- Привет, скоты! Вас тут как грязи. Как грязи в поле!
     Это было воспринято с энтузиазмом. Во время радостного улюлюканья  Римо
заметил,  что блондин с индейской повязкой решил действовать. Оружием у него
оказалось шило с маленькой ручкой. Только  Римо было заметно его неожиданное
движение  в  сторону Викки  Стоунер, потихоньку  просыпавшейся  рядом.  Римо
предпринял  контрдействия. Левой рукой он  раздробил  запястье нападавшего и
резко развернул парня  к себе Глаза блондина  округлились  от  неожиданности
сначала по поводу вдруг  онемевшей в момент  удара  кисти руки,  а потом  по
поводу того,  что происходило  у него  в сердце.  Хотя  в  нем уже ничего не
происходило.  Оно перестало  биться.  Превратилось  в желе.  Парень  рухнул,
изрыгая кровь, а толпа продолжала самозабвенно улюлюкать.
     Кто ползком, кто кувырком - на сцене  появились участники  группы  "Дэд
Мит Лайс". Ударник по  совместительству  должен был  бить  в гонг. Справа на
обособленном  участке сцены стояли рояль, орган  и клавикорд,  среди которых
расположился другой  член группы. Лохматый тип с духовыми инструментами тоже
выполз  на  сцену.   Толпа  радостно  приветствовала  появление  всех   трех
музыкантов "Дэд Мит Лайс".
     Мэггот взмахнул рукой, и они запели. Римо  расслышал нечто  связанное с
красной   кроватью,  ра-ра-ра,  чьей-то   матерью,  ра-ра-ра,   черепахой  и
компанией.
     - Кайф! - взвизгнула Викки в ухо Римо, и тут возвышавшаяся слева  башня
задрожала от похожего на взрыв хлопка; затем раздался еще один хлопок, с нее
посыпались  люди, и башня стала падать, как молот, прямо туда, где вместе со
всеми радостно прыгала и визжала Викки Стоунер.
     Толпа  мешала  свободному движению,  поэтому Римо,  схватив Викки,  как
буханку  хлеба,  прорвался  среди  людей,  устремляясь  туда,  где,  как  он
чувствовал,  они будут в безопасности. Башня  рухнула на землю всеми  своими
восьмью тоннами, с глухим ударом  вбив в землю часть толпы шириной до десяти
ярдов.
     Римо с Викки были целы и невредимы.  Они стояли у основания башни, там,
где она была перебита взрывом на  высоте человеческою роста. Именно там, где
приложил руку здоровяк со шрамом на лице.
     Со сцены  по-прежнему  неслось что-то  про  мать, кровать  и  черепаху.
Та-ра-ра-ра!
     - Они не остановились! - крикнул кто-то. - Они продолжают играть!
     -  Вперед, "Дэд  Мит Лайс"! Да здравствует  "Дэд Мит Лайс"!  -  проорал
Мэггот, что было встречено радостными воплями,  заглушившими  стоны попавших
под башню.
     - Царствуй вечно, "Дэд Мит Лайс"! - визжала Викки Стоунер.
     Римо схватил ее за шиворот и поволок с поля за ворота, где уже никто не
собирал деньги за вход.
     - Убери лапы, свинья! - верещала Викки Стоунер, но Римо не отпускал ее.
-  Отвяжись от  меня!  - вопила Викки, пока не увидела,  куда ее  ведут. Они
приближались к мотелю, где находился "кто-то".
     -  Он хочет  меня, а? - спросила она, часто  дыша.  -  Это он послал за
мной, да? Он послал  за мной. Кто  он? Не можешь сказать, да? А, у тебя есть
ключ. Ключ от его номера. У тебя есть ключ от ЕГО номера!
     Римо  уже   не  нужно  было  держать  ее   за  шиворот.  Викки  Стоунер
подпрыгивала от возбуждения.
     - А я подумала, что ты решил меня прикончить, - сказала  она. - Я же не
знала. Я поимела Нелза Борсона. Знаешь Нелза Борсона? Так вот, его. Было так
клево. А потом  всю "Гинденбургскую  семерку". Прямо в аэропорту.  Они ждали
самолет. Я поимела их всех!
     Римо  открыл  дверь,  и когда  Викки  Стоунер  увидела  тщедушного,  но
величественного  корейца  в  темно-синем  кимоно,  сидевшего  на  циновке  и
медитировавшего, у нее вырвался тихий стон радости.
     Римо закрыл дверь.
     - О, какой  кайф,  какой кайф, слава тебе,  вечная слава! - воскликнула
она, опускаясь перед Чиуном на колени.
