- Нет, - сказал Римо. - Но пусть тебя это не смущает. Угощайся.
     - Спасибо, - сказала она. - Я думаю, после всего немного кокаинчика мне
не повредит.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Чиун не хотел выходить из гостиницы. Холод северного штата Нью-Йорк для
корейца совершенно невыносим. Так заявил Чиун.
     - В Синанджу зимой бывает до минус двадцати. Ты же сам мне рассказывал,
- возразил Римо. - А сейчас весна.
     - Да, но в Синанджу холод другой, чистый холод.
     -  Не  понимаю,  -  сказал  Римо, прекрасно  все  понимая.  Приходилось
расплачиваться  за  то, что они  не  поехали  в  город,  где родилась Барбра
Стрэйзанд.
     -  Твоя  глупость -  не  моя  вина, - ответил  Чиун и больше ничего  не
сказал.
     "Типичный ответ", - подумал  Римо. На рассвете Римо спросил Чиуна,  как
он  относится  к  чистому утру. Должно быть,  Мастеру  Синанджу требуется не
только чистый холод, но и чистое утро, чтобы выйти из гостиницы?
     Чиун не снизошел до  ответа. Достаточно  было того, что он соблаговолил
осмотреть интересующее Римо место у канала.
     Выглянувшее  из-за туч солнце играло  на мокрой траве. Воздух был свеж.
Они решили пройтись.
     - Папочка, - сказал РИМО) когда они шли по железному мосту через канал,
- я ничего не могу понять.
     - Это - начало познания.
     - Насколько  я понимаю, для того чтобы научиться  тому,  что умеем мы с
тобой, требуется время.
     - Много времени, - подтвердил Чиун.
     - Возможно ли приобрести минимум навыков за один день?
     Чиун покачал головой. Легкий ветерок тронул его жидкую бородку.
     - Нет, - сказал он. - Это невозможно.
     Мост перешел  в  дорожку, идущую  среди зеленеющих  деревьев; по  обеим
сторонам ее были  участки  с  маленькими домиками. Газоны перед ними кое-где
были покрыты лужами. Всю ночь шел дождь.
     - Тогда каким образом необученным людям удалось пронести  боевое оружие
через детекторы и научиться обращаться с ним за один день? - спросил Римо. -
Как им это удалось?
     Чиун улыбнулся.
     - Ты считаешь,  тут кроется какое-то противоречие, не так ли? - спросил
он.
     - Да, - сказал Римо.
     - На самом деле никакого противоречия тут нет, - сказал Чиун и принялся
объяснять: - Однажды, очень, очень давно, император  Китая призвал к себе на
службу Мастера Синанджу. Это был хитрый, богатый человек, наделенный большой
проницательностью, но  не  мудростью.  Он одерживал  военные  победы,  но не
отличался храбростью. Короче говоря, до корейца ему было далеко.
     Так вот. Император  обратился к  услугам Дома Синанджу. Это был  не тот
правитель,  который отказался заплатить Мастеру за  услуги,  а прапрадедушка
того императора,  который однажды позвал Мастера Синанджу и не заплатил ему,
тем самым лишив пищи детей Синанджу.
     - Да, да, я уже слышал эту  историю про  императора,  который отказался
заплатить за оказанную ему услугу, - сказал Римо.
     - Но это  важная часть любой  истории, связанной с  Китаем,  -  заметил
Чиун.
     - Папочка, я  знаю, что деревня  Синанджу бедна, там скудные урожаи,  и
чтобы прокормить стариков  и детей, вы  нанимаетесь убийцами, а тот, кто  не
платит вам, обрекает на смерть ваших детей.
     - Конечно, для тебя это пустяк, ведь это не твои дети.
     - Это случилось более шестисот лет назад!
     - Преступление - не боль, оно не забывается со временем.
     - Ладно,  ладно,  -  сказал  Римо. -  Это  было  ужасное,  незабываемое
преступление, ни одному из китайских императоров нельзя верить.
     - Совершенно справедливо. Но речь идет о прапрадедушке того императора,
- продолжал Чиун. - Так вот, император решил напасть на властителя соседнего
государства. Дворец короля стоял на высокой горе. Воины могли взять его лишь
ценою огромных потерь. Император же не хотел терять своих прекрасных солдат.
Но у него были крестьяне, много крестьян, которые  в тот неурожайный год все
равно  умерли бы с голода. И тогда  император  обратился к самому великому и
могущественному  убийце,  ассасину,  совершеннейшему  из  смертных, - короче
говоря,  к  Мистеру Синанджу и попросил его  подготовить крестьян для штурма
замка, чтобы лучшие его войска не понесли потерь.
