одованным телом Синтии Хансен он оставил частицу себя.
     Потом попытался  вспомнить ее лицо и обнаружил, что не может. Вероятно,
такие воспоминания доступны лишь мужчинам. А ведь он не просто мужчина. Он -
Дестроер.
     И внезапно ему снова стало холодно.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

     Майрон Горовиц напевал  себе под нос. Он помог Синтии снести вниз этого
ублюдка Римо или как там его в подземный морозильник и оставил ее там, чтобы
она его пристрелила.
     Он   был  нужен  здесь,  наверху.  Машины  работали,  таблетки  так   и
выскакивали, падая  в пузырьки  с наклейками "аспирин",  содержащие, однако,
куда   более   сильное   средство,    чем   все   ацетилсалицилы   в   мире.
Дсвяностовосьмипроцентный героин.  Он еще  с утра  до прихода  Синтии принял
таблетку и чувствовал себя распрекрасно. Конечно, он не настоящий  наркоман,
потому  что  в любую минуту может  бросить  это  дело.  Надо  признать,  что
таблетки  помогают ему чувствовать  себя еще более выдающимся человеком, чем
на  самом деле. Врачи принимают их, разве нет? А если бы он захотел, то стал
бы врачом.
     Он следил за работой машин и напевал что-то - неразборчиво, без  всякой
мелодии, просто  жужжал.  Люди,  которые вот-вот станут  мультимиллионерами,
могут себе это позволить. Он не слышал шагов позади.
     Когда за его спиной кто-то откашлялся, Горовиц повернулся и лишь слегка
удивился,  что  перед ним  не  Синтия  Хансен,  а трое мужчин. Выглядели они
забавно. Если бы Майрон Горовиц не был джентльменом, он захихикал бы.
     Он все же хихикнул.
     Толстяк-коротышка  с головой яйцом и закрученными усиками сказал ему: -
Алле! - Он, наверное, был француз, потому  что держал зонтик. Странного вида
азиат в  очках с  толстыми  линзами, с безумной улыбкой уставился на Майрона
Горовица.  И еще один  совсем  смешной толстенный мужчина, похожий на  Хоуги
Кармайкла  после шестимесячного откармливания. Этот стоял, ухмыляясь уголком
рта и вцепившись обеими руками в ручку портфеля.
     Что ж, Майрон Горовиц будет с  ними вежлив.  Он знает, что  вел бы себя
точно так  же,  даже  если бы не принял  таблетку. А сейчас  наступало время
отдыха, ему пора было расслабиться, поэтому он ухмыльнулся и спросил:
     - Привет, ребята! Таблетку дать?
     Он  так никогда и не узнал, что именно  сказал не так, потому что азиат
вытащил пистолет, всадил ему в голову пулю и обратился к своим спутникам:
     - Холосо?
     Первое, что  услышал  Римо Уильямс, входя через  дверь, которая изнутри
вовсе не была похожа  на дверь, в зал, где машины шлепали таблетки, был звук
выстрела.   Даже  теперь,   когда  Горовиц  был   мертв,  они  продолжали  с
однообразным грохотом выплевывать смертоносное снадобье.
     Трое мужчин не  заметили  Римо  Уильямса. Он неслышно  подошел  сзади к
азиату и выхватил у него пистолет.
     Римо  отбросил  пистолет  в сторону. Троица круто  развернулась, а Римо
спросил:
     - Вы кто такие? Братья Маркс?
     Человек, похожий на Хоуги Кармайкла, ответил с британским акцентом:
     - Государственное дело,  старина.  Не вмешивайся.  Мы  уполномочены  на
самые крайние меры.
     - Здесь командую я, на ваши полномочия мне плевать! - сказал Римо.
     Англичанин взгромоздил свой портфель на стол, сбросив на пол пузырьки с
таблетками, и начал возиться с замками.
     Азиат, приняв гнев  Римо за  чистую монету, схватил больную руку Римо и
нырнул ему  под  плечо.  Он  наклонился  вперед, чтобы классическим  приемом
джиу-джитсу  бросить Римо через  спину.  Все  было  исполнено правильно, вот
только  прием  этот он  никогда раньше не  применял  к человеку с вывихнутым
плечом. В результате он причинил Римо боль, а  потому Римо, сжав правую руку
в  кулак,  типичным приемом  каратэ  опустил  ее на  темя  азиата.  Раздался
устрашающий хруст.
     Тот обмяк и рухнул как пустой мешок.
     -  Подожди, приятель, - сказал англичанин, продолжая возиться с замком.
