лько высоко, словно взлетел, а
затем начал снижаться, согнувшись пополам и нацелившись ногами точно в грудь
командира  автоматчиков. Тот  вскрикнул, выпустив  из  рук  автомат.  Толчок
оказался настолько сильным, что командир отлетел к дальней стене, ударился о
верхний край зубца, перевернулся в воздухе и полетел со стены головой вниз.
     Остальные, удивленные странной траекторией полета своего командира,  на
какое-то мгновение задержались со стрельбой.
     Но  этого  мгновения оказалось достаточно. В  атаку  пошел Чиун, огибая
каждого  солдата и сокрушая все на своем пути. Старец  двигался  так быстро,
что даже Римо был не в состоянии уследить за мельканием его рук и ног. Но по
четким, резким звукам он знал, что каждый удар попадает в цель.
     Пока Чиун делал  свое дело, Римо собрал женщин и  незаметно повел  их к
выходу. Одна  была настолько изранена, что не могла идти. Ее  длинные черные
волосы были в крови, лицо распухло, но все же Римо сумел разглядеть, что она
настоящая красавица.
     - Так вы и есть Консуэла? - спросил он, бережно поднимая ее с земли.
     Девушка кивнула,  изо  всех сил  пытаясь открыть  заплывшие  от  побоев
глаза.
     - Там, внизу, лежит человек, который вас любил, - начал он, но осекся.
     С колокольни донесся звук, который он не мог спутать ни с чем - это был
стрекот вертолета.
     Забыв, что  держит  на  руках  девушку,  Римо  попытался  увидеть,  что
происходит на колокольне. В большой, выкрашенный ярко-синей краской вертолет
садились два человека. Один из них был в гражданском, другой в черной форме,
как солдаты, охранявшие  монастырь.  Гражданский забрался  в машину, даже не
оглянувшись; второй  быстро обернулся назад, отвернулся,  затем вдруг словно
замер и снова поглядел назад. Он узнал Римо.
     И Римо  тоже  вспомнил это лицо, лицо пыток и смерти, оторванных  рук и
умирающих детей. Для Римо война имела лицо майора Дика Бауэра.
     Внезапно в памяти  Римо всколыхнулся вихрь забытых образов и  ощущений:
зажаренная  на  вертеле птица - ее белое оперение развевается на поднявшемся
перед тропическим  ливнем  ветерке;  подвешенные  на  проволоке тела, словно
вытанцовывающие зловещую джигу в первых утренних лучах; запах разлагающихся,
гниющих тел.
     С   губ  его   сорвался   слабый  стон.   Сверхчеловеческие   рефлексы,
выработавшиеся  в  нем за  десять лет работы с Чиуном, куда-то  пропали. Для
него больше  не существовало Синанджу, не существовало ничего, кроме войны и
бесконечной, бессмысленной комедии на холме.
     Словно в замедленной съемке, он наблюдал, как Бауэр достает автомат.
     "Завтра прилетит вертолет  с  продовольствием..."  - произнес позабытый
голос из глубин памяти.
     "Я захватил эту  высоту и буду ее удерживать, и мне плевать, пусть хоть
все вы подохнете здесь..."
     "Протяните еще  одну проволоку. Мы им покажем, как связываться с армией
США!"
     - Ложись! - внезапно прервал его размышления  чей-то  истошный  крик, и
Римо вместе с рыдающей девушкой на руках бросился на землю.
     Сэм  стоял,  вытянув  руки. Вдруг  Римо  услыхал свист  пуль,  и индеец
свалился на Римо, истекая кровью.
     - О Боже! - воскликнул Римо, приходя в себя. - Сэм!
     Винты  вертолета разрезали  воздух. Он плавно поднялся, немного повисел
и, быстро набирая скорость, скрылся за горизонтом.
     Покончив  с  солдатами, к ним подошел Чиун и ловко  поставил индейца на
ноги. У Сэма была почти оторвана рука. Старый кореец  быстро перевязал  его,
использовав вместо бинта шелковую полосу, оторванную от кимоно.
     - Будет жить, - наконец сказал он. -  Правда, не знаю,  сколько именно,
но  какое-то  время  уж  точно.  Но  в  таком  состоянии он  вряд ли  сможет
спуститься с горы, даже если мы его понесем.
     Римо, потрясенный, продолжал лежать.  Вдруг он смутно почувствовал, что
девушка выскользнула у него из рук.
     - Он спас нам жизнь, - произнесла Консуэла. - Иначе пули...
