не  разберешься.  Особенно в
Калифорнии. Загар может скрывать все, что угодно.
     - Да, объяснил,  - подтвердил Римо. - Все это не имеет большого смысла,
но в такой прекрасный день приятно с кем-нибудь прогуляться.
     Эти слова почему-то насторожили Баруссио, но Римо продолжал простодушно
улыбаться. Вроде бы, он не имел в виду ничего особенного.
     Чиун  первым показался в дверях. Палермо  и  Альбанезе  все еще  стояли
рядом  с  автомобилем.  Увидев  Римо,  замыкавшего  шествие,  Альбанезе,  не
удержавшись, поднес руку ко рту.
     - Вы только поглядите на это чучело, - произнес он театральным шепотом,
явно рассчитывая на то, что Римо услышит его слова.
     Баруссио  еще раз смерил  Альбанезе  яростным  взглядом.  Чиун  казался
совершенно невозмутимым. Римо же подошел к Альбанезе и произнес:
     - Здорово, парень. Как делишки?
     - Лучше некуда, - отозвался Альбанезе. - Просто лучше всех.
     С притворной учтивостью он открыл дверцу "кадиллака" и жестом пригласил
их занять места в машине. Чиун влез первым, за ним Римо, а Баруссио, проходя
мимо Альбанезе, прошептал:
     - Еще  одна выходка, и я вырву  тебе  глаза и раздавлю  о стену как две
виноградины.
     Лицо Альбанезе дрогнуло. Да, надо  следить за собой. Он тихо забрался в
машину. Палермо сел за руль.
     - Куда ехать, дядюшка Гуммо?
     -  На  ферму  Боба  Громуччи,  -  сказал  Гуммо-Труба.  Мотор  заурчал,
включился кондиционер, хотя необходимости в нем уже не было.  Лицо  Баруссио
было совершенно сухим, ему было даже прохладно. Да и с чего бы ему потеть?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

     Однако на другом конце  города в Первой доверительной компании развития
Сан-Эквино покрывался липким потом Лестер Карпвелл Четвертый.
     Он находился  лицом  к  лицу  с двумя  мужчинами.  Как только  они, без
предварительной  договоренности, вошли к нему в  кабинет,  он понял,  что их
приход  грозит ему неприятностями.  Вошедший первым высокий  мужчина  был  в
отлично сшитом темно-синем костюме. Но портновское искусство не могло скрыть
мощи его мускулатуры. При каждом его шаге ткань костюма морщилась складками.
     На втором был коричневый костюм в светлую  полоску.  Его  крысиное лицо
искажала  кривая усмешка, будто  он  знал что-то очень  смешное, о чем никто
больше не догадывался.
     Громадный мужчина  сел  на  стул  напротив  Карпвелла.  Другой  стал за
спиной,  даже  не  стараясь скрыть намерения заблокировать вход в кабинет, и
начал чистить ногти перочинным ножиком.
     -  Почему бы  вам  не  сесть поудобнее?  - предложил  Карпвелл  мужчине
сидевшему напротив него.
     - Ничего, благодарю. Мне и тут неплохо, - ответил мужчина.
     - Ну, хорошо, раз вы уже здесь,  объясните,  что вам  от  меня нужно, -
спросил Карпвелл.
     - Обязательно. Скажу вам просто и ясно, Карпвелл. Вы ведь бизнесмен, не
так ли?
     - Да.
     -  Отлично,  я тоже деловой человек. Так  что  никаких уверток и пустой
траты времени! Я  хочу знать, как делать землетрясения. И  плачу вам за этот
секрет.
     -  Секрет  землетрясений?  - удивился  Карпвелл.  Внутри у  него что-то
оборвалось. Харрис Файнштейн был прав. Карпвелл должен был ехать в Вашингтон
вместе с ним. Недаром Файнштейн предупреждал, что рано или поздно все выйдет
наружу.  Это всего лишь  вопрос времени. И он не  ошибся.  Дело уже попало в
чужие руки.