     Чиун позволил  себе  величаво заметить  чье-то присутствие.  Пораженная
надменным величием его движений, Викки Стоунер уткнулась лбом в циновку.
     - Поучиться бы тебе у молодежи твоей страны, - сказал Чиун Римо.
     - Ты еще не знаешь, чего она хочет.
     - Ты - просто улет, - выдохнула Викки.
     - Эта малышка понимает больше тебя, Римо.
     - Славься вовеки! - не унималась Викки.
     - И она отдает мне должное.
     - Кто ты? - промолвила Викки
     - Мастер Синанджу.
     - Я балдею, Синанджу! Улет!
     - Видишь, Римо?
     - Она  понятия не имеет, о чем ты говоришь, папочка.  Она  и  слыхом не
слыхивала о Синанджу. Вообще о Синанджу на Земле знает  от  силы с полдюжины
человек, да и те помалкивают.
     - Бриллианты не менее ценны оттого, что они есть не у каждого, - сказал
Чиун.
     - Спокойной ночи, - сказал Римо и отправился в ванную, чтобы найти вату
и  заткнуть уши, хотя и знал заранее, что это не поможет: от рева  Мэггота и
"Дэд Мит Лайс" дрожали стены и пол мотеля.
     А  снаружи,  в  своем  "континентале",  сидел  Уилли-Бомба  Бомбелла  -
разочарованный  гений, чьи  надежды  рухнули, мастер,  чье  детище оказалось
уничтоженным судьбой-злодейкой.  Башня упала как надо. Как замечательно  она
падала! Как красиво! И вдруг из толпы выныривает эта рыжая большеротая девка
с похожим на гомика типом с широкими  запястьями. Жива и  невредима! У Уилли
отняли миллион долларов. Этот  тип  украл кусок хлеба у детей Уилли, вытащил
эти деньги у  Уилли из-под  подушки, залез к Уилли  в  дом и  опустошил  его
карманы!
     Уилли должен расквитаться, несмотря на то, что мотель представлял собой
ничтожную постройку, стены которой  едва  ли можно было  назвать  стенами, и
держится-то все на штукатурке. Просто не с чем работать - это тебе не кирпич
и даже  не дерево. С деревом работать хорошо. Если все правильно сделать, от
него  разлетаются  щепки, как осколки ручной гранаты. А  этот мотель? Пустое
место.  Все  равно  что   чистое  поле  взрывать.  Эта  мысль  навела  гений
Уилли-Бомбы на размышления.
     Предположим, мотель - это поле, а  комнаты - гигантские норки сусликов,
до  которых  ему  и надо добраться.  Может  быть сочетание ударной  волны  с
осколками? Тогда он, возможно, прикончит девчонку. И получит миллион.
     Уилли открыл багажник своей машины и стал соединять  провода, смешивать
химикаты,  собирая  какое-то  хитрое  устройство.  Он  насвистывал   мелодию
"Работай и посвистывай"
     Краем глаза  он  заметил, как открылась дверь номера,  где  остановился
вор.  Белая  полоска света упала  на стоянку машин перед мотелем. Он увидел,
как из двери вышел сам вор - тот самый парень с широкими запястьями, который
спас рыжую. И этот тип имел наглость подойти прямо к Уилли.
     Уилли  выпрямился.  Он  был выше  этого  малыша почти на шесть дюймов и
весил фунтов на сто больше.
     -  Чего надо?  - спросил  Уилли  тоном,  от которого у тех,  к кому  он
обращался, непроизвольно опустошался либо желудок, либо мочевой пузырь.
     - Хочу тебя помучить, - спокойно ответил Римо.
     - Чего ты там сказал?
     - Я буду крошить тебя  на мелкие кусочки до тех пор, пока ты не станешь
умолять, чтобы я тебя прикончил. Что ты здесь делаешь?
     Поскольку Уилли  не собирался просто  так  отпускать  этого  нахального
придурка, он решил рассказать о своих планах.
     -  Я  хочу  превратить  в   отбросы  тебя,  эту  шлюшку  и  узкоглазого
старикашку.
     -  Правда?  -  искренне  заинтересовался  Римо.  -  И  как  же  это  ты
собираешься сделать?
     И Уилли рассказал о своих трудностях из-за конструкции мотеля, о  своей
идее "чистого поля" и о том, как вслед за ударной  волной,  по  его замыслу,
последуют  еще три взрыва, которые превратят обломки  мотеля  в смертоносные
снаряды.
     - Довольно рискованно, - заметил Римо. - Часовые механизмы  должны быть
отрегулированы с точностью до секунды.
