что он говорит вам делать что-то, вы не  должны этого
делать. Он  гонит Россию по кругу. Но не давайте ему гнать по кругу вас,  --
сказал телохранитель.
     -- Он мой начальник, -- сказал генерал Иванов.
     -- Хорошо, хорошо, хорошо, нас всех гоняет Алексей, он молодец.
     Когда телохранитель вернулся с чашкой дымящегося чая, Земятин обрисовал
ситуацию. Телохранитель не хотел уходить до тех пор, пока генерал Иванов  не
отхлебнул глоток чая. Чай обжег ему язык.
     -- Он не  русский, Алексей, -- сказал телохранитель. -- Он  взял  кусок
сахара в рот.
     -- Он новый русский.
     -- Ни один из нас не новый. Он не хочет чаю, смотри.
     --  Тебе, наверное, страшно  интересно, почему я держу его? --  спросил
Земятин.
     --  Нет, --  ответил генерал  Иванович, который  только теперь научился
думать, как Великий. -- Очевидно, с необходимым  он справляется  отлично. Вы
можете доверять  ему в чем-то главном.  Короче говоря,  товарищ фельдмаршал,
мне кажется, он умеет работать.
     -- Отлично. Теперь про этого  убийцу. Мы пока не знаем его слабых мест.
Так, отбросим  его  на минуту.  Меня  мало  заботит,  убьем мы его или  нет.
Человек здесь,  человек  там  -- не имеет  значения. Есть  еще  кое-что,  --
продолжил Земятин. -- У американцев есть оружие, и мы им интересуемся.
     -- Вы можете описать его?
     -- Нет, -- сказал Земятин. -- Но они испытывали  его, а  потом появился
этот человек и увел главную нашу ниточку. Это потрясающий человек. И мы пока
не  знаем, как его  убить. То он  появляется  в  Южной  Америке, то в Ханое.
Почему?
     Генерал Иванович понимал, что Земятин не ждет ответа на свой вопрос.
     -- Потому что, судя по сообщениям, он ищет то же оружие, что и мы.
     --  Может ли быть так,  что у  них  нет оружия? Быть может, оно  есть у
Британии?
     --  Логично,  но у  нас  есть  информация  обо  всем,  чем  располагает
Британия.
     -- Был бы это кто другой, а  не тот, кого  я видел,  -- сказал  генерал
Иванович, -- я бы предложил взять его и вытрясти из него информацию.
     -- Почти  на всяком уровне мы  видим, что Америка гораздо коварнее, чем
мы могли  предполагать. Может, мы их  недооценивали, и где хоть какое-нибудь
объяснение всему этому? Я спрашиваю, потому что мы ушли так далеко, что пути
назад скоро не  будет, мы должны принять решение. Решение будет необратимым.
Мир  никогда  не станет прежним. Никогда. Наш  мир. Их мир. Генерал Иванович
подумал минуту.
     -- Я  скажу вам, что  до этого фильма, до того, как я увидел все своими
глазами и глазами экспертов, я бы сказал, что вы переоцениваете американцев.
Они  ничего  не делают,  кроме,  пожалуй,  электроники,  что может  вызывать
уважение.
     -- А теперь...
     --  А теперь я знаю о  существовании человека, вернее, машины убийства,
которая одним  ударом  может сломать  шейные позвонки другого  человека.  Мы
старались обезвредить его дважды. И дважды он вновь появлялся. Он что, новый
агент? Появился только месяц назад? Нет, он был всегда.
     -- Верно,  -- произнес Земятин, -- но  странно, что его посылают, если,
конечно, у них есть то, о чем мы подозреваем.
     -- Но если они по-прежнему ищут оружие, то есть ли у них оно?
     -- Американцы, которые ничего не прятали раньше, не  смогли  бы сделать
этого так здорово сейчас. Но посмотрите  на  этого убийцу, которого  они так
хорошо скрывали. На кого он работает? Мы не знаем. То есть они умнее, чем мы
думаем. Какая удивительная хитрость нужна для того, чтобы делать  вид, что у
них нет оружия,  до тех пор, пока  оно не понадобится. Спрашивается, товарищ
фельдмаршал, есть ли у американцев такое коварство?
     --  Враг  безупречен, пока не показал, как  его убить. Я не  думаю, что
настанет тот день, когда мы встретимся с действительно безупречным врагом.