     - Да, секрет землетрясений. Я хочу знать,  как вы  это делаете. Ну, как
вам удастся вытряхивать деньги у здешних жителей.
     - Боюсь, мистер... -  Карпвелл  сделал  паузу, чтобы  собеседник назвал
себя, но ответа не последовало,  и ему пришлось продолжить,  - что я не имею
представления, о чем вы говорите. У меня нет такого секрета. Если вы  хотите
что-либо выяснить  насчет землетрясений, обратитесь  в  институт  Рихтера  к
доктору  Куэйку. Запишитесь на один из его семинаров, а не отнимайте  у меня
время подобной ерундой.
     - Карпвелл,  наш разговор  может быть легким, а может быть  и  трудным.
Выбирайте  сами,  -  сказал  Мэнни-Шило Муссо. - Я хочу знать,  как  вы  это
делаете.
     - Я не знаю, о чем  вы говорите,  - повторил Карпвелл, опуская глаза на
стол, где лежала стопка финансовых отчетов, ясно свидетельствовавших о  том,
что  империя Карпвеллов очутилась перед финансовым крахом. Он смотрел вниз и
потому  не заметил, как  плотный  мужчина в синем  костюме кивнул  человеку,
стоящему у двери, и тот, размахнувшись, ударил его в затылок.
     Карпвелл потерял сознание  и уже не видел,  как громадный мужчина вынул
из внутреннего  кармана своего  пиджака блестящее шило и аккуратно освободил
его сверкающее острие от бутылочной пробки, в которую оно было воткнуто.
     Погружаясь  в  беспамятство,  Карпвелл  пожалел,  что  в  разговоре   с
помощником президента не представил все случившееся в более тревожном свете.
Возможно,  тогда  правительство не  оставило  бы его  доклад без внимания  и
поручило кому-нибудь разобраться в этом  деле. Кому-нибудь, кто смог бы хоть
что-нибудь сделать.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Белый "кадиллак" катился по пыльной дороге между двумя рядами  тенистых
деревьев,  вздымая за собой тучи красного песка, казавшегося порошкообразной
кровью. Такая мелкая пудра покрывала всю южную Калифорнию.
     С  правой стороны дороги Римо  видел ряд жалких лачуг, покрытых толем -
их было  около пятнадцати, - и  мусорные кучи  на  месте  уже  развалившихся
хижин.  Перед этими  домами стояли, сидели и  разговаривали взрослые, бегали
дети, забавляясь прутиками, обрывками веревок и лент.
     "Кадиллак"  заскрипел тормозами и остановился,  раскачиваясь  на мягкой
подвеске.   Альбанезе  выскочил   из  машины,   прежде   чем  она  перестала
раскачиваться.
     Когда остальные неторопливо  вышли из хорошо охлажденного кондиционером
салона в жар летней Калифорнии, Альбанезе был уже в  двадцати пяти футах  от
"кадиллака" и разговаривал с жилистым человеком со свисающими черными усами,
одетым в  грязные  белые  штаны  и рубашку  из  грубого, похожего на  холст,
материала.
     И штаны,  и  рубашка были ему по  росту,  но висели  на нем  так, будто
человек вдруг похудел на целых тридцать фунтов, и одежда, сшитая когда-то по
фигуре и, видимо, удобная, стала ему велика.
     Слушая Альбанезе, мексиканец снял соломенную  шляпу и тыльной  стороной
ладони вытер  со  лба  пот.  Пожав плечами  -  движение,  выработавшееся  за
столетия труда на чужой земле, - он повернулся и пошел к лачугам, выкрикивая
на ходу испанские имена.
     Альбанезе  направился  обратно  к машине.  Римо,  Чиун  и  двое  других
медленно шли ему навстречу, поднимая ботинками облачка красной пыли.