     -   Китайский   император  называл  твоих  предков  совершеннейшими  из
смертных? - спросил Римо с сомнением.
     - Так гласит предание, - ответил Чиун.
     - Но ты говорил, что китайский император - лжец.
     - Даже лжец иногда говорит правду. Так вот, император сказал, что штурм
необходимо подготовить  до исхода  месяца, так  как король собирался вывезти
огромные  сокровища  из дворца на горе.  Долго ломал себе голову Мастер. Чем
отличается  воин от  крестьянина?  Глазами?  Нет. У  всех людей есть  глаза.
Мускулами?   Нет.  У   всех   людей  есть   мускулы,  которые  можно  быстро
натренировать.  Тогда  почему  проходят  долгие  годы,  прежде  чем  человек
становится хорошим солдатом? Долго размышлял Мастер Синанджу.
     Почему  ассасины из рода Синанджу  превосходят всех  остальных убийц? В
чем  заключается совершенство  Мастера?  Благодаря  чему Дом Синанджу стяжал
себе славу и уважение во всем мире?
     - Папочка, о Доме Синанджу  сегодня  знает  не более  десяти человек, -
сказал Римо.
     -  Я  лишь повторяю то, о  чем повествует предание, - ответил Чиун. - И
вот  однажды  Мастер  Синанджу  увидел,  как  солдат столкнул  крестьянина с
дороги. Солдат  был хилого сложения. Крестьянин был высокий и сильный, И тем
не менее крестьянин не  дал ему  сдачи. И тогда  Мастер  понял, в чем  дело.
Разница между крестьянином  и  солдатом заключается  в мышлении.  Крестьянин
наверняка смог бы убить солдата,  но это попросту не приходило ему в голову.
Это не было заложено в его сознании.
     Тогда Мастер  попросил  художников  изобразить дворец и гору. Он собрал
крестьян и говорил с ними, а они смотрели на картины. И пока они смотрели на
картины, художники изображали, как они карабкаются на гору, один за  другим.
Как они убивают солдат короля. И он говорил  с ними, пока они не представили
себя делающими все это.  И в конце концов они  поверили, что не только могут
совершить все это, но уже совершили.  И он велел им  всем  вместе  повторять
команды, которые они услышат.
     После  этого  они отправились в ту  страну,  где  на горе  стоял дворец
короля. И каждый день во время марша  они  повторяли команды и  представляли
себе, как взбираются на гору.
     И  когда пришел назначенный день, они достигли  горы, уверенные в своих
силах,  и  поднялись на  гору, и  захватили  укрепления,  потеряв  несколько
человек,  но  не так  много, как  можно  было ожидать. И  все  это благодаря
Мастеру Синанджу.
     Но,  ворвавшись во дворец,  они упали на колени, потому что несмотря ни
на  что они оставались крестьянами и никогда не бывали во дворцах. Смущенные
и испуганные,  они бродили по  дворцу, пока  стража  не  перебила их. А  все
потому, что крестьяне не представляли себе, что делать во дворце, они видели
себя лишь штурмующими его. Итак,  - закончил Чиун, - были ли они обучены или
нет?
     - И были, и не были.
     - Совершенно верно.
     - Выходит, то же самое можно сказать и о воздушных пиратах?
     - Совершенно верно.
     - Но  как сказать  об  этом Смиту?  -  спросил Римо. - Он  и без того в
панике.
     - Это пройдет.
     - Откуда ты знаешь, папочка?
     - Знаю.  Разве ты не видел,  как  он разглядывает свои пальцы  или  как
смотрит на небо?
     -  Смит ни разу в жизни  не смотрел на  небо.  Он смотрит только в свой
дурацкий компьютер. Это человек без души.
     Чиун улыбнулся.
     - Возможно, но все-таки он человек.
     - Ты хочешь сказать, что наступил какой-то особый этап в его жизни?
     - Именно  так, - ответил Чиун. - Он страдает, потому что  понимает: его
жизнь близится  к закату, она  почти кончилась, а он еще толком и не жил. Но
это пройдет,  потому что это  всего лишь минутное  настроение,  и  вскоре он
вернется  к иллюзии,  которую питает  большинство  людей:  что он никогда не
умрет. Эта иллюзия вернет его к нормальному состоянию.
     - Бездушная машина, - сказал Римо.
     - Верно, - сказал Чиун. - Но встречаются императоры и похуже.