- Дай мне только открыть портфель.
     Коротышка с яйцеобразной головой и закрученными усиками, прижав  к себе
зонтик, правой рукой выхватил из него зловещего вида рапиру длиной  почти  в
метр. Приняв стойку фехтовальщика, он крикнул "Защищайтесь!" и сделал выпад,
направив острие Римо в живот.
     Римо сделал  шаг в  сторону, и рапира, не задев его, скользнула рядом с
его талией.
     - Задержи  его, Эркюль!  -  крикнул англичанин. - Я сейчас тебе помогу.
Почти готово.
     Эркюль отвел рапиру, приготовясь к другому выпаду. Он  бросился вперед,
но на  этот раз Римо, когда рапира  скользнула рядом, вырвал ее  у француза.
Держа  ее  за  тупое  лезвие,  он стукнул  француза  ручкой зонта по голове,
отправив его в глубокий обморок.
     Римо бросил рапиру и  повернулся к англичанину. Тот, заметив, что  Римо
смотрит на него, склонил голову на бок и издевательски улыбнулся.
     - Должен заметить, что вы, янки, вечно торопитесь. Подожди минутку, дай
мне открыть  мой  портфель. Я  непременно  доложу  "М",  что  мне  подсунули
неисправное снаряжение.
     Римо наблюдал,  как  англичанин  возится  с  замками.  Наконец,  тот  с
торжеством воскликнул:
     - Вот! Получилось! - он потянул за ручку, и она отделилась от портфеля.
     Он  направил  концы  ручки  в  грудь  Римо,  наклонил  голову  и  снова
сардонически улыбнулся:
     -  Я уже имел дело с такими, как ты. Слышал о банде "В горошек"? Имей в
виду, мафиози, я не с такими,  как ты, справлялся. Вот так, старина.  Готов?
Что-нибудь хочешь сказать напоследок?  В  моем  донесении я  уделю тебе пару
строк. Скажешь последнее слово?
     - Да, - сказал Римо. - А пошел ты, глупец паршивый!
     Римо  повернулся  и  направился к телефону, который заметил на столе  в
кабинете. Улыбающийся англичанин тщательно прицелился ручкой от портфеля ему
в спину, нажал на второй гвоздик от конца и... прострелил себе ногу.
     Римо, не обращая внимания  на  шум, вошел  в  кабинет, чтобы  позвонить
доктору Харолду Смиту.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

     Доктор Харолд  Смит знал, что нужно делать. Он незамедлительно связался
с  министерством  финансов,  и  буквально  через  несколько минут на фабрике
наркотиков появились люди в шляпах.
     Римо там  уже  не было. Они нашли только  тело  Горовица и лежащих  без
сознания  азиата и  француза. Толстенный англичанин  со слегка  кровоточащей
простреленной  ногой сидел на столе Горовица, пил из горлышка бутылки "Чиваз
ригл" и говорил с  кем-то по телефону. Когда они  вошли, он, прикрыв ладонью
мембрану, сказал:
     - Привет,  ребята!  Хорошо,  что вы  подоспели.  Здесь все, что  нужно.
Займитесь  бумагами,  и  все  будет  в  порядке.  -  И продолжил  прерванный
разговор:  - Сендрик? Это ты?  Узнаешь  меня? Да.  Самая  крупная. Успеем  в
следующий  номер? Отлично.  Хватай  карандаш.  Поехали. Сегодня  разгромлена
самая крупная в истории международной  контрабанды наркотиков банда. Главную
роль в этом деле  сыграл...  ну,  ты сам знаешь кто, из  секретной службы Ее
Величества.
     В это  же время доктор Харолд Смит  говорил с  Белым  Домом.  Президент
сидел в спальне, сбросив ботинки, и слушал скрипучий голос:
     - С этим делом покончено, господин президент.
     - Благодарю, - сказал президент. - А как этот человек?
     - Думаю, с ним все в порядке. Я передам, что вы справлялись о нем.
     - И нашу благодарность.
     -  И вашу  благодарность, -  сказал  доктор Смит  и  положил  трубку на
красный аппарат.
     В  полдень  из  Вашингтона поступило первое, сообщение  агентства  ЮПИ.
Джеймс Хорган, редактор "Гудзон Трибьюн" услышал звонки  телетайпа и высунул
голову из кабинета.
     Его сотрудники упрямо не  обращали внимания на этот звонок, означавший,
что передаются важные сообщения. Хорган чертыхнулся про себя,  направился  в
глубину комнаты, наклонился над телетайпом и оторвал желтый листок.
