его жизнь чем-то смахивала на приключения Микки Мауса.
     Выиграла  ли  что-нибудь  Америка от  его  трудов? Выиграл  ли  он  сам
что-нибудь?  Единственное,  что  он  приобрел  за  все  эти  годы,  так  это
совершенное владение своим телом и разумом.
     Чиун всячески  старался подбодрить своего  ученика,  рассказывая ему  о
славных  королевских династиях,  о  том,  как приятно служить  диктаторам  и
тиранам.  Как, напротив, неприятно находиться в подчинении  у Смита, который
почему-то  стыдится  своих  подданных,  замалчивает  их  деяния,  да  и  сам
старается  держаться в тени. Зато в  стране истинного тирана ассасины всегда
на виду, их чтят, ими гордятся.
     - Да, это здорово, - поддакнул Римо, но на душе  у него было мерзко, он
чувствовал себя ненужной вещью, которую вот-вот должны выбросить на свалку.
     -  Ты  грустишь, Римо. Великий Ван  понял  бы  тебя. Такое случается со
всеми Мастерами Синанджу, даже с самыми знаменитыми.
     - С тобой тоже это случалось, папочка? - спросил Римо.
     - Нет, ни разу в жизни.
     - Почему же?
     - Видишь ли, каждый человек  имеет основания для недовольства собой. Но
я всегда оценивал свою жизнь в целом. Как учил Великий Ван: "Не суди о своей
жизни по отдельным поступкам,  как это делают люди Запада, а взгляни на весь
пройденный  путь". Если даже всю оставшуюся жизнь я буду  допускать сплошные
ошибки и промахи, мне все равно уготовано почетное место в истории Синанджу.
     - Значит, мы  с тобой устроены  по-разному. Я чувствую себя так, словно
земля ни с того ни с сего ушла из-под моих ног.
     - И опять-таки  Великий Ван сказал: "Всякому  совершенству предшествует
сознание  несовершенства,  а посему хуже всего человек  чувствует себя перед
тем,  как  поднимается на новую высоту".  Именно  это и происходит с  тобой,
Римо.  Ты готовишься преодолеть новый рубеж, и мы должны быть благодарны  за
это судьбе.
     - Великий  Ван,  Великий Ван...  Не понимаю, почему, черт  возьми,  его
считают  таким  великим. Помимо него  существовало множество других Мастеров
Синанджу. Я читал о них.
     - Ты еще  не дорос до  этого. А  теперь поторапливайся. С каждым днем в
мире остается все меньше тиранов. Их постоянно свергают.
     -  Почему  ты считаешь, что  Ван  действительно великий?  Он был мудрее
твоего отца?
     - Нет, я мудрее моего отца.
     - Как же тогда прикажешь тебя понимать?
     - Когда ты  достигнешь определенного уровня  совершенства,  ты  увидишь
Великого Вана.
     - Разве он жив? Или его нетленный дух все еще пребывает в мире?
     - Нет. Но он живет в величии Синанджу.  И когда ты поднимешься на новый
уровень совершенства, ты увидишь его.
     - Скажи хоть, как он выглядит.
     - Пожалуй, немного грузен, но он сказал мне, что я чересчур худ,  и мне
пришлось по его совету набрать полторы унции.
     - Ты действительно разговаривал с ним?
     -  Да,  это становится возможным, когда преодолеешь  определенный путь.
Сейчас ты в самом начале этого пути.
     -  И ради этой чепухи я  должен  покорять очередную вершину? Мне вполне
хватает того, что я уже умею.
     -  Ах, как ужасно,  когда  твой воспитанник, которого  ты  лелеял,  как
родного  сына,  вонзает  тебе  в сердце острый  нож,  возвращаясь к замашкам
белого человека! Теперь я понимаю, почему белая раса  никогда  не  достигнет
подлинного величия.
     - Если ты хочешь освободиться от меня, папочка, так и скажи.
     - Ба, какие мы сегодня раздражительные! - усмехнулся Чиун.