     - Все в порядке, - сказал  он, улыбаясь. - Это Мануэль, их старший.  Он
пошел собирать остальных. Тогда эти двое смогут поговорить с ними.
     - А что мы должны сказать? - спросил Римо.
     - Скажите им, -  предложил  Баруссио,  -  что бояться  вас - это просто
предрассудок.  Скажите, что  для  них же будет  лучше  вернуться  обратно на
работу.
     - Все, что пожелаете, - сказал Римо.
     Чиун  крутил  головой, внимательно  оглядывая  поля  и  холмы,  занятые
виноградниками.
     Альбанезе встал рядом с Римо и тихо проворчал:
     - Не испорти дело, дорогой.
     - Дорогой? Я не знал, что ты меня обожаешь, - заметил Римо.
     - Попробуй  только напакостить,  тогда  узнаешь, как я тебя  обожаю,  -
ответил Альбанезе.  -  Может быть, придется даже  запачкать  твой  беленький
костюмчик.
     - Господи, спаси меня! - воскликнул Римо.
     Вокруг уже собрались люди: Мануэль привел из лагеря взрослых рабочих, и
вместе с детьми они образовали небольшую толпу. Мануэль вышел вперед.
     - Здесь все, - сказал он.
     Альбанезе подтолкнул Римо локтем в бок и приказал;
     - Скажи им!
     Римо шагнул вперед.
     - Меня зовут Римо. А это Чиун. Чем мы вам мешаем?
     Взрослые молча переглянулись, затем повернулись к Мануэлю.  На них была
та же белая одежда, что и на нем. Мануэль заговорил:
     - Во-первых, недавно  разорвалась  земля,  и многие  из  наших  умерли.
Теперь наши старики говорят, что смертей будет еще больше.  Они говорят, что
нас окружает смерть. И что эта смерть идет от вас.
     - Они говорят именно о нас? - уточнил Римо.
     - Они говорят о  пожилом  восточном  человеке великой мудрости. И о его
белолицем  спутнике,  чьи  руки быстрее,  чем взгляд,  и  смертоноснее,  чем
стрелы.
     Альбанезе загоготал. А Баруссио вдруг осенило:  вот  они - руки из  его
сна.  Руки,  двигающиеся быстрее взгляда и несущие смерть.  Он почувствовал,
как на лбу у него снова выступила испарина.
     - Кто эти старые люди, о которых вы говорите? - спросил Римо.
     Мануэль  обернулся к толпе и тихо произнес  несколько слов по-испански.
Толпа расступилась.  Женщина, старая, как жизнь, и усталая, как смерть, едва
волоча  ноги, вышла вперед. Одета она  была во все черное, на плечи накинута
черная шаль. Морщинистое лицо словно высушено вековой печалью.
     Она остановилась рядом с Мануэлем.
     - Мне было видение, - сказала она, обращаясь к Римо. - Я видела смерть,
которую несли быстрые руки.
     - Ну, хватит, - огрызнулся Альбанезе, обращаясь к Римо. - Давай кончать
с этим. Скажи им, чтоб не волынили и возвращались на работу. Если ты с твоим
азиатом немного соображаете, то сейчас же начинай.
     Римо оценивающе  взглянул  на Альбанезе,  отметив его размеры и вес,  и
вновь  повернулся к  Мануэлю. Но  тут вперед  выступил  Чиун, в своем  синем
одеянии, как всегда спокойный и невозмутимый.
     Он  подошел к старой  женщине и взял ее за руки. Они были очень похожи.
Какое-то время Чиун  и старуха стояли неподвижно, глядя друг другу в  глаза.
Никто из них не произнес ни слова. Затем Чиун отступил назад.
     Его голос прозвучал над полем, эхом отозвавшись в опустевших лачугах.