     -  То-то и оно, что их нет. На  часовые  механизмы нет  надежды. Взрывы
произойдут от толчков, вызванных другими взрывами, вроде цепной реакции.
     - Замечательно, - согласился Римо.
     - Жаль, что  ты уже этого  не почувствуешь, ворюга,  - с  этими словами
Уилли огрел  - точнее, ему казалось, что огрел Римо  по  голове  здоровенным
кулачищем правой руки, но  с  ней вдруг произошла странная вещь. Рука словно
угодила  в  расплавленный свинец, а  он сам оказался на асфальтовом покрытии
стоянки. Над его головой торчала выхлопная труба "континентала".
     Грудью  он ощущал  вибрации "Дэд  Мит Лайс".  Нос  уткнулся в пропахший
маслом  асфальт стоянки. Расплавленный  свинец  будто полз  вверх по  правой
руке. Он вскрикнул от боли и услышал, как вор говорит, что жгучая боль может
прекратиться, если он заговорит, и Уилли решил все рассказать.
     - С кем ты работаешь?
     - Ни с кем.
     Что-то  раздробило  его  локоть  на  мелкие  кусочки,   и  Уилли  снова
вскрикнул,  хотя  на  самом  деле с  его  локтем ничего  не  случилось. Боль
исходила от нервных окончаний.  Если ими умело  манипулировать, то они почти
одинаково реагируют как на умелые пальцы,  так и  на  перелом костей. Или на
расплавленный свинец.
     - Ни с кем, клянусь!
     - А тот блондин?
     - Мне приказали прикончить только эту рыжую.
     - Значит, он не с тобой работал?
     - Нет, должно быть, он сам по себе.
     - Кто поручил тебе сделать это?
     - Просто  голос в телефонной трубке. Я звонил в Чикаго.  А-а-а! Хватит,
не  надо!  Отпусти локоть. Я же ничего  не скрываю! О, Господи, да кто ты  -
палач-мучитель, что ли? Я же говорю. Голос велел мне найти почтовый ящик.
     - И все?
     -  Нет,  он  сказал, то Викки  Стоунер должна быть здесь и что  миллион
долларов - не шутка.
     - А почтовый ящик? - спросил Римо.
     - Это  было что-то вроде проверки, - сказал Уилли. - Там были пятьдесят
тысяч и  еще одно задание для  меня. Насчет  того парня, с  которым мы  были
вместе. Мне заплатили, чтобы я с ним разделался. Наличными. Пятьдесят тысяч.
Эй, ну хватит же, отпусти локоть!
     Уилли-Бомба Бомбелла чувствовал,  как  боль пронзает его плечо, потом -
грудь. Он попытался объяснить  устройство бомбы, но его не поняли, совсем не
поняли.  Чтобы остановить боль,  он  рассказал  этому  мерзавцу,  как  можно
собрать простое взрывное устройство из того, что имелось у него в машине; он
рассказал все честно, потому что готов был на что угодно, даже умереть, лишь
бы прекратилась боль. Смерть и то лучше. Он чувствовал, как его запихивали в
багажник, и потом наступила темнота, а машина подпрыгивала и тряслась имеете
с бомбами, катающимися вокруг. Одна из бомб оказалась возле его правой ноги,
и достаточно было лишь  легкого удара, чтобы она  взорвалась  и  покончила с
этим подонком-мучителем.
     И Уилли ударил бомбу ногой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Раскрой глаза и облако всоси,
     Вихрись мой путь далек...
     Бу-бум"
     "Да здравствуют "Дэд Мит Лайс"!"
     Потрясающе,  старик!  Сначала  -  эта  башня,  потом  - какой-то  взрыв
неподалеку. Кайф!
     "Да здравствуют "Дэд Мит Лайс"!"
     В результате взрывов  тела иногда расплющиваются воздухом. Но если тело
движется вместе с ударной волной, оно становится похожим на снаряд, не менее
грозный, чем пуля. Главное - ни на что не наткнуться.
     Когда машина  взорвалась, Римо постарался  ни за что  не зацепиться. Он
летел мимо березок,  вращаясь как  волчок, как пропеллер, понимая, что стоит
ему  задеть за что-нибудь хоть  ладонью, его размажет  по  магистрали  номер
восемь, как сыр пармезан. Но ни того, ни другого не случилось.
     Зато именно  во время этого  стремительного вращения Римо  на мгновение
понял, что значит "всасывать облако". Правда,  он и забыл об этом  сразу же,
как только кровь снова прилила к его голове.
     На следующее утро в офис доктора Харолда Смита поступили два сообщения.
