охожими на буддийские пагоды с загнутыми  краями
крыш, дощатыми тротуарами и великолепной сокровищницей. Деревня  напоми-
нала азиатский вариант городка на Диком Западе, но никак не дом  родной.
По крайней мере, не для Римо. И не для Чиуна. Да, пожалуй, и ни для  ко-
го.
  Внезапно Римо ощутил страшную усталость. Он ушел, чтобы побыть наедине
со своими мыслями и переживаниями, но сейчас ему хотелось только  одного
- найти какое-нибудь укромное место, желательно под крышей, и поспать.
  Римо почти сразу отыскал такое местечко. В долине, в стороне от  селе-
ния, стояла скромная хижина. Римо подошел ближе, но не  заметил  никаких
признаков жизни. Возле хижины не лежала корзина с редькой,  не  сушилась
лапша в пучках, как это обычно бывает рядом с сельским корейским  домом.
Все словно вымерло. Римо не помнил, чтобы видел этот дом в свои  прошлые
приезды в Синанджу.
  И он решил, что если этот дом ничей, он войдет и станет там жить.
  Римо толкнул дверь. Она оказалась не заперта. Внутри было очень темно,
только из приоткрытой двери падала узкая полоска света. Тем лучше. В те-
мноте крепче спится.
  Римо едва не споткнулся о циновку. На ней он и  расположился  и,  едва
коснувшись спиной твердого пола, начал забываться.
  - А что, если я проснусь дома?- пробормотал он, засыпая.
  - Кто здесь?- донесся из темноты тихий голос. Говорили по-корейски.
  Римо вскочил и машинально стал вглядываться в темноту. В  доме  кто-то
был, этот человек сидел в дальнем углу без света.
  - Здравствуйте,- неуверенно произнес Римо.
  - Я не узнаю вашего голоса,- ответили ему.- Вам что-нибудь нужно?
  Голос был звонкий и мелодичный - женский голос.
  - Я думал, здесь никто не живет,- стал оправдываться Римо.- Прошу меня
извинить.
  - Не надо извиняться,- печально ответила женщина.- Ко  мне  редко  кто
приходит.
  - Но почему вы сидите без света?
  - Я - Ма Ли. По законам Синанджу, я должна жить в темноте, чтобы нико-
го не обидеть своим уродством.
  - О,- протянул Римо.
  Теперь он видел ее - неясную фигурку в желтом платье. Верх  традицион-
ного наряда был из белой воздушной ткани. Одной рукой она прикрывала ли-
цо, а другой нащупывала что-то в кармане. Когда она убрала руки от лица,
то оказалась в густой вуали, за  которой  поблескивали  влажным  блеском
глаза. Римо стало жаль девушку. Она, наверное, чем-то изуродована.
  - Простите, что доставил вам неудобство, Ма Ли,- сказал Римо тихо.-  Я
просто хотел где-нибудь отдохнуть.- И он двинулся к двери.
  - Нет!- Ма Ли протянула к нему руки.- Не уходите так сразу. Я слышу, в
деревне идет праздник. Расскажите мне, что там происходит?
  - Вернулся Мастер Синанджу.
  - Это хорошая новость. Он так долго путешествовал по дальним странам.
  - Да, но он умирает,- добавил Римо.
  - Даже самый могучий прибой когда-то отступает,- кротко проговорила Ма
Ли.- И все же вы правы: возвращение в море навевает грусть.
  По ее голосу можно было догадаться, что девушка  глубоко  взволнована.
Римо впервые в Синанджу слышал, чтобы в отношении Чиуна кто-то  проявлял
подлинно человеческие чувства.
  - Вам его жаль?- спросил он.
  - Мастер Синанджу - это свеча, осветившая мир задолго до появления ве-
ликого короля-воина Ончжо, который возвел первый в Корее замок,-  задум-
чиво произнесла Ма Ли.- Грустно, что он умрет без наследника. Это разоб-
ьет ему сердце.