     Он прочитал:  "... Сегодня днем в Гудзоне, Нью-Джерси. захвачена партия
героина, которая могла бы обеспечить черный рынок Америки на ближайшие шесть
лет. Сообщение министерства финансов США...
     Продолжение следует. ЕГФ 1202ВДС".
     Хорган  посмотрел на лист  бумаги,  а  потом  на часы.  Было 12 часов 3
минуты. Через три минуты, несмотря ни  на что, материал должен покинуть стол
редактора, поступить в набор - и прямо в номер!
     Он подошел к столу  редактора отдела городской хроники, который играл в
"слова". А вы сможете  за пятнадцать минут составить из слова "сигнализация"
двадцать одно новое слово? Средний показатель - семнадцать  слов за двадцать
минут.
     Хорган положил желтый лист бумаги перед редактором.
     - Если вам интересно, весь этот звон - совсем не  пожарная тревога, так
что не  беспокойтесь. Когда  закончите  игру  и если  у вас останется время,
постарайтесь поместить в сегодняшний номер кое-какие новости.
     Редактор посмотрел на бумагу, потом на Хоргана.
     - Что я должен сделать? - спросил он.
     Хорган на секунду задумался и забрал сообщение обратно.
     - Задержите первую полосу.  Потом возвращайтесь к своей дурацкой игре и
не путайтесь под ногами.
     Он  скрылся  в  кабинете,  захватив  листок  с  телетайпа.  Чуть  позже
примчался курьер, вынес от шефа лист белой  бумаги и отдал  редактору отдела
городской хроники.
     -  Господин  Хорган  велел пустить  это в работу, -  парень  побежал  в
глубину комнаты, чтобы взять очередное сообщение с телетайпа ЮПИ.
     С интервалом в несколько, минут  он приносил новые сообщения Хоргану, а
взамен  забирал  белые листы, на которых сухая  информация ЮПИ  перемежалась
сообщениями об убийстве полицейских  по борьбе с  наркотиками, о  загадочном
Римо Барри, находившемся в то время в городе,  о смерти Верильо и о том, что
наркомафия действовала под политическим прикрытием.
     В 12 часов 17 минут Хорган вышел из кабинета с последним листом бумага.
     - Как, читается? - спросил он редактора.
     -  Да,  -  ответил  тот. - Но  стоит ли  нам  спекулировать догадками и
неподтвержденными данными?
     - Пусть кто-нибудь из вас найдет факты.
     Редактор спросил Хоргана, собравшегося было уйти:
     - Будем давать фамилию автора?
     Хорган остановился.
     - Опять все завязано вокруг мафии, а мне надоело слушать, будто  я имею
что-то против итальянцев. Придумай какую-нибудь типично итальянскую фамилию.
     Редактор задумался. Взгляд его упал на полку со справочной литературой.
Одна из книг называлась "История великих опер".
     Он  наклонился  над  листом  бумаги  и  написал: "Имя и  фамилию автора
набрать кеглем номер четырнадцать: Джузеппе Верди".

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

     Вилли-Сантехник Палумбо пришел в себя на полу в кабинете Синтии Хансен.
Сучки и след простыл. И Римо Барри тоже.
     Вилли полежал еще на толстом ковре, боясь пошевельнуться, страшась боли
от  переломанных костей. Он видел тело Гассо и представлял, на что он сейчас
похож.
     В  качестве  эксперимента  он медленно шевельнул  указательным  пальцем
левой руки,  чтобы  понять,  что с  ним. Боли не было.  Пошевелил  рукой. Не
болело. Потом другой. Потом ногой. По  крайней мере руки-ноги целы. Тогда он
сел и убедился, что вообще цел и невредим.
     Вилли-Сантехник  вскочил  на  ноги  и  от  резкого движения  разразился
жестоким приступом кашля. В глазах потемнело.
     Потом все прошло. Он  вышел в холл, пол  которого был выложен  красными
плитами;  подбитые металлическими набойками каблуки его ботинок оставляли на
натертом полу  отметины. Стараясь не  шуметь,  он  на цыпочках  спустился по
черной лестнице к стоянке, где его ждал голубой "эльдорадо".
     Он не  знал, сколько  времени провалялся без сознания. Но сколько бы ни
провалялся,  все равно долго. Этот Римо, наверное, уже прикончил  девчонку и
сейчас вернется за Вилли. Но Вилли здесь уже не будет.
     Вилли-Сантехник  был  не  дурак.  Миллионы  ли,  героин  ли, главное  -
остаться в живых.