     - Да, я  видел,  -  сказал Чиун, глядя на раненого  индейца. -  Я сразу
почувствовал, что в нем есть что-то героическое, - с нежностью добавил он.
     Губы Уолфши дрогнули в улыбке, и он медленно открыл глаза.
     - Я все слышал,  - прошептал он. -  Может, теперь научите  меня приемам
Синанджу.
     Чиун положил свою прохладную руку Сэму на лоб.
     - Сын мой, храбрость, подобная твоей, превыше любого учения.
     Римо отвернулся. Он видел лицо врага, этот  взгляд  чуть не  стоил Сэму
Уолфши жизни. Это  был непростительный грех, и Римо его совершил. Он забыл о
Синанджу.
     Во всем виноват вертолет, сказал он себе. Проклятый вертолет.
     И вдруг он вновь  услышал его, угрожающий и неумолимый, этот живущий  у
него в подсознании звук, который сведет его с ума.
     Но нет,  это  не галлюцинации.  Внезапно Консуэла  разразилась  тирадой
по-испански, указывая на восток.
     Римо тоже увидел его.  Он летел со стороны,  противоположной  той, куда
улетел Бауэр. По мере приближения машины  Римо разглядел, что и знаки на нем
были другие. Это был полицейский вертолет.
     - Карен! - выдохнула Консуэла. - Она, должно быть, успела перед смертью
связаться с полицией.
     - Ваша белокурая подруга в кабине, - улыбнулся Чиун.
     - Какое же должно  быть  зрение, чтобы видеть  на  таком  расстоянии! -
поразилась мексиканка.
     - И не спрашивай, - ответил ей Сэм.
     Но кореец уже был на ногах.
     _ Нам надо спешить. Полиция позаботится о  лекарстве и месте для  тебя,
сынок, только ни в коем случае не говори, что я и Римо были с тобой.
     - А почему? Ведь вы.
     - Наш император желает, чтобы мы оставались инкогнито. Скажешь властям,
что действовал один. - Он  кинул прощальный взгляд на Консуэлу. - И  попроси
женщин одеться. Это неприлично!
     Подняв Римо за ребра, он кинул его в сторону лестницы. Когда полиция  в
сопровождении Карен Локвуд появилась в монастыре, их уже и след простыл.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     К ночи  Римо и Чиун достигли подножья горной гряды. Римо не произнес ни
слова с того самого  момента, как пули Дика Бауэра прорезали залитую солнцем
крышу монастыря.  Автоматная очередь чуть  не убила  Сэма Уолфши, и это была
полностью вина Римо.
     И как  только я мог забыть?  - снова и снова вопрошал себя Римо.  - Как
можно было забыть все приемы и уроки Синанджу из-за простой вспышки ярости?
     Один вид Дика Бауэра заставил его потерять контроль над собой. И он это
допустил! Именно  в  тот момент, когда больше всего  нуждался в  собственном
мастерстве и  уверенности в себе, он их утратил. И Сэм Уолфши  вынужден  был
заплатить за неудачу Римо дорогой ценой.
     На опушке хилого леса, возле струящегося ручейка  Чиун наконец выпустил
руку  ученика из своей  и  велел ему  сесть. Римо  послушался;  на  лице его
застыла ненависть к себе.
     Чиун развел  костер. Затем  с  помощью камня  выдолбил  из  деревянного
чурбана  котелок  и  наполнил его водой.  Затем  достал  маленький  шелковый
мешочек из  пояса  кимоно, высыпал содержимое в воду и  поставил котелок  на
огонь.
     - Это рис, - тихо сказал он. - Даже Мастер Синанджу должен иногда есть.
     Римо поднялся на ноги и отвернулся.
     -  Равно  как  и  ты,  -  добавил  Чиун,  - вне  зависимости  от  того,
заслуживаешь ты этого или нет.
     Римо прислонился к дереву и стоял так,  погруженный  в  себя,  пока  не
сварился  рис. Наконец  он подошел к  костру и опустился  перед  старцем  на
колени.
     - Прошу тебя, сделай мне одолжение, - еле слышно проговорил он.
     -  Итак,  белый  наконец решил заговорить. И, конечно, первым же  делом
просит меня об одолжении. Что ж, я готов. Продолжай.
     - Я прошу тебя вернуться к Смитти и сказать, что меня можно списывать в
тираж.
     Выражение лица Чиуна не изменилось.
     - И все лишь потому, что ты оказался не на высоте?
     Римо опустил голову.
     - Да. - С его губ сорвался невеселый смех. - Так, чуть-чуть. Из-за меня
Сэм всего-навсего едва не лишился руки.
