помешанному императору,  хотя  на земле есть и по-настоящему почетная
работа. Нет, не возражал. Единственное,  что мне было  от тебя нужно, -  это
немного уважения, но тебе и этого было для меня жаль! Я и это терпел. И твое
неуважение к Синанджу, которое ты  демонстрировал изо  дня в день,  я  молча
терпел! - Чиун снова  замолчал и после некоторых раздумий воскликнул: - Нет,
я  не  должен  был  это  сносить!  Вот  результат!  Вот  как ты  наказан!  Я
предупреждал тебя, и ты эту кару заслужил.
     - Как вы можете? У меня от вас мурашки бегут, - не выдержала Консуэло.
     - А  еще  и  эта  девка.  Добропорядочная  корейская  девушка  тебе  не
нравилась...
     - И вы для этого выгнали врача? Чтобы читать нотацию покойнику?
     Чиун с презрением посмотрел  на последнюю подружку Римо. Мальчик совсем
распустился. Факт налицо.
     - Прошу прощения, мадам, - сказал Чиун.
     - Что вы делаете?
     -  Я  говорю  с ним по-английски,  потому  что  у  него может на  время
пропасть память на корейский.
     - Я не  могу в это  поверить, - рыдала Консуэло. Она покачала головой и
опустилась на пуфик в углу комнаты. - Что я слышу?!
     - Ах  ты, Фома  неверующий. Открой глаза.  Взгляни  на кончики пальцев.
Если  ты  не в  состоянии  почувствовать,  как к  нему  возвращается  жизнь,
потрогай хотя бы, какие они теплые.
     - Я не хочу к нему  прикасаться. Чиун не стал спорить. Одним  проворным
движением руки он притянул ее к кровати. Она перестала плакать.
     - Дотронься, - приказал он.
     - Я не хочу, - сказала она.
     - Дотронься!
     Какая-то  непреодолимая сила  подняла ее руку  и опустила на  волосатую
грудь Римо.  Тело еще не  остыло. Она  почувствовала,  как ее  рука  сильней
вдавливается  в  грудь  покойника. Ладонью она ощутила едва  слышный толчок.
Потом еще. И еще. Сердце билось!
     - О Господи, - от изумления она разинула рот. - Вы вернули его к жизни!
     - Да нет же, дуреха. Это не  подвластно человеку. Даже я не в силах был
бы сделать это.
     - Но он ожил!
     -  Он и  не умирал. Он был при  смерти,  но, почувствовав, что слабеет,
заглушил  все  функции  организма, чтобы это не совершилось так быстро.  Это
была не  смерть. Это был  глубокий сон в целях самозащиты. Я удивлен, что он
сумел все сделать правильно. Он сейчас слышит все, о чем мы говорим. Так что
будь осторожней! Не вздумай расточать ему похвалы! Я и так уже его испортил.
     - Ни разу не слышала, чтобы вы сказали ему доброе слово.
     -   Говорил,   говорил.  И  много   раз.   Вот   откуда   взялась   эта
самонадеянность. Вот почему я выставлен на посмешище и поругание.
     - Когда он поправится?
     - Когда  я научусь сдерживать свои педагогические  порывы. Только тогда
он станет слушаться!
     Римо чуть-чуть приоткрыл  глаза, как будто в комнате было слишком много
света. Медленно распрямился один палец, за ним - другой, пока наконец кулаки
не  разжались  полностью.  Грудь  начала  тихонько  вздыматься,  и  Консуэло
увидела, что он задышал.
     - Он возвращается, - сказала она. - Он и не уходил, - отозвался Чиун. -
Если он будет себя хорошо вести, то мигом поправится.
     - Вот и  чудесно! - обрадовалась  Консуэло. - Страна в опасности. У нас
есть все  основания полагать,  что  уран  воруют  как раз  те,  кто  призван
заботиться о его сохранности. Поэтому вся надежда только на нас самих.
     - Ваша страна всегда в опасности, - проворчал Чиун. - Только и слышишь,
что  страна  в опасности. У нас  есть заботы поважнее  вашей страны.  Это не
единственная страна в мире.
     Римо застонал.
     -  Тихо, - сказал Чиун. -  Настало тебе время послушать. Если бы слушал
меня раньше с  должным уважением,  то не был бы  сейчас здесь. Какой позор -
разлегся в номере мотеля, да еще с незнакомой женщиной!
     - Иными словами, вы не хотите помочь? Ему пришлось  страдать, но что бы
с ним ни случилось, он исполнял свой долг! - заявила Консуэло.
