сей длительной  процедуры  вступления  в  общество  "Рыцари
Колумба", членство в котором он считал для  себя  обязательным,  поскольку
все  имевшие   какой-либо   политический   вес   ирландцы-католики   13-го
избирательного округа принадлежали именно к этому ордену, точь-в-точь  как
евреи аккумулируются главным  образом  на  поприще  медицины  и  культуры.
Человеку нужна опора в жизни, и он находит ее в религии. Даффи наслаждался
великолепием осеннего Вашингтона. Он всей душой любил этот город - кишащий
преступниками бордель на берегах Потомака, где в муках рождалась и  крепла
система, о которой может только мечтать человечество, система, при которой
люди будут жить в мире и  согласии,  где  сын  ирландского  контрабандиста
может стать конгрессменом и участвовать  в  выборах  наравне  с  сыновьями
нефтяных магнатов, нищих  фермеров,  сапожников,  рэкетиров,  священников,
прохиндеев  и  профессоров.  Вот  такая  она,  Америка.  Но  именно   этот
американский гуманизм и ненавистен радикалам, как  левым,  так  и  правым,
провозглашающим некий принцип абстрактной чистоты, которой никогда не было
в природе, нет и не будет. Правые при этом цепляются за прошлое, а левые -
за отдаленное будущее.
     Даффи взглянул на свой дипломат.  В  нем  были  докладные  записки  о
гибели сутенера,  женщины  вербовщицы  проституток,  торговца  героином  и
судьи, явно разбогатевшего на взятках за оправдание преступников,  которым
место в тюрьме. В дипломате были также документы, свидетельствующие о том,
что его прекрасной стране действительно грозит серьезная опасность. Что же
делать?  Конечно,  он  правильно  поступил,  обратившись  прежде  всего  к
генеральному прокурору, но не ступил ли он  на  опасную  стезю?  Можно  ли
доверять Министерству юстиции или ФБР? Как далеко зашло дело? По-видимому,
достаточно далеко, если убита кряду полдюжина  людей.  Распространился  ли
террор на всю страну? Причастны ли к этому федеральные службы? И  в  какой
степени? От этого зависит, как долго продлится его  жизнь.  Возможно,  его
враги и сами пока не знают, но в случае необходимости они  не  остановятся
перед убийством конгрессмена. Как, впрочем, и любого другого человека. Они
утратили чувство реальности и  теперь  будут  уничтожать  то,  что  прежде
стремились сохранить.
     Что теперь  делать?  Для  начала,  пожалуй,  следует  позаботиться  о
собственной безопасности. Нужен человек,  которому  он  может  довериться.
Самый крутой из всех, кого он знал. Может быть, даже самый крутой во  всем
мире. С крепкими мускулами и крепкими нервами.
     В  тот  же  день  конгрессмен   Даффи,   расположившись   в   кабинке
телефона-автомат и выложив перед собой стопку монет, набрал номер телефона
в другом городе.
     - Хелло, ленивый сукин сын, как дела? Это Даффи.
     - Ты еще жив? - послышалось в ответ. -  Твоя  трусость  давно  должна
была свести тебя в могилу.
     - Случись такое, ты бы непременно  узнал  об  этом  по  национальному
телевидению или из "Нью-Йорк таймс".  Я  ведь  не  какой-нибудь  ничтожный
полицейский инспектор!
     - Из тебя, Френки, не  получился  бы  полицейский  -  тебе  недостает
решительности. С твоим слезливо-сопливым вестсайдским либерализмом  больше
трех минут ты не продержался бы.
     - Именно поэтому я тебе и звоню, Билл. Ты  ведь  не  думаешь,  что  я
звоню для того, чтобы сказать тебе "хэлло!", не так ли?
     - Да уж вряд ли можно было ожидать звонка от  такой  важной  персоны,
как ты. Что случилось, Френки?
     - Я хочу, чтобы ты умер за меня, Билл.
     - Я готов, лишь бы  никогда  больше  не  слышать  твоей  политической
трепотни. Так в чем дело?
     - Сдается мне, что не сегодня-завтра меня настигнет пуля. Как  насчет
того, чтобы встретиться в нашем обычном месте?
     - Когда?
     - Сегодня вечером.
     - О'кей, я немедленно выезжаю. И  послушай,  старая  задница,  сделай
одолжение.
     - А именно?
     - Постарайся, чтобы тебя не укокошили до нашей встречи.  Они  сделают
из тебя еще одного героя-мученика, а их и так уже более чем достаточно.