     Чиун положил себе риса.
     - Что  ж,  в одном могу с тобой  согласиться  -  ты  самым  недостойным
образом всех подвел.
     Римо ждал,  что  он станет  продолжать, но вместо этого Чиун  в  полном
молчании приступил к еде. Римо встал.
     - Тогда, пожалуй, здесь мы и расстанемся. Я ухожу.
     Чиун кивнул.
     - Да-да,  конечно.  Только  прежде  позволь  задать  тебе  один вопрос.
Неужели у тебя никогда раньше не бывало неудач?
     - Таких - никогда.
     - А-а.
     Чиун проглотил еще пригоршню риса.
     Прошло несколько минут, показавшихся Римо вечностью.
     - Что означает это "а-а"? - спросил он.
     - Ничего. Только то,  что ты получил хороший урок, но,  судя по  всему,
урок этот ничему тебя не научил.
     - О чем ты говоришь? - вскричал Римо; вены у него на  шее напряглись. -
Я вынужден бросить то, что для меня дороже всего на свете!
     - А почему?
     - Потому что я этого заслужил, черт побери!
     - А-а, - повторил Чиун. - Я так и думал.
     Римо глубоко вздохнул.
     - Мне кажется, ты знал, что я собираюсь уйти.
     - Естественно.
     -  Ах, извини! -  взорвался Римо.  -  Я  недооценивал  твои способности
пророка.
     - Не пророка, а летописца.
     - Но такого прежде никогда не случалось!
     - С  тобой нет, а  с  другими случалось. Ну  что, рассказать тебе  одну
историю или ты предпочитаешь бесславно уйти в небытие?
     Кинув на Чиуна испепеляющий взгляд, Римо сел.
     -  Надеюсь, не  про то, как Мастера  Синанджу предлагали  свои услуги в
качестве наемных убийц, чтобы прокормить голодающую деревню?
     - Именно про это, - радостно закивал Чиун.
     Римо закатил глаза. Слава Богу, это в  последний раз, решил  Римо. Хотя
он слышал эту историю уже несчетное число раз, он хотел вновь услышать ее.
     - Хорошо, - согласился он.
     - Я никогда прежде  не рассказывал тебе  всю  историю  о Великом Ванге,
первом  истинном  Мастере  Синанджу, целиком, -  начал Чиун. - Тебе известно
лишь то, что именно  он спас деревню,  предложив  иностранному  монарху свои
услуги в  качестве наемного убийцы, но  ты не знаешь, как  эта  мысль пришла
Вангу  в  голову.  Дело в том,  что  сам  Мастер  явился причиной несчастья,
которое уничтожило деревню и заставило ее народ голодать.
     - Ванг? А я-то думал, что он просто восточный Робин Гуд.
     - Тогда слушай же, сын мой.
     Старец  расправил кимоно. В свете луны его пергаментная кожа, казалось,
испускала сияние.
     -  Ванг стал Мастером, когда  ему было  уже далеко  за пятьдесят.  Но в
народе он с  юных лет  слыл героем.  Еще юношей он разработал  и использовал
учение Синанджу, чтобы защитить деревню от алчного князя. Народ ценил его за
ратные подвиги. Люди украшали его дом гирляндами цветов и пели ему хвалебные
песни. И называли его в деревне не иначе, как Ванг Непобедимый.
     В  его  честь  ежегодно  проводился  большой  праздник, когда все юноши
деревни соревновались в силе и ловкости с могучим Вангом. Никто, конечно же,
не  мог его победить, потому что  даже в те времена мастерство Дома Синанджу
считалось непревзойденным. Но Ванг делал вид, что действительно  соревнуется
с участниками, поэтому каждый заканчивал поединок с чувством удовлетворения.
     Те же, кто не участвовал в соревнованиях,  торговали сувенирами, играли
на музыкальных инструментах, устраивали танцы и пировали, и праздник в честь
Непобедимого Ванга был днем радости и удовольствия для всех.
     Но  однажды  во время последнего праздника  один маленький мальчик ушел
поиграть к морю. День был ветреный, на  море  был шторм, и волны выбрасывали
на скалистый берег, усеянный водорослями, красивые раковины. Мальчик заметил
раковины и полез на скалы, чтобы с ними поиграть.  Но скалы были скользкими,
а волны высокими, и мальчик утонул.
     Когда Ванг узнал о  случившемся,  то отправился к безутешным родителям.