     У генерала  Ивановича появилась идея. Его  стол был  буквально  завален
предложениями  из Северной  Кореи. Союзники предлагали свои услуги. До того,
как начать работать на фельдмаршала, он тратил на них все свое время. Теперь
он передал их подчиненным.
     -- Наши  друзья из Пхеньяна  хотят послужить нам.  Они говорят,  что мы
оскорбляем их, не делая полноправными  партнерами в социалистической борьбе.
Они недавно имели успех и теперь, конечно, козыряют перед нами. Почему бы не
использовать их в связи с этим американцем?
     -- Бросить им  еще кусок дерьма? --  спросил Земятин. -- Что у них есть
реально, чего нет у нас?
     Они преуспели в убийстве руководителя СВВР, а  теперь как дань гордости
хотят подарить нам самого Папу? Чтобы на польской границе все поутихло. Папа
Римский. Руководитель СВВР уже мертв. Папа почти мертв.
     Теперь о Корее. Говорят, что когда кто-нибудь берет  корейца в качестве
телохранителя или наемного убийцы, он нанимает не слугу, а Мастера. Никто не
доверяет корейским убийцам.
     -- Я не говорю о доверии.
     -- Есть  кое-что, мальчик мой, чего  ты  можешь  не  знать. Это  старая
поговорка, проверяй ее правоту на себе. Я знаком  с архивами. Я был одним из
тех, кто решил использовать лучших людей царской охранки. На протяжении XV и
XVI веков Русь-матушка использовала  корейцев в своих целях.  И знаете, кого
убивали чаще, чем царских врагов? Самих царей. У нас раньше говорили, что из
Кореи не приходит ничто, кроме  смерти. Главное, не связываться с корейцами.
Никогда. Цари поняли это еще до нас. И наши внуки скажут то же самое.
     Генерал Иванович был весь внимание. Его  спина стала прямой  как доска,
колени сдвинуты, подбородок выпятился, и Земятин знал, что молодого человека
снова охватил страх.  Но старик ничего не сказал ему, чтобы не усилить этого
страха.   Приказу   следовало   повиноваться.  Когда  он   издал  приказ  об
использовании  государств-сателлитов,  то  разрешил использовать всех, кроме
Кореи. КГБ следовало этой установке слепо.
     Вдруг один из электронных приборов загудел. Старый телохранитель быстро
включил его.
     Иванович смотрел на Земятина. Тот слегка кивнул. Видимо,  встал вопрос,
говорить  или  не  говорить.  Вместо ответа  старый  маршал  пожал  плечами,
показывая, что можно.
     -- Они снова стреляли, в Египетской Сахаре, -- сказал телохранитель. --
На  участке  площадью около ста квадратных километров.  Наши люди  уже там и
рискуют жизнью, чтобы добыть нужную информацию. Египтяне работают в контакте
с американцами.
     -- Сто квадратных километров! На такой площади может разместиться целая
армия.
     -- Все длилось одну секунду.
     -- Это последнее испытание! -- сказал Земятин.
     --  То ли  это оружие,  которое  защищает  наш  американец?  -- спросил
молодой генерал.
     Земятин отмел вопрос движением руки. Старик думал недолго, но  его лицо
как  будто еще  больше постарело и осунулось.  Показались глубокие  морщины.
Глаза смотрели словно из глубины преисподней.
     Наконец генерал Иванович спросил:
     -- Каков будет наш следующий шаг для устранения их специального агента?
Начиная с нынешнего момента будем ли мы торопить проведение операции?
     -- Что? -- спросил Земятин, как будто его только что разбудили.
     -- Американец.
     Телохранитель прикоснулся к плечу генерала.
     -- Выйди, -- сказал он.
     Американец был сейчас не так важен.
     Позже поступили сообщения об еще двух испытаниях на этом участке.
     На карте была четко видна полоса египетской пустыни размером с Балканы.
Сухой песок под страшным жаром расплавился и превратился в тяжелое скользкое
стекло.
     Земятину  было  понятно, почему они выбрали  Сахару. Эффект превращения
песка в стекло мог быть замечен со спутника. Американцы теперь  могли  точно
рассчитать угол  удара.  И  оставить  Россию  беззащитной.  Больше  не будет
испытаний. Атака, он был абсолютно уверен, может произойти в любую минуту. И
теперь Алексей Земятин,  который хотел  быть всего лишь  хорошим  дворецким,
покажет свой военный гений.
     Он решил сообщить американцам через  Генерального,  что Россия  требует
немедленно получить информацию о флюорокарбоновом луче.