     -  Нет, никакой  не долг. Это ему наказание за  непочтение. Что такое -
этот ваш  долг? И что все его страдания?  Ассасину  страдать  не полагается.
Другим - пожалуйста, - сказал Чиун.
     - Так вы не хотите помочь Америке?
     Чиун посмотрел  на женщину так, словно она и  впрямь сошла  с ума. Есть
вещи, которые Римо должен понимать.  Он должен знать,  почему на этом золоте
лежит  проклятие.  Он  должен  знать  летопись Мастера Го, тогда  он поймет,
почему - стоило убрать подвеску - как его тело  избавилось от злого влияния.
Он должен опять начать думать правильно.
     - Значит, вы нам не поможете?
     - Я и так помогаю. Помогаю тому, кому я должен помочь.
     - А вы знаете, что похищенного урана хватит, чтобы  взлетели на  воздух
тысячи и тысячи людей? Ведь это страшные бомбы!
     -  Я  не делал  никаких бомб, -  отрезал Чиун. О  чем она  говорит, эта
женщина?
     - Но вы можете помешать тем, кто хочет их сделать!
     -  Это кому? -  не  понял Чиун.  Он теперь видел, что функции организма
постепенно восстанавливаются - от  кончиков пальцев сила побежала вверх.  Он
стал массировать Римо плечи. Потом пальцем приоткрыл  губы и осмотрел десны.
Хорошо. Цвет хороший. Процесс не успел зайти слишком далеко.
     - Мы этого не знаем, - вздохнула Консуэло.
     - Тогда  как  же  я могу бороться  с кем-то, кого я знать не  знаю? Эта
страна погрязла в насилии.  Я видел по телевизору. Я знаю вашу страну! Здесь
убивают  Президентов почем зря, но  при этом ни  одного настоящего ассасина!
Все дилетанты! Я знаю вашу страну, юная  леди, - сказал Чиун. Он поднял Римо
веки и посмотрел на белки глаз. Отлично. Зрачки тоже оживают.
     - Ну,  пожалуйста,  - взмолилась  Консуэло. - Римо хотел  бы, чтобы  вы
помогли нашей стране.
     - Минуточку, - сказал Чиун и повернулся к  ней. - Президент  Мак-Кинли.
Убит. Любительская работа. Джон  Фицджеральд Кеннеди.  Убит. Опять дилетант.
Нигде  никакого  гонорара.  В  президента  Рейгана  стреляли  на  улице,  но
промахнулись.  Кто?  Психически  больной мальчик. Еще  один любитель.  И  вы
хотите, чтобы  эту  страну  спас профессиональный убийца? Да  стоит  ли  вас
спасать!
     - Римо, поговори с ним. Пожалуйста! - сказала Консуэло.
     Римо не отвечал.
     -  Тогда я все сделаю сама. Римо, если ты меня слышишь, запомни, что  я
отправляюсь в  штаб-квартиру НААНа. Я согласна с тобой. Я согласна,  что  мы
единственные,  кто еще  может спасти эту  страну. И я прошу тебя, если я  не
вернусь, Продолжить наше дело. Я знаю, что ты тоже любишь Америку. Наверное,
я всегда слишком усердствовала в попытке доказать, что могу работать не хуже
любого мужчины. Но сейчас я лишь хочу спасти нашу страну.
     - Вы кончили? - спросил Чиун.
     -  Да, -  ответила Консуэло. В  глазах ее  стояли  слезы,  но она их не
стыдилась.
     - Тогда закройте дверь с той стороны, будьте так добры.  Благодарю вас,
- сказал Чиун.
     - Если Римо меня не слышал, передайте ему, пожалуйста, мои слова, когда
он придет в себя, хорошо?
     - И не подумаю, - сказал Чиун.
     - А я считала вас милым человеком.
     - Вы не ошиблись, - ответил Чиун.
     - Знаете, вы страшный человек! Действительно страшный. Римо был пав.
     - Он так говорил?
     - Нет, он говорил, что с вами трудно иметь дело.
     Чиун улыбнулся.
     -  Не может быть, - сказал он. С  его  учителем тоже было трудно  иметь
дело.  И с его  дедом тоже.  Но единственным, что он знал про себя, было то,
что  с  ним как раз  легко иметь  дело. Когда у  него возникает какая-нибудь
проблема, он, наоборот, старается быть как можно  любезней. В этом и состоит
его беда. Вот откуда все несчастья.