Одетый  в  лучшую одежду,  мальчик лежал в гробу.  И  тут  Ванг заметил, что
пальчики ребенка ободраны до костей, и понял, что он не сразу захлебнулся, а
из последних сил цеплялся за скользкий камень скалы. Понял он еще и то,  что
все это время, пытаясь спастись, мальчик звал  на помощь, но в шуме музыки и
смеха никто не услышал его. Дело  в  том, что никто  не прислушивался - даже
сам Ванг, обязанностью которого было охранять жителей деревни.
     - Но... разве это была его вина? - перебил Римо.
     - А разве нет? Ради удовольствий  позволить уйти в  небытие ни в чем не
повинной душе! Разве это не его вина?
     Некоторое время Римо молчал.
     - И как же поступил Ванг? - спросил он наконец.
     - Именно то, что намеревался  сделать и ты. В наказание  за собственное
ротозейство  он  отправился  в  пещеры Синанджу, где жил  отшельником  ровно
тридцать лет, так что никто даже не мог сказать ему слова утешения.
     Римо кивнул. Приговор был суров, но справедлив.
     - А  тем временем набеги соседей  разрывали Синанджу на куски - до  тех
пор, пока в деревне не перестали собирать  урожай, не погибла торговля, даже
рыба в  море  перестала  водиться.  Воинственный  князь знал, что без  Ванга
деревня не окажет  никакого сопротивления, так что он  взял в Синанджу  все,
что хотел, а  деревню оставил  умирать. Селяне  так  обнищали, что вынуждены
были отправлять младенцев обратно в море, ибо их нечем было кормить.
     И вот в  пятьдесят семь лет Ванг вернулся в  Синанджу. Увидев развалины
деревни,  он понял, что  прожил  даром  тридцать лет,  пока каялся  в  своих
грехах.  Поскольку за  эти  тридцать лет утонувший мальчик не воскрес, а сам
Ванг в своем затворничестве не смог защитить деревню от набегов.
     В отчаянии он отправился к морю и обратился к Морскому царю.
     "Почему все было предначертано именно  так? Я принес в  жертву тридцать
лет своей  жизни, но  жертва оказалась  напрасной. Она  стала  причиной  еще
больших бед и навлекла позор на мои седины!"
     Море  вздыбилось,  небеса  потемнели,  и,  подобно  громовым  раскатам,
прозвучал голос Морского царя:
     "Значит, все было  не  напрасно,  и наконец-то  Ванг  понял, что иногда
единственный способ чему-то научиться - это потерпеть неудачу."
     В тот  же  день Ванг  отправился в дальние  края,  где  предлагал  свое
мастерство в обмен  на золото, чтобы прокормить голодающих жителей Синанджу.
Ради этой цели ему пришлось забыть прошлый стыд ради будущего, ибо он понял,
что,  даже не  будучи идеальным  человеком, надо  стараться как  можно лучше
делать свое дело  и никогда не оглядываться назад. Тогда и только тогда Ванг
стал Мастером Он был первым и самым великим из всех. Так не кажется ли тебе,
о  сын мой, что неудача Ванга был  столь же неотъемлемой  частью его судьбы,
как и его успех?
     Римо медленно кивнул.
     - Спасибо, папочка, - прошептал он.
     - Поешь немного. Только все не съедай.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     Любимым временем дня Эла Мичера был вечер, вернее, его первая половина,
между  шестью  и  половиной седьмого.  Ужин  был  завершен,  посуда вымыта и
поставлена сушиться. Он налил себе вторую чашку кофе из кофейника, стоявшего
на плите, и пошел в гостиную, где можно было наконец расслабиться, потягивая
кофе и читая вечернюю газету. На какое-то время можно было забыть о неудачах
в бизнесе, о бывшей жене и ее адвокате-вымогателе, равно  как и кипе счетов,
неумолимо растущей на столике в прихожей.
     Жена  ушла  от  Мичера год назад, забрав  все сбережения до  последнего
цента. И  еще увела с собой  их  пса, кокер-спаниеля по кличке Бинго. Прошло
всего несколько недель, и Мичер понял, что скучает по Бинго гораздо сильнее,
чем  по бывшей жене. Пес был преданным, жизнерадостным  и послушным - именно
таким, каким никогда не была Этель.
     Мичер  устроился  поудобнее  в  мягком кресле и отхлебнул кофе.  Может,
подумал он,  раскрывая газеты,  стоит завести  новую собаку. Вторая жена ему
будет явно  не по карману, но собака - это было  бы здорово. Некоторое время
он прокручивал эту идею в голове: общество непривередливого существа - вот в
чем он сейчас больше всего нуждался. Ему нужен был кто-то, кто разделил бы с
ним эту  огромную  пустую квартиру. Кто сидел бы  рядом с ним  на балконе  и
смотрел,  как  рядом  на улице  течет жизнь. Из его окна  открывался вид  на
монолит здания фирмы "Свидание  с мечтой", расположенного через  дорогу,  но
Мичера с псом это бы вполне удовлетворило.