     --  Скажи им,  что  в некоторых  ракетах  случились  неполадки.  Просто
неполадки.
     -- Но Алексей...
     -- Tec,  --  сказал Земятин. Предполагалось, но  не было  доказано, что
американцы могут установить жучка на любой телефонной линии.
     -- Сделай  это. Сделай сейчас. Чтобы это было  сделано  к тому времени,
когда я приеду. Понял?
     Его телохранитель отметил, что молодой генерал так и не выпил свой чай.
     Другой  пожилой  телохранитель  отвез Земятина  на  дачу  Генерального.
Погода была серой и промозглой. Вокруг дачи было много  охраны.  В шинелях и
начищенных  сапогах они  выглядели замечательно. Алексей  был  по-прежнему в
своем халате. Он прошел мимо солдат  и офицеров. В  самой дальней комнате он
нашел Генерального. Тот хотел, чтобы при  разговоре присутствовали несколько
генералов.
     -- Если ты их позовешь, я их перестреляю, -- сказал Земятин.
     -- Алексей, ты не имеешь права так вести себя с лидером страны!
     -- Вы связались с американцами?
     -- Да, мистер Пиз, которого они уже присылали, вернется снова.
     -- Хорошо. Когда?
     -- Они очень нервничают.
     -- Когда он будет здесь?
     -- Через пятнадцать часов.
     -- Прекрасно. Привлечем  инженеров. Восемь часов на первую конференцию,
потом  мы все  будем  спать.  Это даст нам еще двенадцать  часов.  Мы должны
растянуть все это на два дня, на сорок восемь часов.
     -- Мы будет давать им ложную информацию?
     -- Не ложную. Мы только  не откроем тот факт, что их луч вывел из строя
нашу электронику. До второй конференции. Утаив этот факт, мы задержим  их на
нужные нам сорок восемь часов.
     -- Зачем нам говорить, что наши ракеты приведены в негодность?
     -- Потому что, дорогой Генсек, это одна из тех  вещей, которой они пока
не знают. В данный момент у  них есть все для того, чтобы начать наступление
и сделать это успешно. И тогда с нами будет покончено.
     --  Тогда   почему  мы   все-таки  собираемся   сдать  им  единственную
информацию, которой у них пока нет?
     -- Потому что это единственное, что может их задержать. Единственное, в
чем они нуждаются  сейчас, это абсолютная уверенность в том, что наши ракеты
--  не  их, свои они наверняка  проверили,  -- не сработают под воздействием
космических  лучей  и  солнца. Они  задержатся,  чтобы  дождаться, когда  мы
сдадимся им на блюдечке с голубой каемочкой.
     -- И мы собираемся так поступить?
     -- Нет.  Дороги назад нет. Пока они будут ждать  последние  необходимые
сведения, мы запустим наши ракеты.
     -- Через два дня?
     -- В течение двух дней.
     -- Когда точно?
     -- Вам незачем это знать. Говорите побольше о мире, -- сказал Земятин.
     Он,  конечно,  не  доверял главе  Российского  правительства  и  не был
убежден, что сей высший бюрократ разрешит ему развернуть проект  с ракетами.
Нет, Алексей не верил в это. Но им уже  был отдан приказ нажать на спусковой
крючок командирам ракетных батарей. Через два дня.

     В  Вашингтоне  агенту  Макдональду  "Хэл"  Пизу  сообщили, что  русские
склонны поделиться с американцами своими секретами. Они  поняли, что хрупкая
планета -- одна на всех.
     -- Я поверю в это, когда увижу собственными глазами, -- сказал Пиз.
        "Глава шестнадцатая"
     Был  некий шанс, что Алексей Земятин еще  может отозвать запуск, сочтя,
что  Америка на самом деле  не  планирует  настоящую атаку.  Простая кассета
способна была сделать это. На самом  деле  существовало  двадцать  маленьких
кассет  в пластиковом пакете,  с цветными  брошюрами, прилагавшимися к  ним.
Один комплект стоил три доллара, но продавался за восемьсот.
     Было обещано, что каждый сможет выявить с их помощью свои способности и
блестяще их реализовать. На самом деле это гипнотизировало людей и приводило
к  большей некомпетентности. Начиная свою карьеру, Ример  Болт накупил много
таких программ по самосовершенствованию.