     - Слушайте внимательно мои слова, - проговорил  он так, будто обращался
к громадной  толпе. -  Ваши  старики говорят правду: здесь ходит смерть. Они
говорят  вам  правду, когда предсказывают, что смерть еще  придет сюда.  Они
говорят  вам правду,  когда рассказывают  о человеке,  чьи руки быстрее, чем
стрелы.
     -  Что  он  делает?  -  прошипел  Альбанезе. Он и Палермо  одновременно
шагнули вперед и оказались за спиной Чиуна.  Их возвышавшиеся над ним фигуры
должны были запугать его.
     - Люди за моей спиной - это злые люди,  - продолжал Чиун. - И для таких
людей единственным возмездием является смерть. Это  справедливая расплата за
все их преступления.
     Альбанезе и Палермо схватили Чиуна каждый за ближайшее к себе плечо. Но
затем вдруг выпустили его и, вытянувшись во весь  рост  на цыпочках, застыли
как истуканы. Лица их исказились от боли. Чиун, не оборачиваясь и не отрывая
глаз от  толпившихся  перед  ним  людей,  впился обеими  руками точно в  пах
каждому.
     - Я говорю  вам, - продолжал он, - вы должны бежать от  смерти, которая
идет сюда. Слушайтесь ваших стариков. Возвращайтесь на родную землю. Старики
скажут, когда настанет время вернуться и снова работать на этих полях.
     - Заткните ему глотку! - заорал Баруссио своим подручным.
     Руки Чиуна  ослабили свою  железную хватку. И тогда они оба ринулись на
хилого желтолицего человека в синем кимоно.
     Палермо  достиг его первым и тут же рухнул  к ногам Чиуна,  как если бы
тело его каким-то образом испарилось из  его костюма, и пустая одежда  упала
на землю под собственной тяжестью.
     - Азиатский выродок! - выругался Альбанезе, - Это уже интересно!
     Он протянул руки к  горлу Чиуна, чтобы медленно выдавить жизнь из этого
старого  призрака. Однако руки его так и не достали корейца. Чудовищный удар
локтя разорвал  ему  горло, вдавив его  в  нижнюю челюсть, и  Альбанезе, уже
бездыханный,  пролетев  по  воздуху, с глухим стуком  упал перед старухой  в
черном. Взглянув на  еще корчившееся  в судорогах тело, она  плюнула  ему  в
лицо.
     Затем старуха повернулась, и толпа раздалась, чтобы дать ей  дорогу. Не
произнося  ни  слова, она,  тяжело  ступая,  удалилась,  за  ней  потянулись
взрослые, подталкивая детей шлепками и что-то тихо говоря им.
     - Вернитесь! - закричал Баруссио. - Вернитесь! Это обман!
     - Нет, не обман, - отозвался Римо.
     Баруссио потянулся к карману  за пистолетом - движение,  которого он не
делал уже многие годы, но все-таки оно ему хорошо удалось.
     Пистолет оказался в его руке и  был направлен на Чиуна, а палец нажимал
на курок. Но оказалась, что  Гуммо нажимает на  воздух: пистолет, совершенно
бесполезный, уже падал к его ногам.
     Баруссио хотел  повернуться  к Римо. Тогда,  в своем  сне, он так  и не
увидел руки, которая его  убила. Он не увидел ее и наяву. Даже не заметил ее
движения. Он успел  только почувствовать, как на лбу у  него выступили капли
пота, подмышки вдруг стали липкими, а по  внутренним сторонам бедер  потекли
обильные струйки.
     Этот пот проступил сквозь ткань  брюк, когда его уже мертвое тело упало
на землю, взметнув облако цвета высохшей крови.
     Глаза  Римо  встретились  с  глазами Чиуна, и  старший  отвесил  поклон
младшему. Римо с насмешливой учтивостью, поклонился в ответ.
     - Порядок,  Чиун, теперь пошли, - сказал  он. -  Мне нужно сделать  еще
кое-что.
     Когда они медленно возвращались к белому  "кадиллаку", оставив на земле
три мертвых тела, Чиун спросил:
     - Куда теперь?