     - Хорошо, Билл, только не двигай губами,  когда  будешь  уточнять  по
карте маршрут.
     После этого разговора Френк Даффи решил пока не говорить жене, что он
ее любит, а сыну, что гордится им, и не каяться  перед  Богом.  Встреча  с
инспектором  Макгарком  означала  для  него  как   минимум   двухнедельную
безопасность.  Гарантия!  Не  исключено,  что  ему  даже  удастся  умереть
естественной смертью - в назначенный судьбой день.
     Oн заскочил и магазинчик, расположенный в штате  Мэриленд,  чтобы  не
платить взимаемого в Вашингтоне высокого налога на алкогольные напитки,  и
купил десять бутылок виски марки "Джек Дэниелс". Так  как  останавливаться
он не собирался больше нигде, то купил там же еще и содовой воды.
     - Кварту, - попросил конгрессмен Даффи. - Кварту содовой.
     Продавец взглянул на шеренгу бутылок "Джека Дэниелса" и спросил:
     - Вы уверены, что вам нужна именно кварта?
     Даффи затряс головой:
     - Вы правы,  это  будет  многовато.  Дайте  пинту,  пожалуйста,  одну
маленькую бутылку.
     - У нас нет в продаже маленьких бутылок - сказал продавец.
     - Ну ладно. Тогда только то, что здесь на прилавке. А,  черт  с  ним,
дайте еще пару, ровным счетом до дюжины.
     - Дюжины чего - "Джека Дэниелса"?
     - А вы что подумали?
     Даффи поехал прямо в аэропорт, где погрузил бутылки  в  свой  самолет
марки "Цессна", старательно разложив их таким образом, чтобы  не  нарушать
равновесия самолета. Конечно, вес не такой уж и большой, и  все  же  зачем
рисковать. Есть рисковые пилоты,  и  есть  старые  пилоты,  но  не  бывает
одновременно и храбрых, и старых.
     Той  же  ночью  Даффи   совершил   посадку   на   небольшой   частной
взлетно-посадочной полосе недалеко от городка Сенека Фоллз,  что  в  штате
Нью-Йорк.  Макгарк  уже  ждал  его.  Холодная  ночь,  разгрузка   самолета
напомнили Даффи о той ночи во Франции, когда он впервые увидел лучшего  из
всех когда-либо встречавшихся ему бойцов. Во Франции была ранняя весна,  и
хотя они знали о предстоявшем в ближайшее  время  вторжении  союзников  из
Англии, однако когда это  произойдет  и  где  именно,  можно  было  только
гадать. Тем, кого посылают на рискованные операции, высокое начальство  не
сообщает каких-либо секретных данных из  опасения,  что  они  могут  стать
достоянием врага.
     На этот раз им было поручено доставить оружие в Бретань.  Макгарку  И
Даффи предстояло не только  доставить  и  раздать  оружие,  но  и  научить
французов умело пользоваться им в боевых операциях.  Так  было  сказано  в
полученном ими секретном приказе.
     - Мы должны научить лягушатников так стрелять из этих штуковин, чтобы
у них при этом не поотрывало ноги, - сказал Макгарк.
     Ростом он был выше Даффи и сухопар, а лицо его, круглое и  неожиданно
полное при такой фигуре, с носом-кнопочкой и  толстыми  губами  напоминало
детский воздушный шар.
     Даффи приказал по-французски всем взять по одному ящику,  не  больше.
Приказ был исполнен, но оставалось еще три ящика, и молодой  партизан-маки
вознамерился унести сразу два.
     - Заройте их в землю, - сказал Даффи. - Незачем  надрываться,  важно,
чтобы все оставались в строю. Я предпочитаю иметь одного человека с  одним
ящиком, чем ни ящика, ни человека.
     Молодой маки все еще продолжал тащить два ящика.
     Макгарк  ударил  его  по  лицу  и  толкнул   к   цепочке   французов,
направлявшихся к окутанному ночной мглой лесу, который  смутно  темнел  на
краю поля.
     - Этим людям невозможно что-либо  втолковать,  -  сказал  Макгарк.  -
Единственное, что они понимают, это - пощечина.
     В течение последующих двух дней  Макгарк  сумел  обучить  французских
маки обращению с  новым  оружием.  Его  метод  обучения  был  незамысловат
пощечина для привлечения внимания,  демонстрация  того,  что  и  как  надо
делать, и затем еще одна пощечина, если обучаемый не мог повторить  все  в
точности.