     У  Вилли  было кое-что,  чтобы  оставаться в живых  довольно  долго.  В
подвале,  в  ведре  для  золы, он припрятал  несколько  сот  тысяч  долларов
наличными. Этого хватит, чтобы  уехать отсюда подальше, может даже в  другую
страну, и начать все сначала.
     Вилли  быстро сел в машину и на всех парах пролетел несколько кварталов
до старого здания, предназначенного для четырех семей, которое он перестроил
для себя одного.
     Он  остановил  "эльдорадо"  у  обочины  и  взбежал  по  лестнице  через
ступеньку, кашляя без передышки.
     За пару минут он пересыпал содержимое ведра в пустой чемоданчик. Двести
двадцать семь тысяч долларов. Вилли часто пересчитывал их.
     Он закрыл чемоданчик и вышел из дома, заперев  за собой  дверь. Ключ он
перешлет невестке. Пусть приходит прибираться, пока он не продаст дом.
     Он  собрался было  сесть  в "Эльдорадо", но  заметил  грязное пятно  на
капоте, наклонился  над сверкающей поверхностью,  дохнул и принялся оттирать
пятно рукавом пиджака.
     Вдруг  он заметил  какое-то движение  с  другой стороны машины и слегка
наклонил голову, чтобы поймать отражение на сверкающей поверхности капота.
     Там стоял человек.
     Вилли выпрямился и встретился с взглядом темных глаз Римо Уильямса.
     Римо улыбнулся ему, потом наклонился - левая рука висела неподвижно - и
поднял что-то из канавы.
     Он выпрямился - в правой руке был зажат ржавый гвоздь.
     Продолжая  улыбаться  Вилли-Сантехнику,  он  поднес  гвоздь  к  голубой
покрытой эмалью  поверхности  капота и надавил.  Откололся крохотный кусочек
эмали, и тогда Римо провел гвоздем от ветрового стекла до решетки радиатора,
оставляя глубокую царапину на капоте.
     Вилли посмотрел  на изуродованный  капот сверкающей  машины и заплакал.
По-настоящему заплакал.
     Человек по имени Римо сказал:
     - Вилли, садись в машину.
     Вилли, не переставая плакать, сел за руль. Римо - рядом.
     - Покатаемся, Вилли, - сказал он.
     Вилли-Сантехник, тихонько всхлипывая,  проехал центр города и выехал на
старое разбитое шоссе, бегущее через луга, которые окаймляли город с запада.
     -  Здесь  поверни, - приказал Римо, и  Вилли съехал  с  шоссе на  узкую
асфальтовую дорогу.
     - Что выбираешь, Вилли? - спросил Римо. -  Голову? Грудь?  Есть у  тебя
любимая часть тела?
     - Зачем ты изуродовал "эльдорадо"? - спросил Вилли. - Изверг!
     Внезапно голова Вилли упала на руль. Колеса попали в выбоину,  и машину
потянуло на правую обочину, в сторону болота.
     Здоровой правой рукой Римо отодвинул голову  Вилли, схватился за руль и
с  трудом  вывернул машину  на  дорогу. Левой  ногой  через  ноги  Вилли  он
дотянулся  до  педали  тормоза  и  осторожно   затормозил.  Тяжелая   машина
остановилась.
     Римо заглушил мотор и обошел  машину. Голова  Вилли была запрокинута на
спинку сиденья. Глаза были открыты, но Римо понимал, что он мертв.
     Римо  вытащил Вилли  из автомобиля. Его  тело тяжело рухнуло на дорогу.
Римо сел за руль и включил зажигание.
     Жаль, что пришлось поцарапать "эльдорадо".



   Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир.
   Доктор Куэйк


     ---------------------------------
     выпуск 2
     перевод: издательский центр "Гермес"
     Издательский центр "Гермес" 1994
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Каждый человек обязан жизнью Господу Богу. Калифорния обязана Ему еще и
бедствием, которое она переживает примерно дважды в столетие.
     Для тех,  кто  не проваливался  на  сотни футов в  содрогающиеся  недра
земли,  кто  не  был  заживо  похоронен   в  собственном  доме  потому,  что
парализованное  смертельным страхом  тело отказалось  повиноваться,  кто  не
оказался  погребенным  глубже  самых  глубоких  могил,   когда-либо  вырытых
могильщиками, - катастрофы эти являются всего  лишь обыкновенными подвижками
геологических пластов, снимающими напряжение в земной коре.