     Дорога кончалась в  нескольких ярдах от  последнего дома. Римо  и  Чиун
брели  по  ней, и  если бы кто-нибудь видел их  со спины, он сказал бы,  что
американец двигается по-восточному плавно; их с Чиуном можно было принять за
близнецов.
     Они свернули  с  дороги на узкую  грязную  тропинку, которая  шла среди
берез и полого спускалась вниз по холму.
     - Скажи, - сказал Римо, - чем закончился штурм дворца?
     - Конец был хороший.  Мастер с небольшой группой верных людей  проник в
комнату с сокровищами. Они спустились с горы и отдали сокровища императору.
     - А крестьяне?
     - Их перебили.
     - Как же можно говорить о хорошем конце?
     - Но император заплатил.
     - Если дело только в деньгах, почему  Мастер не  оставил себе сокровища
короля?
     - Потому что мы не воры, - воскликнул Чиун.
     - Но они же ограбили короля!
     Чиун  произнес  тираду  на  корейском  языке,  из  которой  Римо уловил
несколько слов. Глупец. Белый  человек. Тупица.  Безнадежный невежда. Птичий
помет.  И  еще  одно  выражение, которое Римо  запомнил,  поскольку  учитель
постоянно  его употреблял. Это была заповедь Дома Синанджу: "Ты можешь взять
грязь из реки, но не можешь превратить ее в алмаз. Довольствуйся кирпичом".
     Впереди показался пустырь, и Римо ускорил шаг, пока вдруг не понял, что
идет  один. Он обернулся.  Чиун стоял в двадцати футах позади около большого
камня. Вокруг камня была какая-то прогалина, как будто здесь ночевал олень и
выщипал всю траву.
     Римо окликнул Чиуна. но тот даже не шевельнулся.
     - Иди сюда, -  крикнул Римо, - тренировочная  площадка должна быть там,
на пустыре. Девушка сказала, что она у подножия холма.
     Чиун поднял палец.
     - Нет, они тренировались не на пустыре. Вот это место.
     Римо   вернулся  к  камню  и  огляделся.  Камень  был  высокий,  в  два
человеческих роста, около  него была  покрытая  грязью  прогалина  и  больше
ничего.
     - Почему ты так решил? - спросил Римо.
     Чиун показал на маленький плоский участок  камня на уровне его плеч.  В
этом месте  поверхность была  гладкая.  Казалось,  кто-то  отколол от  камня
кусочек размером со спичечный коробок.
     - Пора оставить  службу у этого  императора, -  сказал  Чиун. - Я смогу
найти новую работу и для  тебя. Надо уходить. Для  ассасинов всегда найдется
работа. Не волнуйся, без денег ты не останешься.
     Он дотронулся до плоского участка камня своим длинным ногтем.
     - Вот  он, знак, указывающий  посвященному, - произнес он, - что пришло
время искать другого хозяина. Предоставь Америке самой заботиться о себе.
     Римо почувствовал, как у него перехватило дыхание.
     - О чем, черт побери, ты говоришь? Я не дезертир.
     Но Мастер Синанджу уже отвернулся от него и смотрел в небо.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Генри  Пфейфер  переставлял  ценник  на бараньей  ноге в витрине своего
мясного магазинчика на  Баллард-стрит в  Сенека Фоллз,  когда в  дверь вошла
студентка из Пэттон-колледжа и, улыбаясь, сообщила,  что ему предстоит убить
двоих приезжих.
     -  Прошу  прощения,  -  сказал он с  едва заметным  гортанным  акцентом
уроженца немецкого городка Бремерхафена. - Кто вы? Что такое вы говорите?
     -  Меня  зовут Джоан Хэкер. Я учусь в Пэттон-колледже. Во имя революции
вы  должны убить  двоих. Возможно, вы не очень подходите  для  этой роли, но
лучшей кандидатуры мы не можем сейчас найти.
     - Прошу вас, присядьте. Могу я предложить вам стакан воды?
     Генри Пфейфер вытер свои мясистые руки о запачканный  фартук и подвинул
девушке стул.
     - Все  очень просто, - объяснила Джоан Хэкер. - Как известно, не разбив
яиц, омлета  не приготовишь.  Значит, придется разбивать  яйца. Я  вынуждена
пожертвовать отношениями с человеком, который много для  меня значит.  Очень
много. Возможно, я никогда больше не встречу такого человека. Но я делаю это
во имя революции.
     - Может быть, дать вам "Алка  зельцера"? Или рюмочку шнапса? А потом мы
позвоним в больницу, ja?