     Чтобы проверить, насколько французы усвоили  науку,  Макгарк  поручил
Даффи организовать засаду - своего рода боевое крещение. Даффи выбрал  для
этой цели дорогу,  по  которой  регулярно  от  полевой  базы  вермахта  до
расположенного в  этом  районе  крупного  аэродрома  курсировал  небольшой
нацистский конвой.
     Конвой  был  атакован  в  полдень.  Бой  длился  меньше  трех  минут.
Французы-водители  и  немецкая  охрана   с   поднятыми   руками   поспешно
выскакивали из грузовиков на дорогу.
     Макгарк построил их в шеренгу. Потом подозвал к себе маки, хуже  всех
стрелявшего на тренировках.
     - Поднимись  ярдов  на  пятьдесят  по  этому  склону  и  убей  оттуда
кого-нибудь из них.
     Молодой маки вскарабкался на холм и, не переводя дыхания,  выстрелил.
Пуля угодили немецкому солдату в плечо.  Остальные  пленники  попадали  на
землю,  закрыв  голову  руками  и  прижав  к  животу  колени.  Издали  они
напоминали гигантские человеческие эмбрионы кем-то выброшенные на дорогу.
     - Продолжай! - приказал Макгарк. - Будешь стрелять до тех  пор,  пока
его не убьешь.
     Следующий выстрел маки сделал не целясь, наугад.  Третьим  прострелил
своей жертве живот. Четвертый выстрел - опять мимо. Молодой маки плакал.
     - Я не хочу убивать! - крикнул он сквозь слезы.
     - Или ты убьешь его, или я убью тебя, - сказал  Макгарк  и  поднял  к
плечу карабин, целясь в маки. - А ты знаешь, я  стреляю  не  как  какой-то
вшивый лягушатник. Я вмиг вышибу тебе глаза.
     Плача и стеная, молодой  маки  выстрелил  еще  раз,  и  пуля  ударила
лежавшему солдату в рот, чуть ли не оторвав голову.
     - Ладно, гусиная лапка, достаточно, ты его добил, - сказал Макгарк.
     Он опустил карабин и повернулся к другому маки, тоже не отличавшемуся
меткостью на учебных стрельбах:
     - А теперь ты!
     Даффи приблизился к Макгарку и так, чтобы  слышно  было  только  ему,
сказал:
     - Билл, прекрати это сейчас же.
     - Нет.
     - Черт побери, но это же убийство!
     - Ты абсолютно прав, Френки. А теперь застегни свой рот  или  я  тебя
тоже заставлю стрелять.
     С немецкой охраной вскоре было покончено, живыми  среди  лежавших  на
дороге оставались лишь французские водители Макгарк сделал очередному маки
знак, чтобы тот поднимался на холм. Маки отказался.
     - Я не буду убивать французов, - сказал он.
     - Если бы не военная  форма,  как  бы  вы,  говнюки,  могли  отличить
французов от немцев! - рявкнул Макгарк.
     Стоявший поблизости маки внезапно вскинул свой  карабин  и  упер  его
ствол в тощий живот Макгарка.
     - Мы не будем убивать французов, - решительно заявил он.
     - О'кей. - Макгарк вдруг ухмыльнулся. - Поступайте  как  знаете.  Мне
просто было интересно проверить вас.
     - Теперь вы  нас  проверили  и  знаете,  что  мы  не  станем  убивать
французов, как псов.
     - Ну ладно, я не собирался настаивать на своем. Но, черт возьми,  это
все-таки война, - пробормотал Макгарк. Когда маки  опустил  свой  карабин,
Макгарк по-приятельски обнял его и притянул к себе. - Останемся друзьями?
     - Останемся, - ответил француз.
     Макгарк крепко пожал ему руку и стал торопливо  взбираться  на  холм,
подталкивая впереди  себя  разъяренного  Даффи.  Восемью  секундами  позже
дерзкий маки был  разорван  пополам  взрывом  висевшей  у  него  на  поясе
гранаты. Обнимаясь с маки, Макгарк умудрился  вытащить  из  нее  чеку.  На
вершине холма Макгарк разрядил  свой  карабин  в  продолжавших  неподвижно
лежать на дороге французских водителей. Бам! Бам! Бам!  Головы  несчастных
словно взрывались изнутри. Ни одного промаха. Тела убитых остались  лежать
на дороге. В воздухе повисла тишина.  Группа  маки  с  ужасом  взирала  на
маньяка-американца.
     - Все. Кончили. Уходим! - прокричал им Макгарк.
     В тот вечер, когда Макгарк укладывался в постель, Даффи изо всех  сил
ударил его кулаком по голове, отбросив к стене, а затем, когда тот кинулся
на него, двинул коленом прямо в луноподобное лицо.
