить занавески и прочее, чтобы вывести за-
пах. Не проходило дня, чтобы она не пыталась заглянуть  в  квартиру,  но
старому китайцу неизменно удавалось загородить ей  обзор.  Впрочем,  она
заметила там пузырящиеся горшки. Она знала, что  в  квартире  происходит
нечто странное, потому что видела, что представляла собой шея раненого в
первый день. Когда китаец нес его по ступенькам,  как  спящего  ребенка,
это была не шея, а сплошное кровавое месиво. Спустя два дня  ей  удалось
снова увидеть его шею - теперь на ней виднелся разве  что  старый  ожог.
Миссис Тьюмалти знала, что так быстро раны не заживают.
  Она упорно подслушивала у дверей. Сперва ей  просто  хотелось  узнать,
что там происходит, потому что вокруг только и говорят, что об  извраще-
ниях и безумном сексе. Китаец чаще всего пользовался какой-то своей  аб-
ракадаброй, но иногда переходил на  обычный,  цивилизованный  английский
язык. Она подслушала, как он говорил раненому, что его сердце должно де-
лать одно, селезенка другое, печень третье, как  будто  человек  в  сос-
тоянии подчинить организм своей воле.
  Была фраза, которую он повторял все время:
  "Боль никогда не убивает. Она - признак жизни".
  Очень странно! Раненый отвечал, и китаец опять переходил на  свой  ки-
тайский.
  Может статься, ее раненый и есть тот самый человек, за которого,  судя
по слухам, сулят такой большой выкуп?
  Именно этот вопрос задала Беатрис Мэри-Эллен Тьюмалти иностранцу с че-
рными иностранными усиками. Для встречи с ним она и явилась в этот прок-
лятый итальянский квартал. Во время разговора она изо всех сил прижимала
к животу сумочку.
  Кто знает, на какие сексуальные безумства способны эти мужчины,  когда
их собственные женщины после двадцати становятся жирными и усатыми?  Са-
мой миссис Тьюмалти было уже пятьдесят три, и для нее не составляло сек-
рета, что и она с возрастом не похудела, но в свое время она была красо-
ткой, и следы былого сохранились до сих пор.
  - Миссис Тьюмалти,- сказал человек,  ради  которого  она  забралась  в
Норт-энд,- вы сослужили самой себе добрую службу. Думаю, это  тот  самый
человек, из-за которого город потерял покой. Мы надеемся, что вы не ста-
нете распространяться об этом другим.
  Он извлек из кармана толстую пачку двадцатидолларовых банкнот. "Святые
угодники!" - подумала миссис Тьюмалти. Усатый отделил  от  пачки  первую
купюру. У миссис Тьюмалти разгорелись глаза. Две, три,  четыре,  пять...
Купюры были такие новенькие, свеженькие, так ладно ложились одна на дру-
гую! Рука снова принялась отсчитывать купюры. Шесть, семь,  восемь,  де-
вять, десять. Неужели он никогда не остановится?
  У миссис Тьюмалти помутилось в глазах от восторга. Когда на столе  пе-
ред ней выросла стопка из двадцати хрустящих купюр, она испустила радос-
тный вопль.
  - А теперь окажите нам небольшую услугу,- сказал усатый.
  - Все, что угодно!- пообещала миссис Тьюмалти, пребывавшая в  расслаб-
ленном состоянии теперь, когда свежие хрустящие купюры перекочевали в ее
сумочку.
  - Прошу вас, наведайтесь вот по этому адресу. Там вы повстречаетесь  с
Джеймсом Галлаханом из Федерального бюро расследований.  Вам  ничего  не
угрожает. Просто расскажите ему то же самое, что рассказали мне.
  - Непременно,- ответила она, в порыве благодарности вскочила со  стула
и поцеловала усатому руку, поскольку ей было известно, что у  итальянцев
так принято. Словно он кардинал или еще почище.
  Она догадывалась, что для своего народа этот человек  все  равно,  что
кардинал. Лидер общины, уважаемый  гражданин,  которому  она  выказывает
должное почтение.
  Охрана прервала акт поклонения руке. Уходя, миссис Тьюмалти  поклялась
благодетелю в вечной преданности.