     Обдумав все хорошенько,  Мичер решил, что мысль хорошая. Этель со своим
адвокатом, скорее всего, обдерут его как липку,  но собаку отнять не смогут,
хватит. Перспектива появления нового Бинго настолько  вдохновила его, что он
даже отложил  газету, впервые  за  многие  годы  так  ее и  не  дочитав.  Он
отправился в спальню, натянул спортивную куртку и вынул  из  комода кошелек.
Зоомагазин на Санрайз-авеню был еще открыт.
     Мичер почувствовал,  как  в нем поднимается возбуждение. Может,  именно
этого ему не хватало всю жизнь -  истинной цели, сколь бы малой она ни была.
Возможно, сейчас наступает переломный момент,  и собака поможет ему изменить
всю жизнь. Весело  насвистывая,  он  направился  к  двери.  Он уже взялся за
ручку, как вдруг раздался звонок. Должно быть, Морти, соседка  по лестничной
площадке.  Надо  пригласить ее  с  собой.  Вот кто  поможет  Мичеру  выбрать
Бинго-2.
     Улыбаясь,  Мичер  распахнул  дверь.  Раздался  тихий  хлопок,  и  пуля,
выпущенная из "кольта" с глушителем, оборвала  его жизнь. Мичер опустился на
колени, затем упал ничком, с глухим  стуком ударившись о покрытый ковром пол
лестничной площадки.
     - Давайте затащим его внутрь,  - предложил Бауэр. - Не стоит беспокоить
соседей.
     Квантрил кивнул и взял мертвеца за левую руку. Бауэр взялся  за правую,
и вместе они втащили труп Мичера в спальню, где и прислонили к комоду.
     -  Интересно,  сколько  он платил  за эту квартиру?  -  поинтересовался
Бауэр.
     - Не знаю! - хохотнул Квантрил. - Но думаю, теперь она освободится.
     Ухмыляясь,  Бауэр вышел из спальни. Зажав в руке пистолет, он  принялся
осматривать квартиру. Она  была пуста. Судя по всему, покойный Эл  Мичер жил
один.
     Когда он вошел в гостиную, Квантрил стоял на балконе.
     - Жуткий вид,  -  сказал  он,  указывая  на здание  фирмы  "Свидание  с
мечтой".
     Громадина из стекла  и бетона вздымалась ввысь на шестьдесят этажей. На
крыше  мигал  красный  огонек,  служа  предостережением  для  низко  летящих
самолетов.
     Облокотившись о перила, Бауэр посмотрел вверх на небоскреб.
     - На этот раз должно получиться, - нервно заметил он.
     -  Обязательно получится, -  успокоил  Квантрил. - Мы  продумали все до
мельчайших деталей, В результате будут уничтожены все мои архивы, а заодно и
эти два идиота, от которых одна головная боль.
     - А если они не войдут в здание?
     -  Интересно, а куда они в таком  случае  направляются?  -  раздраженно
спросил  Квантрил. - Ведь,  по сообщению ваших людей,  они движутся именно в
этом направлении.
     Бауэр кивнул.
     - А полиции с ними нет?
     - Нет. Они, должно быть,  любители приключений или  что-то в этом роде.
На полмили нет ни одного полицейского.
     - Так что убить их - это лишь вопрос времени.
     - Ну, если вы так считаете, - неуверенно согласился Бауэр.
     - Именно так. Или, может, вы думаете, будто я  хочу, чтобы они остались
в  живых?  - Вы же  знаете, что я  понес большие  потери. Затея с монастырем
провалилась, и мне  придется  переводить  всех  женщин  в  другое  место.  -
Вернувшись в гостиную, он со вздохом плюхнулся в кресло, которое еще недавно
занимал Мичер.  -  Обязательно получится.  Им  не  выбраться  оттуда  живым.
Система снабжена защитой от дураков.
     Бауэр очень нервничал, просто не находил  себе места, поэтому бесцельно
слонялся по гостиной.  По пути в один угол он поднял газету, по пути обратно
швырнул ее нераскрытой на пол.
     - Прекратите ходить  взад-вперед! - приказал Квантрил. - Вы  действуете
мне на нервы!
     Бауэр заставил себя сесть.
     - Это про