  - Я - его наследник,- сказал Римо.
  - Вы? Но ваш голос мне не знаком. Вы не из Синанджу.
  - Да, я не из этой деревни,- согласился Римо.- Но я принадлежу  к  Си-
нанджу. Чиун сделал меня таким.
  - Это хорошо,- сказала Ма Ли.- Традиции надо соблюдать. По крайней ме-
ре, некоторые.- И она безотчетно коснулась вуали.
  - Вы живете одна?- спросил Римо.
  - Родители умерли, когда я была еще совсем маленькой. Я их даже не по-
мню. У меня никого нет. Мужчины меня не любят из-за моего уродства.  Они
называют меня Безобразная Ма Ли.
  - Голос у вас очень приятный,- промолвил Римо, не зная, что  еще  ска-
зать.
  По американским понятиям, даже нормальные женщины в этом селении  кра-
сотой не блистали. Какая же тогда эта Ма Ли? Как Квазимодо - и взглянуть
страшно?
  - Спасибо вам,- просто ответила Ма Ли.- Как приятно говорить с  добрым
человеком.
  Римо буркнул в ответ:
  - Я вас понимаю. Здесь не принято проявлять сострадание.
  - Люди таковы, какие они есть.
  - Я ведь тоже сирота,- вдруг выпалил Римо, сам не зная зачем.
  - Это ужасно - жить одному.
  Римо кивнул. В комнате воцарилось молчание. Римо чувствовал себя,  как
школьник, впервые пришедший на танцы, когда не знаешь, что делать и  что
говорить.
  - Не хотите ли чаю?- застенчиво произнесла Ма Ли.
  - Это было бы чудесно,- ответил Римо.
  Ма Ли поднялась. Римо заметил, что при  маленьком  росте  она  неплохо
сложена. Большинство женщин в Синанджу были коренасты, как эскимоски. Ма
Ли же оказалась стройной и изящной. Римо уловил запах ее тела, и он  по-
казался на удивление приятным.
  В углу комнаты помещалась маленькая угольная печка - непременный атри-
бут корейского дома. Ма Ли высекла кремнем огонь и разожгла очаг.
  Римо молча следил за ее ловкими движениями. От него не  укрылась  гра-
циозность и изящная осанка девушки. Что бы ни было у нее с лицом, но фи-
гурка у нее стройна, как ива.
  Вода закипела, и Ма Ли заварила чай в зеленом с  голубым  керамическом
чайнике, после чего поставила на стол две пиалы с таким же узором, похо-
жие на те, что Римо много раз видел в китайских ресторанчиках, только  с
более изысканной росписью.
  - Как красиво,- сказал он.
  - Это селадон, разновидность фарфора,- пояснила Ма Ли.- Эта посуда  не
имеет цены. Чайник выполнен в форме черепахи, которая для нас  олицетво-
ряет долгую жизнь.
  - Что? Ах да, чайник,- смущенно спохватился Римо.
  - Ну да. А вы что имели в виду?
  Римо не ответил. Он говорил совсем не про чайник. Он и сам не  мог  бы
сказать, что он имел в виду. Слова вырвались у него непроизвольно.
  Ма Ли наполнила пиалу чаем и протянула Римо. При этом она едва заметно
коснулась ладони Римо, отчего по его руке побежала дрожь,  заставив  ин-
стинктивно поежиться.
  В самом ее присутствии было что-то волнующее. И в то  же  время  успо-
каивающее. Огонь очага мягко освещал убранство  дома.  Отбрасываемые  на
стены тени навевали мысли о безопасности и надежности.
  А может, Ма Ли - корейская колдунья?- неожиданно подумалось Римо.
  - Пейте,- сказала девушка.
  - Ах да.
  Римо сделал глоток и украдкой взглянул на Ма Ли. Та наклонилась, чтобы
Римо не видел ее лица, когда она станет пить. В глазах девушки отражался
свет огня, и Римо вдруг ощутил горячее желание заглянуть под эту  интри-
гующую вуаль.