  Так судьба свела ее с Сальваторе Бензини, по прозвищу "Бензин".  Проз-
вищем он был обязан не только фамилии, но и тому обстоятельству, что лю-
бил устранять несправедливость и разрешать споры с помощью  бензина.  Он
выливал его и поджигал. Иногда он поступал так с постройками, иногда - с
людьми, отказывающимися от сотрудничества.
  Впрочем, таким он был в молодости. Теперь ему редко приходилось подно-
сить к кому-либо спичку или плескать бензином в салон машины. Теперь  он
стал разумным, уважаемым человеком.
  Он позвонил в местное отделение ФБР,  Джеймсу  Галлахану.  Он  отлично
знал, что телефон прослушивается. Ему доносили, что прослушивается любая
контора ФБР. Кроме того, осторожность подсказывала ему, что эти люди за-
писывают голоса звонящих.
  - Так,- начал Сал Бензини разговор.- Мы нашли того,  кто  тебе  нужен.
Может, теперь немного ослабишь хватку?
  - Ты уверен, что это он?
  - У тебя скоро будет посетительница. Не знаю, у скольких человек в Бо-
стоне разорвали за последнюю неделю животы и глотки, но этому парню здо-
рово досталось, Галлахан. Так что теперь уйди с нашей дороги, о'кей?
  - Если это он, то так и будет. Но мне нужно еще кое-что.
  - Господи, Галлахан, что это с тобой творится? Мы  не  нарушали  феде-
ральных законов, а ты все равно с нас не слезаешь.  Брось,  Джим.  Хоро-
шенького понемножку.
  - Еще одна просьба. Совсем маленькая.
  - Какая?- спросил Бензини по кличке "Бензин".
  - Ты знаешь Жирдяя Тони?
  - Конечно, знаю. Кто же не знает Жирдяя Тони!
  - Позади Альфред-стрит на Джамайка-Плейнс есть  большой  двор.  Пришли
его туда завтра в четыре утра.
  - В четыре утра? Жирдяя Тони?
  - Его. Парня с жирком,- подтвердил Джим Галлахан.
  - Ладно, только Жирдяй Тони ничего не знает. Он просто на подхвате. Он
ни с кем не связан.
  - Все равно пришли.
  - Идет.
  Бензини повесил трубку и пожал плечами. "С жирком"? Так, кажется,  го-
ворят про бифштексы. Впрочем, какая разница? Весь мир сошел с ума. Хоро-
шо хоть, что Норт-энд остается прежним. Здесь все пока в своем уме.
  А остальные съехали с катушек. Сегодня ФБР подавай сведения об ученой-
-еврейке, которая, по их мнению, ест людей. Назавтра они ничего не хотят
знать. А ведь он лично звонил Галлахану, чтобы убедить его перестать ра-
зыскивать одного человека, а искать по  меньшей  мере  четверых-пятерых.
Это безумие с выгрызанием животов - дело рук (и зубов) нескольких  чело-
век. Слишком в разных концах города это происходило, и слишком близко по
времени. Его версия - не меньше 4-5 человек.
  А что ответили эти психи из ФБР? Да они слушать об этом  не  захотели,
не сойти ему с места! Сегодня подавай им все, завтра - ничего. А потом -
давай ищи парня с разодранной глоткой... Или гони Жирдяя Тони в  4  утра
на Джамайка-Плейнс. Джиму это все равно, что заказать ужин в ресторане.
  "Мы так много работаем на федеральные власти, что  впору  получать  за
это зарплату",- говаривал Сал Бензини, хотя ему было вовсе не смешно.
  Нужного ей человека миссис Тьюмалти увидела за рулем машины. Она и  не
думала беспокоиться за свою безопасность. Это была степенная,  достойная
черная машина, а управлял ей никто иной, как человек по  фамилии  Галла-
хан, а его все знают: его мать происходила из Керри, лучшего графства во
всей Ирландии, хотя в отце было что-то от уроженца Корка. Но  нельзя  же
ожидать от одного человека сразу всех достоинств!
  Всем известно, что он проработал в ФБР много лет и достиг видного пос-
та, из чего следует, что  даже  безбожники-протестанты,  заправляющие  в
стране, не могут удержать внизу славного потомка выходцев из Керри.
  - Только мы едем не в отделение ФБР.
  - Дорогой мой, куда бы мы ни ехали, с сыном женщины из графства  Керри
я чувствую себя совершенно спокойно. О, вы просто не знаете, что творит-
ся в Бостоне из-за этих иностранцев! Даже в моем доме их уже двое.  Один
- китаец. А я сдаю ему квартиру, беру у него деньги. Он бы  поступил  со
мной так же или еще хуже, если бы я попала в Китай, верно?