     Были  факты, и  были выводы. Следовало  их разграничивать. Когда  Ример
Болт смотрел на целое  поле автомобилей, еще не было очевидно, что он погиб,
об  этом  говорили  ему  кассеты.  Но  фактически пятьдесят  машин  погибли.
Фактически он загубил компанию, сделав  всего один неверный  шаг. Однако сам
Ример Болт еще не погиб.
     Посмотрите  на  Томаса Эдисона, которого  преследовали неудачи, пока он
создавал  свою лампочку. Но он сказал себе, что  неудачи должны кончиться. И
он не выбрал ни одного из  девяноста девяти ложных путей, а избрал наилучшую
дорогу, к успеху.
     Посмотрите  на генерала Джорджа Паттона, который ни разу не  отступился
от своих идей, хотя его тоже преследовали неудачи.
     Посмотрите на Писмо Мельуэзера,  который выпустил эти  аудиокассеты. Он
стал миллионером, хотя учителя часто называли  его неудачником. Он побывал и
за решеткой, а теперь у него дома во многих  штатах, потому что он правильно
оценил свои способности.
     Неудача, говорилось на кассете, это склад ума. Нужно  принять факт, что
только единицы всегда побеждают и только единицы  могут стать  победителями.
Писмо Мельуэзер  продал  триста  тысяч  кассет  по астрономическим  ценам  и
добился успеха в жизни.
     Ример  Болт  купил одну из кассет, которые он слушал столько раз, что в
моменты  отчаяния  ему  просто  слышался  голос Писмо  Мельуэзера. И хотя он
смотрел сейчас на поле бедствия, он был обязан смотреть на экспериментальные
машины не как на несчастье.
     -- Ример, -- сказал ему ассистент, -- мы погибли.
     --  У  маленького человечка все  гибнет,  большой человек создает  свое
благосостояние из того, что другие считают трагедией.
     -- Ты не сможешь использовать эти лучи. Мир -- это электроника! Прощай.
У тебя есть куда пойти работать?
     -- Нет, -- ответил Болт с блеском надежды в глазах. -- Теперь мы знаем,
что лучами можно обрабатывать неэлектронную продукцию.
     Руководство по достижению успеха  дало Болту  решение этой  проблемы. У
каждой проблемы есть  решение.  Надо думать о  предмете, советовала кассета,
потом забыть о нем и идти спать. Утром ответ придет сам.
     Во время испытаний для  Римера Болта он сделал так, как ему советовали,
и ответ пришел к нему с утра.
     Ассистент позвонил ему с предложением.  Делать из  расплавленного песка
стекло.  Стекло  -- это не  электроника.  Стекло  используется  повсеместно.
Почему не производить его, если есть источник? Собьем цену на стекло.
     Таким образом начался эксперимент,  который  убедил  русских в том, что
ведется разработка нового оружия для нападения. Сахара была выбрана  потому,
что  там  было   много  песка.  Если  процесс  пойдет,  только  Болт  сможет
вырабатывать  в пустыне  самое  дешевое и,  возможно, самое лучшее  стекло в
мире.
     -- Почему самое лучшее? -- спросили Римера Болта.
     -- Не знаю, но звучит хорошо, -- сказал он.
     Когда  появились  результаты,  он  был  в  таком  экстазе,  что  созвал
правление,  чтобы  сообщить о новом великом  проекте. Действительно,  осмотр
стекла  показал,  что  оно  абсолютно чистое,  как  линзы  у  камеры. А  его
получилось   много  тысяч   кубометров.   Теперь  можно  выпускать  миллионы
кубометров стекла. Каждый год. Всегда!
     --  Всегда!   --   пронзительно  прокричал  Болт   в  зале  "Химических
концепций", Массачусетс.
     От этого крика у всех заложило барабанные перепонки.
     -- Ример, -- спросил председатель палаты, -- а что же произошло с вашим
проектом о покраске машин?
     -- Печальная история,  сэр. Мы  не  смогли его  запустить.  Но теперь я
верну всем деньги. Все, что ни делается, все к лучшему.
     Многие члены совета были озадачены. Никто не приветствовал новую идею.
     -- Я  хочу объяснить вам, почему  я спросил, -- сказал председатель. --
Проект со  стеклом хорош, но если  вы  вывезете  такое  количество  готового
стекла  из  Египта,  по  моим подсчетам,  вы  погубите  стекольный рынок  на
ближайшие шестьдесят пять лет.
     -- Можем ли мы урезать цену?