     Чиун  слышал, как  она повернулась кругом  и вышла.  Он осмотрел грудь,
ноги, уши, все жизненно важные  центры  организма.  Хорошо. Повреждений нет.
Тело  лишилось  цельности, ритмы отсутствуют, но  это все восстановится.  Он
станет  прежним  Римо, зато Чиун будет уже не  тот. Больше не  будет мистера
Добрая Душа. Больше  никто не станет  вить  из  него  веревки.  Он этого  не
допустит. С него довольно!
     Был полдень,  и он  включил телевизор.  Обычно он  не смотрел рекламный
блок в перерыве между дневными  сериалами. Но сегодня реклама задела  его за
живое. Наконец нашелся человек, который осознал, что Америка в беде!
     С экрана телевизора к американскому народу обращался один бизнесмен. Он
призывал положить конец разгулу насилия. Он призывал  американцев вернуть на
улицы  городов мир  и покой. Он  призывал каждого гражданина  сообщать в его
штаб о леденящих душу преступлениях, которые так и остались нераскрытыми.  У
бизнесмена было горделивое испанское лицо. Голос его звучал величественно. В
нем было что-то симпатичное.
     Чиун  взял американское  приспособление  для письма  с  грубыми  синими
чернилами и сел писать письмо этому человеку на фирменной бумаге отеля.

     Дорогой и уважаемый мистер Харрисон Колдуэлл! Наконец появился человек,
решившийся  взять  на  себя  бремя  спасения  этой  несчастной  страны от ее
невоздержанности.  Слишком  долго  Америка терпела  осквернение  дилетантами
благороднейшей  профессии  наемного убийцы, повергавшее  улицы  ее городов в
хаос...

     Если  Консуэло Боннер и  рассчитывала  еще  на  чью-нибудь  помощь,  то
надежды  эти  оставили  ее,  едва  она  переступила  порог своего объекта  в
Мак-Киспорте.
     -  Вам лучше сюда  не приходить, мисс Боннер, - сказал ее секретарь.  -
Вас ищут.
     - Кто?
     -  Все. Полиция,  федеральные  власти,  Агентство по атомнадзору. Вы  в
числе, подозреваемых.
     - Но я никуда не убегала, я, наоборот, пыталась раскрыть преступление.
     -  Я говорил им, мисс Боннер. Я сказал, что вы лучший начальник  службы
безопасности из всех, когда-либо служивших на этой станции. Я сказал, что вы
лучше  любого  мужчины.  В  ответ  мне  было  велено  дать  знать,  едва  вы
объявитесь.  Иначе  мне  будет  предъявлено  обвинение  от  лица федеральных
властей.
     - Я все улажу сама. А сейчас я хочу только забрать свои бумаги.
     -  Их  здесь  больше  нет.  Все  документы  были   изъяты.  В  качестве
вещественных доказательств.
     - Ясно, - сказала Консуэло.
     Она,  конечно, может  вывернуться наизнанку и попытаться все объяснить.
Но  кто ей поверит? Вот  если бы  у нее были бумаги, которые она  оставила в
управлении,  те,  с  помощью  которых  можно  было  бы  выйти  на  человека,
связанного с Джеймсом Брустером... Может, сам Брустер  и  не знает, по  чьей
указке действовал, но  не  так  уж  много  людей в  управлении,  знакомых со
скромным диспетчером.
     Придется  рассчитывать только  на  себя.  Если  бы  с ней был Римо,  он
придумал бы, как  туда  проникнуть.  Когда  он  был еще здоров, он, кажется,
сквозь стену мог пройти.
     Но один козырь у  нее есть: она  сама из службы безопасности  и отлично
знает все меры  предосторожности, которые призваны защитить  жизненно важные
документы агентства. Она знает, в чем охранники будут внимательны, а в чем -
не очень. Например, они ни за что не станут вглядываться  в ее пропуск, даже
в фотографию. Их будет интересовать только номер.
     Консуэло  Боннер  аккуратно  разрезала  пластиковую  обложку  пропуска,
вписала другой  номер, так, чтобы он выглядел  правдоподобно, написала новое
имя  - Барбара Глисон,  после чего  запаяла картонку  обратно в  пластик.  В
полдень она  уверенным шагом вошла в здание Агентства по атомнадзору, словно
работала здесь всю жизнь.
     Она  была  готова  к  тому,  что на  нее  в  любую минуту  могут надеть
наручники, и пришла в ужас от той легкости, с какой ей удалось  проникнуть в
архив.
     Проведя некоторое время над  аппаратом для  просмотра микрофильмов, она
совсем забыла об опасности.