     -  Теперь мне все  стало  ясно.  Я  собираюсь навестить  парня, который
натравил на нас этих головорезов.
     - Кто это может быть? - спросил Чиун.
     - Лестер Карпвелл  Четвертый, - ответил Римо. -  Человек, который стоит
за всем этим.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

     - А где Карпвелл, сладкая моя? - спросил Римо.
     - У себя в кабинете,  - ответила молодая, очень загорелая девица. -  Но
он распорядился не мешать ему. - Она  осмотрела Римо с ног до головы, как бы
сожалея, что вынуждена огорчить его.
     - Превосходно. Он меня примет, - произнес Римо, устремившись мимо стола
с девушкой  к массивной деревянной  двери с инкрустацией, ведущей  в кабинет
Карпвелла.
     - Нет, нет, нельзя, - слабо запротестовала девица. - Сегодня к нему уже
врывались двое. Нельзя.
     -  Спокойно,  дорогая,  или  я  разорву  на  мелкие  куски  твою  книгу
посетителей. Я - Римо Бломберг, хозяин универсального магазина.
     Дверь была заперта. Это был замок того типа, в котором повороту дверной
ручки  препятствует небольшая шпилька, выскакивающая  в  закрытом положении.
Но, как  тут же  убедился  Римо,  если  ручку  с  силой  повернуть,  шпилька
срезается, и дверь открывается.
     Он  распахнул  дверь  настежь.  Карпвелл  сидел,  всей  своей  тяжестью
навалившись  на  стол.  Римо  в  три  прыжка  преодолел  пятнадцать   футов,
отделявших его от стола.
     У  Карпвелла был очень нехороший вид. Он лежал, обхватив голову руками,
на книге деловых записей. По рукам его тянулись струйки крови, сочившейся из
ранок,  проколотых на  каждом пальце и  на верхней стороне кистей. Такие  же
точечные ранки  виднелись на ушах и щеках. Пытаясь нащупать пульс  на шее  у
Карпвелла, Римо ощутил под пальцами липкую кровь. Пульс едва бился.
     Секретарша стояла в дверях, прижав руку ко рту.
     - Быстро врача! - приказал Римо. - Он ранен. Потом позвоните шерифу. И,
ради Бога, закройте дверь.
     Доктор, конечно, вряд ли поможет. Он приедет, когда будет уже поздно. И
от  шерифа  пользы не  больше,  чем от улыбки крупье, когда проигрываешь. Но
Римо  хотел, чтобы дверь в кабинет была  заперта. Ему  нужно  было побыть  с
умирающим наедине.
     Он  просунул  руки  под рубашку  Карпвелла и  начал массировать грудь в
области сердца. Откинув  его в кресле навзничь, Римо проговорил ему  прямо в
ухо:
     - Карпвелл, я Римо, Римо Бломберг. Что случилось?
     Глаза Карпвелла открылись,  и Римо увидел,  что  зрачки тоже проколоты.
Залитые  кровью глаза смотрели прямо перед собой, ничего не видя. Через  них
скоро уйдет из него жизнь.
     - Что случилось, Карпвелл? - повторил Римо.
     - Римо, - медленно повторил умирающий, - они думали, что это я  вызываю
землетрясения. Хотели, чтобы я открыл им секрет.
     - Кто это был? - спросил Римо.
     - Мафиози. Его звали Муссо. С острым шилом.
     Руки Римо  продолжали  массировать грудь Карпвелла, и теперь  голос его
стал немного тверже.
     - Вы Римо? Римо Бломберг?
     - Да. Это я.
     - Мафия хочет выведать  секрет землетрясений.  Позвоните... свяжитесь с
капитаном Уолтерсом  из  полиции  штата.  Расскажите ему.  Нужно,  чтобы  он
знал...
     - Капитан Уолтерс?