  Повинуясь порыву, он нагнулся и приготовился снять покров с лица деву-
шки.
  Ма Ли угадала его намерение и вся напряглась, но, как ни странно,  рук
Римо не отвела.
  И тут раздался стук в дверь.

  Окна были закрыты ставнями, и ничего нельзя было разглядеть.
  Сэмми Ки поискал хоть какую-нибудь щель в стене, но безрезультатно.
  Он уже частично добыл то, за чем его послали в Синанджу. Он записал на
пленку публичное признание Мастера Синанджу в том,  что  он  работал  на
Соединенные Штаты, а также подробный отчет о деятельности тайной органи-
зации американского правительства под названием КЮРЕ. На какое-то  мгно-
вение к Сэмми вернулся наполовину забытый журналистский азарт. Это будет
репортаж века! Любая телекомпания выложит за этот  материал  кругленькую
сумму.
  Вот почему Сэмми Ки потихоньку пошел за американцем по имени Римо, ко-
гда тот так внезапно удалился с праздника. Вот бы раздобыть еще  что-ни-
будь! Кто этот Римо? Как его фамилия? Как получилось, что он был  избран
новым Мастером Синанджу?
  Интересно, думал Сэмми, если я постучусь и попрошу плошку риса, может,
удастся запечатлеть этого Римо крупным планом или даже снять  целое  ин-
тервью, но так, чтобы он ничего не заподозрил?
  Нет, это слишком рискованно. Надо доставить пленку  полковнику  Дитко.
Слишком долго здесь оставаться нельзя. Но Сэмми все же был  журналист  и
для него на первом месте был сюжет.
  Однако время шло, а Римо все не выходил. Что он там делает?  Полковник
Дитко уже, наверное, заждался. Сэмми не сомневался, что записал уже пре-
достаточно. Но что, если Дитко опять заставит его идти в деревню?  И  не
надо забывать, что есть еще парень, которому Сэмми раздробил череп. Что,
если его хватятся?
  Сэмми Ки уже надоело прятаться среди скал в насквозь продуваемом  кос-
тюме.
  И тогда он совершил непоправимую ошибку.
  Он постучал в дверь.
  Римо открыл. Едва взглянув на костюм дракона, он произнес:
  - Передайте Чиуну, я скоро приду.
  Сэмми спросил по-корейски:
  - Не могли бы вы дать мне немного риса?- И нажал кнопку видеокамеры.
  - Риса?- изумился Римо.- Но у меня...
  Рука Римо метнулась вперед с такой быстротой, что Сэмми ничего не  ус-
пел понять. Маска дракона была уже высоко в воздухе, а он продолжал смо-
треть в видоискатель. Обращенное к нему лицо Римо исказилось от гнева.
  - Какого черта?!- заорал Римо, переходя на английский.
  Видеокамера каким-то образом вырвалась из рук Сэм-ми Ки. Провод, тяну-
вшийся от аккумулятора на его поясе, оборвался. Руки парня словно онеме-
ли. Он бросил на них взгляд - они продолжали держать камеру, которой уже
давно не было.
  - Кто вы такой, черт возьми?- требовательно спросил Римо.
  - Не бейте меня! Я все объясню,- забормотал по-английски Сэмми.
  Римо схватил Сэмми за плечо, сдирая с него красивый наряд. Ему  откры-
лась бедная крестьянская одежда.
  - Вы американец,- констатировал Римо угрожающим тоном.
  - Откуда вы знаете?
  - По запаху. У каждого народа свой запах.  Корейцы,  например,  пахнут
рыбой. А американцы - гамбургерами.
  - Я этого не отрицаю. Только не бейте!
  - Тебя послал Смит?
  - Что?
  - Смит,- зло повторил Римо.- Это он тебя подослал? Ты шпионишь на  не-
го, дабы убедиться, что я отправлюсь в Штаты, когда... когда...