     Они - результат раны на теле  Земли,  раны, названной разломом  Святого
Андреаса, одного из многих существующих здесь разломов, которые и превращают
Калифорнию  в  геологическую   бомбу  замедленного  действия  со  множеством
запалов. Тлеющих запалов.
     Разлом  Святого Андреаса тянется  на  шестьсот  миль от Баджа на юге до
Мендочино на севере. Возник он на земной поверхности в результате движения -
со  скоростью несколько дюймов в год - Тихоокеанской плиты на северо-запад и
Североамериканской континентальной  плиты  на юго-восток.  Тектонический шов
между ними тянется через всю  Калифорнию, и,  когда  эти плиты сталкиваются,
происходит землетрясение.
     В небольшом районе, расположенном к  востоку от Лос-Анджелеса, а именно
в округе  Сан-Эквино, они сходятся  очень часто, создавая  высокое давление.
Когда  же  они  расходятся  - примерно  два раза  каждые  сто лет, - природа
расплачивается за то, что тектонические плиты в  очередной  раз сводят между
собой  счеты. Когда  земля вдоль всего разлома  встает на дыбы, человеческим
существам,  оказавшимся  в  пределах  нескольких  сотен  миль, кажется,  что
наступил конец света.
     Для некоторых он действительно наступает.
     Многие геологи считают, что все созданное до сих пор ядерное оружие  по
сравнению с  грядущим высвобождением энергии Земли -  не более чем дубинка и
камень  -  орудия каменного века. Калифорния обречена  на  кровопускание, не
имеющее себе равного в истории человечества. Так  говорят геологи. Произойти
это  может  и  через  пять  минут,  и  через  тридцать  лет,  но  произойдет
обязательно. Земля только и ждет часа, когда жертвы, беспечно наслаждающиеся
калифорнийским солнцем, окажутся в западне. Часа, известного только Богу.
     Вот  почему  когда  некто предложил  властям  в  Вашингтоне  план,  как
обуздать этот кошмар,  над  ним  посмеялись. А несколько позже  власти точно
также   сочли  немыслимым,   что   кто-то  может  вызвать   такое   бедствие
преднамеренно.
     И продолжали  считать  это  невероятным до тех пор, пока  специалист по
геологии федерального правительства в Вашингтоне, округ Колумбия, не услышал
подробный рассказ о событиях, в которые трудно было поверить.
     - Но  это же невозможно,  - сказал  он. - Это так же невозможно, как...
как если бы...
     -  Да,  как  если  бы  заживо бросать  людей  в  печи,  -  прервал  его
взволнованный посетитель, прибывший из округа Сан-Эквино, штат Калифорния.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Это казалось невозможным. И тем не менее, произошло точно в назначенное
время.
     Птицы  взлетели   в  воздух.  Кролики,  как  сумасшедшие,  забегали  по
виноградникам.  Три  белки,  забыв об  осторожности,  выскочили на грунтовую
дорогу.  Деревья  закачались,  теряя  листья,   закружившиеся  как   зеленые
конфетти. Мелкая красноватая пыль  взметнулась  над полями Сан-Эквино, будто
кто-то взорвал недра Калифорнии.
     Четверо самых уважаемых граждан Сан-Эквино и шериф округа посмотрели на
часы  и почти в  унисон  вскрикнули. Они  стояли возле  блестящего  лимузина
"линкольн" у  дороги,  ведущей к виноградникам Громуччи, откуда, как заверил
их шериф Вейд Уайт, они лучше всего смогут увидеть то,  что произойдет, хотя
им вовсе и не хотелось этого видеть.
     -  Понимаете, мы  не  должны  показать им, что  испугались, -  произнес
шериф.
     Теперь солнце стало жгучим, пыльный воздух затруднял дыхание, а то, что
было обещано, случилось!
     - Просто не верится, - сказал Харрис Файнштейн, владелец универсального
магазина.  -  Не верю собственным глазам. На  ваших, Лес, три часа пятьдесят
пять минут?
     -  Да,  - ответил Лестер Карпвелл Четвертый,  президент Первой компании
развития Эквино. - Три пятьдесят пять. С точностью до секунды.
     Карпвеллу  было далеко  за  сорок,  он  казался  дюйма на полтора  выше
Файнштейна,  его гладкое волевое лицо  могло  выражать озабоченность, но  не
тревогу. Это  было лицо  человека,  который генерирует идеи, не опускаясь до
мелких деталей. На нем  был темный костюм  в узкую полоску, белая  рубашка и
"принстонский" галстук.
     В  одежде  Файнштейна  боль