     Мастер  Синанджу  чувствовал,  что  победа на  его  стороне.  Что бы ни
говорил  Римо, он  на пути к новой  вершине. Это вовсе не  означало,  что он
должен стремиться как можно скорее ее одолеть. Напротив, если бы до этого он
не проявлял порой чрезмерного усердия, то давно  уже был бы там. На этот раз
он  не одержим честолюбивым  желанием  достичь  чего-то небывалого.  Значит,
скоро он увидит Великого Вана и получит от него совет, который тот дает лишь
настоящим  Мастерам  Синанджу.  Каков  бы  ни  был   этот  совет,  он  будет
правильным. Великий Ван никогда не ошибался. Об этом записано в анналах Дома
Синанджу,  и  это действительно  так. Каждый раз,  когда  Римо взбирался  на
отвесную  стену  и  понимал,  что единственным  его  врагом  является  страх
падения, каждый раз, когда он дышал в одном ритме с великими силами Космоса,
Великий Ван воскресал из небытия. И сейчас он лишь ждал подходящего момента,
чтобы приветствовать нового Мастера Синанджу.
     Все это знал Чиун, Римо же только предстояло это узнать.
     Безумный  Смит  явился с опозданием в  четверть часа.  Если, по  мнению
Чиуна, в этом психе и было что-то хорошее, то лишь пунктуальность. Теперь он
лишился и этого единственного преимущества.  "Какое счастье, что нам недолго
осталось тебя терпеть", -  проворчал Чиун по-корейски. Однако  в переводе на
английский эта фраза претерпела некоторое изменение.
     -  Добро  пожаловать, мудрейший император! - воскликнул Чиун,  открывая
дверь  главе  КЮРЕ.  -  В  день,  когда  кончается  наша служба,  призванная
возвеличить  ваше имя,  и  наступает час  прощания,  тоска  переполняет наши
сердца, ибо мы понимаем, что равного вам не сыскать.
     При  том,  что  Смит страдал дальтонизмом, он узнал  красное  кимоно  с
вышитыми  на  нем  золотыми  драконами.  Оно  было на Чиуне в день их первой
встречи, и с тех пор он ни разу его не надевал. Смит вдруг осознал, что Чиун
с Римо действительно  уезжают. Возможно, он их никогда больше не увидит.  Ну
что  ж,  по  крайней  мере, они  спасли  страну.  Русские диверсанты,  нагло
вторгшиеся    в    Америку,    уничтожены.    Россия    основательно    себя
скомпрометировала, и  ее, как выразился президент,  отхлестали по щекам. Две
враждебные  державы  уже не  балансировали  на  грани конфликта,  способного
погубить  весь мир. Россия  отступила, дав  Америке  необходимую  передышку.
Теперь Смиту оставалось  лишь  выяснить, почему все-таки сюда была заброшена
группа Матесева.
     - Кажется, пришла пора прощаться, - сказал Римо, протягивая Смиту руку.
     - Кажется, да, - ответил Смит.
     - Кто знает, может быть, когда-нибудь мы еще встретимся.
     - Сядьте, Римо. Давайте поговорим о миссии генерала Матесева.
     -  Для  этого мне  не  нужно  садиться. Они  пытались  захватить одного
гипнотизера, якобы очень талантливого.
     - Но  в  России полно  гипнотизеров,  - возразил Смит. - Там давно  уже
экспериментируют  над  человеческим сознанием. Почему  им понадобился именно
этот?
     - Кажется, он мастер мгновенного внушения.  Во  всяком случае,  когда я
увидел этого бедолагу, глаза и рот у него были заклеены лентой. Похоже, люди
Матесева до смерти боялись его, сильнее, чем черт ладана.
     -   Неудивительно.   Если  все,  что   о  нем  говорят,   соответствует
действительности, он может  управлять миром. Теперь я понимаю, каким образом
он с такой легкостью сбежал из России. Он  может сбежать откуда угодно. Этот
человек  способен проникнуть  в министерство обороны  и начать войну. Теперь
понятно,  почему  русские держали в секрете все, что с ним связано. Странно,
что они не убили его, когда выяснилось, на что он способен.
     - Наверное, хотели использовать его в своих целях, - предположил Римо.
     -  Это еще  вопрос,  кто  кого стал бы использовать,  ведь  он способен
внушить кому угодно все,  что угодно. Этот человек подобен  атомной бомбе, к
тому же наделенной разумом. Должно  быть, с ним  русские не знали  ни минуты
покоя.
     -  Наверное,  -  сказал Римо. -  Ну что  ж, Смитти,  прощайте и  будьте
счастливы.
     - Подождите минутку. Как он хотя бы выглядит?
     -  Невысокого  роста,  с грустными  карими глазами. Симпатичный парень.
Одинокий.
     - Вы с ним разговаривали?
     - Конечно.
     - И вы его отпустили?! - Желтоватое  лицо Смита побагровело от ужаса. -
Как вы могли, зная, что он собой представляет? Как вы могли?