  Римо не закончил. Сама мысль о том, что Смит мог  подослать  шпиона  в
Синанджу следить за тем, как будет умирать Чиун, показалась ему  перебо-
ром даже для такого бессердечного типа, как Смит.
  - Пошли!- приказал Римо, выволакивая Сэмми Ки.
  - Куда вы меня тащите?
  - Молчать! Знай шагай.
  Сэмми оглянулся на открытую дверь, в тени которой стояла одинокая изя-
щная фигурка. Лицо девушки закрывала непроницаемая вуаль. Она робко  по-
махала рукой, но Римо этого не заметил. Глаза его были устремлены на до-
рогу. Обратную дорогу в селение.
  Мастер Синанджу был встревожен. Ему удалось хитростью  заставить  Римо
публично объявить себя наследником Дома Синанджу. Но какой  ценой?  Римо
был очень разгневан. От этого на сердце у Чиуна  висел  камень.  И  Чиун
удалился в свои роскошные апартаменты, решив про себя, что ни за что  не
пойдет за Римо, а будет ждать, пока тот не явится сам.
  Если же Мастер Синанджу уйдет из этого мира раньше,  чем  Римо  сменит
гнев на милость,- что ж, пускай это останется на совести Римо Уильямса.
  Хранитель Пульян вошел не постучавшись.
  - Он возвращается, о Мастер,- объявил он с поклоном.
  - Как он выглядит?- поинтересовался Чиун.
  - Вне себя от ярости.
  Чиун был удивлен, но все же сказал:
  - Я встречусь с ним.
  - Он не один. С ним еще кто-то.
  - Кто? Как его имя?
  - Мне доложили, что этот человек не из нашей деревни.
  - Пусть войдут оба,- сказал Чиун озадаченно.
  Римо вломился без стука. Этому Чиун не удивился. Но Римо привел с  со-
бой корейца, которого Чиун видел впервые.
  - Если это твой подарок мне в знак примирения, ничего не  выйдет,  Ри-
мо,- сказал Чиун.- Этого типа я никогда не видел.
  - Прости меня, великий Мастер Синанджу!- взмолился Сэмми Ки, падая  на
колени.
  - Но я все же рассмотрю твое предложение,- добавил Чиун, которому все-
гда импонировало надлежащее проявление почтения.
  - Понюхай его,- сказал Римо.
  Чиун вежливо потянул носом.
  - Пахнет экскрементами,- с омерзением сказал Мастер Синанджу.-  И  что
еще хуже - ненавистным гамбургером.
  - Подарочек от Смита,- сказал  Римо,  протягивая  Чиуну  видеокамеру.-
Шпионил за нами.
  Чиун кивнул.
  - Император Смит хочет убедиться, что  традиция  будет  продолжена  по
всем правилам. Это характеризует его как мудрого правителя. Я был о  нем
худшего мнения. Жаль, что у него контракт только с нынешним Мастером Си-
нанджу, но не с будущим!
  Чиун повернулся к Сэмми Ки.
  - Возвращайся домой и доложи Императору Смиту, что Мастер Синанджу по-
ка жив. И что Римо не вернется, поскольку он займет мое место  во  главе
селения.
  Сэмми Ки молча трясся.
  - Но,- продолжал Чиун,- если у него возникнет желание нанять на службу
следующего Мастера Синанджу на договорной основе,  это  можно  обсудить.
Прошли те времена, когда у Мастеров Синанджу был только один клиент. Си-
нанджу возвращается к своей славной  традиции  трудоустройства,  которую
вы, американцы, открыли для себя лишь недавно. Кажется, вы называете это
диверсификацией.
  - Что нам с ним делать?- спросил Римо.- Подлодка отбыла. Я проверял.
  - Оставим его, пока не придет корабль.
  - Чиун, я нашел на берегу кое-что еще.
  - Труп какого-то мальчишки.