     - Да. Обязательно передайте. Важно... - Карпвелл задыхался, он с трудом
сделал глубокий вздох.
     - Карпвелл,  мне  нужно кое-что узнать. Мафиози пришли и ко мне. Это вы
их послали?
     - Нет, я ничего не знаю...
     - Вам известно, кто вызывает землетрясения?
     - Нет...
     - Куда отправился этот Муссо?
     - Куда отправился?.. Муссо?.. О... -  Лицо  Карпвелла  исказилось,  как
будто  он старался вспомнить  нечто  очень важное. -  Думаю...  к профессору
Форбен...  да...  к доктору Куэйку. Они убьют его. -  Он снова  сглотнул,  в
горле его что-то булькнуло,  и, будто захлебнувшись, он  затих  и  повалился
вперед.
     Римо  перестал массировать ему грудь.  Теперь это  уже  бесполезно.  Он
осторожно положил голову Карпвелла на спинку кресла. Но вдруг Карпвелл снова
заговорил.
     - Римо. Скажите мне правду. Вас прислало правительство?
     Римо наклонился к самому его уху.
     - Да, - прошептал он.
     - Хорошо, - сказал Карпвелл, и какое-то подобие улыбки появилось на его
покрытом засохшей кровью лице. -  Нужно остановить людей, которые занимаются
землетрясениями. Не давайте мафии наложить на это свою лапу.
     - Не тревожьтесь, Лес. Я им не позволю.
     Карпвелл умер, чувствуя  руку Римо. Слабая улыбка застыла на исколотом,
окровавленном лице. Римо бережно положил его голову на стол.
     Когда он выходил из кабинета, секретарша все еще звонила по телефону.
     - Можете не торопиться, - сказал он. - Спешить уже некуда.
     Римо оставил белый "кадиллак" у своего дома, когда высаживал там Чиуна.
Теперь,  выскочив из офиса Карпвелла,  он забрался  в  свой взятый на прокат
красный  автомобиль,  включил мотор и помчался  к  горам,  возвышавшимся над
долиной, где, как он знал,  находится  институт Рихтера.  До  него донеслись
звуки сирены. Это может быть доктор. А может быть, Уайт.
     Итак,  он здорово  ошибся. Это не  Карпвелл. Умер  совершенно  невинный
человек. И вполне возможно, что он,  Римо, сыграл определенную  роль в  том,
что  его убили: отказавшись  платить  свою долю страховки от землетрясений и
обвинив Карпвелла в том, что за всем этим стоит он. Теперь нужно позаботится
о докторе Куэйке.
     За городом  на шоссе кончился обрамлявший его  бордюрный камень,  затем
перестали попадаться и без того редкие  заправочные станции и автоматические
мойки  машин,  Шоссе  стало  голым  и  пышущим  жаром,  от него  поднимались
колышащиеся волны теплого воздуха, придавая простирающемуся впереди асфальту
влажный вид.
     На обочине Римо увидел стеклянную телефонную будку.
     Разбрасывая из-под колес  грязь и мелкие камешки,  он  резко  свернул и
остановился у будки. Рванув ручной  тормоз,  через правую дверцу выскочил из
машины. Взглянул на часы. Уже почти полдень. Смит должен быть на месте.
     Он набрал "800" - код  прямого  соединения со Смитом  из  любого места.
Трубку взяли на первом же гудке.
     - Смит, - ответил голос.
     - Римо.
     - Что случилось?
     - Убит человек по фамилии Карпвелл. Теперь в это  вмешалась мафия.  Они
хотели заставить его  рассказать, как вызывать землетрясения.  Другая группа
головорезов из мафии пыталась сегодня убить меня и Чиуна.
     - Мафия... -  сказал  Смит, как бы  повторяя  про  себя последний ход в
неизвестном ему варианте шахматной партии. - Мафия, гм-м...
     - Черт побери, Смит, хватит бормотать себе под нос.
     - Ни  при  каких  обстоятельст