  - Конечно,- ответил Джим Галлахан.
  Он уже чувствовал запах жирного пряного соуса. Он  узнал  ее  домашний
адрес и получил полные объяснения насчет квартиры на верхнем этаже: куда
выходят окна, где стоит кровать с раненым, что за  дома  вокруг  и  нас-
колько шумный у нее район.
  - Шум есть - от выходцев из Майо,- сказала она, имея в виду  графство,
не идущее ни в какое сравнение с графством Керри.
  Славный ирландский парень действительно привез ее не в отделение  ФБР,
а на какой-то старый склад, где даже средь бела дня  царил  сумрак.  Она
поежилась, по коже у нее побежали мурашки. Он и впрямь облизывается  или
у него на губах лихорадка?
  На складе она увидала людей, которые явно не имели отношения  к  феде-
ральным властям. Она почувствовала себя первой христианкой, брошенной на
глазах у публики на римскую арену. Наверное, здесь все страдают лихорад-
кой...
  Пахло на складе странно, совсем как в хлеву в Керри. Она посмотрела на
Галлахана, ища у него поддержки. Он беседовал с блондинкой с умопомрачи-
тельными грудями, в постыдном обтягивающем платье черно-желтой  расцвет-
ки, напялить которое могла только еврейка. Видимо, с ней недавно произо-
шел несчастный случай, потому что правая сторона ее лица была перевязана
бинтом.
  Миссис Тьюмалти прислушалась к негромким разговорам обступивших ее лю-
дей. Когда она разобралась, о чем идет речь, у нес  отлегло  от  сердца.
Разве люди, обсуждающие обеденное меню, могут представлять опасность?
  - Что Галлахан привез на обед?- спросил кто-то.
  - Похоже, ирландское рагу,- был ответ.
  - Все лучше, чем вчерашняя кошерная еда.
  - А мне нравятся французы. Во французах есть тонкость?
  - Только после ванны....
  - Значит, французами тебе придется довольствоваться только два раза  в
год.
  - А мне ежедневно подавай темное мясо.
  - Оно ничем не сочнее белого...
  - Нет ничего лучше грудки белой англо-саксонки, протестантки - БАСП.
  Миссис Тьюмалти улыбалась. Она никогда не слышала  про  блюдо  "грудка
БАСП", но не сомневалась, что это вкуснятина в растопленном  масле,  без
чеснока, из тех, что превращают человека в  сексуального  маньяка,  если
лакомиться ими регулярно.
  Потом она увидела, как агент Галлахан отвесил женщине с роскошными фо-
рмами поклон. Это был обыкновенный поклон, но в конце он  подобострастно
подставил ей шею.
  Она удивилась такой покорности со стороны парня из Керри с ясными  го-
лубыми глазами, чей перебитый нос свидетельствовал, что  его  обладатель
не отступал в свое время даже перед увесистым кулаком.
  Он направился к ней, остальные встали кругом. Миссис Тьюмалти не  сом-
невалась, что перед ней переодетые агенты, потому что у агентов в  теле-
передаче об ограблении банка африканцами тоже были  лучезарные  башмаки,
аккуратные костюмы и желтые плащи, а агенты в реальной  жизни  одеваются
точно так же, как по телевизору.
  Парень из Керри положил руку ей на плечо. Он улыбнулся, и миссис  Тью-
малти улыбнулась ему в ответ. Парень из Керри опустил голову. Боже  пра-
вый, что он делает?
  Миссис Тьюмалти почувствовала у себя на груди его жесткие  губы.  Нет,
парни из Керри так себя не ведут. Скорее, перед ней  развратник-иностра-
нец в гриме. Внезапно ее пронзила страшная боль. Колени подогнулись, ды-
хание прервалось.
  Ее рвали на части, но она как бы наблюдала за этим со стороны.  У  нее
было такое чувство, словно она спускается в огромную черную пещеру,  за-
ходит все глубже, в кромешную тьму. Это походило на ту тьму, из  которой
она вышла очень, очень давно. До нее донесся голос ее матери: мать нака-
зывала ей не задерживаться...