     - Я выполнял ваше задание. Вы велели мне убрать Матесева, правильно?  Я
убрал Матесева, Вы велели  мне выяснить, что  ему нужно? Я  выяснил. Так что
вопрос закрыт.
     -  Вам  следовало  немножко  пошевелить  мозгами.  Мы  должны  схватить
Рабиновича. Нельзя допустить,  чтобы он  свободно разъезжал по нашей стране.
Какие же болваны эти русские! Почему они ничего нам не сообщили? Мы могли бы
действовать сообща.
     - Прощайте, Смитти.
     - Вы не имеете права сейчас уехать, Римо. Вы могли бы его опознать?
     - Опознать? Естественно. Он набивался мне в друзья.
     - У тебя слишком много друзей, Римо, - проворчал Чиун.
     Он дожидался, пока  Римо наконец  начнет  выносить его сундуки. Мастеру
Синанджу, да еще такому знаменитому, не  пристало самому таскать свой багаж.
Он заставил бы Смита сделать это,  но,  как  и все представители белой расы,
тот  с  возрастом стал совсем хилым. Как  бы то  ни  было, Мастеру Синанджу,
достойно завершившему службу у очередного императора, не подобало заниматься
своими пожитками.
     - Особенно таких брюзгливых, как некоторые, - парировал Римо.
     Но Чиун  был  настолько  счастлив  расстаться  с  Безумным  Императором
Смитом, что решил пропустить это дерзкое замечание мимо ушей.
     -  Римо, надеюсь, вы понимаете,  почему  необходимо  задержать  Василия
Рабиновича и сделать с ним то, что не удалось сделать русским?
     - Я не только  не хочу ничего понимать, но и  не желаю вообще думать об
этом. Пойдем, папочка. Я отнесу твои сундуки в машину.
     - Сделай одолжение, - сказал Чиун.
     Жизнь  снова была прекрасна. Ему даже  не  пришлось  умолять непутевого
ученика о  том, что  он  должен  был сделать из любви  к своему  наставнику.
Просить всегда унизительно. Эта формула, пусть и не абсолютно  справедливая,
показалась  Чиуну удачной,  и он  решил использовать  ее, когда  подвернется
случай.
     - Чиун, скажите же ему, что работа еще не закончена, - взмолился Смит.
     - Что  я  могу  сказать  человеку,  который  всегда служил  вам верой и
правдой?  Только ваш приказ, о, великий император, подлежит беспрекословному
исполнению.  Вы  приказали  ему  уничтожить  злодея  по  имени  Матесев.  Он
уничтожен?
     - Да, но...
     -  Вы приказали  ему  выяснить, кто такой Рабинович.  И  Римо не только
разыскал этого человека, но и подружился с ним. Или я ошибаюсь?
     - Нет, но...
     - В таком случае мы можем  с чистой совестью покинуть  вас,  уверенные,
что все ваши мудрые указания выполнены до последней буквы.
     - Назовите свою цену.
     -  Позволю  себе  напомнить мудрейшему  императору, что мы  все еще  не
получили обещанного вознаграждения, - вкрадчиво произнес Чиун. - Не думайте,
что  мы рабы презренного  металла.  Однако мы знаем,  что высшей ценностью в
Америке считается доброе имя. И мы уверены, что вы более других заботитесь о
своей  безупречной  репутации.  Как только  сокровища  Дома  Синанджу  будут
найдены и возвращены нам, мы с радостью  и удовольствием возобновим службу у
вас.
     -  Но  для  того, чтобы  разыскать все, что перечислено в вашем списке,
потребуются  годы! Среди этих вещей  есть  памятники  культуры,  исчезнувшие
много веков назад.
     - Великой державе любые задачи по плечу, - сказал Чиун.
     Римо добавил по-корейски:
     - Чистая работа, папочка. Я бы не сумел так ловко выкрутиться.
     -  Ничего,  со  временем  научишься.  Когда  станешь работать  не  ради
дурацкого  патриотизма, а для того, чтобы  продолжить дело великих  предков.
Поверь, в  этом нет ничего мудреного. Все императоры - глупцы и  с легкостью
поддаются на лесть, ибо считают себя лучше других на том  простом основании,
что родились императорами.
     - О чем это вы беседуете? - поинтересовался Смит.
     - Прощайте, - в который уж раз повторил Римо.
     - Чиун, я готов предложить вам столько же, сколько любая другая страна,
тиран или император.
     - Поставь сундук на место, - быстро скомандовал Чиун по-корейски.