     - За что? - взревел Макгарк.
     - За то, что ты - сукин сын.
     - Ты хочешь сказать - за то, что я расстрелял пленных?
     - Да.
     - Ты понимаешь, что, как твой командир, я мог бы расстрелять тебя  на
месте прямо сейчас с полным на то основанием?
     Даффи пожал плечами. Он все  равно  не  рассчитывал  уцелеть  в  этой
войне. Макгарк, видимо, почувствовал это, потому что сказал:
     - О'кей, мы это учтем на будущее. Черт подери,  мне  не  хотелось  бы
убивать американца!
     Он встал пошатываясь и протянул Даффи руку.
     Даффи шагнул ему навстречу и с силой ткнул кулаком Макгарка в  живот.
Макгарк охнул и отскочил назад, выставив вперед руки.
     - Эй, эй, послушай, друг, именно это я и имел в виду. Должен же  быть
человек, которого я ни при  каких  обстоятельствах  не  смогу  убить!  Ну,
прекрати!
     - Что, не можешь смириться с поражением? - вызывающе спросил Даффи.
     - Не могу смириться? Малыш, да я мог бы тебя  стереть  в  порошок  за
одну секунду. Поверь мне. Так что никогда больше не лезь ко мне. Это  все,
о чем я тебя прошу.
     Движимый то ли презрением, то ли азартом,  Даффи  снова  бросился  на
Макгарка. Он помнил только, что замахнулся кулаком - и все. А когда  позже
пришел в себя, увидел хлопотавшего над ним Макгарка - тот поливы его  лицо
водой.
     - Я же предупреждал тебя, малыш, что запросто справлюсь с тобой.  Как
ты себя чувствуешь?
     - Не знаю, - ответил, мигая, Даффи.
     И всю войну Даффи оставался тем человеком, которого  Макгарк  не  мог
убить. Вопреки логике и морали Френк Даффи испытывал  все  более  и  более
глубокую привязанность к Макгарку - человеку, который не мог его убить. Со
временем холодную страсть Макгарка к убийству он  стал  считать  болезнью,
искренне жалел его и уже не питал к нему ненависти.
     Если  кто-нибудь  проявлял  по  отношению  к  Даффи  неуважение   или
грубость, Даффи не спешил поделиться со своим другом, так как знал, что за
этим последует. В этом смысле ничего не изменилось и  после  войны.  Когда
Френк Даффи выставил свою кандидатуру на выборах в  палату  представителей
Конгресса,  имел  место  такой,  например,  случай.  Во  время  одного  из
предвыборных собраний несколько молодчиков стали было раскачивать трибуну,
на которой стоял Даффи. Сержант Макгарк, служивший в департаменте полиции,
арестовал их за  нарушение  общественного  порядка  Позже  им  было  также
предъявлено обвинение в оскорблении полицейского.  По  дороге  в  участок,
когда они удалились на почтительное расстояние от площадки,  где  выступал
Даффи, арестанты действительно  пытались  стукнуть  сержанта  Макгарка  по
голове, однако кончилось дело тем, что правонарушители были  доставлены  в
больницу Бет Израэль с проломами черепа, разбитыми физиономиями и  другими
телесными повреждениями.  Макгарку  была  оказана  медицинская  помощь  по
поводу травмы пальцевых суставов.
     Макгарк был крестным отцом сына Даффи.  Семьи  настолько  сдружились,
что  сообща  арендовали  небольшой  домик   дачного   типа   недалеко   от
Сенека-Пфоллз в штате Нью-Йорк Здесь-то ранним осенним вечером и  совершил
посадку самолет Даффи, явившегося туда с дюжиной бутылок "Джека  Дэниелся"
и с обуревавшей его тревогой.
     По пути к дачному домику, сидя в машине, быстро катившей в темноте по
пустынной  загородной  дороге,  член   палаты   представителей   Конгресса
Соединенных Штатов откупорил одну из  бутылок,  сделал  большой  глоток  и
передал ее инспектору, возглавившему  отдел  кадров  департамента  полиции
Нью-Йорка. Макгарк отпил из бутылки и вернул ее Даффи.
     - Не знаю, с чего  начать,  Билл,  -  сказал  Даффи.  Творится  нечто
чудовищное. Внешне все выглядит так, будто это делается на  благо  страны,
но если серьезно вникнуть в происходящее, то становится ясно: под  угрозой
оказались основополагающие принципы нашего государства.
     - Коммунисты?