     - Nein, - сказала Джоан Хэкер, которая немного знала немецкий. - У  нас
нет  времени.  Они  там, у канала.  Я их  туда  заманила. Удобное  место для
засады. Я сказала бы вам раньше, но мы не хотели давать вам много времени на
обдумывание. Мы обеспечим вам прикрытие. Вы должны быть нам благодарны.
     - Девочка, ты поедешь в больницу, если я позвоню?
     - Нет,  капитан Грюнвальд.  Капитан  СС Оскар Грюнвальд.  Я не поеду  в
больницу. Я жду вас.
     Кровь  отхлынула  от   тяжелого   лица  мясника  с   Баллард-стрит.  Он
прислонился к чистому стеклу витрины.
     - Девочка, ты понимаешь, что говоришь?
     - Да, капитан.  Вы прекрасно смотрелись в форме СС. Не бойтесь, для нас
не  имеет  значения, что  вы  были  нацистом.  Мы  уже  не  выступаем против
нацистов,  в  отличие  от   Израиля.   Нацизм  был  просто  одной   из  форм
колониализма. То, что происходит в Америке, намного хуже.
     Оскар Грюнвальд, которого не называли Оскаром Грюнвальдом с того самого
зимнего вечера 1945 года, когда он снял форму с мертвого сержанта вермахта и
сдался британскому патрулю, запер дверь своего магазина. Затем  он обратился
к девушке:
     - Мисс, позвольте мне объяснить.
     -  У  нас  нет  времени для объяснений,  - сказала Джоан  Хэкер. - И не
делайте  глупостей. Если со мной что-нибудь случится, пострадают ваши жена и
дети.
     - Мисс,  - сказал  Грюнвальд, опускаясь всем своим  массивным телом  на
стул рядом с девушкой,  - вы не похожи на человека, склонного  к жестокости.
Вы никогда не убивали, так ведь?
     -  Пока что революция не требовала этого от меня, но не  думайте, что я
спасовала бы в случае необходимости.
     -  Мисс,  я  видел  тела,  сваленные  в кучи.  Тела  матерей с  детьми,
замерзшие  в  траншеях. Я ходил по  земле, из которой сочилась кровь, потому
что в ней  были  зарыты сотни людей. Убийство - это безумие.  Как  вы можете
относиться к этому с  такой легкостью, думая, что это своего рода  лекарство
для  общества? Пожалуйста, выслушайте меня. Вы узнали мою  тайну. Пусть так.
Но не пачкайте руки в крови. Это жуткое дело - убивать.
     - Чепуха!  -  воскликнула  Джоан  Хэкер.  -  Мы  знаем  не  только ваше
настоящее имя, которое может заинтересовать правительство Западной Германии.
Мы знаем еще и то,  что ваш сын и внуки сейчас находятся в Буэнос-Айресе, и,
уверяю вас, они будут выглядеть не очень привлекательно,  если в их квартире
взорвется бомба. Так что в ваших же интересах помочь делу революции.
     - Как  мне достучаться до вас?  Я не  стану больше  убивать,  -  сказал
Грюнвальд, понимая, что  его снова заманили  в ловушку, и он  будет вынужден
убивать. Тогда, давно, он не осознавал, что  делал. Ему было семнадцать лет,
страной  правил человек, который обещал немцам процветание и  славу. Повсюду
звучали  музыка, марши,  песни,  и  Оскар  ушел  на  войну в войска  СС. Ему
действительно шла форма. Он был худощавым блондином с ровными зубами. К тому
времени,  как ему исполнилось двадцать лет, он превратился  в старика. Оскар
приказывал  людям рыть траншеи, в которые затем сталкивали тех,  кто их рыл.
Оскар  поджигал  церкви вместе  с  находившимися  там прихожанами.  И с  ним
произошла какая-то  странная  вещь, которая происходит почти  с каждым,  кто
совершает массовые убийства. Он перестал цепляться  за  собственную  жизнь и
нарочно  искал опасности.  Он поднялся до  капитана,  и его, этого  молодого
старика, назначили в  особый  карательный отряд.  Годы  спустя он понял, что
люди,  совершающие  бессмысленные убийства, ищут  собственной смерти, и  это
ошибочно принимают за храбрость. Годы спустя, когда ему удалось начать новую
жизнь  и взглянуть  на свое прошлое  на расстоянии,  он  понял, что  никогда
больше не  причинит  вреда  другому  человеку.  Было очень трудно  научиться
прощать  самого себя, но, занимаясь  с  детьми, посвящая себя тем, кто в нем
нуждался,  он мало-помалу  снова  ощутил  себя человеком,  умеющим  строить,
любить, проявлять заботу. А это - великое дело.