     Дело Брустера она  отыскала без труда. Дата поступления на работу, дата
увольнения на  пенсию.  А вот и  ее собственные  запросы  на  его счет:  она
пыталась  проверить  всех,  кто имел хоть какое-то  отношение  к  пропавшему
урану. Запросы  относительно Брустера  находились  в  его  досье.  Они  были
снабжены пометкой: Брустер - окей.
     Похоже было, что пометка  сделана  кем-то из  высшего  руководства. Она
сверила код и не  поверила  своим глазам:  это был Беннет Уилсон собственной
персоной! Директор Агентства!
     Именно  ему она  намеревалась представить  свой  доклад, когда завершит
расследование.
     Она закрыла досье. На нее смотрел охранник.  Он выглядел настороженным.
Она видела его несколько дней назад, когда они были здесь с Римо и Чиуном.
     Сделав вид, что увлечена личным делом, она стала перечитывать давнишнее
заявление Брустера о приеме на работу, словно это был бестселлер.
     Какую цель вы преследуете в жизни?
     Выйти на пенсию, - был ответ.
     Если бы на глазах у Брустера тонули мать  и ребенок, а у него был  бы в
руках конверт  с неотправленной подписной квитанцией на какой-нибудь журнал,
что бы он сделал:
     А. Спас мать с ребенком, забыв обо всем остальном.
     В. Отложил бы письмо, а потом спас мать с ребенком, или
     С. Отослал  письмо как полагается, оставив мать с ребенком на попечение
тех, кто может оказать им квалифицированную помощь?
     Брустер выбрал С.
     Консуэло  подняла глаза. Охранник все еще стоял рядом,  не сводя  с нее
глаз.  Она опять углубилась в опросный  лист,  который  Брустер заполнял при
поступлении на работу.
     Следующий вопрос опять предполагал варианты ответа. Что бы вы предпочли
наблюдать:
     А. Последние минуты матча супер-кубка,  счет в котором пока ничейный  -
48:48.
     В. Лебединое озеро на сцене Королевского балета.
     С. Рембрандта за работой.
     D. Настенные часы.
     Брустер пометил  D и набрал один из высших  баллов  из всех, когда-либо
поступавших  на государственную службу, -  такой  высокий балл, что кадровик
заметил  ему, что  если есть  на  свете человек, чье  призвание - чиновничья
служба, то это именно Джеймс Брустер.
     - Эй, вы.
     Это был охранник. Консуэло подняла глаза.
     - Да?
     - Дайте-ка  взглянуть  на  ваше удостоверение.  Консуэло протянула  ему
удостоверение, пальцами  приглаживая  только  что склеенные края пластиковой
обложки.
     - Не вас ли я видел тут пару дней назад?
     - Не знаю, может быть.
     - У меня отличная память на лица.
     - Тогда, значит, меня.
     - Но в тот раз вас звали не  Барбара Глисон.  Консуэло Боннер, кажется?
Точно. Консуэло Боннер. Служба безопасности Мак-Киспорта. Точно? Я прав?
     Консуэло сглотнула.
     - Точно, - выдавила она. Все пропало.
     - Я так и знал. У меня отличная память на лица, - повторил он.
     - Что  вы намерены  делать?  - спросила Консуэло. Все  пропало. Теперь,
когда она попалась, все ее обвинения будут восприняты как попытка выгородить
себя.
     - Что вы имеете в виду - что я намерен делать?
     - Вы застукали меня с сомнительными документами.
     -  Совершенно верно. Но  это не мой этаж.  Я пришел только взглянуть на
свое личное дело. Официально у меня  пол-отгула -  остались от  отпуска, мой
код 803967.
     - Значит, вы ничего не станете делать.
     - Послушайте,  у  меня кончается  обеденный  перерыв, после  которого я
собирался  пойти  домой.  Вы  можете  мне  гарантировать  компенсацию  этого
времени?
     - Нет, - сказала Консуэло.
     - Тогда забудем об этом. Я только хотел убедиться, не ошибся ли.
     Она почти с  грустью  вернула бумаги  в  папку.  При  том, что она сама
проникла в архив незаконно, мысль, что это может  с легкостью сделать  любой
человек,  повергла ее  в  ужас.  На своем месте в Мак-Киспорте  она пыталась
навести порядок  и в значительной  мере преуспела, если бы  не эти кражи. Но
что она может  сделать, если  у  истоков расхищения  стоял  сам руководитель
агентства?