  В пещере она видела сон. Ей снилось, что она покидает собственное  те-
ло. Над ее телом стоял парень из Керри с испачканным кровью  лицом;  все
остальные тоже насыщались ее старым, усталым телом, и лица у них были  в
крови, как у каннибалов.
  Блондинка с грудями присоединилась к едокам.
  Миссис Тьюмалти возвращалась домой, к маме.
  "Тут будут только люди из Керри?- спросила она  мать.-  Нет,  дорогая,
всякие.- Вот и хорошо,- сказала миссис Тьюмалти во сне".
  Теперь, когда утратила значение плоть, происхождение добрых  людей,  с
которыми ей предстояло встретиться, тоже не имело никакого значения. Они
будут просто добрыми людьми. Все остальное было отныне неважно.
  Когда лакомые кусочки ее тела были объедены до костей, кости вылизаны,
а остальное - связки и сухожилия - брошено в зеленый мусорный бак, Шийла
Файнберг обратилась к своей стае, занятой облизыванием морд.
  - Джим нашел нужного мне самца человека. Я рожу от него, и наш вид во-
звысится благодаря гибридизации. Этот мужчина - лучший в своем виде,  он
даже сильнее нас. Джим его нашел. Однако поймать его будет нелегким  де-
лом.
  - А мы его съедим? Ну, когда ты получишь его сперму?
  Вопрос был задан бухгалтером из крупной  страховой  компании,  который
сейчас обсасывал ноготь. Чужой.
  - Возможно,- ответила Шийла.- Но он - лучший среди людей. Даже поймать
его будет очень непросто.
  Галлахана осенило.
  - Вдруг он - не просто человек? Вдруг он получен в результате экспери-
мента, как ты?
  Шийла покачала головой.
  - Нет. Я в курсе всех экспериментов. Такого никто никогда не делал.
  - А в другой стране?- не унимался Галлахан.- Вдруг его сделали  комму-
нисты, а он сбежал?
  - Нет. Мы - единственные в своем роде.
  На какое-то время на складе воцарилась печаль. Души присутствующих ос-
тались непоколебленными, однако до них словно донеслось эхо  того,  чего
не будет никогда. Все молчали.
  - Эй, друзья!- вспомнил Галлахан.- В четыре утра во дворе на  Альфред-
стрит нас ждет итальянский ужин. Парня зовут Жирдяй Тони. Уж  очень  хо-
рош, с жирком!
  Сообщение было встречено одобрительным смехом. Шийла сказала, что  че-
тыре часа утра - самое правильное время для охоты на человека.
  -А как насчет китайца?- спросил бухгалтер.
  Это вызвало новые шутки: откуда он - из Кантона или  из  Шанхая,  ведь
это разные китайские кухни. Однако Шийла, у которой было больше,  чем  у
остальных, опыта как у особи нового вида, уловила в себе  сильнейшее  из
чувств, доступных зверю.
  Этим чувством был страх.
  Инстинкт подсказывал Шийле, что человек, тонкокожее существо с дряблы-
ми мускулами, человек прямоходящий, отличающийся медлительностью,  живу-
щий стаями и занимающийся строительством именно для того, чтобы оградить
свою худосочность, стал властелином мира не по случайности, а  благодаря
своему превосходству.
  Да, Шийла могла напасть со своей стаей  на  отдельную  особь,  но  от-
дельные особи всегда подвержены нападению. Разве самки человека не  сла-
бее самцов? И дети до пятнадцати лет. Человек, переваливший через  соро-
калетний рубеж, начинает утрачивать даже прежнюю силу.
  Однако люди правят миром, а звери сидят в клетках, чем доставляют удо-
вольствие зевакам.
  Нет, старик опасен. Все не так просто, как кажется Галлахану.
  По какой-то причине - Шийла объясняла это  инстинктом,  унаследованным
от тигра-людоеда,- она опасалась тщедушного старичка-азиата даже больше,
чем молодого мужчину. Галлахан передал слова съеденной Тьюмалти  о  том,
что азиат очень стар. Однако он запросто поднял молодого по лестнице.
  Когда она думала о старике, ее охватывал страх, похожий на  отдаленный
рокот барабанов и еще какой-то шум.
  После трансформации она не видела снов. Однако  на  складе,  пока  все
ждали начала охоты в квартире миссис Тьюмалти, ей  приснился  сон,  хотя
она не засыпала.
  Это походило на галлюцинацию. В ней были запахи и звуки. В конце длин-
ной-предлинной долины стоял человечек, казавшийся лакомой добычей.