В одном, от Римо, говорилось о том, что Викки Стоунер находится под надзором
и в  нужный  момент будет  доставлена  в сенат.  Другое  прислал из Люцерна,
Швейцария, один клерк, подрабатывавший на сборе информации.
     Он сообщал, что специальный счет в одном из банков вырос с миллиона  до
полутора миллиона  долларов.  Со всех  концов  света  раздавались телефонные
звонки по поводу  этого  счета,  все связанное с  ним  хранилось в  глубокой
тайне, но  его аналитический ум  подсказывал,  что положенные в банк  деньги
предназначались  для того, кто выполнит особое задание. Да, клерк слышал и о
последнем  телефонном звонке. Он был  из Африки, звонил некто Ласа  Нильсон.
Клерк  надеялся,  что  предоставленная им  информация окажется  в  некоторой
степени полезной.
     Нильсон. Нильсон... Смит уже  слышал  это имя,  но где?  Он справился в
гигантском компьютерном комплексе  в  Фолкрофте, куда информация по крупицам
поставлялась сотнями людей, не знавшими толком для чего, и лишь один человек
имел к ней доступ - Смит.
     Ничего. Компьютер молчал. Однако у Смита почему-то появилось еще больше
уверенности  в  том, что это  имя ему знакомо. На его  памяти было  даже два
имени.  Ласа Нильсон и  Гуннар  Нильсон. И оба определенно ассоциировались с
опасностью. Но почему? Как получилось,  что ему они известны, а компьютеру -
нет? Смит смотрел, как в лонг-айлендском заливе маневрирует кеч, и, наблюдая
за этим старинным парусником, он вдруг вспомнил, где слышал о Нильсоне.
     Он позвонил по селектору своей секретарше.
     Мисс Стефани  Хэзлит  знала, что  доктор Смит был  необычным человеком,
однако все  научные работники отличались какими-то  причудами. И все же  это
было  чересчур.  Раннее утро,  а  шефу  вдруг  понадобился  какой-то  старый
приключенческий журнал, который можно найти в некой букинистической лавчонке
в Манхэттене!  Журнал необходимо достать сегодня же, и, если она  не  сможет
заказать  его  по  телефону,  пусть  прибегнет  к  помощи  секретаря  отдела
исследований городской среды. Это было уж слишком даже для доктора Смита.
     А  когда она отыскала по телефону магазин, где  продавался этот журнал,
доктор Смит велел ей съездить туда и обратно на такси.
     - В Нью-Йорк и обратно, доктор Смит?
     - Да.
     -  Это  будет  стоить шестьдесят,  семьдесят,  а может,  и  восемьдесят
долларов.
     - Возможно, - ответил доктор Смит.
     Когда  она приехала в магазин, там  запросили сотню долларов за журнал,
стоивший два цента  в 1932 году. Эти цифра, естественно, требовала некоторой
корректировки, но не в пять же тысяч раз... Нет, это явно было чересчур. Как
и обратный  путь в Фолкрофт. Как и пробка на Уэст-сайдском скоростном шоссе.
Чтобы отвлечься, она  решила  почитать  журнал,  который  обошелся Фолкрофту
почти в две сотни долларов, не  считая ее дневной  зарплаты. Он был ужасным.
Отвратительным. Жутким.
     Первая статья была посвящена удавкам-гарроте. В ней рассказывалось, как
и  из каких  материалов  изготавливались  наилучшие  и  о  том, что, вопреки
распространенному мнению,  величайшими  мастерами в этом  виде убийства были
вовсе не индусы - туги-душители, а румыны.
     В следующей статье  американский  маг  Гудини говорил о том, что в  его
трюках на самом деле не было ничего нового, что они являлись лишь адаптацией
техники  японских ниндзя, перенятой у легендарнейших убийц древней истории -
Мастеров Синанджу.
     Ну и что? Кому все это надо?
     Далее  следовала   статья  об  одной  шведской  семье.  Однако  вопреки
ожиданиям  в  ней ничего не  говорилось  ни  о сексе,  ни даже  о кулинарных
секретах.
     Речь шла о графе и полковнике Нильсонах. От одних только  рассказов про
них  могло стошнить.  История этой  семьи - величайших на земле  охотников -
уходила  в прошлое на  шесть столетий, в то время, когда Швеция была  мощной
военной  державой. Представители  этого  семейства частенько  оказывались по
разным  сторонам  фронта,  нанимаясь  к тем,  кто  больше платил.  Они убили
польского принца, буквально превратив его ложе в утыканную шпагами могилу, и
не позаботились о том, как разобраться между собой претендентам на престол.