     У выхода она заметила на  стене  Обращение к персоналу НААНа. Оно  было
подписано новым  председателем  Национального агентства  и  содержало  слова
сожаления по поводу безвременной кончины директора Беннета Уилсона, а  также
заверения в том, что, пока идет подбор нового руководителя на его должность,
все работники НААНа будут трудиться с удвоенной эффективностью. Временно все
функции управления берет на себя председатель.
     В  обращении  также подчеркивалось, что  теперь в агентстве все  должно
измениться. Слишком  много сотрудников болтаются без  дела, ожидая выхода на
пенсию.   Слишком   много   таких,   кто   пренебрегает  своими   служебными
обязанностями,  потому что уверены, что  их никто  никогда не  уволит. Новый
председатель НААНа заявляя,  что будут назначены новые люди,  которые хорошо
понимают, что  ядерная энергия -  это нечто слишком серьезное и  важное  для
страны,  чтобы  можно  было  только  отсиживать в стенах  этого учреждения с
девяти  до шести. Да, полетят головы. Люди должны быть способны на  большее,
нежели  им  предписывает  должностная  инструкция,  иначе  он   готов  лично
распустить весь штат и начать на голом месте.
     Каждый работник должен  понять, что под угрозой сокращения находится  и
его  должность.   И  пока  не  найдена  достойная  замена  Уилсону,  который
придерживался  схожих воззрении,  он,  председатель, будет сам  осуществлять
руководство.
     Вот оно, спасение, подумала Консуэло. С трудом совладав с охватившим ее
возбуждением, она наспех сочинила докладные на Брустера и Уилсона. Она давно
надеялась, что  когда-нибудь  это  произойдет и  НААН  изменится. Ей  всегда
казалось, что люди здесь чувствуют себя настолько неуязвимыми, что никого на
самом деле не волнует никакой уран.
     И  вот наконец  нашелся  человек, который  все изменит. Этот человек ее
выслушает! Он  проследит, чтобы расследование привело к тому, с кем в связке
действовал  директор  Уилсон. Она  не  сомневалась, что  в  системе  атомной
энергетики Брустер не одинок. И  все эти Брустеры  должны теперь ответить за
расхищение ядерного топлива!
     Она вскрыла нарыв, а новый председатель доведет дело до конца. Охранник
сказал  ей,  что  новый председатель  никогда  не  бывает  в  этом здании, а
руководит работой из дома. Он живет в одном из близлежащих штатов. Поскольку
речь шла  всего  о  двух  часах  езды на машине,  Консуэло взяла  автомобиль
напрокат. Она не сомневалась, что такой человек бросит все и выслушает ее. И
она отправилась в Нью-Джерси.
     Председатель жил  в поместье, которое усиленно охранялось. Здесь она не
прошла бы по поддельному  пропуску. Она  назвала себя и цель своего визита и
заверила охранника, что как только он передаст это начальству, ее немедленно
пропустят. Тот засомневался.
     - Да  говорю  вам, когда он узнает, с чем я пришла,  он вам еще спасибо
скажет. Доложите, что я из службы  безопасности одного из ядерных объектов и
что  у  меня есть доказательства  того,  что покойный директор НААНа  Беннет
Уилсон был замешан в расхищении урана.  Я это знаю наверняка, потому  что он
действовал через одного из моих диспетчеров.
     Охранник все еще колебался.
     - Послушайте, мое имя Консуэло Боннер, и меня  разыскивает полиция. Ну,
стала бы я рисковать, если бы у меня не было этой информации?
     - Ну, хорошо... - протянул  охранник. Он все еще не был уверен, пускать
ли ее. Наконец,  пожав плечами, он стал звонить. Он поговорил с четырьмя, из
которых каждый последующий занимал более ответственный пост, чем предыдущий.
Консуэло  определила это  по тому,  как с каждым новым звонком охранник  все
больше вытягивался по стойке смирно. Положив наконец трубку, он  недоверчиво
покачал головой.
     - Вы оказались правы. Вот уж не думал, что он  захочет  вас видеть. Вас
примут немедленно.  Проезжайте к большому дому. Там спросите. Кто-нибудь вас
встретит   и  сразу  проводит  к  нему.  Мистер  Харрисон  Колдуэлл  намерен
переговорить с вами безотлагательно.

     На  первый  взгляд  для  роли  руководителя  такого  учреждения  мистер
Колдуэлл  не очень  подходил. Лишь недавно разбогатев, он сделал грандиозные
пожертвования всем политическим партиям и  мог  бы  получить  лу