     - Разве мы не уезжаем? - недоуменно спросил Римо.
     - Как можно уехать, когда  нам светит выгодная сделка? Запомни:  нельзя
отказываться от щедрого предложения, иначе потом пожалеешь.
     - Не знаю, как ты, папочка, но я сыт по горло и Смитом, и КЮРЕ. Так что
таскай свои сундуки сам.
     На  глазах у  Смита  голубой сундук с грохотом  полетел  на  пол.  Чиун
выпучил глаза от подобной неучтивости.
     -  Пока,  ребята,  -  сказал им  обоим  Римо.  - Я  сыт по горло  вашей
компанией. Мне больше по душе общество Микки Мауса.
     Когда за Римо закрылась дверь, Смит спросил Чиуна,  что ему  известно о
гипнозе.
     - Все, - ответил Чиун. - В свое время  у меня на службе состояло  целых
пять гипнотизеров.
     Если бы Смит знал, чем в этот самый момент занимается Рабинович,  он на
карачках пополз бы за  Римо, умоляя его  стать  другом печального выходца из
России.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Чтобы запустить американскую  ядерную ракету,  требуются два человека и
две  разных кнопки-ключа. Каждая ракета уже нацелена на определенную мишень.
Те, кто запускает ракету, не знают, где она приземлится. Они лишь  выполняют
команду.  При этом соблюдается строгая последовательность. Во-первых, прежде
всего  авиаинженеры обязаны следить,  чтобы  не произошло  самопроизвольного
запуска  в   результате  какой-нибудь   неполадки,   и,   во-вторых,  запуск
производится лишь  после получения соответствующего  приказа Стратегического
авиационного командования.
     - А кто отдает приказ Стратегическому командованию?
     - Президент, мама. Почему ты задаешь мне такие вопросы?
     Капитан Уилфред Боггс  нес службу в штабе Стратегического  авиационного
командования - САК - в  Омахе. Он терпеть не мог маленьких забегаловок и  уж
тем более встречаться в них с матерью. Он был ужасно недоволен тем,  что его
мать ходила по городку, расспрашивая всех и каждого, где размещаются большие
ракеты, нацеленные на Россию.
     В тот день капитан Боггс находился на дежурстве  и должен был допросить
одного человека. Когда ему сказали, что это иммигрант из России, он попросту
расхохотался.
     -  Значит, какой-то  русский  сшивается  здесь  и  интересуется  нашими
ракетами?
     - По его словам, ему объяснили, что здесь находятся наши ракетные базы,
- ответил  офицер местной  полиции. - Только уж вы с ним обойдитесь помягче.
Он неплохой малый. Сказал, что  хочет  встретиться с кем-нибудь из САК. А  я
ему  говорю:  раз такое дело, я  позабочусь о том,  чтобы  это произошло как
можно скорее.
     Однако  местная  полиция  совершила  нелепейшую  ошибку:  вместо  этого
человека она почему-то арестовала мать Уилфреда.
     - Мама, нам есть о чем поговорить. Позвони мне по телефону.
     - Зачем? Ведь  я  уже здесь.  Скажи, как  запустить  ракету, чтобы  она
полетела на Россию?
     За  этим  последовали  вопросы  о  том,  кто за  что  отвечает в  штабе
Стратегического авиационного командования. Разумеется, он немедленно вытащил
ее из  тюрьмы  и  предложил  побеседовать  в  более  подходящем  месте.  Она
настояла, чтобы они зашли  в кафе, потому что ей  хотелось  съесть  булочку.
Уилфред не ожидал, что ему так просто удастся освободить мать из-под ареста,
однако охранники проявили  невиданную готовность нарушить  кое-какие правила
ради особы, которая всех их буквально очаровала.
     Больше всего старушку интересовало, сможет ли Уилфред запустить ракету,
если об этом его попросит мамочка.
     - Для того, чтобы запустить ракету, мама, требуются двое.
     - Я могу поговорить с этим вторым.
     - Я все равно не имею доступа к ключу.  Я сейчас нахожусь в охранении и
не связан с запуском.
     - Что такое? Почему вдруг ты не можешь запустить одну маленькую ракету?
Так вот как ты отвечаешь на просьбу матери?
     - Пойми, даже если бы у меня был доступ к ключу, я все равно не смог бы
запустить  ракету.  Во-первых,  как я  уже сказал, для этого  требуются  два
человека,  а во-вторых,  этого нельзя сделать  без соответствующего приказа,
пока на установку не поступит серия электронных команд.