  - Бедняга, должно быть, утонул,- опечаленно произнес Чиун.
  - У него раздроблен череп. Там уже хозяйничают крабы.
  Карие глаза старика обратились на Сэмми Ки. Они сверкали.
  Сэмми Ки объял такой страх, что изо всех пор проступил пот,  и  чуткие
ноздри Мастера Синанджу, уловив этот запах, безошибочно подсказали  ему,
кто виновен в смерти парнишки.
  - Убить человека из Синанджу - непростительный грех,- тихо  проговорил
Чиун.- Но убить ребенка - это просто омерзительно.
  Чиун дважды хлопнул в ладоши. Звук эхом отдался в ушах Сэмми, и  стены
вокруг него закружились.
  Вошел хранитель Пульян и при одном взгляде на Сэм-ми узнал его, но ни-
чего не сказал.
  - Найдите место для этого мерзавца. На досуге вынесем ему приговор.  И
пошлите кого-нибудь в бухту за телом несчастного ребенка.
  Сэмми Ки дернулся в сторону.
  - Не спеши, детоубийца,- сказал Римо, зацепив его ногу носком ботинка.
Сэмми рухнул на пол, и Римо ногой легонько придавил ему поясницу.
  К изумлению Сэмми, у него внезапно отказали ноги. Он попытался ползти,
но нижняя часть тела отяжелела, как свинец. Он закричал.
  - Что станем с ним делать?- спросил Римо как ни в чем не бывало.
  - Сегодня крабы в заливе поели сладенького, а завтра им придется заку-
сить дерьмом,- сказал Чиун.
  - Смиту это не понравится.
  - Отныне для Синанджу Смит - всего лишь воспоминание. Ты от него отре-
кся.
  - Не уверен, что я от кого-то или от  чего-то  отрекся,  папочка.  Тот
факт, что я согласился оказывать этому селению всяческую поддержку,  еще
не означает, что я не буду работать на Смита.
  - Ты жестокий сын, Римо.
  - Как ты себя чувствуешь?- спросил Римо. смягчившись.
  - Мое страдание утихает, когда ты рядом.
  - Может, мы поговорим позже?
  - Почему не сейчас?
  - Мне надо кое-что сделать,- сказал Римо.
  Было видно, что ему не терпится уйти.
  - У тебя есть более важные дела, чем утешить старика?
  - Возможно.
  Чиун отвернулся.
  - Ты все равно поступишь так, как сочтешь нужным. Тебе на всех  напле-
вать!
  - Я пока не готов к этому разговору. Мне надо подумать.
  - Вот именно,- резко ответил Чиун.- Подумать тебе не мешает. Тот,  кто
думает, способен на сострадание. Я не сойду с этого места,  пока  ты  не
изменишься.
  Ответа не последовало, и Чиун обернулся.
  Римо и след простыл. Чиун поразился такой непочтительности и  нахмурил
брови. Это просто уму непостижимо! Не похоже, чтобы Римо на него злился,
и все же никак не хочет внять уговорам.
  Уж не Шива ли опять пытается завладеть его рассудком?- подумал Чиун.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  Полковник ждал дотемна.
  В полумрак его "Чайки" прокрался холод. От этого правый глаз под повя-
зкой разболелся. Врачи провели операцию  на  поврежденной  роговице,  но
восстановится ли зрение, можно будет сказать с определенностью только по
прошествии нескольких недель.
  Полковник Дитко дрожал от холода в своей  шинели,  тихонько  проклиная
Сэмми Ки. Он не решался включить печку, боясь истратить остатки бензина.
В Северной Корее бензин был в изрядном дефиците, да и  автомобили  явля-
лись привилегией избранных, а заправочных станций не существовало в при-
роде. Полковник Дитко не мог себе позволить рыскать в  поисках  казенной
нефтебазы, поскольку это немедленно вызвало бы вопросы  о  причинах  его
появления в этом районе, так далеко от Пхеньяна, места его службы.