     С  годами к нему пришла уверенность  в том, что безумие Второй  мировой
войны  никогда  не  повторится, что массовые убийства  никогда не  свершатся
вновь.  Но  в  один  прекрасный  день Оскар  Грюнвальд  увидел, что  безумие
начинается снова, подобно дремлющей болезни, которая  неожиданно дает о себе
знать новым нарывом.
     Люди,  даже получившие хорошее образование, забыли уроки войны. Играя в
интеллектуальные  игры  сами  с собой,  они  решили,  что  массовые  военные
бомбардировки, в  которых за  десять  дней  погибла тысяча людей,  хуже, чем
война, унесшая  пятьдесят с лишним  миллионов  человеческих жизней.  И  если
становилось  выгодным обвинить  кого-либо в  расизме,  все забывали  о сотне
тысяч немцев, погибших во время одного только налета на Дрезден, и твердили,
что Америка никогда  не  стала бы  бомбить Европу, как  она  сейчас  бомбила
Вьетнам.
     Величайшее по масштабам истребление людей было забыто, потому что с тех
пор  миновала четверть века, и вот уже по  улицам маршировали новые нацисты,
именующие  себя высшей  расой  "освобожденных",  а  новую  мировую  войну  -
"революцией". Глупость  этих юнцов  могла  повергнуть  взрослого  человека в
слезы.
     -  Девочка,  -  сказал  Оскар  Грюнвальд  нахальной  девчонке,  которая
угрожала жизни его детей. -  Ты думаешь, что творишь добро. Ты думаешь, что,
убивая, можно сделать мир лучше. Могу сказать тебе на основании собственного
опыта:  единственное, что остается после убийства,  - это убийство.  Я  тоже
думал, что помогаю сделать мир лучше, но на самом деле только убивал.
     - Но вы не работали над повышением самосознания, - сказала Джоан Хэкер,
уверенная в своей просвещенности.
     -  Работали,  но  тогда  это  называлось   митингами,  -  сказал  Оскар
Грюнвальд, он же  Генри Пфейфер.  - Как только человек  начинает убивать  не
ради  самозащиты, а ради установления нового  порядка, единственное, что ему
остается, - это безумие.
     - Мне  трудно вас переубедить, - раздраженно проговорила  Джоан  Хэкер,
сожалея, что рядом нет  никого из единомышленников, которые поддержали бы ее
в  этом споре. - Так вы намерены  выполнить наш приказ или хотите,  чтобы мы
вывели вас на чистую воду и прикончили ваших детей?
     - "Прикончить" - означает "убить"? - спросил Грюнвальд.
     - Именно. Слышали такое выражение - "прикончить как собак"?
     Оскар Грюнвальд опустил голову. Прошлое вновь возвращалось к нему.
     - Слушаюсь, гауляйтер, - сказал он. - Я выполню ваш приказ.
     - Что такое "гауляйтер"?  - спросила Джоан Хэкер, и Оскар  одновременно
заплакал и засмеялся.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Римо  был поражен.  Он был разгневан.  Он посмотрел на плоский  участок
камня, потом на Чиуна. Что злило его - так это уверенность Чиуна в том,  что
Римо должен сразу же понять, почему им следует бросить все и бежать, и отказ
Чиуна что-либо объяснять.
     Чиун медленно повернулся, словно прочитав мысли Римо, и сказал:
     - Я  учитель, а не нянька. У тебя  есть глаза, но  ты не видишь. У тебя
есть разум, но ты не мыслишь. Перед  тобой доказательства, а ты канючишь как
малый ребенок, требуя, чтобы я объяснил тебе, почему мы должны бросить все и
бежать. И все же я скажу тебе: ты сам знаешь.
     - А я говорю: не знаю.
     - Ударь по камню, - сказал Чиун. - Отколи кусочек.
     Римо  ударил ладонью по камню  и отбил кусок.  Чиун кивнул  на  след от
отколовшегося куска, как две капли похожий  на тот, что привлек его внимание
раньше.
     - Ну вот, - сказал Чиун, как будто обращаясь к малому ребенку. - Теперь
ты знаешь.
     - Я по-прежнему ничего не знаю, - огрызнулся Римо.
     Чиун повернулся и зашагал вниз по тропинке, бормоча что-то по-корейски.
Римо уловил несколько слов, в ос