     - Нет. Хотя, конечно, они тоже опасны.  Нет.  Но  эти  люди  схожи  с
коммунистами, поскольку тоже считают, что цель оправдывает любые средства.
     - Уж это точно, Френки.
     - Билл, мне нужна твоя помощь, а не философствование на  политические
темы, если ты конечно, не возражаешь. Происходит следующее.  Группа  людей
ставит себя выше закона. Они  творят  массовые  расправы.  Их  организация
тщательно законспирирована и действует по-военному четко. Очень похоже  на
то, что творили несколько лет тому назад полицейские в  Южной  Америке.  В
общем, они пытаются бороться с либеральными политиками и  снисходительными
судьями с помощью оружия.
     - Но судьи и в самом деле слишком снисходительны - возразил  Макгарк.
- Как ты думаешь, почему порядочные граждане не могут спокойно  ходить  по
улицам? Потому что звери заполнили улицы. Нью-Йорк превратился в  джунгли.
Твой округ - не исключение. Тебе следовало бы  когда-нибудь  спустится  на
землю, Френки, и поговорить  со  своими  избирателями.  Ты  найдешь  их  в
пещерах, где они прячутся.
     - Постой, Билл, дай же мне закончить!
     - Это ты мне дай закончить, - огрызнулся Макгарк. -  Мы  в  Нью-Йорке
широко распахнули двери обезьяньего питомника, и порядочный человек выходя
на улицу, не может бить уверен, что благополучно вернется домой.
     - Я не собираюсь  сейчас,  Билл,  вести  политические  дискуссии  или
лечить тебя от  расизма.  Позволь  мне  закончить.  Я  думаю,  что  сейчас
полицейские в Америке творят то же самое, что несколько лет назад  творили
полицейские в Южной Америке. Я также думаю, что существует соответствующая
организация.
     - У тебя есть осведомитель? - спросил Макгарк. Свернув  на  грунтовую
дорогу, он  взял  у  Даффи  бутылку.  Невзирая  на  неровность  почвы  под
колесами,  Макгарк  не  сбросил  газ,  и  машина,  ныряя  и   подскакивая,
продолжала стремительно мчаться вперед.
     - Нет, - ответил Даффи.
     - Тогда почему же ты думаешь что это - дело рук полицейских?
     - Хороший вопрос. А теперь подумай сам - кого  именно  убивают?  Тех,
кто  не  подвластен  полиции.  Мне  знакомо  имя  Элийя  Уилсона.  Ты  сам
рассказывал мне о Большом Перле. Помнишь, несколько лет назад  ты  сказал,
что по закону его трогать нельзя?
     - Ну, о том, что собой представляет Большой Перл, знают все.
     - В вашем кругу, но не  в  моем.  Это  навело  меня  на  определенные
размышления. Даже такой расист, как  ты,  признает,  что  Большой  Перл  -
далеко не дурак. Он ловко избегал ситуаций, чреватых опасностью для жизни.
Обычного сутенера хватает на два года. Этот держался пятнадцать  лет.  Как
это ему удалось? Отвечу - он действовал таким  образом,  что  убивать  его
просто невыгодно. Следовательно, мотивом его убийства должно было  явиться
что-то иное, не так ли?
     - Видимо, да, если ты так считаешь, Шерлок.
     - О'кей. Возьмем теперь того финансиста из Харрисбурга, что  в  штате
Пенсильвания. Допускаю, что у него были враги. В  героиновом  бизнесе  это
вполне возможно.
     - Правильно.
     - Но ведь он действовал точно так же, как Большой Перл, - он  платил,
и поэтому было невыгодно его убивать! И, наконец, судья  из  Коннектикута.
Мафия как раз была заинтересована в том, чтобы он продолжал здравствовать.
     - Может, он  взятку-то  взял,  но  обещание  не  выполнил,  -  сказал
Макгарк.
     Он резко бросил машину в темноту и затормозил, а когда выключил фары,
Даффи увидел очертания хорошо знакомого ему домика.
     Даффи прихватил две бутылки, Макгарк еще две, и они  с  удовольствием
ступили на каменистую площадку у входной двери. Макгарк  включил  свет,  и
Даффи достал лед.
     - Если просмотреть  решения  по  делам,  которые  он  вел,  то  легко
убедиться, что свои обещания он всегда выполнял, - сказал Даффи. - У мафии
были веские причины радеть о его жизни.
     - Хорошо, пусть мафия тут ни при чем. Тогда, может быть, какой-нибудь
псих? -  предположил  Макгарк.  Он  согнул  края  пластмассового