     --  Если  вы  выкинули  на  рынок  больше  стекла, чем нужно,  цены уже
снижены. С дешевого стекла нет профита.
     -- Я понял, -- ответил Болт.
     Он вдруг почувствовал, как теплая струйка стекает по ноге под брюками.
     -- Ример, вы обмочились? -- спросил председатель.
     -- Нет, -- ответил Болт с энтузиазмом добившегося успеха человека, -- я
только что открыл способ не ходить в туалет.

     Это была изнуряющая ночь. Нежное, прекрасное изнурение  с всепожирающей
нервической страстью, а потом с довольным успокоением.
     Это было до того, как Кэти занималась любовью с Римо. Это было в Ханое,
во время путешествия из  одного правительственного  офиса в  другой. С одной
армейской  базы на  другую. Это было в  темных  аллеях, когда город обезумел
из-за разгуливающих по нему убийц. Несколько раз  полиция была готова пройти
мимо, но Кэти успевала привлечь их внимание. А потом она снова видела идущих
против  прекрасного, лучшего  представителя  человеческого  рода, идущих  на
смерть. Иногда их кости хрустели. Иногда смерть  приходила к ним без  звука.
Иногда их тела летели в одну сторону, а головы в другую.
     Римо сказал перед рассветом:
     -- Это не здесь. Они не знают, где это.
     -- Тем хуже, -- сказала Кэти.
     -- Откуда у тебя такая идиотская улыбка?
     -- Без причины, --  парировала Кэти, кладя  голову ему на плечо. Оно не
было особенно мускулистым. -- Ты устал?
     -- Я озадачен. Эти люди не знают, где находится флюорокарбоновая штука.
Они никогда не слышали о ней.
     -- Это их проблемы.
     -- Что ты можешь вспомнить в связи с этим?
     -- Только этого ужасного человека из Сан-Гауты.
     -- Даже не знаю, что делать, -- сказал Римо.
     Они находились  в  пакгаузе, который назывался "Народной больницей". Во
время  войны  во  Вьетнаме  американцы  бомбили  все  пакгаузы,  на  которые
вьетнамцы повесили вывески "Больница".  Репортеры никогда  не упоминали, что
там находился оружейный склад и никогда не было никаких раненых.
     Римо и Кэти видели, что там до сих пор хранится оружие, может быть, для
войны с Камбоджей или с Китаем.
     Вот  вам  и  мир,  который,  как  предрекали,  воцарится,  когда  уйдут
американцы.
     -- Ты готова? -- спросил Римо.
     -- Нет, давай останемся здесь до вечера.
     Она поцеловала его в ухо.
     -- Ты устала?
     -- Да, очень.
     -- Я понесу тебя.
     -- Я могу идти  сама. Как  мы выберемся отсюда? Это полицейская страна.
Через весь Индокитай? Это займет месяц.
     -- Двинемся через аэропорт.
     -- Ты можешь обойти любую страну, но они взорвут самолет, на который ты
сядешь. Ты, может, и спасешься, но я умру.
     Она  так  зависела  от  этого  человека. С  ним  она  узнала  наивысшее
наслаждение.
     -- Ты огорчишься, если я умру? Она  вела себя  как маленькая девочка и,
говоря это, кокетливо улыбалась.
     -- Конечно, -- ответил Римо.
     Она была единственной, кто знал что-либо об этой секретной установке.
     -- Правда?
     Она ненавидела  себя за этот вопрос. Она  никогда не  думала, что будет
так  говорить.  Она  не  представляла,   что  будет  как  девчонка-школьница
унижаться, чтобы услышать хоть  одно  ласковое слово  от  человека, которого
любила.
     -- Конечно, -- ответил Римо. -- Не волнуйся  по  поводу аэропорта. Люди
видят только то, что хотят увидеть.
     -- Но ты же не можешь сделать нас невидимыми?
     -- Нет, но люди не будут смотреть.
     Она  поражалась тому, как  все может быть просто и логично. Люди  могут
опознать их по лицам, по одежде, по росту. А по  словам Римо, все получалось
иначе -- то, что видит глаз, не обязательно фиксирует мозг.  Ей не нравилось
это путешествие, но Римо велел слушаться и подумать о своем будущем.
     Для доктора Кэтлин О'Доннел это было несложно. Она была готова остаться
с этим  человеком навсегда. Она  знала,  что находится  на борту  аэроплана,
потому  что почувствовала подъем. Но не знал