     -  Погоди минуту.  Зачем так тараторить? Я не подозревала, что  все это
настолько  сложно, -  сказала мать  Уилфреда, доставая  из кармана  записную
книжку и карандаш. - Ну ладно, продиктуй мне все с самого начала.
     - Мама, спрячь скорее записную  книжку и карандаш. Что, если кто-нибудь
увидит, как я рассказываю тебе о структуре САК, а ты делаешь записи? Кстати,
зачем тебе все это?
     -  Затем,  что   я  не   могу  понять,   почему  вполне  здравомыслящий
американский мальчик,  запускающий  ракеты  по приказу какой-то  машины,  не
может сделать это ради родной матери. Вот зачем. Можно подумать, что я прошу
тебя о  чем-то особенном.  Речь идет  всего лишь об одной  крохотной ракете.
Сколько их тут у вас? Наверное, сотни?
     - Мама, пойми наконец, из-за этого может начаться война.
     -  Ничего  подобного,   не  морочь  мне   голову,  -  сказала  мать   с
несвойственной ей интонацией и печально покачала головой. - В России уважают
силу. Надо отбить у них охоту оскорблять ни в чем не повинных людей.
     -  Я не уверен,  что  наши  ракеты нацелены на Россию.  Они  с таким же
успехом могут быть нацелены на Восточную Европу или на Азию.
     - Ты хочешь сказать, что, запуская ракету, вы даже не  знаете, куда она
полетит?
     - И слава Богу! Лучше не знать, кого убиваешь. Ведь кто-то из нас может
прочитать  книги  о  какой-то  стране,  проникнуться к  ней  симпатией  и  в
последний момент отказаться выполнить приказ.
     - Значит, я зря приехала в эту вашу Омаху?
     -  Ну что ты,  мамочка! Я  ужасно  рад,  что  ты  приехала. Ведь  мы не
виделись с Рождества. Рассказывай скорее, как там Кэти, Билл и Джо?
     -  Нормально. У них все хорошо. Они передавали тебе  привет. Ну,  пока.
Почему ты не доел свою булочку?
     - Я не люблю сладкого, мама. Так же, как и ты.
     И  мать Уилфреда вышла из  кафе,  даже не  поцеловав сына на  прощание.
Разумеется,  он  признался местной полиции  в  том,  что выпустил на свободу
человека, который расспрашивал о ракетах, то есть свою мать. Как ни странно,
полицейские отреагировали на это так:
     - Спасибо.  Мы перед вами в долгу и никогда не  забудем, что вы для нас
сделали.

     Весна в  Омахе была  такой же безликой,  как и сибирская  весна. Просто
холод сменился теплом, вот и все.
     Василий Рабинович стоял на углу, держа в руке сладкую булочку, - совсем
один перед лицом грозного врага, каковым была его бывшая родина.
     Итак, ядерный  удар исключался. Вообще говоря, он ничего не имел против
России.  Ему всего лишь хотелось, чтобы  его оставили в покое. Чтобы никто к
нему не цеплялся, не задавал лишних вопросов. Он думал, что найдет все это в
Америке. Здесь действительно никто к нему не цеплялся, но  лишь  до  поры до
времени. Пока на него не напали хулиганы.
     И тогда он окружил себя уголовниками и даже, если верить газетам,  стал
во  главе целого  мафиозного клана.  Он  стал крупной  фигурой криминального
мира.  Однако  небольшой отряд русских  диверсантов наглядно  показал,  чего
стоят его крутые ребята. На поверку они оказались не круче киселя.
     Они позорно разбежались кто куда, а Василия, связанного, растерянного и
испуганного, долго  тащили  куда-то, пока  его не спас  единственный  добрый
человек, которого  он встретил  в  этой стране.  Он был  явно  расположен  к
Василию, причем без всяких усилий с его стороны, но куда-то исчез.
     Василием  овладел  страх. Он  знал людей, стоящих  у  кормила власти  в
Советском   Союзе.   По-хорошему   с   ними  невозможно  договориться.   Они
воспринимают миролюбие как  слабость. Сколько раз он слышал, как в  ответ на
какую-нибудь мирную  инициативу  генералы презрительно  фыркали,  считая это
проявлением   слабости.   Впрочем,   если   какая-нибудь   страна   начинала
вооружаться, она сразу же попадала в разряд агрессивных.
     -  Почему,  - спросил однажды  Василий  маршала, приехавшего в  городок
парапсихологов для лечения  мигре