  Однако он не был таковым. Он был спокойнее тех, кого они  задрали.  Он
был самым совершенным из всех людей, посланным своим видом, чтобы покон-
чить с Шийлой и ее породой.
  Китайский обед? И думать забудьте!
  Она все еще надеялась, что стае удастся сохранить одного  из  двоих  -
хоть молодого, хоть старого - на развод. Однако она не исключала, что им
придется отказаться от такой роскоши.
  В квартире на верхнем этаже дома миссис Тьюмалти Чиун хлопнул Римо  по
руке. Темнело. Три вечера подряд Чиун наводил в комнате какай-то  хитрый
порядок.
  - Не расчесывай раны,- сказал Чиун.
  - Значит, я вообще не должен к себе прикасаться.  Здорово  мне  доста-
лось!
  - Царапины! А болит потому, что заживает. Мертвые не  ведают  боли,  в
отличие от живых.
  Чиун снова шлепнул пациента по руке.
  - Чешется!
  - Отвратительно!- скривился Чиун.- Стыд-позор!
  Римо знал, что Чиун имеет в виду не то, что у него чешутся раны.  Пос-
ледние семь часов, те есть все время с тех пор, как у  Римо  восстанови-
лась способность соображать и верно понимать звуки и слова, Чиун без ус-
тали твердил ему, какой это позор для человека, имеющего отношение к Си-
нанджу,- получить этакую трепку.
  По словам Чиуна, ему самому было непонятно, зачем он так старается по-
ставить Римо на ноги.
  - Чтобы ты опять меня опозорил? Знаешь ли ты, что едва не позволил се-
бя убить? Тебе это известно? Мы не теряли Мастера на протяжении  девяти-
сот лет? Тебе все равно, что будет с моей репутацией?
  Римо пытался возразить, что столкнулся с небывалым противником, однако
Чиун ничего не хотел слышать.
  - Ты хотел погибнуть? Хотел сыграть со мной злую шутку? Почему? Я ска-
жу тебе, почему...
  - Но, папочка...- слабо отбивался Римо.
  - Тихо,- оборвал его Чиун.- Ты хотел так поступить со мной из-за моего
снисходительного характера. Я согласился расстаться с центрифугой, кото-
рую мечтал привезти домой, в Синанджу, как образец волшебства белых. Раз
я согласился, причем с готовностью, ты вообразил, что можешь  умереть  и
тем нанести мне сокрушительный удар. Кому какое дело?  Пускай  ласковый,
щедрый, любящий, достойный глупец Чиун войдет в историю  как  "Тот,  кто
потерял ученика".
  - Но...
  - Я проявлял излишнюю снисходительность. Излишнее благородство. Я  был
готов отдать все без остатка. А взамен  получаю  беспечное  отношение  к
плодам своих усилий. А все почему, почему? Потому, что я  слишком  щедр.
Выражаясь твоим языком, я - слабохарактерный человек. Безвольный!  Слав-
ный Чиун, ласковый Чиун, милый Чиун! А  окружающий  мир  только  того  и
ждет, чтобы воспользоваться его мягкотелостью.
  Чиун в очередной раз шлепнул Римо по  руке,  готовившейся  расчесывать
рану, и умолк. Римо знал, что гнев разобрал Чиуна только после того, как
он, Римо, пришел в сознание и смог говорить. Он помнил ласковые,  утеши-
тельные речи, доносившиеся до него в бреду, пока Чиун лечил его травами.
Его спасли самые умелые руки из всех, способных убивать или исцелять.
  Западным докторам было неведомо то, что знали в Синанджу:  убивает  не
столько сама рана, сколько внезапность ее нанесения или  множественность
ран. Человеческий организм обладает способностью  к  самовосстановлению.
Одна болезнь или повреждение одного органа устраняется самим организмом,
если у него хватает времени, чтобы отреагировать.
  Лезвие, проникающее в мозг, убивает. Однако если это проникновение за-
ймет целый год, то мозг успеет образовать  вокруг  лезвия  оболочку,  он
примет лезвие, попытается либо отторгнуть его, либо сжиться с  посторон-
ним телом. Если чудесному человеческому организму приходится  отзываться
на травму слишком быстро, то дело обстоит худо. С двумя вторжениями  од-
новременно организм тоже не справится. Вот  почему  вскры