  Дитко оставалось только гадать, не удрал ли Сэмми Ки. Но вряд  ли  тот
решится на такое безрассудство. В Северной Корее бежать абсолютно  неку-
да. У Сэмми Ки была только одна возможность унести ноги из этой страны -
при содействии полковника Дитко. И Дитко продолжал ежиться на стылом си-
денье автомобиля, ожидая, что Сэм-ми вот-вот покажется на дороге.
  Но Сэмми все не появлялся.  Дорога  оставалась  совершенно  безлюдной.
Складывалось впечатление, что парень сгинул в Синанджу, как в пасти  го-
лодного медведя.
  Ночь уже близилась к рассвету, когда полковник  Дитко  наконец  сделал
единственно возможный в сложившейся ситуации вывод. Сэмми Ки был схвачен
или убит жителями Синанджу.
  В своей карьере полковник Дитко уже не раз изведал провал. По сути де-
ла, вся его служба в КГБ была, как вехами, отмечена провалами. Именно по
этой причине начальники то и дело перебрасывали его с одного бесперспек-
тивного поста на другой. Полковник Дитко уже как-то свыкся с  неудачами,
и они больше не вызывали у него болезненной реакции.
  Но только не в этот раз. Сейчас он пожертвовал ради успеха собственным
глазом. Поклялся в успехе операции самому Генеральному секретарю. Он мог
бы признаться в неудаче своим непосредственным начальникам - другого они
от него и не ждали,- но Генсеку! Его расстреляют. Или, что еще хуже, за-
шлют на самую безнадежную должность во всей системе КГБ. Например, опять
в Индию. На сей раз - навсегда.
  Нет, сказал себе полковник Дитко и решительно встал. В этот раз  я  не
сдамся!
  Он шагал по дороге в Синанджу, и луна освещала его подтянутую  фигуру.
В руке он сжимал пистолет ТТ. Это был самый трудный путь  из  всех,  что
ему приходилось проделать. Ибо чтобы войти в Синанджу, надо было преодо-
леть стену. Пускай невидимую.
  Сэмми Ки лежал в хижине, куда его бросили вечером. Было темно.  Сейчас
он немного воспрянул духом. Какое-то время назад дверь оставалась откры-
та, чтобы селяне могли прийти и взглянуть на детоубийцу. Некоторые  пле-
вали на него. Другие не ленились войти и пинали его ногами до  тех  пор,
пока он не начал харкать кровью.
  Но хуже всего было появление той женщины. Она прямо кипела от  ярости.
Это была молодая женщина, но лицо ее было в морщинах. Она осыпала  Сэмми
бранью. Плюнула в лицо. Вцепилась в него своими острыми когтями.  Хорошо
еще, ее успели оттащить, пока она не содрала с его лица всю кожу.
  Сэмми догадался, что это была мать того мальчика, и  ему  опять  стало
тошно.
  С наступлением ночи дверь закрыли на замок, оставив  Сэмми  наедине  с
его страхами. Руки у него действовали, но ноги отказали напрочь. Все те-
ло ниже пояса совершенно потеряло чувствительность. Он пытался  массиро-
вать ноги в  тщетной  попытке  восстановить  кровообращение  и  чувстви-
тельность нервных окончаний, но в результате у него только открылось не-
держание и он обмочился.
  Отчаявшись, Сэмми подполз к видеокамере, которую швырнули в хижину как
ненужное барахло, и положил ее под голову, используя резиновую  рукоятку
в качестве импровизированной подушки. Его одолевал сон.
  Вот идиоты, подумал, засыпая, Сэмми: перед ними  величайший  журналист
современности, а они обращаются со мной, как с дохлым котом. И  тут  его
сморил сон.
  Сэмми и сам не знал, отчего вдруг проснулся.
  Дверь осторожно открылась. Лунный свет выхватил из темноты пару очков,
отчего линзы стали казаться двумя кружками матового с