     Один бургундский  герцог  нанял  их убить  младенца, который  через два
десятилетия мог заявить о своих  правах на  Бургундию,  однако отец  ребенка
тоже нанял их,  чтобы  упрочить  шансы своего сына. Младенец утонул во время
купания. Когда герцог узнал, что такая же цена была назначена за его голову,
он попробовал откупиться от семейства Нильсонов.  Но отец утонувшего ребенка
был настолько взбешен, что поднимал цену до тех пор, пока герцог уже  не мог
заплатить  больше.  Зная  о славе Нильсонов, герцог  благоразумно  предпочел
повеситься.
     Разумеется, говорилось в статье, это было  давным-давно, и нынче уже ни
Швеция, ни Нильсоны никому не угрожают. В это было легко поверить,  глядя на
умилительную фотографию светловолосых братишек Нильсонов, сидевших верхом на
пони  в белых  рубашечках и шортах.  Ласе было девять, Гуннару - пятнадцать.
Ласа собирался стать певцом, а Гуннар - пойти в медицину.
     Это оказалось единственным светлым пятном во всем журнале.
     -  Вот, пожалуйста, ваша макулатура, - сказала мисс Хэзлит,  протягивая
журнал доктору Смиту.
     - Знаете, мисс Хэзлит, в работе с компьютерами есть одна забавная вещь:
поступающая   информация   на  жаргоне  называется  "мусор-туда",  выходящая
информация  - "мусор-обратно". Но никто никогда  не закладывает  в компьютер
никакого мусора.
     - Ну, скажу я вам, этот-то журнал - настоящий мусор.
     - Безусловно, мисс Хэзлит. Большое спасибо.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Буйвол сильнее  быка,  но не поэтому он  более  опасен. Даже  умирающий
буйвол может напасть, но и не поэтому он опасен. Буйвол нападает, даже когда
он не голоден, даже когда ему ничего не  угрожает, но и  не поэтому он более
опасен.
     Буйвол  опасен потому, что ему  нравится убивать. И в этом он похож  на
многих людей.
     Африканское  болото  пропитало его  одежду, но  Ласу  Нильсона  это  не
беспокоило.  Двое  его  носильщиков, прихвати  карабины, залезли  высоко  на
дерево, но Ласу Нильсона  это  не волновало. Его левую  ногу  покалывало  от
начинавшегося нарыва, но Ласу Нильсона  это не тревожило. Он  видел буйвола,
пожиравшего  цветы,   с  чавканьем  бродившего  по  богатой   растительности
африканских экваториальных болот.  Его  мощной спине  и  рогам на  массивном
черепе  не страшна была  ни одна винтовка,  за исключением  разве что  самых
мощных. Да и выстрел должен быть идеально точным.
     Натянув  тетиву лука, Нильсон  коснулся  стрелой  щеки. Буйвол  пасся в
сорока ярдах, против ветра. Если бы животное почувствовало его запах, он был
бы уже мертвецом. Но, благодаря его гениальным  способностям, передававшимся
в семье  из поколения в поколение,  преимущества оборачивались недостатками.
Зачем целиться в череп, когда проще попасть в туловище?
     Буйвол поднял голову и прислушался. Нильсон спустил тетиву. Тюк! Стрела
попала животному в бок. Буйвол яростно всхрапнул, но толком не  почувствовал
боли.
     Просто  маленький  укол, но буйвол взревел.  К  ужасу  притаившихся  на
дереве оруженосцев белый желтоволосый человек, опустив лук, закричал:
     - Эй, буйвол, эй-эй! Я здесь!
     Огромная  черная туша,  словно  торжествуя, двинулась  сквозь  болотную
жижу,  сокрушая кусты.  Затем,  ощутив  под копытами твердую почву, животное
рванулось  вперед,  сотрясая  атакующим  галопом  даже  дерево,  на  котором
прятались  носильщики.  Опущенные загнутые  рога стремительно надвигались на
Ласу Нильсона, но тот,  уперев руки в бока, стоял и смеялся. Он  взглянул на
носильщиков  на  дереве  и  сделал вид,  что  хочет  потрясти его.  Один  из
носильщиков, закрыв глаза, издал вопль.
     Буйвол был уже  в пятнадцати  шагах, когда  у  него изо  рта покачалась
серая  пена. Буйвол взревел. Передние  ноги  вдруг одеревенели под  все  еще
несущимся по инерции  вперед телом. Буйвол с ходу рухнул, взбрыкнул  задними
ногами и затих.
     Ласа Нильсон подошел  к умиравшему буйволу.  Он обнял его голову обеими
руками и, поглаживая потную черную шею, поцеловал зверя.
     - Прекрасное, великолепное животное. Глядя на тебя